Принц Персии

Роман Голомазов. Принц Персии.
Часть 1. Похититель душ.
Глава 1.
Вавилон был прекрасен!
В это раннее утро субботы немногие смогли восхититься его красотой, так как были опутаны паутиной сна. Но юный принц Лонгин – единственный наследник персидского царя Тимофея – в этот ранний предутренний час не спал. Принц проснулся около полуночи и не смог больше заснуть. Он отправился в библиотеку читать священные книги египтян. Под свет семисвечника ему попалась книга мертвых и описание посмертных испытаний богов. Одно из них гласило был ли ты верен своему дому и своим родным. Принц тяжело вздохнул и отложил свиток. Книга свернулась и этот звук разбудил кошку принца. Животное зло фыркнуло и снова легло спать. Принц поднялся из – за грубоватого столика за котором часто сидел по своей собственной инициативе без указок учителей. Он решил выйти подышать свежим ночным воздухом.
Юноша был одет в белые одежды вельможи Вавилона. На его пояса висел кривой острый как бритва ятаган, которым принц пользовался лучше многих воинов. Вообще принц Лонгин слыл сорвиголовой. Однажды принц в одиночку убил льва, отрубил ему голову и принес ее царю. Тимофей наказал тогда отрока запретив ходить ему в гарем. Но принц не сильно расстроился. Ему тогда было всего пятнадцать лет и утехи с девами ему были еще не очень понятны. Поэтому принц исполняя волю отца интенсивно учился наукам. Особенно хорошо у него получалось понимать древние религиозные тексты, которые даже не всякий визирь мог бы разобрать. Нога принца, обутая в сапог из мягкой коричневой кожи вола, вступила на широкую террасу балкона. Стражник стоявший на посту узнал принца и впустил его со знаком почтения. Принц оперся о перила и смотрел вниз с почти тридцатиметровой высоты на западную башню.
Главный город Персии – Вавилон – был чудом архитектуры. Здесь вполне себя проявило социальное неравенство, которым древний мир не был обделен. Иногда лачуги бедняков встречались рядом с домами аристократов. Это никого не удивляло. Над самим дворцом высоко ввысь возносились три башни, «Башни Рока». Говорят, что эти башни видел сам пророк Иеремия, когда был приведен вместе со своим народом в Вавилон Навуходоносором. Принц Лонгин вздохнул.
Его печаль лишь на немного была стёрта величием современного ему города, который даже спустя тысячи лет хранил память о событиях, произошедших в этом месте земного шара много лет назад.
Конечно принц читал о строении вавилонской башни древними людьми и о их нечестивой цели. Сам принц думал, что Бог одного народа не сильнее Бога другого, и что иногда боги вместо того чтобы бороться самим заставляют это делать людей. Принц долго смотрел вдаль, где как он знал был далекий оазис с небесно голубой водой.
Лонгин смотрел вниз, находясь почти на самой верхней точки восточной башни рока. Внизу раскинулся спящий в этот ранний час город. Маленькие извилистые улочки соседствовали с огромными дворцами знати и главной мощенной брусчаткой дорогой, ведущей к массивному дворцу, который как ступенька стоял перед тремя башнями рока, подчеркивающими величие персидского царства. Принц отогнал прочь свои негативные эмоции: плохое настроение и следствие нервного возбуждение последних дней, когда отец сказал ему что махараджа Индии выдает за него свою старшую дочь. Это известие молодой принц принял с фатализмом древнего перса, который происходил из древнего рода царей.
Принц стоял сложив на груди руки и смотрел вдаль на появляющиеся солнце и вспоминал, что именно отец сказал ему о его невесте, что якобы это самая красивая девушка востока, обученная всем любовным ласкам Индии. Но как подчеркнул Тимофей, сама Эркиль, так звали принцессу, хранила себя для знатного вельможи. И на ее руку и душу претендовал самый богатый человек Индии султан места где находилась золотая шахта. Его отец служил визирем у махараджи и должен был приехать со свадебной процессией в Вавилон. Принц прогнал прочь грустные мысли и решил потренироваться. Его юное гибкое тело требовало постоянных тренировок и упражнений. Логан подошел к спящему на шелковых подушках слуге и разбудил его и попросил его принести свежего коровьего молока и кусок хлеба. Тренироваться перед завтраком надо было если есть сам завтрак. Через двадцать минут слуга принес принцу свежего молока, и, казалось, еще содержащий тепло пекарни каравай. Принц поблагодарил его и разрешил ему снова спать. Слуга лег и казалось тут же заснул. Лонгин приступил к тренировке.
Современный человек, наблюдая за движениями принца мог бы заметить много того, что ему было знакомо. Лонги произвел легкую разминку, разогрев все мышцы и суставы. Потом он стал делать то, что называлось кулачным боем. Целый час Лонгин принц Вавилона атаковал, парировал, подсекал невидимого противника. После часа такой тренировки он достал ятаган и раскрутив его над головой испустил боевой клич, который разбудил слуг. Без этого клича он не вступал в атаку. Лонгин закружился в танце, а точнее стал выполнять удары мечом с переходами и поворотами так, что это было похоже на танец. Прошел еще час и Лонгин стал делать физические упражнения. Он зацепился кистями за выступы в стене и стал подтягиваться. Подтянувшись двадцать раз, Лонгин стал падать на землю прямо на спину и вставать с нее разгибом. Появившееся солнышко освещало потную спину принца.
Сделав еще несколько акробатических упражнений, Лонгин принялся за еду.
Приняв пищу, Лонгин посмотрел на солнце. Оно уже вышло из – за горизонта и освещало округу. Как Тимофей сказал Лонгину – это вынужденное решение, но на старости лет мне хочется богатства для своей страны. А если Лонгин станет королём Индии, то Персия получит доступ к многочисленным золотым и алмазным рудникам. Решение было вынужденным.
Молодой принц одел свою белую одежду, которую снял во время тренировки и отправился принимать ванну.
Лонгин находился в восточной башне рока и если бы принц хотел попасть в королевскую баню, он бы пошел в северную башню, но Лонгин просто хотел смыть пот и поэтому приказал одному из своих слуг налить теплой воды в металлическую ванну в его покоях. Через двадцать минут теплой воды было достаточно и Лонгин с удовольствием погрузился в нее. Казалось что вода снимает не только усталость тела, но и психологическое напряжение, которое пристало к принцу в последние два дня.
Лонгин лежал в ванне из меди и случайно уснул. Проснулся молодой принц уже ближе к полудню. Он вышел из ставшей холодной воды и вытерся насухо. Одел принесенные слугой одеяния и вышел в свою большую спальню.
Пока Лонгин был молод у него не было никаких государственных дел, он только иногда принимал послов других стран и также часто спал с их дочерями. В этот раз он должен был стать мужем девицы, которую называли самой красивой девушкой востока. Лонгин в это не верил. Ему хватало того что отец разрешает пользоваться ему гаремом в котором были сотни девиц из разных стран.
Лонгин вышел на балкон и увидел приготовления перед встречей принцессы и визиря Индии. Королевские войска выстраивались в парадные построения и отрепетированным заранее ходом шил от ворот Вавилона ко дворцу. Стража, вооруженная луками сидела в самых неожиданных местах Вавилона, поджидая человека, который бы осмелился поднять руку на знатных гостей. Слуга принес обед.
Принц следуя своей диете съел только половину фазана и выпил только воды, а не вина. К вечеру он должен быть трезвым и ясно представлять себе что говорить. Вообще принц не любил вино. Он знал, что многие богатые вельможи не видя смысла своей богатой жизни пристращались к этому пороку и к концу своей жизни становились самыми настоящими пропойцами, лишившиеся всякого человеческого облика. Так же и молодые люди, дети богатых родителей становились частыми посетителями борделей и вырождались либо в любителей изысканных извращенных постельных утех или умирали от болезней, которыми их награждали проститутки. А простые люди в это время обязаны были чтобы получить хоть немного денег на пропитание работать с утра до вечера не разгибая спины. Лонгин давно ко всему этому привык.
Вместо послеобеденного сна принц отправился в библиотеку читать древние египетские тексты о посмертных испытаниях души, которую уготовали для нее боги.
Солнце нависло над Вавилоном, стоял жаркий вечер. Вдруг совершенно неожиданно в библиотеку зашел царь Тимофей. Это был высокий мужчина почти двухметрового роста с хорошо развитой мускулатурой и вооруженный только кинжалом с рукояткой с вделанными драгоценными камнями. Лонгин не сразу заметил своего отца и поэтому сосредоточенно продолжал читать. Тимофей обратился к своему сыну.
-Сын. Лонгин.
Молодой принц моментально оставил книгу и вскочив обернулся к своему отцу. Они обнялись. Царь провел своего сына к удобному дивану и посадил его рядом с собой. Лонгин думал о чему будет этот разговор. Многие догадки приходили ему в голову и как  оказалось ни одна из них не была верной.
