Родители всегда виноваты

Я проснулась сегодня рано. Некоторые воспоминания не дают покоя. Лето. Летом всегда вставать рано легко и столь приятно. Но мне тошно и отвратительно, я ощущаю себя грязной. Это из-за моего поступка.
За окном уже светло, хоть солнце еще и не показалось из-за горизонта. Мои ноги мягко скользят в тапочки, купленные и подаренные заботливой мамой. На почти обнаженное тело я накидываю красивый и нежный, шелковый пеньюар. В моей голове много мыслей, но присутствует боль за ошибочно совершенное действие, хотя я бы его все равно совершила. Ни в одной из реальностей не могло и быть по-другому, просто я совершила не одну, а две ошибки.
Чтобы избавиться от чувства грязи я отправляюсь в душ и тщательно намыливаюсь, тру и царапаю кожу в тщетной попытке избавиться от несуществующей грязи. Я понимаю, что это лишь нервы и стоит держать себя под контролем. В конце-концов душ не помогает и приходиться признать, что я заражена или страдаю не физической испачканостью, а душевной. И я давно пришла к осознанию, что от моральной нечистоплотности избавиться гораздо сложнее.
Мягкое полотенце приятно нежит мое тело, стирает капли уже прохладной воды. Я возвращаюсь в комнату, не утруждая себя тем, чтобы одеться и тут же сталкиваюсь с собственным отражением в старинном зеркале. Я красива и мое тело так же, но странно я больше не могу смотреть на себя. Мое собственное отражение, словно смотрит на меня с осуждением. Дальше двигаясь по комнате, я стараюсь избегать отражаться в зеркале. По не ясной причине  оно мне начинает внушать даже не страх, а чувство вины. И это весьма не простое чувство, не то с которым легко совладать.
Одеваюсь довольно просто и скромно - чёрная футболка, джинсовый пиджак, узкие синие джинсы. Волосы. С моими волосами всегда было не просто. Сегодня нет желания долго с ними возиться,  к тому же совершенно не хочется смотреть в зеркало. Поэтому волосы скручиваю в тугую гулю и скрепляю резинкой.
 Сегодня выходной. Я не пойду на работу. Хочу просто отдохнуть.
Я оставляю свою комнату в полном беспорядке, возможно, мама придет убраться, но какая разница. Обычно она оставляет мою комнату в покое, а я люблю беспорядок. Вообще, у меня очень много желаний и требований от жизни, но наверное слишком плохой характер. Будь на моем месте кто угодно другой со всеми моими данными физическими и умственными он бы добился от жизни многим больше меня. Например, сейчас мне очень хочется перепланировать мою комнату, снести парочку стен и сделать ее более обширной, хотя не уверенна, что моей зарплаты хватит на ремонт, но ничего можно снести стены и жить так, а потом, может быть когда-нибудь  и сделать ремонт как мне понравиться. Главное начать, но это в том случае если человек конструктивный, я же в своей жизни мало что довожу до конца. А какая разница  многие люди похожи на меня и являются слабыми и бесхребетными.
Я, вообще то, направлялась на кухню, но так задумалась и от чего-то оказалась совершенно в противоположной части дома.
-Странно. - Удивленно говорю я.
Я люблю этот дом, мои родители купили его еще до моего рождения. Этот дом всегда был слишком огромен для нашей маленькой семьи. Мои родители не особо богаты, но этот большой дом им достался за бесценок. Хотя где-то должен был быть подвох, но его не было. Вокруг него ходили разные слухи, из-за чего цена была снижена, и у бывшего владельца уже почти не оставалось надежды его продать, но моим родителям дом пришелся по вкусу. В молодости они планировали, что я буду не единственным ребенком, но их жизнь сложилась по-другому, но от огромного дома они так и не отказались. Тем более, что все слухи на счет дома оказались  беспочвенными. Я прожила в этом доме около двадцати лет и ничего странного, никаких причуд. Уверенна, что мои родители согласятся со мной. Они тоже ничего не видели предосудительного, альтернативного или аномального в нашем доме.
Вновь я отвлеклась от своего пути и чуть не забрела в подвал, хотя раньше подобного не наблюдалась. То ли я настолько рассеяна, что никак не спущусь на кухню. На одном из пролетов мне встретилась мама.
