История одного ограбления

Сияние звёзд, видимое через иллюминатор, размывалось и постепенно пропало совсем.

- Йелле! Йелле Брауэр! Ты уверен что Каррака идёт в этой резонансности?

- Кош, ты думаешь Ришар слил нам тухлую информацию? Он же сам заимеет две буханки с этой чёртовой шлюпки.

«Буханками» у нас назывались проценты с добычи. Две буханки, значит из стоимости всего, что мы увезём с собой с Карраки, наш информатор возьмёт себе два процента. Прибавить к этому долю техников, владельцев станции... и мы останемся почти ни с чем. Хоть и именно мы идём на дело. Рядом с нами шёл ещё один корабль, там находился главный отряд «Gr;ce de Dieu» (Милость Бога, фр.) под командованием Герхардта. А на моей шлюпке гордо было нарисовано «Kashchei Imp;rissable», Бессмертные Кащея. Моя группа: навигатор Йелле Брауэр, врач Вигго Ипсен, техники Сантьяго и Доминго Блаксес, и я, капитан Кащей. Хотя свои люди звали меня Кош.

Внезапно раздался сигнал дальсвязи.

- Эй, Кош! - послышался голос Герхартда. - Твои серенькие глазки ещё не забегали по каюте в поисках спасательного модуля? Всё таки в этом деле ты ещё целочка, это же твой первый рейд?

- Герхардт. - ответил я. - Разве может такое спрашивать человек, который первым делом своей жизни посчитал долг обидеть женщину, родившую его?
Какого лешего ты брешешь? - Пусть он и не понял к чему я веду, но тем не менее разъярился знатно.

- Твоя мать была очень заботливой женщиной. Настолько, что ещё до рождения решила что назовёт своё дитя именем верховной греческой богини. Но ты зачем-то решил противиться судьбе и не родился девочкой. И ведь после её суматошного компромисса ты и есть Герхардт?

- Ты...ты!... - дальсвязь отключилась.
 
Полуулыбки моей команды сказали о многом. Об их удовольствии, ведь я приструнил этого выскочку. И одновременно об их страхе перед гневом одного из первых главарей станции. Они ещё слишком зелёные. Не понимают, что Герхартд затеял этот разговор просто из волнения перед операцией. Пусть он и странным образов выражает свои переживания, но пусть лучше он сейчас в гневе дуется на меня, чем прокручивает в голове все возможные сценарии наших ближайших часов. А беспокоится не о чем, хотя бы просто потому, что если абордаж окажется удачным, то от воодушевления, богатства, большого количества алкоголя и женского внимания, этот случай быстро забудется. А если операция провалится, то просто некому станет бить друг другу в хлеборезки по поводу этой обиды.
 
- Йелле, прокрути пожалуйста ещё раз разговор с Ришаром. - попросил Вигго.
 
Нажав пару кнопок на клавиатуре, навигатор вывел звук в каюту.
 
"Имею координаты бесхозного склада муки. Запас три тонны. Охраняет Дядя Вася.
Риш, после переработки тебе пойдёт две буханки.
Запоминай путь 124\7 с Вегнера-3, ритмичность 15768000,875."
 
Хорошо, когда свой человек работает на планетном космопорте. Его описание означало, что нам предстоит встретить грузовой корабль Каррака с тремя секциями со стандартной охраной. Код пути означал, что судно стартовало с Вегнера-3 в основном направлении 124, с последующим отклонением вариант 7. Для удобства космоплавания основные координаты полётов были унифицированы, что давало нам, пиратам, весьма неплохое преимущество при определённой степени информированности. Но самой важной информацией были данные о ритмичности. Они нужны, чтобы войти в резонанс с временным полем преследуемого корабля. Именно благодаря изобретению генераторов временных полей для человечества стало возможным путешествовать между звёзд. Только не думайте о всяких путешествиях во времени, это полная брехня. Как можно попасть в то, что уже было, или в то чего не было? Генераторы только лишь позволяют ускорить или замедлить временные потоки в небольшой точке пространства относительно потоков внешней среды. Благодаря этим генератором, космический корабль за один месяц может пройти расстояние, на которое суднам с обычными двигателями понадобилась бы пара веков. Физического объяснения феномена я не знаю, но действует это так. Корабль летит себе как обычно, но при вылете на орбите планеты его переводят его личный поток времени сильно замедляют, относительно нашего стандартного. Для него, как для двигающегося объекта может пройти миллион секунд, в то время как для нас пройдёт всего одна. Но и в реальном мире он пройдёт то же расстояние, что прошёл бы за миллион секунд и без изменения временного потока. Так он и будет лететь, пока в точке назначения на специальной орбитальной станции его не вернут в нормальное состояние. Экипаж при этом имеет небольшие наплечные блокираторы, для них время идёт стандартно, иначе они бы мгновенно состарились. Ритмичность даёт нам понять на какую именно величину ускорен корабль, потому что при разном ускорении наши временные поля не войдут в резонанс и не дадут соприкоснуться, когда мы приблизимся.
 