-Мой любимый сын Лонгин тебе предстоит связать Персию и Индию в одно целое. Вавилон это вершина мира. Мы должны править всеми землями от Нила до Евфрата. Но ты понимаешь для этого нужны большие деньги. Наша армия нуждается в налогах, деньгах, но если снова поднять налоги, то народ может взбунтоваться и свергнуть нашу династию. Но когда ты женишься на принцессе Эркиль, тогда ты получишь богатые земли Индии.
Тимофей немного подождал и продолжил.
-Когда я умру ты станешь моим наследником и правителем Персии. Возможно я не буду ждать так долго и вскоре сам уступлю тебе трон. Вижу как блестят твои глаза дорогой Лонгин, но не спеши – как только ты будешь готов я отдам тебе царство и ты станешь царем. Но сначала тебе предстоит сделать нашу страну богатой и процветающей. Наш народ должен быть откормлен и сыт, как свиньи в загоне. Не хмурься – ты можешь пока этого не понимать, но будущее откроет тебе глаза. Делегация махараджи прибывает сегодня в полночь. Отдохни. Через три часа за тобой зайдут слуги и оденут тебя должным образом и ты будешь со мной встречать визиря и свою будущую жену.
Тимофей крепко обнял сына и сказал.
-Я люблю тебя сын и вижу в тебе мое будущее.
После этих слов царь поднялся с дивана и вышел из библиотеки, отправившись по своим делам.
Его наследник принц Лонгин еще долго смотрел в след ушедшему отцу.


















Глава 2.
Свадебная делегация принцессы Эркиль прибыла поздно ночью. И хотя в обычные дни Вавилон уже бы спал, но сегодня почти все жители в этот поздний час бодрствовали.
Главные ворота в город были открыты и охранялись элитной гвардией царя. Почти на каждом доме в Вавилоне сидел стрелок, вооруженный луком, а то и несколько стрелков. Большинство стрел было отравлено. Почти каждые полчаса по городу проезжал вооруженный патруль и если он находил пьяниц, убогих или нищих, то жестоко убирал их со своей дороги. Такого оживления столица Персии не испытывала уже очень давно.
Изначально планировалось, что делегация пройдет через южные ворота к дворцу царя Тимофея и впоследствии ничего не изменилось в этом составленном чиновниками царя плане.
Сам царь и принц сидели на своих местах на возвышении дворца, где обычно царь судил богатых людей. И Тимофей и Лонгин были одеты в белые одежды, украшенные золотом и бриллиантами; на их головах были искусно сделанные короны. У Тимофея корона – это широкая полоса золота с вделанными в нее изумрудами и опалами, а корона принца Лонгина была чуть меньше. И сын и отец представляли собой грозное зрелище. Оба были царями по крови, и Тимофей не прогадал бы если отдал власть своему сыну прямо сейчас. Но чтобы мужчина считался мужчиной ему следовало сначала жениться на достойной девушке. Лучше из рода людей с голубой кровью. Хотя это правило инициации во взрослую жизнь имело и исключения. Немногочисленные аскеты и жрецы местного бога не позволяли себе жениться. Но многие из них в итоге раскаивались в своем выборе.
Перед двумя тронами царя и принца положили длинный полукилометровый ковер по бокам от которого стояла элитная стража. В руках воинов было не обычное оружие, но золотое и украшенное драгоценными камнями. За спинами правителей в одной из больших комнат уже накрывали пир, а в другой более обширной стали бы пировать менее значимые личности. Лонгин, посмотрев на отца, хотел ему что – то сказать, но вдруг в царский двор вбежал запыхавшийся человек в пышных, дорогих одеждах. Тимофей поднял руку, жестом запрещая сыну говорить.
Подбежавший человек оказался одним из придворных гонцов. Он упал на колени перед царем, и в его жесте не было и доли личной гордости. Этот человек истово верил в божественное происхождение царя. Тимофей возгласил громким голосом, работая на публику, предварительно выждав некоторое время.
-Говори!
-Восточная принцесса и сановник махараджи вошли в Вавилон и сейчас направляются ко дворцу.
-Как скоро они прибудут?
-Дорого до дворца займет около получаса.
Тимофей жестом отпустил слугу и тот поспешно скрылся с глаз царя.
Лонгину стало не по себе. Всего через полчаса он должен был увидеть свою будущую жену и – возможно – царицу Персии. У молодого принца неприятно засосало под ложечкой. Он хотел заерзать на троне, но понял, что ведет себя как маленький ребенок, который боится будущего. Единственное что действительно могло испугать принца – это то, что красота принцессы окажется преувеличенной. Ведь как хорошо знал принц понятие о красоте на востоке и в Вавилоне сильно отличалось. Лонгин пытался вспомнить как выглядит индийская наложница, но перед его взглядом вставали только соблазнительные образы постельных утех. Тут молодой принц понял, что никогда толком не всматривался в лица женщин с которыми занимался любовью в гареме отца. Почему то принцу больше всего хотелось чтобы у Эркиль были красивые глаза. Лонгин не смог сдержать вздох.
От Тимофея конечно же не укрылось состояние принца, но как – то помочь ему царь уже не мог: ведь принцесса Индии уже в городе и отменить свадьбу уж нет возможности. Но что точно знал Тимофей так это то, что приданного принцессы хватить на то чтобы построить сильную армию. К тому же от принцессы его сыну нужно только потомство, ведь никто (в том числе и жена) не запретит Лонгину посещать гарем. Вверив себя в руки богов Тимофей стал ждать посланников из Индии.
А на другом конце города в южные ворота въезжала пышная процессия.
Жители Персии впервые воочию увидели индийцев. Те были одеты в широкие шаровары и замысловатые тюрбаны, их воины были вооружены прямыми мечами и острыми как бритва алебардами. Время от времени из повозок, которые тянули лошади, выглядывали восточные женщины. Это были жены послов и личный гарем визиря. Хотя посланники махараджи Индии старались это скрыть, но они также были удивлены необычным зрелищем – красивым городом и толпой хорошо одетых людей, вышедших встречать их ночью. Улицы города были освящены факелами и кое где даже разожгли костры. Вавилоняне чтобы лучше видеть процессию из пятидесяти повозок, идущую по их городу, залезали на деревья и крыши домов. Индийцы не могли об этом знать, но многие торговцы хотели бы продать пришельцам свои сласти, но были оттеснены стражей.
Как только делегация визиря махараджи въехала в город, Вавилон пришел в движение. И чем ближе процессия подъезжала ко дворцу тем интенсивнее становились крики приветствия дорогих гостей и, возможно, будущей царицы Вавилона.
Многие хотели увидеть дочь махараджи и гадали в какой из этих цветастых повозок она находиться. Взгляды людей обращались на искусно украшенные носилки закрытые парчой, которые несли восемь темнокожих рабов. Эти носилки возглавляли процессию. И еще одни похожие на них носилки неслись также восьмью рабами в середине процессии.
Процессия, которая возможно определит жизнь принца Лонгина да и всего Вавилона, въехала наконец во двор дворца, к краю красного ковра.
Когда это произошло ни царь Тимофей, ни его сын Лонгин не двинулись с места – надо было соблюдать этикет. Да если бы Тимофей хотел и не был бы таким искусным политиком, то мог бы захватить Индию.
Из носилок впереди процессии вылез высокий человек в тюрбане и по восточному просторном халате, отделанном золотыми нитями. В правой руке он держал жезл украшенный резной головой кобры со вделанными вместо маленьких змеиных глаз двумя алмазами. Это был визирь махараджи Индии по имени Джамшут.
Визиря окружили люди ниже его ростом, но одетые в похожую одежду – это были его советники и чиновники махараджи, приехавшие на свадьбу своей принцессы. Эти люди во главе с визирем направились к трону царя Тимофея. В этот момент принц Лонгин сильно пожалел о том что светская этика запрещала царям иметь оружие во время дипломатических встреч. Как было бы сейчас хорошо ощущать на своем бедре верный ятаган.
Приблизившись, послы Индии поклонились царю и поднявшись многие стали осматривать внутренний двор. Заговорил Джамшут:
-Мой правитель, божественный Титус правитель всей Индии, приветствует тебя вавилонский Царь.
Речь визиря была исполнена многих красивых слов и присыпана неприкрытой лестью. Когда он закончил, то внимательно посмотрел на Лонгина, видно зная, что этот человек должен жениться на его госпоже. На секунду в его взгляде проскочило то чего там быть не должно – неприкрытая ненависть. Лонгин спокойно встретил этот взгляд, который спустя секунду исчез за ширмой раболепия. Джамшут продолжил свою речь.
-Хочу представить вашему сыну его будущую жену – принцессу Эркиль, но сперва мне бы хотелось передать Вам кое – что от самого махараджи – священный камень который стоял в храме нашего бога. По легенде в этом камень были заключены души мятежных визирей, мечтавших свергнуть махараджу. И это отражено в его имени.
-У камня есть имя? Удивился Тимофей. Джамшут кивнул. Какое?