-Что-то ты рано, Августин. - Она подходит ко мне и целует  в лоб.
- Все хорошо. - Автоматически отвечаю я. - Просто не спалось и сегодня у меня один выходной за долгие недели. Хотелось поскорее начать дела, которые накопились. - Вообще-то, наверное, я вру, я уже не замечаю разницы.
-Лучше бы отоспалась хорошенько, милая, а то в последние дни ты выглядишь ...- Мама замялась, подбирая соответствующие слова. - Несколько бледной, усталой.
-Спасибо, мама. - Что, правда, моя бледность вовсе не от усталости. Трудно поверить, что она моя мать, скорее старшая сестра. Я всегда завидовала ее нежности и хрупкости, этим светлым локонам и пронзительным голубым глазам, которые я не унаследовала. - Лучше пойдем вместе позавтракаем. - Предлагаю я. - А отец уже встал? Может и он присоединиться к нам?
- Хорошо, детка, думаю, у нас сегодня будет семейный завтрак... как раньше. - Она такая светлая и такая яркая я никогда не буду такой как она. Может это и к лучшему. Мы отправляемся с мамой на кухню. Обычно я убегаю первой на работу, а возвращаюсь очень поздно, с родителями же, получается, иногда обедать в перерыв где-нибудь в кафе, но обычно либо с мамой, либо с отцом. Вместе не выходит -  рабочие графики не совпадают.
Мама ставит чайник на газовую печь, есть, конечно, и электрочайник, но по старинке все же чай вкуснее и ароматнее и в этом я с ней солидарна. Она спрашивает о моей жизни, о том, как мои дела. Я что-то отвечаю, но конечно, вру, правду мне не позволит сказать моя совесть. Когда в нашу уютную и сейчас залитую солнцем кухню заходит мой всклокоченный и сонный отец. Он подходит и гладит меня по голове, а маму целует нежно в губы. Я всегда удивлялась взаимности их чувства. Завидовала и надеялась, что столь же рано встречу и познаю любовь и истинность этого чувства, но в моей жизни не было любви, хотя в моем возрасте они уже были вместе и даже я уже родилась.
Да, они хорошие люди, но сейчас мне их правильность и чистота глубоко противоречит. Я испытываю отвращение и огромное желание сбежать. Они еще так молоды. Отец садиться напротив матери за столом и с наслаждением пьет свой очень сладкий чай, я такой пить не могу. Мама заварила черный чай и добавила туда хороший ломтик лимона, мне же она сделала мой любимый черный чай с добавлением полевых трав. Теперь уже отец включается в разговор и рассказывает о своей работе. Я просто пью чай и слушаю его голос. Мне становиться жаль  до самой глубины души, что я так не похожа на них. Возможно, не правильность этой ситуации может спасти лишь осознание и ощущение моей любви к ним. Они так много для меня сделали и  дали. Бескорыстно... так и не получив ничего в замен.
-Знаете... мама и папа... я бы хотела, чтобы вы знали, что я вас люблю. - Объявляю я им. - Мне с вами так приятно. - Я наклоняюсь сначала к маме и целую ее в щеку, а затем к отцу. - А сейчас мне нужно уйти. Приятного вам дня! - И я покидаю наш дом, правда, вновь по пути в прихожую я вновь заблудилась и оказалась перед дверью в свою собственную комнату. Дверь открыта, и когда я осознаю себя, то стою перед неприятным мне собственным же отображением в зеркале.
-Вот же черт. И о чем я сегодня только думаю! - Странно было другое, что я совершенно не помнила, чтобы поднималась по ступенькам. Ну да ладно. Может это действие таблеток. Кстати надо бы выпить. Где-то был этот пузырек, что прописал мне врач, хотя может не стоит их пить. Да, вероятно лучше не пить, а то что-то я совсем из ума выживаю. Прежде чем покинуть свою комнату я выбрасываю пузырек с овальными капсулами белого цвета в мусорное ведро в ванной комнате. Если его найдет моя мама? Да это грустно, но она не любопытна. Без проблем покидаю родительский дом. Сегодняшнее утро мне кажется странным, особенно если учесть сколько раз я заблудилась в своем родном  доме, который должна знать, как свои пять пальцев. Да, вообще-то, я его и знаю, как свои пять пальцев. Да ладно подобное не повториться, я уверенна, ведь я избавилась от таблеток.