- Приборы засекли Карраку, капитан. - проговорил Йелле.

- Хорошо. Готовьте крючья, ребята.
 
Абордажные крючья — предмет нашей пиратской гордости. Из-за невозможности в условиях разницы личных и корабельных временных потоков использовать любое стреляющее оружие — в космофлоте огромное распространение получило оружие ближнего боя. Пиратами были изобретены абордажные крючья — металлические тросы с прикреплённым к концу крюком с зацепами. Зацепы намертво вгрызаются в броню и мощный поршень в самом крюке вклинивает между ними острое лезвие прямо в броню. Основная идея применения в том, чтобы забросить крюк так, чтобы он зацепился за спину человека и лезвием вывел из строя блокиратор временного потока, что приведёт к мгновенной смерти. Ну и конечно мы вооружены обычными циркулярными саблями.
 
Тем временем Каррака уже была совсем рядом с нашими кораблями. За основным кораблём-тягачом были закреплены три грузовых блока. Только вот последний из них был какой-то странный. Он был без грузовой маркировки и расположением модулей напоминал пассажирские. Корабль Герхардта первым вошёл в его временное поле. И сразу же нас ослепил огромный луч света с того самого третьего грузового блока. Команде «Gr;ce de Dieu» больше не понадобится милость бога, они пришли к нему сами, распавшись на атомы в холодном космосе.
 
- Они стреляют из корабельных орудий! - закричал Сантьяго.

- Не паникуй. - сказал я. - на грузовом блоке им не установить больше одной пушки. Мы успеем приблизится до того как они перезарядятся.
 
Когда мы состыковались с первой секцией и начали готовиться к абордажу, я снова начал задавать себе вопрос: «На что я готов?». Это запало мне в голову ещё когда на нашу станцию (её координаты, в принципе, известны, просто никто не хочет с нами разбираться) прилетели какие то пацифисты из группы «Голос Совести» и начали убеждать, что так жить нельзя. Они называют жизнь Высшей Ценностью и говорят, что мы не можем отнимать её у других. Они аргументировали, что мы ею дорожим и она стол же значима для других. Среди нас, пиратов, немало сумашедших, которых прельщает любая возможность пощекотать нервы острой ситуацией себе и, кишки острым мечом, другим. Но ведь остальные просто борются за выживание. Не у всех была возможность начать жизнь на уютненькой планетке, где не нужно каждый день показывать свои навыки работы с клинком просто, чтобы добыть себе ужин. А я рос именно в таком месте. На пиратскую станцию меня скинули ещё ребёнком 7-ми лет. Тогда я, естественно, ещё не умел добывать себе пропитание силой, поэтому приходилось воровать. Мелких мальчишек на станции всегда много, можно сказать это отдельная каста. Я прибился к ним и никто, в том числе я сам, не ожидали, что у меня проявятся такие навыки выживания. Красть — это опасно, а красть у пирата это немалый шанс летального исхода. Скольких, не скажу что друзей, не скажу что соратников, просто тех кто был со мной, я потерял — не сосчитать. Голод толкал нас вперёд, а пули и лезвия назад и тот, кто оступится — ляжет и уже не поднимется.
 
Кто тогда задумывался о ценности жизни? Мы? Нет. Они? Тоже нет. Вернее, каждый тогда думал о сохранности лишь своей шкуры. А что при этом произойдёт с остальными — было не так важно. И куда деваются моральные ценности, когда человек борется за выживание? Те, из «Голоса Совести», говорили, что, мол, никто не должен лишать другого человека жизни, потому что всякая жизнь равна и мы не можем её сохранять за счёт смертей других. Но что они сказали бы, если бы охранник застукал их за собиранием продуктов на складе? Вот он идёт на тебя с ножом, может быть даже и не желая  поиздеваться над беззащитным ребёнком, а просто увидев вора, который лишит ужина его самого. И перед тобой встаёт выбор — бросить всё и убежать или драться. Но если ты убежишь сейчас, то будешь голодать. Сил останется меньше и в следующую подобную ситуацию, их может не хватить даже на то, чтобы убежать. «Не колебаться» сказал я себе, когда мой небольшой нож уже начал движение к шее ничего не подозревающего охранника. Разве желание выжить — не естество человека, не то единственное, что делает его суть и никогда не поменяется?
 