-Похититель душ.


Глава 3.
Царь Тимофей, принц Лонгин и его приближенные вместе с визирем и видными сановниками из Индии сейчас пировали в отдельной богато украшенной комнате. Все остальные гости поглощали царские угощения в большом зале внизу дворца, специально предназначавшимся для больших собраний черни. Принцессу Эркиль показали Лонгину лишь мельком и принц не смог вполне оценить ее красоты, но все же он успел заметить отсутствие каких – либо уродств в лице или фигуре. Обычная куртизанка отца – никаких за или против того чтобы с ней переспать. Принц невольно задумался о том что слухи об индийской красавице ложны. Да и стоило ли удивляться – ведь она дочь царя, все ее считают красивой. Вот богатая девочка и сама поверила в это. Или же махараджа просто расхваливал свой товар, как продавец на рынке Вавилона расхваливает фундук.
Может из – за этих мыслей, а может из – за того, что он не спал уже сутки настроение принца было очень плохим и он перестал следить за нитью разговора, которую вели царь Тимофей и визирь Джамшут. А визирь как раз рассказывал царю историю похитителя душ – большого ограненного топаза, который он привез в подарок царю.
-По древней легенде в этом драгоценном камне заключена семьдесят одна душа, вещал Джамшут, Все они когда – то были визирями и советниками махараджи, но потом взбунтовались. Тогдашний махараджа велел их пытать. Предателей пытали на протяжении нескольких дней, но гнев махараджи не утолялся и он призвал лучшего колдуна Медока, который и рассказал махараджи об этом камне в то время хранившимся в его сокровищнице. И вот тогда махараджа договорился с Медоком о том, что он навсегда запрет души предателей в камень, а сам Медок займет место главного визиря. Медок объяснил, как это надо сделать.
Тогда, по приказу правителя, семьдесят один предатель были выпущены из темницы, их раны омыли и залечили, их хорошо кормили, но не отпускали из дворца. Когда прошел месяц всех предателей пригласили на пир.
В ту ночь разразилась страшная гроза. Мужчины ели мясо и пили вино, ожидая прихода махараджи и официального помилования, вместо негласного. В этот самый час колдун Медок и совершил свое колдовство и все предатели махараджи были навсегда пленены в топазе, получившем позже имя похититель душ.
-Как же этот чародей смог пленить человеческую душу – самую эфемерную субстанцию? Спросил царь Тимофей.
-Мне это известно как потомку Медока. Эта история уже ставшая легендой рассказывается в  нашей семье уже на протяжении двухсот лет. Всем этим людям в вино был добавлен яд, который их усыпил и во сне их души были похищены демоном,  живущим в камне.
-То что ты говоришь визирь, похоже на детскую сказку, резюмировал царь Тимофей, но если ты покажешь нам этого демона мы тебе поверим. Так посмотрим нас здесь восемнадцать человек и стража, это конечно не семьдесят человек как в сказке, но попробовать стоит.
-Ваше величество вы сомневаетесь в силе моего волшебства? Спросил визирь.
Этот вопрос вызвал улыбки многих присутствовавших, также принца Лонгина и самого царя. Тимофей от своего отца верующего во всякую чушь относительно колдовства и того, что люди могут превращаться в животных был жестким циником в этих делах. Он специально выписывал чародеев из разных стран и заставлял их демонстрировать свое мастерство. И как это не прискорбно не один из них не мог удивить царя, многие лишались за это голову, в частности за то, что обещали слишком многое, а на деле не могли зажечь и лучины. Вот сейчас появилась возможность низложить еще одного такого басняра родом из Индии. Конечно, Тимофей не смог бы отрубить ему голову в случае провала, но поставить сановника махараджи на свое место стояло. К слову сказать, принц Лонгин был настроен в отношении магии точно также как и свой отец за одним исключением. Его скептицизм строился на доскональном знании древних магических книг. Многие дни Лонгин тратил на вызывание духов и заколдовывание предметов, но этого не произошло. Отсюда и скептицизм.
-Если говорить откровенно визирь, то я не поверил ни одному твоему слову. Ответил Тимофей.
По темному изборождённому морщинами лицу визиря трудно было сказать о чем он думает или что он чувствует, но ярко блеснувшие темные глаза выдали дикий гнев советника махараджи. Некоторое время все возлежащие на пиру молчали и смотрели на визиря Джамшута и царя Тимофея, ожидая продолжения словесной перепалки. И тут царь поднял руку, призывая к тишине, так как будто кто – то с кем – то говорил. Тимофей сказал.
-Джамшут. Но я не запрещаю тебе верить в свои слова.
Эти слова царя не вызвали никакого смеха. Многие из присутствовавших чиновников слышали и более суровые речи в адрес колдунов. Но все советники и чиновники царя Тимофея были язычниками и изрядными трусами – может быть любой бы из них отдал свою жизнь за царя персов, но разбить камень в виде божка, это уже было сверх их сил. Большинство из них правда верило, что в идолах живет демон и ежегодные сожжение даров перед богом солнца правда защищают от болезней и бедности. И хотя сами жрецы солнца не верили в колдовство, а верили в свою защиту от божества, все остальные вавилоняне верили в магии чистой, искренней, детской верой, которая как известно создает не только фантомы, но и вампиров. Вот как раз в это самое время на трон вступил Тимофей.
Молодой, мало кому известный царь за пределами окружения своего умершего отца Агриппу, тем не менее, жестко взялся за дело. В прошлом чиновники и казначеи приходили ко дворцу царя лишь изредка и никто их не контролировал и они надеялись, что это останется неизменным, но с новым царем пришли новые времена. Казначеи и чиновники теперь приходили к Тимофею каждый день и отчитывались о каждом золотом с царским изображением. Врать становилось сложнее, круговая порука трещала по швам. Да и сам царь требовал чего – то странного: больница для нищих, раздавать излишки хлеба бедным и урезать содержание самих чиновников. Там продолжалось около полугода, чиновники врали царю, а Тимофей делал вид, что им верит. Наступил первый праздник летнего солнцестояния, который Тимофей встретил в ризе царя.
Множество народа собралось на этот праздник, но далеко не из - за своей веры – действительно зачем приносить солнышку дары когда оно каждый день светит. Вавилоняне хотели крови, крови продажных чинуш и советников царя, отбирающих последний кусок хлеба у голодного ребенка, называя это налогом. И Тимофей удовлетворил жажду толпы.
Он выбрал семь самых продажных чиновников и…велел принести их в жертву солнцу. Жрецы попытались было отговорить царя от такой жертвы, объясняя неразумному монарху, что этому бесу больше приятно получать фрукты и овощи. Царь был непреклонен. Тогда семерых мужчин, с которых были сорванными роскошные одежды царских сановников, связали и положили на алтарь в ноги статуи, изображающей бога Персии. Потом этих несчастных облили маслом, как дрова и подожгли. На радость публики агония этих семи чиновников была долгой. С того времени служба у царя стала не только престижным, но и опасным делом.
И вот кажется авторитет Тимофея снова стал падать. «Простолюдины. Верят в ворожбу больше чем в царя», проносились в голове Тимофея грозные мысли. Еще чуть чуть и он бы приступил к наказанию провинившихся, но тут Лонгин вывел царя на несколько минут в другую комнату. Вскоре царь и наследник вернулись, и Тимофей предложил тост. Все выпили. Царь обратился к Джамшуту.
-Сегодня ты покажешь нам свое колдовство. Ты увидишь, что персы ничего не бояться. Ты увидишь наше мужество на примере моего сына Лонгина. Попробуй, заколдуй его!
      
Глава 4.
Лонгин проснулся от того, что услышал какой – то странный звук раздающийся из комнаты смежной с его спальней. Звук был такой как будто кто – то тащит несколько мешков по земле. Лонгина это озадачило, но не испугало. Еще бы он был во дворце своего отца, в западной башне рока под охраной чуть ли не тысячи воинов!
Вскоре звук прекратился, становясь потихоньку все тише и тише, и наконец, исчез в отдалении, по всей видимости, в коридорах башни. Принц приподнялся на локтях.
Первое что пришло ему в голову – это почему он не с принцессой Эркиль? Но потом юноша вспомнил о свадьбе и почти лишился утреннего бодрого настроения. По-моему, думал принц, я когда ушел с пира, взял одну из наложниц отца и пришел в свои покои. Но где сейчас она?
Лонгин раздвинул шелковые портьеры, свисающие с прямоугольной раме над кроватью, и осмотрелся. Никого не было. Лонгин сообразил, что наложницу могли увести пока он спал, ведь никому не хотелось прогневать махараджу. Но где тогда стражник, который должен охранять покои наследного принца? Стражника не было.
Это стало вызывать тревогу у принца, но вместо того, чтобы заволноваться или еще того хуже запаниковать, он просто откинулся на подушки и стал досматривать свой сон.
Ему приснилось, что на Вавилон напала огромная змея, которая сжала его в своих кольцах и не хотела выпускать, но тут жрецы солнца помолились и огненный дождь сошел с неба. Он сжег змею и весь Вавилон. Лонгин проснулся.