День прошел легко и не заметно. Я гуляла в парке. Сходила в салон, где  подправила свою стрижку, обновила тотуаж бровей и губ. Встретилась со своими подругами, мы так весело потусили в клубе. Я отчаянно флиртовала с каким то качком, но когда он узнал, что я коп, то его как ветром сдуло. Какая грусть, какие пошли мужчины! Где-то за два часа ночи я приползла домой. О, меня огорчает только то, что завтра мне на работу. А как бы хотелось поспать по дольше. Хотя... я думаю завтра можно и опоздать.
Прежде чем отправиться к себе я забрела на кухню. Хотелось выпить кофе, но я была слишком на веселе, и вместо ароматной чашечки кофе обожгла руку паром. Не стоило пользоваться электрочайником. Вот же раззява! В попытке как-то облегчить боль я умудрилась еще,  и разбить чашку с неудавшимся кофе.
-Что здесь происходит? - Проговорила моя прекрасная мама, возникая совершенно неожиданно в дверном проеме. - О, Боже, Августин. - Она тут же бросается ко мне. - Сядь здесь в углу и дай я убиру осколки, а то ты еще умудришься порезаться... а затем осмотру твою руку.  - Она такая милая и нежная, кажется я совсем не ее дочь. Она действует быстро и четко. Я уверенная она никогда себя не вела, так как я. И ни за что бы, ни поступила, так как я. Осколки аккуратно опускаются в мусорный контейнер. Она тщательно моет руки и возвращается ко мне, приговаривая. - О, Августин, мое не разумное дитя. - Она умеет обращаться с ожогами, откуда-то с полок даже выныривает пузырек со специальной мазью.
-Ай, ай, больно. - Тихо постанываю я, когда она наносит мазь на ожег своими ласковыми материнскими руками.
-Милен, ну где ты пропала? - Возмущаясь в кухню, вплывает отец. - О, Августин?!- Озадаченно взирает на нас отец.
-Стефан, тут просто Августин обожглась.
-Пап, ничего, все в порядке. - Бормочу я. Он лишь качает головой, так нравоучительно, как умеют только отцы и родители. Но он ничего не скажет, я знаю, он выше этого, наверное, еще помнит свои молодые годы.
-Ох, Августин.- Лишь сокрушенно вздыхает он. Заботливая мама все же умудряется сделать мне кофе. Оно вкусное именное, такое как я и люблю, правда, его умеет делать только мама у меня же не получается, что весьма прискорбно.
- Спасибо! - Говорю я.
-Давай мы проводим тебя в твою комнату. - Предлагает отец. Их умение заботиться обо мне всегда удивляло и умиляло меня.
-Окей. - Соглашаюсь я. Мама наливает в графин холодной воды, то за чем она собственно и пришла на кухню по среди ночи. И мы отправляемся скрипучими коридорами. Мне же дом кажется мрачным. Странно, почему это так? Ведь он мне никогда не казался таковым. Мы скоро оказываемся у входа в мою комнату. Отец и мать желают мне спокойной ночи и я им также. Я смотрю, как они удаляются в свою комнату, а ведь она на другом этаже. Мне кажется, что я их больше не увижу. Это чувство почти накрывает меня с головой и ползет по моему телу. Надо отогнать от себя это наваждение. Я разворачиваюсь и захожу в свою комнату. Зажигаю свет и тут же сталкиваюсь со своим собственным отражением. Да, я красива и это всему виной. Я совершила убийство. Я совершила предательство против своей собственной плоти и крови и мне с этим жить до конца моих дней.
Обожженная рука болит, но еще больше болит мое сердце. Я медленно движусь по комнате. Движения даются с такой тяжестью, и тут я слышу голос свой собственный голос. Но ведь я молчу.
-Ты грешная тварь. - Рокочет или же шелестит мой собственный голос, то ли вокруг меня, то ли в моих ушах. Я в страхе ищу источник моего голоса, и это мое отражение в зеркале говорит, я закрываю ладонью свой собственный рот, но отражение все равно говорит и оно такое страшное, одновременно я и не я. Глаза горят. Оно не повторяет моих движений. - За твой грех заплатят те кто тебя породил ибо они чисты в отличии от тебя. - Я же не могу произнести и слова. Меня сковывает страх. Я так безвольна и слаба.