И вот сейчас, когда мы войдём в корабль, снова передо мной появится этот выбор. Снова вырастет стена, которая перекрывает мне путь. И, чтобы выжить, придётся её сломать.

- Сдавайтесь и будете жить! - прокричал я, когда мы вошли.

- Чего вы боитесь, собаки? Пары пиратов? Мы уже поджарили один их корабль, теперь порежем этих! - послышался голос, словно мне в ответ.
 
И, выйдя из-за угла, я увидел и того кто это кричал и тех, на кого кричали. Товарищ «бесстрашный» явно был бывалым воякой, а остальные — обычные наёмные охранники, с радостью готовые отдать груз без боя в обмен на сохранность своей шкуры. И я понял, что они ему помогать не хотят, а при определённых условиях и не будут. И, чтобы не было массовой резни, нужно убить этого главного. Жизни остальных мне не нужны, мы ведь всё равно возьмём только груз, а не весь корабль. И пока они не решили, что долг превыше страха, то я оставлю их в покое. А вот главный — совершенно другая история. Судя по тому, как он обхаживает своих людей, здесь просто конфликт интересов. Наши шкуры зависят от одного и того же — груза. Просто ему надо этот груз сохранить, а мне забрать. И вот он выбор, чья же жизнь дороже. Если я уступлю груз ему — то сдохну в клетке от голода на станции, если он уступит груз мне — то ему сделают аккуратное отверстие от виска до виска в тот момент, когда он будет докладывать начальству. Поэтому единственный выход — решить всё здесь и сейчас. Я хочу жить, чёрт возьми. Я хочу, даже если ради этого надо будет убить.
 
Не теряя времени я достал саблю и начал наступать. Знаками я показал своим, что хочу разобраться с ним один, они в это время должны оттеснить и удерживать остальных.
 
- Ты? - произнёс он. - Ты ведь Кащей? Ахаха, салага! Такое громкое погоняло и ни одного боевого вылета!
 
Внешне я даже не вздрогнул и продолжал идти к нему, но внутри я очень удивился. Откуда он знает кто я такой? Кто-то, видимо, слил информацию уже после нашего отлёта, потому что моё участие в операции решилось в последний момент. И ему дали даже внешнее описание, потому что он не перепутал меня со второй группой. Когда я приблизился к нему, я сжал саблю в правой руке,левой взял с пояса небольшой кинжал и замер. Высшие Ценности — это всё брехня, здесь может быть только единственное число и оно — твоя жизнь. Как подданные умирали за короля, как пионеры за вождя, как фанатики за пророка, пусть этот человек умрёт, чтобы жил я. Потому что моя жизнь — моя Высшая Ценность.
 
- И чего ты ждёшь? Ты даже не нападешь? Ты вообще пират или как их там, па-ци-фист, а пацик? Сейчас я тебе покажу, что значит драться!
 
Я следил только за его движениями. Тип удара, который он нанесёт, можно понят если разделить его тело на 5 движущихся частей. Это кисть, локоть, плечо, корпус, ноги. Например, для того, чтобы сделать удар тычком, кисть не двигается, локоть разгибается вперёд, плечо задаёт направление удара и тоже двигается вперёд, корпусом и ногами можно также придать дополнительное ускорение. Если это будет удар разрезающий, то ему сначала надо выполнить движение замаха, здесь может по часовой стрелке вращаться кисть, локоть может сгибаться или оставаться в начальном положении, плечо отводится назад. Потом следует бросок плечом, корпусом и ногами для атакующего удара и, для защитного удара, плечом вперёд, а корпусом и ногами назад. Увидев эти начальные движения, можно сразу же делать контрудар. И, когда я увидел, как он собирается сделать тычок, я внутренне собрался, готовясь к ответному движению. В тот момент, когда его клинок уже начал движение вперёд, я кинул корпус влево и начал разворачивать его в этом же направлении. Плечо оставило то же направление для правой руки, локоть начал распрямляться, а кисть делать вращение против часовой стрелки. Скомбинированно, эти элементы придали небольшому вращению кисти сильный импульс и моя сабля прошла сквозь его руку как сквозь масло. Нынешнее положение моего тела давало широкий размах для удара левой рукой, что я и использовал, начав поворот всем корпусом влево и всадив кинжал ему в правую ногу позади коленной чашечки. Бить надо было именно позади, чтобы ногу согнуло и повело вперёд, заставляя корпус повернуться в эту сторону, мешая врагу действовать левой рукой. Отпустив кинжал, я начал подниматься, замахиваясь правой рукой и гардой сабли ударил его по правому плечу. Он повалился на землю и, с широким размахом, я ударил его саблей по спине, разбив временной блокиратор. Это очень страшная смерть внешне. Но для того умирает страшна любая, а я хотел напугать оставшихся в живых. С отключением блокиратора крик умирающего прекратился мгновенно, а тело подёрнулось дымкой и его стало сдувать словно песок с бархана до тех пор, пока не осталось ничего.
 