За окном был уже не полдень, а вечер. Постель Лонгина измялась, одеяло было сброшено на пол, одна из портьер надорвана. Принц понял, что метался во сне. Страшно хотелось пить.
Голый принц подошел к одному из многочисленных столиков в его роскошной спальне и налил себе яблочного сока из графина и стал пить. Хотелось молока, но для этого продеться звать слугу. Да и поесть уже пора!
-Слуга! Слуга! Тебя зовет принц Лонгин!
Ответом ему было долгое молчание. Ничего не понимая, нагой юноша сел на диван и стал думать.
В городе, что вспыхнуло восстание и все слуги и рабы взбунтовались. Стражи тоже нет, значит и они перешли на сторону предателей. Но ведь его покои охраняет не какая – нибудь уличная конница, а личная гвардия царя. Царь!
Лонгин поднял голову и стал внимательно смотреть через решетку окна на соседнюю северную башню. Башня вся была во мраке – ни один факел не горел внутри. Логан хотел встать и посмотреть на остальной Вавилон, не желая видеть при этом огни пожаров и мертвых людей, но вспомнил, что он совершенно голый. Не подобает принцу показываться голым перед своим народом. Шкаф с одеждой стоял в соседней комнате. Эта комната, как и его спальня, была во мраке освящаемая заходящим солнцем. Лонгин осторожно пошел вперед.
Никого не было в соседней комнате, и принц спокойно прошел к нише с одеждой.
Что же ему надеть?
Одежда для светского приема слишком тяжелая и сковывает движения. Той брони, которую используют стражники в его гардеробе не было. И принц решил одеть свою обычную и, пожалуй, самую любимую одежду: широкие белые шаровары, белую куртку в которой можно спрятать не один кинжал и удобные, немного сношенные сапоги из воловьей кожи. Но оружия здесь не было. Его верный ятаган, как и набор метательных ножей были где – то в другом месте. И тут произошло кое – что, заставившее принца вернуться в свою спальню и сесть на тот диван, с которого он обозревал северную башню, резиденцию царя Тимофея, его отца.
Визирь!
Принц вспомнил, как сам отозвал своего отца в другую комнату и стал упрашивать его о том, чтобы индийский колдун попробовал применить свое волшебство на нем. Сначала Тимофей был против, но потом его сын представил ему картину опозорившегося советника махараджи и царь почти сразу согласился.
Когда Джамшут услышал вердикт царя, то его некрасивые старческие губы тронула усмешка.
-Тебе известно, мой царь, что за колдовство в отношении членов царской семьи, полагается смерть?
-Я смягчу тебе приговор, если мой сын умрет, и помещу тебя в вечное заточение. Но, визирь, ты ведь знаешь, что ослушаться приказа царя равносильно смерти и одно мое слово и тебя обезглавят прямо сейчас, так что покажи мне свое волшебство, чтобы мы все могли посмеяться над чарами Индии.
-Похоже, что у меня просто нет выбора, мой царь, зло сказал визирь Джамшут, главный советник махараджи и по совместительству главный колдун Индии.
Потом произошло, то, во что сейчас Лонгину верилось с большим трудом.
Глаза колдуна вдруг налились красным блеском, который всего за несколько секунд стал настолько ярким и блестящим, что как будто гипнотизировал всех здесь присутствующих. Визирь не торопясь поднялся, сжимая в руках посох с набалдашником в форме головы кобры. Мертвые, высеченные из слоновой кости глаза кобры стали наливаться красным блеском, как и глаза визиря. Хуже того, и все возлежащие на пиру это видели, посох ожил. Древко посоха покрылось чешуйками, а голова раскрыла свою пасть, высунув раздвоенный язык и показывая отравленные зубы, с которых капал яд. Магическая кобра повернула голову и ее блестящие, ярко красные глаза в упор посмотрели на принца. Тогда Логану показалось, что от страха волосы на его голове встают дыбом.
И тут один из чиновников царя Тимофея видно найдя в себе остатки мужества, схватил со стола нож для разделки мяса хряка и кинулся на визиря, целясь ножом ему в горло. Только целиться он начал метров за десять до цели, и верный охранник визиря Джамшута, магическая кобра увидела опасность для своего повелителя.
Как только вооруженный одним столовым ножом мужчина оказался, в трех метрах от визиря, кобра прыгнула ему навстречу и вцепилась ядовитыми зубами в горло чиновника. Брызнула кровь. Змее удалось разорвать своими зубами сонную артерию патриоту. Ко всему этому мужчина получил изрядную порцию яда. Но, он все же сделал еще один шаг к колдуну.
Тот лишь усмехнулся и сделал то, что у принца Лонгина не всегда получалось на тренировках. Стоя левым боком к врагу, визирь стал быстро разворачиваться через правое плечо назад, вынося вперед свою правую ногу. В момент этого выпада кобра предусмотрительно обвилась вокруг правого плеча высокого колдуна. Лонгин думал, что индийский убийца ударит ногой с разворота в голову мужчины, укушенном змеей, но он поступил не так. Вместо махового движения последовал сильный толчок в область грудной клетки единственного мужчины, кто осмелился защитить своего царя. Не смотря на субтильное сложение – визирь был высокий и худой – раненый отлетел на пять метров, упал, ударился головой об пол и больше не подавал признаков жизни. Тут уже визирь по - настоящему улыбнулся.
Возможно этот постаревший визирь, оказавшийся настоящим колдуном, и хотел что – то сказать царю и принцу. Что – то ужасно оскорбительное, но видя ужас на их лицах просто еще раз улыбнулся. Джамшут схватил свою змею за хвост и оторвал его. На секунду комнату озарило фиолетовое сияние, а потом из оторванного хвоста змеи вместо крови или кишков вдруг посыпались мелкие песчинки. Этот песок разлетался по всему залу, садясь на лица и тела людей. Джамшут отбросил змею, которая сейчас больше напоминала обычный посох, и, повернувшись к принцу Лонгину сказал:
-Похоже, мой принц, свадьба временно отменяется!
В поисках защиты, Лонгин обернулся к своему отцу, справ от которого он сидел, и пришел в еще больший ужас. На месте его отца теперь была статуя из песка с большим искусством воспроизводившая облик царя Тимофея. От пережитого ужаса принц Лонгин потерял сознание.
 
               
















































Глава 5.
Принц с гневом сжал цветной, расписанный узорами валик, обрамляющий края дивана. Валик с треском оторвался, но Лонгин не заметил этого.
«Проклятый визирь! Он все же осмелился применить свое колдовство! Он превратил моего отца и всех его советников в скульптуры из песка! Что же мне делать?! Как же поступить?!» Эти и еще множество других темных мыслей проскочили в голове Логана, до того как он снова услышал шелестящий звук впервые им услышанный во время отдыха на кровати.
Не думая Лонгин сжал в правой руке свое единственное на данный момент оружие – оторванный диванный валик. Так же, стараясь не поддаваться эмоциям, принц осторожно подошел к двери и стал справа от входа в свою спальню. Сейчас как противоестественно быстро темнело и почти все что видел Логан это краешек солнца над городом которым он должен был править, но который теперь превратился в смертельную ловушку для молодого принца. Из соседней со спальней комнаты не раздавалось никаких звуков за исключением того самого шелестящего звука, который теперь казался Логану очень знакомым.
Да! Принц вспомнил, где раньше слышал нечто подобное. Плетка семихвостка, тяжелая и смертельно опасная, которую тащит за собой палач, готовый наказать провинившегося раба. Когда Лонгин впервые услышал этот звук ему было семь лет. Тогда царя Тимофея пригласил в гости один богатый торговец, недавно подаривший царю семь изумрудов с кулак младенца. Этот подарок давал торговцу монопольное право торговли, а царю возможность купить еще больше красивых наложниц. Так получилось, что один из слуг торговца обворовал его и его сделали рабом, но торговцу этого было мало. Злой и жадный человек, помнящий каждый косой взгляд в свою сторону, стал просить у царя смертной казни для своего раба. Тимофей был в хороших отношениях с этим торговцем и решил, что одна душа вполне может стать еще одним мостом, связывающие узы их дружбы. Если бы приговоренный к казни был свободным гражданином Вавилона, то ему бы отсекли голову ятаганом, но он был рабом. Семилетний Лонгин смотрел на то, как извивается под ударами плетки – семихвостки с железными крючьями раб и ему очень хотелось домой. Еще принцу казалось, что таким образом отец его проверяет, но все же Логану было семь лет и он перед тем как заснуть спросил своего отца за что убили того слугу, и из длинной речи своего родителя почти не ничего не понял и не запомнил ее. Много лет спустя вспоминая этот случай Лонгин понял, что отцу просто было стыдно перед сыном за такой жестокий урок жизни.