-Кто заплатит за мой грех? - И я знаю, какой именно грех. Я никогда не прощу себе этого. Единственное действие, что изменило меня. Навсегда. Единственный грех за который женщине никогда не получить прощение ибо этим она предает собственное предназначение.
И зеркало больше не отражает страшную меня, в зеркале отражается спальня моих родителей. Отец обнимает мать. Они умиротворено лежат рядом.
-Готовы ли вы умереть за свою дочь? - Спрашивает моих родителей уже не мой голос. Я знаю, это вопрошает дом. Страшный и чудовищный дом, в котором мы прожили так долго. И мои родители полны самопожертвования и с радостью соглашаются. - Да будет так. Августин, ты можешь уйти, но своих родителей ты больше никогда не увидишь. - Таков был приговор, который вынес мне этот страшный судья. Больше страхов нет. Это лишь моя самая обычная комната, но я хочу увидеть своих родителей немедленно, мне это нужно также как возможность дышать. И я рвусь в темноту коридоров и этажей. Я хорошо знаю, как добраться до спальни родителей, в конце-концев сколько раз я в считанные минуты добиралась до их спальни, но не сегодня! Дом остался верен своему слову, и как бы я не шла, сколько бы я не спускалась, я все равно оказывалась перед дверями в свою собственную комнату, или же на кухню или подвал, но ни перед спальней моих родителей. Отчаявшись, я упала на скрипучий деревянный пол на колени и залилась слезами. Я никогда в жизни так не плакала. Я просила и молила дом, я просила и молила Бога, но ответом мне была тишина.
Когда зазвонил сотовый, и я проснулась.
-Алло? - Сонно спросила я, когда нащупала мобильник на прикроватном столике.
-Августин, ты мне нужна... дело очень срочное. - В трубке раздался голос моего шефа.
- Ты в курсе сколько сейчас? - Спросила я, хотя мне и самой было интересно, глянув на телефон  - опешила, только половина четвертого.
- Я знаю, но вновь убийство по твоему делу. - С этим не поспоришь и мне приходилось вставать. Вновь начинаются трудовые будни, а ведь кажется, вчера у меня был выходной. Кажется был?!
-Ладно, буду через пол часа. - Обещаю я, включая электрический свет, до рассвета еще час. По пути в ванную вспоминаю, что вроде я вчера обожгла руку, но странно на моей руке не следа, а что за ужасный сон мне приснился просто уму непостижимо. Господи так это был всего лишь сон. Всего лишь ужасный сон! Быстро принимаю душ, натягиваю на себя первое, что попадает в руки - джинсы, белую футболку, черный пиджак, нахожу свои черные кроссовки. Волосы расчесываю и завязываю уже на бегу слетая на первый этаж. Я всегда тороплюсь, когда собираюсь на работу. Все летит в разные стороны. Я вылетаю из дома и сажусь в свою машину. Я так люблю эти утренние часы, когда улицы еще свободны от машин. Работа. Да. Убийство. И этот день меня закручивает и заверчивает, и я уже ничего не помню и не вспоминаю.
-Августин, прими дело. - Передает мне диспетчер, когда я сижу в машине и ожидаю своего напарника. Мой взгляд выхватывает, что сейчас только семь утра. Так рано! - Был взрыв на твоей улице… этот дом 1561. - Когда я это слышу мое сердце пропускает, нет, не один удар, а целую серию ударов, я думаю, что вот-вот задохнусь, ведь это мой дом.
Я приезжаю на вызов. Но моего дома больше нет. Можно не надеяться, мои родители были еще дома, в такую рань они всегда дома. Я звоню поочередно отцу и матери, но ни один не отвечает. Такие номера больше не существуют. Это конец... Дальше можно не пытаться. Они были в доме и дом забрал их. Забрал вместо меня - их единственного и очень испорченного ребенка.
Родители всегда несут ответственность за своих испорченных детей, к сожалению, подобное откровение всегда приходит слишком поздно. Но еще чаще сами испорченные дети  не осознают, что являются убийцами и палачами своих отцов и матерей.