На крыше. Часть 3

После того, как я вернулась домой, ближе к ночи у меня обнаружилась температура. Родители, забыв про все ссоры, носились со мной как с дитем. Вручили градусник, укутали в одеяло, напоили горячим молоком и кучей таблеток и освободили от школы на два дня. Единственное о чем я жалела больше всего, это о том, что я не смогу подняться на крышу в эти дни. А вдруг Луис посчитает, что после прошлой нашей встречи я больше не хочу иметь с ним дело? Хотя, если подумать, то ему, наверное, наплевать. Но какая-то часть меня надеется, что он хочет увидеть меня вновь, что беспокоится за меня. И пусть он раздражает меня, но сама я такая же, поэтому не могу отступиться от общения с ним. Хочу направить его на верный путь. Помочь. Но существует ли вообще что-то истинно правильное и верное? С каждым случаем, все эти понятья различаются, так что достаточно трудно подгадать, что нужно тому или иному человеку. Но единственное, что я могу сделать, не бросать его в одиночестве, пусть оно и часть его.
Эти два дня тянулись отвратительно, мерзко, и до ужаса медленно. Насморк все не проходил, за компьютер меня не подпускали, угрожая не выпустить из дома еще неделю. Книги я читала, только когда родители уходили на работу, потому что они считали,  что у меня болят глаза и перенапрягать их нельзя.  Таким образом, я провалялась в кровати оба дня.
В субботу я, наконец, выбралась из дома. Но в школе занятия отменили. Ну и зачем я приперлась именно сегодня? Могла бы еще дома посидеть. Но нет, больше бы я не выдержала. Лежать два дня в постели мне хватило, больше не могу. Я мельком взглянула на часы. Вроде бы родители все еще должны быть на работе. Тогда я решила заскочить домой, приготовить бутерброды и убежать на крышу. Так я и сделала. Раздумывая, будет ли Луис на крыше сегодня, я отрезала кусочки колбасы и аккуратно укладывала их на ломтики хлеба. Подумав, я добавила огурцов, и поспешила наверх.

Удивительно, как может измениться погода за полчаса. Когда я очутилась на крыше, небо было уже пасмурным, и накрапывал мелкий дождик. Заметив черноволосого на его привычном месте, я двинулась к нему с радостью, кипевшей во мне.
– Что, как всегда на своем посту, Лу? – с небольшим смешком спросила я, улыбаясь во все зубы. Парень даже не удосужился повернуться ко мне. Лишь чуть скосил глаза в мою сторону и фыркнул. Но в глазах, казалось, заиграли чертики.
– Ну же, давай, ответь хоть что-то. Я все равно никуда не уйду, пока не разговорю тебя. Буду приучать к обществу и общению с ним. – Не бросая усилий, дружелюбно сказала я. 
– Почему ты считаешь, что мне это надо? – резко развернулся он, но все таки смотря не на меня, а в другую сторону. Казалось, его взгляд озлобился. Что же его так разозлило в моих словах? – Почему ты вечно лезешь, куда тебя не просят? А целью меня выбрала? Мне и одному неплохо, так что будь так любезна, оставь меня в покое. – Завершил он, одарив меня все тем же презрительным взглядом.
Я отвела глаза и даже опустила голову. Что я такого сделала, только помочь хотела. Ладно, не повод, чтобы разрыдаться тут, перед таким как он.
– В прошлый раз.. – тихо начала я, и на секунду замерла, – в прошлый раз ты назвал свое имя после того, как я что-то задела в тебе своими словами. Не хотел бы ты рассказать, что же все-таки случилось? Что за мечта преследует тебя?
 – Ты думаешь, я расскажу это проклятой незнакомке, которая прилипла ко мне, как...
– Хватит. – Прервала я его. – Не думаешь, что людям бывает больно от чужих слов? А когда кто-то попадает в точку, больно становиться тебе. И ты стараешься причинить боль другому, надеясь отомстить ему. Что молчишь? Снова на меня куча злобных фраз посыплется?
Минуту он не говорил ни слова. А я и не торопила с ответом. С этим вообще торопить нельзя, если человек хочет что-то обдумать, то нужно просто дать ему время, и может быть, тогда ты услышишь его настоящие мысли.
– Ты права. – Он снова отвернулся к бортику, и оперся на него. На волос черной челки упала дождевая капля, она медленно стекла и пробежала по кончику носа. Тонкие губы изогнулись в истерической усмешке. – Это случилось год назад. – Я приблизилась к нему, и тоже, подперев руками подбородок, стала слушать. Мне нравился его приятный, мелодичный голос. Неожиданно парень указал на дорогу, находившуюся от дома где-то в трехстах метрах. – Там все и случилось. – Произнес Луис и снова замолчал. Он тряхнул головой, пряча глаза. Неужели он плачет?