Воспоминания пронеслись так быстро, что Лонгин успел всего один раз выдохнуть. Принц понял, что нельзя сейчас поддаваться панике или страху, которые могут быть навеяны звуком плети, которую тянут по земли. Да и почему именно плеть? Ведь гораздо проще убить спящего принца простым кинжалом, чем пытаться засечь его насмерть.
Шелестящий звук остановился. Тот, кто его издавал, стоял сейчас прямо напротив дверного проема. Можно было подумать, что невидимка осматривается и …даже принюхивается. Логан не ошибся, когда ему послышался резкий вдох. Юноша весь превратился в слух, сжимая в своей руке диванный валик.
Раздался гортанный, немного лающий звук, но принц не вздрогнул. Он уже пришел сюда и кто – бы там не стоял он встретит его мужественно и яростно, как его учили придворные фехтовальщики. Лонгин на минуту забыл, что держит бесполезную деревяшку, ему казалось, что в его руках верный ятаган.
Через несколько минут снова раздался шелестящий звук. Он удалялся из покоев принца, и вскоре совсем исчез вдали.
Кто бы это ни был, он или не догадался о присутствии принца или просто решил выждать более удобного случая. С дрожью в коленях Лонгин сел на поломанный диван.
Убить визиря!
Это мысль была такой точной и ясной, что давала ответы на все вопросы, кроме одного. Как?
Принц со злостью отбросил от себя диванный валик, дающий иллюзию защиты. Прежде всего, решил Лонгин, я найду оружие.
Принц хотел было встать и начать перерывать все вокруг в поисках своего меча, но понял, что его верный ятаган поместили в оружейную, где так же хранилось и другое оружие молодого принца. Это оружейная была всего на два этажа ниже того, на котором сейчас находился Лонгин.
Прежде чем отправиться туда, принц стал думать не найдётся здесь хоть какой – нибудь предмет, годящийся для убийства себе подобных. И тут он вспомнил!
Стараясь, все же, не бежать, Лонгин подошел к своей кровати и нагнулся заглядывая в темноту. Если бы под кроватью кто – нибудь прятался, то ему ничего не составило  бы накинуть на горло принца удавку или воткнуть свой кинжал в его сердце. Солнце совсем скрылось за горизонтом, погрузив таинственный и мрачный Вавилон во мрак, разгоняемый лишь призрачно – бледным светом луны.
Лонгин наощупь нашел то, что нужно – небольшую впадину около массивно резной ножки кровати. Принц сжал пальцы в кулак и ударил снизу вверх костяшками, но механизмом тайника давно не пользовались и он не хотел открываться. Лонгин произвел еще два апперкота, стараясь бить сильнее. Наконец, тайник поддался, и какой – то тяжелый предмет упал на ворсистый ковер. Принц Лонгин осторожно поднял его.
Чтобы лучше рассмотреть находку он подошел к одному из окон и в призрачном свете луны стал разглядывать пятнадцатисантиметровый стилет лежащий на ладони.
Когда сделали этот тайник Логнгиу было всего тринадцать, но сделали его по его просьбе. И почти сразу, принц стал хранить там оружие. Конечно в его детской голове не было мыслей о предательстве и отравленном кинжале которым убивает себя правитель, просто мысль о тайнике с оружием казалась очень кстати и Лонгин ее реализовал. Сейчас этот стилет мог помочь получить принцу куда более страшное оружие.
Лонгин не мог удержаться и сделал несколько прямых выпадов в сердце воображаемого стражника дезертира. Затем принц спрятал стилет в левый рукав белой куртки и осторожно, но быстро пошел к выходу из своих палат.
Ночной воздух приносил прохладу, а выпитый всего двадцать минут яблочный сок приятно холодил кровь. Отдохнувшее после сна тело слушалось принца и при любой опасности он бы бросился вперед не раздумывая. Все таки стальной стилет это не бесполезная подушка.
Когда принц подошел ко двери, ведущей в коридор башни, он был неприятно удивлен – кто – то зажег факелы!
Юноша аккуратно выглянул из дверного проема.
Да, факелы горели по всему коридору.
Принц еще раз проверил оружие и, не торопясь, отправился в путь.













Глава 6.
Принц аккуратно спускался по винтовой лестнице, стараясь производить как можно меньше шума. Одновременно со своим спуском, Лонгин вспоминал строение западной башни. Вспоминал все до мелочей.
Всего в башне было семнадцать этажей. Пятнадцать надземных и два подвальных. Лично Логану принадлежало пять самых верхних этажей: смотровая площадка на самом верху башни, библиотека под ней, ванная комната, столовая и спальня. Пять нижних этажей принадлежало личной охране принца и это его сейчас очень заботило – ведь никто не знает, что сделал с ними визирь. Или они изначально были на его стороне?
Спуститься с этажа на этаж можно было только по винтовой лестнице, которая обвивала всю башню. На лестнице рос декоративный виноград, но сейчас то ли из – за темноты, то ли из –за колдовства его листья выглядели безжизненными и пожухлыми.
Принц Лонгин взял листок винограда в руку и растер в мелкую пыль. Поднес пальцы к носу и ощутил неприятный запах, который не с чем не спутаешь. Запах тления. Запах смерти.
Вход на нужный этаж мог охраняться, но принц все равно решил идти. Перед тем как проникнуть в светящийся светом факелов проход, он посмотрел на северную и восточную башню. Вряд ли его зрение ему изменило – на наблюдательной площадке северной башни стояла какая – то фигура. На секунду сердце принца озарила надежда и тут же погасла. Его отец умер на пиру и все что осталось наследнику царя это месть.
Принц также изогнулся, держась за поручни, и внимательно оглядел дворец, стоявшей напротив северной башни. Ни одного огня и ни одного человека не было видно на площади перед дворцом, которая всего сутки назад принимала посольство Индии.
Логан задумался об Эркиль. Принц решил, что если она не в сговоре с Джамшутом, то он попытается ее спасти. Почему бы не реализовать планы отца по захвату индийского золота. А Вавилон?
Город казался неодушевленными декорациями к какой – нибудь пьесе. Эта пьеса должна была отражать полное разрушение и отчаяние. Неважно в руках каких темных сил оказался мой родной город, думал принц, но бог солнца не помог нам. Видно действительно они поклонялись лишь огненному шару, выходящему с одного края неба и заходящему в другой. А идол солнца… Все лишь украшенный драгоценностями металлический столб.
Лонгин зло выругался. Пора было идти, и похоже, что рассчитывать придётся только на самого себя. Принц аккуратно двинулся в освященный дверной проем.
Понимая, что может лишиться головы, он сделал молниеносный кувырок через плечо, и поднявшись на ноги осмотрел комнату.
Перове что он увидел – это то, что она пуста.
Принц стал припоминать, где же находиться оружейная его личной охраны, в которой также хранилось и его оружие. Где – то с восточной стороны, то есть совсем рядом с лестницей. Лонгин подошел к неприметному коридорчику и остановился.
Они заметили друг друга одновременно.
На молодого наследника Вавилона медленно надвигались две фигуры в стражническом облачении.
«Ничего страшного могло быть хуже», решил принц.
-Именем принца Лонгин, остановитесь и окажите мне помощь.
Логан попытался отдать приказ еще раз, но тут тень, скрывающая глаза стражников исчезла, и принц машинально потянулся к левому бедру за ятаганом, которого там не было.
Те кто медленно, не спеша шел по коридору от двери в оружейную, были в общем то уже не люди. Их конечности стали темно – серого цвета, а зубы неестественно удлинились и теперь когда «стражники» скалились это делало их похожими на диких животных. Их глаза когда – то серые теперь светились неестественным красным огнем. У принца создалось впечатление, что он смотрит в глаза демонам. Но напугать Лонгина было трудно.
Один из стражников вурдалаков попытался сказать что – то принцу, но по его речи понять можно было только то, что он говорит на индийском.
«Я вырву тебе глотку за это, чтобы ты не сказал!»
Один из стражников поднял короткую палицу, сжимая ее серыми пальцами правой кисти, а другой замахнулся алебардой.
У принца оставалось всего несколько секунд то тех пор как отточенная сталь алебарды вскроет ему грудную клетку. Не дожидаясь этого, он кинулся на бойца с булавой. Оба противника были выше Лонгина и как казалось принцу сильнее, вот поэтому для победы в этом бою ему придётся применить всю свою ловкость.
Увидев приближающегося принца стражник замахнулся булавой, но недостаточно быстро – Лонгин уже оказался у него за спиной, сжимая своей левой кистью вооруженную руку предателя.
Пока он все это делал, враг вооруженный алебардой все же нанес удар, пришедший в пустоту, и неловко повернув голову увидел изменение дислокации сил и снова замахнулся.
