syndrome

август. за окнами блекло.
не так, как у всех людей.
я люблю городских голубей,
разбивающихся о стекла,
Им, заплеванным от дождя,
оставляя чахлые перья
На бездарных людских поверьях
и на корчащихся гвоздях.

Он возвращается ночью.
и всегда проверяет пульс.
боится, что не проснусь.
и в ночи он меня разворочает
поцелуем в холодный лоб
и возлюблено
ляжет
рядом.
чтобы привычным взглядом
поглощать у меня кислород.

снова имя свое утроив,
буду долго сплевывать в выкрик.
Он небрежно плевок мой вытрет,
вытроит, горло мне выправит,
чтобы нас оставалась двое.

а потом, взяв железный прут,
снова устроит Трою.
и не дрогнет его рука
выбивать из меня всю страсть -
пока кость не выхрипит хруст
как надломленная проволока.

выбивать из меня всю злость,
бить, пока не напьется всласть,
бить, пока сам не станет пуст.
а потом на железный прут
соберет мои стоны в горсть.

и ни слезы уже не жгут,
ни щемящий пустое стих.
нервы выкрутив в жгут,
он их
молча вытолкнет в пасть дождя,
сам
оставаясь
тут.
ведь ему уходить нельзя.

и спустя илиады лет
отрекаясь от роли Вертера
я снимаю с себя бессмертие,
расстегнув свой бронежилет,
и ступаю по стонущей тверди я,
в улицы лиц блеклых
разбивая
глухими
ударами
птиц
о свои оконные стекла.