Сразу же послышались звуки падающего оружия, охранники сдались. Мы отстыковали тягач и отпустили их на нём далее по маршруту. Присоединили контейнеры к нашему кораблю и взяли курс на станцию. Не знаю зачем, ноя решил проверить груз, всё-таки при подлёте к Карраке мне не понравилась третья секция. Первая секция содержала запасы «замороженных» продуктов. С изобретением временного генератора хранить еду стало гораздо проще, ведь можно просто «замедлить» её. При особом желании можно приготовить завтрак, «заморозить» его и через год, вернув его в обычное время, покушать ещё горячим. Вторая секция хранила наше «золото», листы материала с особой атомной структурой, которую могли сделать только в монетном дворе. А проход в третью был заперт. Но что значит дверь для пирата?
 
Когда я вошёл, хрустя ботинками по стальным ошмёткам двери, то не сразу понял где оказался. В помещении было темно и везде, по всем стенам в несколько рядов, на потолке, даже на какой-то странной конструкции посередине помещения, висели люди. Приглядевшись, я увидел, что они просто закреплены в таком положении на манер удерживающих кресел. И когда один из них, недалеко от меня, задвигался, то я понял, что по крайне мере некоторые из них живы. Прикинув, что людей здесь как минимум несколько сотен, я подошёл к тому, который первым подал признаки жизни. Он висел, опустив голову, прикреплённый к стене чем-то, напоминающим спасательный жилет. А когда он поднял глаза, я увидел жёлтые зрачки. Он словно очнулся от сна и повернул голову на меня. Зрачки словно начали светится.
 
- Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! - издал он противный и громкий звук.
 
И тут проснулись остальные. Сотни глаз с жёлтыми зрачками впилис в меня, многие из висящих шипели, другие пытались вырваться, кто-то просто облизывался и клацал зубами.
 
- Эй, спасите! Кто сюда вошёл! Помогите мне! - раздался вдруг детский крик.
 
Со всей возможной осторожностью я продвигался вдоль рядов этих тварей. И увидел у одной из стен ребёнка, паренька лет 14-ти, таким же образом закреплённого в висячем положении.
 
- Пожалуйста, освободите меня! Вон там кнопка, которая наполовину снимет жилеты и можно будет выбраться!

- А эти твари?

- Они сейчас только приходят в себя, они пока ещё не могут бегать! Пожалуйста, помоги! Только скорее, а то будет поздно, если они придут в себя окончательно!
 
Не знаю, откуда именно этот парень всё это знал, но думать действительно надо было быстро. Только что я рисковал своей жизнью, за возможность жить дальше и вот теперь этот вопрос. Помочь или не помочь? В былые времена мне приходилось бросать умирать тех, кому я уже не мог помочь. И совесть не мучила меня, ведь я ничего бы не сделал, если бы улёгся рядом с пулей во лбу. Рисковать, чтобы спасти тех, с кем ты пойдёшь на дело в следующий раз — это ещё можно понять. А здесь... Я его не знаю, в первый раз вижу, да ещё эти твари. Быстро его схватить и бежать к выходу, отмахиваясь клинком? Или просто оставить его тут и отстыковать эту секцию, пусть вечно блуждает в пучинах космоса. Имею ли я возможность рисковать своей жизнью, чтобы спасти его. Моя жизнь — Высшая Ценность. Я хочу жить, не хочу помереть здесь, среди непонятных полулюдей. Я хочу жить, чёрт возьми! Но жить для чего? Просто жить, чтобы выживать? Или для чего-то большего...
 
Я ударом нажал кнопку, схватил мальчонку и со всей возможной скоростью рванул к выходу. Как он и сказал, почти ни одна из тварей не смогла выбраться и встать на ноги, а те кто встал, пошатывались и не могли даже идти. Выбежав во вторую секцию, я задраил её и отстыковал третью. Все монстры остались там, в абсолютном нуле. А уже через 5 минут мы словно всё забыли, пили в кают-компании и придумывали мальчонке имя.