Его замах пришёлся одновременно с тем как принц достал свой стилет и по самую резную рукоятку погрузил его в шею враг. Почему – то Лонгин ожидал увидеть зеленую кровь змеи или песок струящийся из раны, но из смертельно раненого вытекала лишь светлая артериальная кровь. Потом напарник раненого стражника опустил свою алебарду…
Удар пришелся в грудь раненого стражника и, наверное, убил его окончательно. Силой удара два тела были отброшены на несколько метров. Лонгин, используя свои навыки акробата смог устоять и одновременно с этим вооружиться. Он выхватил булаву из слабеющей руки мертвеца и тут же кинулся в атаку. Почему стражник не пощадил своего было непонятно Лонгину. Может видел, что рана его товарища смертельна, а может хотел в одиночку убить принца за которого визирь назначил хороший куш.
Тяжелая булава опустилась на защитный шлем стражника, вминая его внутрь, так, как будто бы он был сделан из фольги. Стражник с серой кожей и горящими красным глазами пошатнулся. Его слабеющие пальцы стали выпускать алебарду. Лонгин ударил еще. В висок. Потом еще раз по темечку. Потом когда стражник упал, принц продолжал наносить удары, одновременно с этим что – то крича.
Он превратил голову стражника в кашу и только тут понял, что таким образом он пытался мстить за отца. Внимание Лонгина привлекло что – то странное. Он оглянулся на второго мертвеца – нет ему не показалось.
Их глаза все еще светились красным. Волосы на голове принца зашевелились от ужаса. Потом он взял себя в руки и даже первый раз за всю эту ночь улыбнулся.
«Значит тут все таки замешана магия, а не предательство. С этим я попытаюсь справиться. Главное найти визиря и отсечь ему голову».
Внезапно красный огонек, мерцающий в мертвых глазах, отделился от тела стражника и кинулся на принца. Лонгин отступил на полшага и задумчиво проводил взглядом красного светлячка.
Догадка пришла внезапно и захватила все существо принца – что если эта штука летит к колдуну, наславшему заклятие. Лонгин кинулся вслед огоньку, стараясь догнать и увидеть, куда он полетел.
Принц выскочил на винтовую лестницу и тут ему пришлось присесть, спасаясь от второго огонька, который, по всей видимости, поднялся от второго покойника. Лонгин перевесился через край лестницы и стал внимательно вглядываться во тьму, ища глазами куда полетели огоньки.
Обычно в это время года погода Персии очень изменчива, и принца не удивили массивные грозовые облака, несущие в себе дождь или даже град, и кучу молний. Ударила молния, послышались звуки ударов крупных холодных капель дождя о винтовую лестницу.
Принц уже отчалился увидеть в нахлынувшем мареве дождя эти два красных огонька. Молния разорвала небо над Вавилоном и принц увидел свою цель: два красных огонька, которые сейчас сливались друг с другом в свете молнии, проникли во дворец царя Тимофея. В окно той самой комнаты, где и начались эти странные события, определенные чужой злой волей. Принц выпрямился, но уходить с винтовой лестницы не стал. Прежде чем уйти с проливного дождя, Лонгин произнес всего одну фраза:
-Я убью тебя Джамшут.















































Глава 7.
Гроза все усиливалась, вместо капель  дождя стал падать сначала мелкий, а потом более крупный град. В это время Лонгин осматривал оружие, убитых им стражников. В комнату влетел порыв холодного ветра и принес с собой несколько градин размером с куриное яйцо. Один из этих кусочков льда больно ударил Лонгина в голенище сапога, но принц был занят другим.
Сначала принц вытащил из раны на шее стражника умершего первым свой стилет и вытерев кровь положил это оружие обратно в специальный кармашек на предплечье куртки. Со стороны нельзя было догадаться о наличие оружия.
Затем принцу захотелось найти хороший кинжал, но рассмотрев внимательно булаву и алебарду мертвецов, Лонгин понял, что здесь ему нечем поживиться. Все оружие стражников было очень старое: булава растрескалась толи от ударов, толи от времени, а алебарду покрывал рыжий налет. Отбросив от себя ненужное оружие, Лонгин стал осматривать доспехи стражников. У одного был металлический нагрудник, но Лонгин не хотел его одевать – слишком тяжелый. А на втором стражнике был легкий кожаный доспех. Конечно, такой доспех не выдержит сильного удара, но, например, от скользящего удара ножом может спасти, что в бою немаловажно.
Лонгин развязал тесемки и только тогда понял, что одеть самому эту броню невозможно. Принц отбросил ставший ненужным кусок кожи и огляделся что – то ища. Он искал ключ от оружейной. Тот оказался на поясе стражника с размозженной головой. Принц сорвал его и осмотрел более внимательно.
На этом ключе причудливо сплелись виноградные лозы и несколько змей. Лонгин никогда не доискивался значения этого символа. Он просто взял ключ и пошел в коридор, из которого вышли заколдованные стражники.
Лонгин часто бывал в оружейно комнате и хорошо знал ее расположение, так что найти широкую, массивную дверь, обшитую железом, было просто. Лонгин открыл дверь ключом и зашел внутрь.
Правда ему пришлось выйти и взять факел – факелы внутри оружейной не горели.
Лонгин зажег три факела на одной стене и три на другой, а факел, который он принес собой затушил в ведре воды всегда стоящей тут на этот случай. И после всех этих манипуляций Лонгин стал выбирать себе оружие.
У принца создалось впечатление, что больше половины оружия нет на своем месте. Все тяжелое вооружение, включая пики и алебарды, исчезло. Значит кто – то собрался на войну, подумал принц. И тут же он вспомнил, что в западной башне только одна оружейная, и она рассчитана на пятьдесят воинов. Но было здесь кое –что еще, что нужно было Лонгину.
Его верный ятаган!
Об этом тайнике знали только принц Лонгин и его отец Тимофей, потому что те рабы, что строили тайник были убиты.
Лонгин подошел к правой от входа стене и увидел, то, что хотел – знак солнца. Этот знак представлял собой просто примитивное солнце в виде шара от которого расходились треугольники света. Такие значки были повсюду в этой комнате, но только на стенах. Лонгин выпрямился.
Потом принц сильно ударил по знаку ногой. Потом еще и еще раз. Потом Лонгин услышал скрипящий звук, и понял что похоже механизм сработал. Но принц не смог сдержаться и еще раз со всей злости ударил по столь ненавистному ему знаку.
«Где же твоя месть солнце? За такое святотатство ты должен был меня убить, но ты или слаб или тебя нет». Зло думал Лонгин, почему – то понимая, что угрожать богам пустая трата сил. В небе полыхнула молния, но принц ее не видел – он был зачарован зрелищем открытия тайника.
Один квадратный метр пола оружейной комнаты приподнялся и механизмы, спрятанные в полу стали растягивать квадратный метр пола на две одинаковые части. Это и был тайник который искал Лонгин.
Чтобы лучше рассмотреть содержимое тайника принц взял факел и в его свете увидел содержимое, которое сейчас возможно спасло бы ему жизнь.
В тайнике он нашел свое любимое оружие – ятаган, десять метательных ножей, большой кинжал, искусно украшенный драгоценными камнями, небольшой бурдюк. Лонгин понял, что в этом бурдюке, но все равно забрал. Так же в тайнике был мешочек размером с кулак, не ожидая ничего плохого, Лонгин взял в левую руку мешочек, а правой стал его развязывать.
«Это же не бурдюк с ядом кобры», думал принц.
Глаза Лонгина застыли на содержимом мешочка. В нем были драгоценные камни. Лонгина, конечно, не удивили эти камни – ведь он все же принц, но кто положил их сюда, так как принц точно этого не делал. Папа. Тимофей. Лонгин спрятал мешочек с драгоценными камнями в карман куртки и стал искать рычажок, который закрыл бы тайник. Он потянул за рычажок и тайник стал медленно закрываться. Через две минуты от схрона ничего не осталось, лишь только пол на месте тайника стал.
Лонгин надел на себя оружие: на левом бедре меч, на правом кинжал, а на левом предплечье он закрепил ножны с метательными ножами.
Вооружен и опасен!
«И что самое хорошее, думал принц, проклятый Джамшут может умереть от одного удара мечом. Конечно, я мог бы его поймать, пытать, но лучше все же совершить обычную месть. Решено».
Вдруг из коридора послышался знакомый принцу звук. Шелестящий звук плети палача влакомой по земле.
Принц обнажил ятаган и двинулся на встречу опасности.
Когда Лонгин увидел своего врага волосы на его голову встали дыбом. Перед ним, сжимая в правой руке ятаган, стоял не человек.
Перед принцем Лонгином стоял его двойник, только одетый для пышной церемонии. Всего одна деталь выбивалась из этой композиции – в левой половине груди торчал богато инкрустируемый драгоценными камнями кинжал. Можно было заметить засохшую кровь у него на мантии. Лонгин хотел что – то сказать, но его опередил двойник.
-Освободи нас, Лонгин. Одолей Джамшута. Уничтожь…
Двойник не успел закончить фразу. Что схватило его сзади и понесло из этого коридора к винтовой лестнице. Лонгин бросился за ним, но было уже поздно, и человека, похожего на принца найти будет очень сложно.
