Гранит науки. Из цикла Институт

В конце июля 1970 года я помахал рукой маме, которая выглядывала из окна роддома с только что родившимся моим младшим братом на руках – пятым ребенком в семье, и поехал поступать в Казанский авиационный институт (КАИ). Вступительные экзамены дались нелегко, и я, круглый отличник и победитель городских олимпиад, набрал только 12 баллов на трех экзаменах. Проходной балл был равен как раз 12, и я вместе с двумя выпускниками нашей 14 школы-Котиным Анатолием и Раей Лябибовой – тоже отличниками – был зачислен. Но перед этим было собеседование с каждым кандидатом на зачисление по отдельности. Со мной беседовал зам. декана Константинов А.А. из кафедры высшей математики, задавал какие-то житейские вопросы. На следующий день наш курс собрали в большой аудитории и начали нам представлять назначенных старост группы. Когда очередь дошла до 9-й группы, я начал крутить головой, чтобы увидеть своего старосту, вдруг назвали мою фамилию. Не сразу, я встал, и тут же ко мне стали подтягиваться студенты моей группы. Они стали у меня спрашивать место в общежитии. Я растерянно начал записывать фамилии, потом мы пошли в деканат просить места в общежитии. Так началась моя студенческая жизнь старосты. Зачем Константинов выбрал меня? Ведь в группе были более энергичные ребята. Приходилось ходить  на все лекции, ведь староста вел табель посещений лекций, который еженедельно сдавался в деканат и учитывался при распределении стипендий и мест в общежитие. Всем ставить галочки  в табеле было опасно, нередко проводились внезапные переклички. Но и отмечать всех прогульщиков тоже не хотелось, ведь за несколько пропусков они могли лишиться стипендии. Конечно, я ни разу не довел своих одногруппников до наказания, старался, чтобы количество пропусков лекций ни у кого не достигло критического числа. Надо сказать, злостных прогульщиков и не было. Обязанностью старосты было также ежемесячное получение стипендии на всю группу в институтской кассе. Меня никто не охранял, после занятий я выстаивал очередь в кассу, и  с большой суммой денег в кармане шел в общежитие. Иногда по несколько дней я ходил с этими деньгами, особенно, если впереди были выходные или праздники. Ни разу за пять с половиной лет ни копейки не пропало.
Учиться было трудно, особенно на первых двух курсах. Если в школе я был в учебе первым и не знал, что такое получить четверку, то здесь я узнал, что такое тройка по таким предметам, как теоретическая механика, аналитическая геометрия, и даже был рад тройке, иначе прощай стипендия, прощай место в общежитии. Обычная стипендия в КАИ была 45 рублей, это хватало на еду, трамвай, тетради, ручки. Если было место в общежитии и какая то одежда, на стипендию можно было учиться, ведь на еду в столовой в день мы тратили рубль: 20 копеек на завтрак, обед стоил 50 копеек, на ужин в общежитской столовой мы тратили копеек 30. Иногда мы позволяли себе пообедать в доме Кекина на целый рубль. Проезд в трамвае стоил 3 копейки. Можно было даже пару раз в месяц сходить в кино. Но столовская еда есть столовская еда, ближе к ночи почему то всегда хотелось есть. У кого не было места в общежитии, снимали квартиру рублей за пятнадцать, стипендии уже не хватало, к тому же, у кого не было место в общежитии, зачастую не было и стипендии.  За несколько троек за семестр можно было лишиться и того и другого. Стимул грызть гранит науки был колоссальный. Если кто на сессии получал двойку и два-три раза не смог пересдать, отчислялись немилосердно и безжалостно. Преподавательский состав был очень сильный и авторитетный. Подкупить преподавателей было невозможно, об этом никто и подумать даже не мог. Все контрольные, курсовые работы приходилось делать самому, просиживать в библиотеках, интернета тогда не было, не было даже понятия, что значит купить контрольную работу. Конечно, мы друг другу помогали советами, некоторые в общежитии даже по дружбе делали друзьям какие то работы, но не за деньги. Сейчас, когда всем правят деньги, покупаются и продаются все контрольные и курсовые работы, и даже экзамены, вплоть до дипломов. Это ведет не только к деградации образования, но и к деградации человека как личности. Деньги не дают внутреннюю силу, деньги дают только ощущение силы. И при серьезных жизненных ситуациях человек, купивший образование, не воспитавший в себе внутренний стержень, может, на мой взгляд, сломаться. Но это лишь лирическое отступление.
На первом курсе я со своим другом Геной Павловым из Бугульмы записался в городскую парашютную секцию, но больше двух занятий мы посетить не смогли, не хватало времени, можно было лишиться стипендии.
По физкультуре можно было по выбору студента записаться на спортивную гимнастику, лыжи, лекую атлетику, тяжелую атлетику, волейбол, наверное, еще какие-то секции были, сейчас не помню. Занятия по физкультуре вели известные в прошлом спортсмены. Я записался на тяжелую атлетику, нас тренировал преподаватель Солдатов, входивший в свое время в первую шестерку сильнейших тяжелоатлетов-тяжеловесов страны вслед за Юрием Власовым и Леонидом Жаботинским. Он научил нас держать спину при поднятии тяжестей, что мне здорово помогло не сорвать спину в дальнейшем при разгрузках вагонов, в стройотрядах и шабашках.