– Лу, что там случилось? – Вкрадчиво спросила я в нетерпении.
– Ее звали Лидия. Она была похожа на тебя. Очень сильно. Такие же черты лица, такие же светло-карие, почти медовые глаза, и светло-русые волосы. А еще она относилась к людям, так же как и ты. Пыталась разговорить меня в любом случае, даже когда я был не в настроении. Мы в школе познакомились. Знаешь, как бывает? Столкнулись просто. Извинились друг перед другом. А потом на следующий день снова. Обменялись улыбками и разошлись. Когда мы столкнулись и в третий день, она засмеялась и протянула мне руку, назвала свое имя. Я не стал с ней знакомиться, сказал, что не надо мне это. Да вот только она стала настаивать. Ходила за мной хвостом пару дней. Потом общаться стали. Я и сам не ожидал, что смогу к ней привязаться. А потом это было больше чем связь. Я полюбил ее, все время проводили вдвоем, я признался. Вроде бы вот так просто, в телефонном разговоре, между неважными вещами. А моя Лиди сразу затихла. Потом сказала, что тоже меня любит. Что мы очень похожи, и она хочет встречаться со мной. Так и поехали наши отношения. Через месяц после их начала, в один день, мы собрались в парк аттракционов. Ну, провести весело время. Договорились встретиться у киоска, который отсюда видно. – Он указал тонким длинным пальцем, на магазинчик с цветами. – Я опоздал. Минуты на три буквально. Моя Лиди, увидев меня издалека обрадовалась. Ко мне помчалась. Да только я стоял у дороги, с другой стороны. Она не заметила... машины. А водитель в свою очередь Лидию. Она ведь на красный свет понеслась. И ее сбили. Но она была еще жива. Я в шоке стоял. Но почти сразу вызвал скорую. Побежал к Лиди, возле которой успела собраться толпа. За пару минут буквально. Сразу как скорая помощь приехала, ее в реанимацию увезли. Я с ними поехал. Она даже в себя пришла, минут на пять, а потом снова отключилась. А я все твердил что «все хорошо будет», что люблю ее безумно, и всегда рядом буду. А ей даже говорить было больно. Она лишь прошептала, что тоже любит, и что не хочет умирать. А когда отключилась в себя больше не пришла. Матери у нее не было. Зато отец Лидии как приехал, поднял истерику. Да и я сам тоже был горем убит. Ее отец  ударил меня пару раз, обвинил во всем и вышвырнул из палаты. Я уже покончить с собой хотел. Пришел на ту дорогу, где Лиди сбили, но там все движение заблокировано было. Подумал, не судьба здесь. Отошел немного. Из подъезда этого дома как раз выходил кто-то, вот я и забежал сюда. На крышу поднялся, готов спрыгнуть был, но что-то меня остановило. Посмотрел я на эту дорогу и понял, что это Лиди помогла мне найти себя. Что мне нельзя умирать. Или я просто такой трус и хотел жить, но я не прыгнул. Сел на бортик, долго на дорогу смотрел. А потом ежедневно сюда стал ходить. Это место родным для меня стало. И память вечно со мной остается. Я... хочу ее вернуть.
Дождь разошелся, и лил все сильнее. Луис посмотрел на меня, все лицо было заплаканным, бледная кожа покраснела от слез, а на его глаза только новые накатывали. Губы распухли. Я опомнилась. Кинулась к нему и прижала к себе. Такой холодный, одинокий и беззащитный. Весь дрожит в моих объятьях, и даже вырваться не пытается. Да я и сама чувствую, как по моим щекам сильнейшим потоком текут слезы. Теперь я понимаю, почему он не хотел общаться с людьми, а тем более со мной. Его руки обнимают меня в ответ, и я слышу его всхлипы. Еле уловимые при таком сильном дожде. Не знаю, почему он решил мне раскрыться, но уверена, что теперь точно его не брошу. Аккуратно перебираю его черные, как смоль волосы, шепчу успокаивающие слова. И замечаю, что уже стемнело. Сколько же мы здесь времени провели? Наконец он отходит. Ударяет себя ладонью по лбу, и прячет взгляд.
– Прости. Уже поздно. Тебе пора.
Я киваю. Не могу вымолвить ни слова. Зато он продолжает, но только когда я уже приближаюсь к люку.
– Не надо меня жалеть. Я не хочу чужой жалости, терпеть этого не могу.
Снова киваю, и ухожу, не сказав ни слова.
Только дома я вспомнила, что совсем забыла про бутерброды. Ну что ж, я все равно приду туда завтра.