И тут над дворцом как будто на несколько секунд зажегся огромный факел. Он горел противоестественным ярко – красным светом. Потом стал гаснуть, тлеть, распадаться на мелкие огоньки. Это было похоже на то, как древесный листок тает в пламени, постепенно сжигаемый стихией.
«Что там жгли? Может предатели хотят сжечь дворец? Нужно подумать».
Как не пытался принц достичь скрытой тайны исчезновения двойника, ничего не приходило ему в голову. Он пытался думать, но мысли путались. Ему нужен был отдых.
Лонгин вспомнил, как  он часто выбирал в гареме наложниц и мылся с ними в бане. Как много утех он творил тогда, как много запретных наслаждений открыл.
Прах. Вот во что превратилась его жизнь сейчас, и кажется он стал понимать почему. Маленький Лонгин никогда не принимал решение без воли отца.
Лонгин сел, упершись спиной в косяк прохода ведущий на винтовую лестницу.
Некоторое время он вспоминал отца. Он целенаправленно готовил себя к битви с визирем, вспоминая момент смерти отца.
Пожалуй ему, Лонгину, будет лучше умереть, чем стать одним из многих заколдованных марионеток визиря.
Мысли Лонгина несли его к окончательной цели. Принц встал, опершись на острие ятагана, и стал спускаться вниз по винтовой лестнице. Путь он держал во дворец.


















































Глава 8.
Они увидели друг друга почти одновременно. Стража из двух человек, охранявшая вход во двор перед дворцом, и принц Вавилона Лонгин, увидели друг друга. Их взгляды пересеклись. Лонгин стал искать в их внешности что – то от колдовства визиря. Вдруг один воин признал в богато одетом человеке принц и припал на одно колено, тоже спустя секунду сделал и второй страж. Лонгин с облегчением вздохнул.
Принц с легким сердцем шел к двум персам, которые вероятно всего отдадут жизнь за него. О том, что его хотят заманить в ловушку и убить, Лонгин подумал только когда поравнялся с коленопреклонёнными стражниками. А вот когда один из воинов поднял на принца глаза и в них святилось ярко красное свечение, Лонгин начал понимать, что возможно враг сильнее, чем он думал. Принц ударил мечом, наотмашь от левого уха.
Шея стражника не выдержала такого удара и покатившаяся по земле голова в защитном шлеме была лучшим примером того, что иногда все решает сила, а не ум.
Когда второй стражник понял, что их маленькая хитрость не удалась, он быстро схватил копье, лежащее у его сапог, и зло уставился на принц своими рубиново – красными глазами. Но уследить за принцем оказалось довольно сложно: когда стражник сделал шаг вперед, одновременно делая выпад в живот юноши, тот сделал высокий прыжок и перепрыгнул стражника. Заколдованный воин хотел обернуться, но тут что – то вырвалось из его груди в районе сердца, и он умер.
Принц вытащил ятаган из спины мертвого стражника. Затем повернулся к трупам спиной и легкой степенной походкой пошел через двор, в котором принимали послов из Индии, прямо во дворец. Вдруг что – то пронеслось возле правого уха.
Принц решил, что это магия возвращается к визирю, но когда это случилось еще раз, Лонгин понял что, его расстреливают из лука. И, по всей видимости, только отсутствие лунного света помогло принцу избежать смерти. Лонгин знал, что это бесполезно, решил попробовать.
-Я – принц Лонгин! Именем принца Персии прекратите стрельбу!
На этот раз в него полетели сразу три стрелы.
Лонгин сделал молниеносный кувырок через плечо и кинулся туда, где сидели лучники. В сторону дворцового сада. Именно там, среди деревьев, и прятались всегда лучники на случай экстренных обстоятельств. И как принц, Лонгин знал это.
-Умри принц! Прокричал злой голос.
Лонгину осталось пробежать всего несколько десятков метров, но стрел становилось все больше и больше. И вот тут один из лучников допустил ошибку – он выглянул из – за ветки дуба, на котором прятался. Лонгин моментально воспользовался этой ситуацией.
Что – то блестящее и очень быстро вращающееся полетело в грудь лучнику. Он пытался понять, что это и внимательно рассмотреть эту штуковину своими красными глазами. Метательный нож вошел лучнику прямо в солнечное сплетение. Тело с грохотом упало с дерева на куст можжевельника. На какое - то время поток стрел прекратился, но Лонгин знал, что лучники обычно работают парами, да еще принц вспомнил вход во дворец со стороны сада. Это давало ему больше шансов на успех, в случае, если центральный вход охраняют стражи переродки.
Лонгин подбежал к трупу стрелка и вытащил свой нож из тела. Из места ранения, оказавшегося смертельным, брызнул фонтанчик крови. Красные, мертвые глаза смотрели в беззвездное небо.
Больше доверяясь инстинкту, чем осознавая опасность мысленно, Лонгин сделал прыжок кувырок через мертвое тело и куст можжевельника. И тут же откатился в сторону в еще более густые кусты, так как появилась долгожданная гостья этой ночи – луна. Ее свет уже не был мертвенно –  бледным, но почти таким же ярким как солнце. В то место, на которое приземлился принц после кувырка, воткнулась стрела, но принца там уже не было.
Юный воин понял, что единственная возможность ему уцелеть – это подобраться к стрелку со спины. Но лучник оплошал: вместо того чтобы расстрелять сверху из – за кроны дерева своего противника, он спрыгнул на освященный луной участок и за что сразу поплатился. Метательный нож со свистом рассерженного шмеля впился ему под подбородок. Умирающий схватился за рукоять ножа торчащую в горле, но сделать ничего уже не смог и упал обливаясь кровью.
Принц некоторое время стоял в тени деревьев, а потом подошел к лучнику и вытащил нож. Обтер его об одежду стража, и не спеша осторожно пошел той дорогой, которую хорошо знал.
Примерно на середине пути через дворцовый сад ему встретилась группа солдат из трех воинов. Лонгин услышал их топот и бросаемые обрывки разговоров и успел спрятаться под растущим неподалеку кустом можжевельника. Три пары ног прошли мимо принца и не останавливаясь двинулись в сторону мертвых лучников. Их можно было отпустить с миром, но… Но.
Лонгин поднялся из своего укрытия и метнул три ножа. Стражники были от него в семи метрах. Первый нож попал в основание черепа стражнику, идущему слева. Тому что в центре нож попал между лопаток, а идущему справа нож вонзился в правую лопатку сделав его почти беспомощным, так как этот стражник не был левшой. Первый в кого вонзился нож умер мгновенно, но оставшиеся двое еще представляли опасность. Лунный свет отразился на клинке ятагана принца.
Первым принц решил убить того стражника у которого его метательный нож торчал из правой лопатки. Сделать это оказалось проще простого: короткий прямой выпад и стражник с красными глазами падает, левой рукой пытаясь прикрыть свое порезанное горло. Теперь к следующему!
Стражник стоящий посередине с ножом между лопаток почему – то не выказывал никаких признаков интереса к происходящему. Только если прислушаться от него исходил глухой стон. Третий стражник был парализован, но Лонгину некогда было вдаваться в детали анатомии – он просто нанес несколько рубящих ударов по голове в защитном шлеме. Принц опять увлекся и остановился только тогда когда от головы стражника остались одни воспоминания. Глухой стон тоже прекратился.
Лонгин как всегда вытащил свои метательные ножи и обтёр их об одежду своих врагов. Ему пришло в голову, что всех гвардейцев его отца стоит казнить, но потом принц отогнал эту мысль. Никто не верил, что магия визиря может сработать, включая царя Тимофея и его сына. Так что выходит, что эти девять человек стражников павших от руки принца просто жертвы несчастного случая. Не больше.
Лонгин улыбнулся своим мыслям и пошел дальше.
Впереди его ждало, то зачем он сюда пришел. Месть, и возможно, прощение.















Глава 9.
Вообще, во дворец проникнуть можно было только с главного входа, но принц вырос здесь. Ему была знакома каждая ступенька этого здания. И он решил пролезть внутрь через один из многочисленных балконов. Сейчас Лонгин огибал дворец справа, идя к северной стороне. Он не встретил больше ни одного стражника.
Но было кое – что удивившее его. Змеи.
Идя по саду, принц много раз видел кобр с поднятой головой и расправленным капюшоном. И чем ближе Лонгин подходил к северному балкону, тем больше становилось змей. Некоторые из них переплелись клубками чешуйчатых тел. Несколько раз принц чуть не наступал на кобру, но всегда благоразумно отступал, расслышав шипении недовольной змеи.
Подойдя к нужному балкону, принц Лонгин остановился. В лунном свете ему представилась довольно странная картина.
