Однажды на Остоженке...

Эта история произошла в конце восьмидесятых, в разгар жаркого июля. День начался как обычно – звонок будильника в семь утра, мысль «посплю ещё минуточку», потом – часом позже! – лихорадочные сборы с мыслью, что опять опаздываю, и, наконец, утренняя гонка в метро, чтобы влететь в офис, обливаясь потом, всё-таки на пять минут позже!
- Опять опоздал, Михаил!.. – констатировал начальник конторы всегда самолично встречавший своих сотрудников у двери. – Что на этот раз? Котят через дорогу переводил?
Сквозь его напускную суровость пробивалась лёгкая ирония, дававшая надежду, что «принимать меры» ко мне не будут. Да и какие меры можно принять к курьеру?! К человеку, занимающему самую низшую ступень в карьерной иерархии нашей конторы! Ну разве что, щелбан отвесить? Зарплата у меня и так меньше всех, а работа как у волка, которого ноги кормят…
В общем, начальник для порядка пожурил меня и отправил за заданием в проектный отдел. Надо было отнести пакет с чертежами инженеру по подземным сооружениям, который жил на Остоженке, 41. Этот адресат мне был знаком и симпатичен – он всегда давал мелочь, на которую я на обратной дороге покупал себе бутылку пепси или пакет «Московской картошки».
Наскоро глотнув с девушками из проектного кофе, я помчался на Парк Культуры. Пакет надо было доставить к 11 утра, времени было достаточно, однако, как-то так получилось, что из метро я вышел без пяти одиннадцать и понял, что снова опаздываю. Ускорив шаг я понёсся по Остоженке, и уже собирался завернуть к дому, где жил инженер, как нечаянно задел плечом какую-то растрёпанную рыжую девчонку.
Девчонка ойкнула и рассыпала бумажные листки, которые несла в руках. Пришлось остановиться, и помочь. Наскоро сложив листки в стопку, я взял один из них. Темно-синим фломастером на нём было написано: «Пропала собака!»
- У тебя собака что ли пропала? – спросил я недоверчиво.
-Ага, - девчонка грустно кивнула рыжей головой, - прямо вот на том углу. Она ещё щенок совсем. Из-за угла мотоциклист неожиданно выскочил, она рванулась и я нечаянно поводок выпустила.
- Так она ещё и с поводком была? Далеко с поводком не убежишь…  - деловито рассудил я.
- Ну да. Но вообще-то это вчера было, а я её до сих пор не нашла….
Рыжая всхлипнула и мне стало её жалко.
- Знаешь что, - предложил я, - давай я приеду после работы и мы вместе твою собаку поищем. Хочешь? Давай в семь, на углу Остоженки и Хилкова!...
Сотовых тогда ещё не было и потому закончив работу я со всех ног спешил на встречу с рыжей, боясь опоздать. Ровно в семь я подбегал к серому дому с белыми колоннами, у которого стояла рыжая, отмечая краем глаза, что листки с синими буквами уже висят на встречающихся по дороге столбах и подъездах.
В поисках Джимки (так звали собачку) мы обошли всю Остоженку и всю Пречистенку, снуя по переулкам от улицы к набережной и обратно, расклеивая объявления и расспрашивая старушек у подъездов. Одна сердобольная тётушка даже впустила нас в квартиру и напоила холодным квасом, однако на след щенка мы так и не напали.
Ближе к вечеру над Москвой незаметно сгустились тучи, потемнело. Стрелки на моей гордости – наручных часах «Слава» - показывали четверть одиннадцатого. Только я собрался предложить рыжей проводить её домой, как откуда-то со стороны Москвы-реки донёсся протяжный звук, похожий на поскуливание. Мы переглянулись и бросились вниз по Коробейникову переулку.
Добежав до Пречистенки, перешли дорогу и подошли к воде. Вдоль реки сновали машины, конечно, не так часто, как сейчас, но всё-таки достаточно плотно, чтобы заглушить любые звуки. Нежели нам показалось? Мы вглядывались в воду и вдруг звук повторился! Жалобный собачий скулёж прозвучал со стороны Крымского моста, где-то совсем рядом.
Мы побежали на звук, но увидели у воды только пожилого мужчину с удочкой. Рыжая, уставшая от поисков своей Джимки, бросилась к нему с расспросами:
- Дядь, Вы тут щенка не видели? Мы только что слышали как собака скулила…
Мужчина нехотя оторвался от удочки и равнодушно посмотрел в нашу сторону. Отвечать он не спешил. Я решил разъяснить ситуацию.
- Вы извините, что мы вам тут мешаем… Просто у нас щенок пропал. И мы слышали как он сейчас скулил где-то неподалёку.
Мужчина снова взглянул на нас, на этот раз с интересом.
- Щенок, говорите, пропал? Любопытно… Да, я слышал как собака скулила. Но вряд ли это как-то связано с вашим щенком.
Мы недоумевающее переглянулись. Рыбак достал из кармана куртки пачку сигарет «Ява», прикурил и подошел к нам поближе, стараясь держаться с подветренной стороны, чтобы на нас не попадал дым.
- Где вы услышали как скулит собака? Здесь, на набережной? – спросил он.
- Нет, на Остоженке. Мы уже к метро шли…
- Вот! В этом то и загвоздка. Слышите как машины газуют? Даже если мы все трое сейчас начнем кричать и завывать во весь голос – на Остоженке никто ничего не услышит.
Мы с рыжей переглянулись. Действительно, это было логично и потому странно. А рыбак, между тем, продолжал.
- Каждый год, ровно в середине июля здесь, на набережной трижды слышны поскуливания собаки. Чаще всего это происходит под вечер. Эти же жалобные звуки слышны и на Остоженке… А если точнее – на перекрестке Остоженки и Хилкова переулка. А знаете почему?
Мы слушали незнакомца, раскрыв рты, и, конечно же, не знали.
- Можете верить мне, можете не верить, но то, что я вам сейчас скажу, могут подтвердить все местные старожилы. Раз в год, в жаркий июльский вечер здесь трижды скулит… Му-му.
- Му-му?! – мы всё ещё не понимали.
- Да. Му-му. Та самая утопленная в Москве-реке собачка, которая когда-то жила в одном из домов Остоженки.
- Но… разве Тургенев не придумал эту историю? – спросила рыжая.
- Увы, молодёжь, не придумал. Жила она в сером доме с колоннами на перекрестке (мы мимо этого дома раз пять за этот день прошли!) а утонула чуть дальше Крымского брода, вот в ту сторону (он махнул рукой куда-то против течения). Но слышно её бывает именно здесь… И сегодня, походу, как раз такой день…
Рыбак докурил и вернулся к своей удочке, показывая, что разговор окончен. Стало  зябко и как-то не по себе. Не сговариваясь, мы с рыжей повернулись к реке спиной и пошли к метро. Когда мы отошли от набережной метров на пятьдесят, нас догнал протяжный и жалобный собачий вой. «Третий раз!» - подумал я и взял рыжую за руку.

P.S.
Джимка вернулась домой через два дня – её приютило одно доброе семейство, которое на следующий день увидело на столбе белый лист с синими буквами и позвонило по телефону, указанному в объявлении. А рыжая стала моей первой женой. Но это уже совсем другая история…