Больше десяти кобр стояли с распущенными капюшонами и качались туда сюда. Казалось они смотрят на луну. Одна кобра повернула свою чешуйчатую головку с горящим красным глазами в сторону принца. И тут все оставшиеся кобры все как один бросились в сторону принца. Но Лонгин был готов.
Он начал движение немного раньше змей. Принц прыгнул на стену дворца и оттолкнувшись от нею обеими ногами, зацепился за мраморную плиту балкона. Принц подтянулся и оказался за балконным ограждением. Выглянув вниз, юноша увидел, что кобры сгруппировались внизу и плюются ядом в убежавшую цель.
«Хорошо хоть здесь нет змей!», подумал Лонгин.
И тут принц смог различить, хотя и слабое, но все же явственное шипение. Ничего не оставалось делать, как обнажить меч. Ятаган хоть и отражал лунный свет, но сам источником света не был, и принц вглядывался в темную часть балкона где, скорее всего, пряталась змея. Так и оказалось. Пройти во дворец, минуя пресмыкающегося охранника, было невозможно.
Кобра выползла на лунный свет. Принц не стал смотреть в ее красные заколдованные глазки. Просто он знал, что такие змеи могут приковать к себе внимание, а потом кинуться и вонзить свои ядовитые зубы в горло человека.
Змея прыгнула. Лонгин ударил мечом.
Первая половина змеи вылетела за край балкона и приземлилась, наверняка, в кучу себе подобных, но еще живых змей. А хвост вместе с погремушкой упали к ногам принца, который стоял внимательно слушая. Но змеиное шипения раздавалось только с земли у балкона. Похоже, путь был чист.
Лонгин постоял некоторое время, вспоминая как отсюда попасть в тот зал, где погиб его отец. Перед его внутренним взором появилось четкое изображение комнат и даже потайных проходов. Лонгин был уверен в себе как никогда. Если бы он был православным, то наверняка перекрестился бы перед тем как зайти в темную громаду дворца. Но он был язычником, который к тому же потерял веру в могущество своего идола.
Еще немного постояв, втягивая носом ночной прохладный воздух, принц пошел вперед, во дворец, где его ждали опасности и смертельный враг.
Больше кобры на пути принца не попадались. Лонгин думал, что внутренние покои дворца охраняются. Но вместо преданных царю гвардейцев, Лонгин находил их трупы. Некоторые носили следы убийства мечом, некоторые были укушены коброй и их лица раздулись и стали похожи на подушки. Во время своего пути Лонгин также находил трупы служанок. Почти все время, что он шел, сжимая в руке ятаган, ему казалось что сам дворец изменился. Это могло быть иллюзией уставшего мозга, но стены дворца выплывали из темноты и как будто плавились под воздействием сильного огня. Принц прикоснулся к такой стене, ожидая почувствовать жар, но вместо него его пальцы просто уткнулись в холодную стену. Никакой боли или неприятных ощушений. Но вил у стены все равно оставался такой как будто она собиралась вспыхнуть, а вдоль коридора, на стенах появлялась дымка, какая бывает над костром, когда плавиться воздух.
Но как же это все объяснить? Принц в задумчивости отколол немного штукатурки мечом со стены. Некоторое время он провел в раздумье.
С одной стороны такое воздействие могли оказывать только демоны огня, и принц понимал, что по его голову таких ходят не мало, посланных колдуном визирем. В книгах по магии всегда говориться об артефакте, сдерживающем демонов. Злобные джинны, коварные саламандры и кровожадные эфриты, но даже они имели свои слабости, и многие колдуны их хорошо знали. «Знали бы они еще и то, что после смерти их души, а иногда и тела, отправляются прямиком в преисподнюю. Проклятый Джамшут!», зло подумал принц.
Лонгин со всей злости ударил по стене. Фреска, которую принц постарался перерубить показывала сказочной красоты сад. Принц тут же напрягся, вспоминая одну историю. Пятьдесят лет назад жил сильный колдун, который использовал в качестве защиты от демонов дуб. И когда подошел его черед умереть, как говорили свидетели его кончины, этот самый дуб поглатил его тело и душу. И теперь как верят многие в дереве живет душа мага. Что – то похожее говорил  и визирь Индии, но не о дереве. Он говорил это о камне.
Похититель душ!
Проклятый опал из Индии – это и есть магическая защита советника махараджи.
Принц вспомнил и появление своего двойника. Последнее, что он хотел сказать – это уничтожь похититель душ, опал в котором заключены души неугодных визирей махараджи.
«Может, если лишить Джамшута этого камня, то он потеряет и  свою силу».
Принц Лонгин со всей силой ударил по стене и часть стенной росписи упала вместе со штукатуркой. Затхлый воздух дворца разнес этот звук почти мгновенно.
Лонгин не сразу их услышал, но когда услышал сразу понял, что нужно делать.
Стража бежала с двух сторон, намереваясь, толи схватить нарушителя тишины, толи, что более вероятно, убить. Сражаться с двумя отрядами воинов принц смог бы, но скорее всего победы ему не видать. Достаточно одного меткого или сильного удара холодным оружием и это будет конец. Лонгин спрятал ятаган в ножны, а сам стал подниматься вверх к потолку, упершись в стены ладонями и сапогами. Когда он достиг верха, первый стражник, вооруженный алебардой показался из – за угла. За ним второй, третий…
Вот уже больше десятка стражников, вооруженных алебардами и ятаганами, толпились в сделавшемся тесным для них коридорчике. Между собой они говорили на индийском. Вдруг один из них размахнулся алебардой и снес часть настенной росписи. Потом кивнул своему товарищу, сжимавшему ятаган. Тот тоже произвел удар по стене, и почти двадцать пар глаз стали смотреть и сравнивать результаты ударов. Принц чуть было не рассмеялся – настолько оглупевшими выглядели эти воины – ренегаты с красным блеском в глазах.
И тут в коридоре дворца показался еще один персонаж. Это был весь завернутый в черное высокий человек неопределённого возраста, на боку его восточного халата висел ятаган, а левой рукой он нес посох, похожий на голову змеи. Кобры.
Принц Лонгин покрылся холодным потом, но причина тому была не страх. «Вот это везение, сам визирь свободно разгуливает по дворцу и это значит я смогу выследить его и убить. Но что он делает?»
Подошедший, и выслушавший объяснения своих рабов, визирь очень разозлился и стал отдавать какие – то приказы. Как показалось Лонгину, он посылал стражу в разные концы дворца, в надежде найти того, кто откромсал стенную роспись. По – всей видимости визирю не пришло в голову, что виновник этого сыр-бора висит у него над головой, и уже готов спуститься вниз за душой визиря.
Но вместо того, чтобы проявлять страх, Джамшут зло посмотрел на своих воинов и выбрав одного самого расторопного, приказал ему приготовить завтрак. Он говорил с вселившимися в людей демонами по – индийски, те понимали любой язык. Так же как и Бог наверное, подумал Джамшут. На завтрак ему хотелось молока и каравай местного хлеба, который так понравился ему во время пира. Вдруг какой – то шум заставил визиря обернуться. Страшная боль в левом плече не помешала визирю вытащить меч. Его отсеченная левая рука, конвульсивно подергиваясь, лежала у ног того, кто сделал из Джамшута абсолютного правшу.
-Проклятый выродок!
Визирь взмахнул правой рукой, готовясь отсечь принцу голову одним взмахом клинка. Из обрубка левой руки, из порванных вен и артерий брызнула кровь приятного алого цвета. Так бы оценил ее Джамшут если бы кровь лилась из чужого тела. Принц легко парировал удар и нанес колдуну глубокую колющую рану в правое бедро. Лонгин не произносил ни слова.
В тот день ночь назад, когда Джамшут выпустил демонов из опала, принц Лонгин оказался единственным, кто смог избежать рабства демонам похитителя душ, безумия или смерти. Сам принц не помнил, как после превращения отца в песчанную статую, он кинулся на Джамшута, но вместо того, чтобы нанести удар, сделал сальто и оказался за спиной мага. Потом принц просто ушел. Тогда колдун подумал, что даже принц Лонгин поддался действию камня, и демоны безумия разрывали его душу. Джамшуту была нужна всего лишь неделя для расхищения сокровищницы, а потом, загрузив своих коней золотом и драгоценными камнями, он бы навсегда покинул Персию.
Джамшут иногда думал, что станет с принцессой Эркиль, любимой дочке махараджи, но ее судьба его мало волновала, как раньше так и сейчас.
А вот когда вернулись первые демоны камня из тел людей, Джамшут сильно огорчился. Если кто – то убивает стражу – значит, не все еще подверглись действию его чар. Он лично приказал усилить охрану центрального входа дворца. Потом этот странный звук рушимой стены и, наконец, эта ловушка, в которую визирь Джамшут попал как глупый голубь в силки.
Перед своей смертью визирь успел крикнуть «помогите!» и рассмотреть глаза принца перед тем как последний нанес фатальный удар.
Глаза принца Лонгина были огненно – красные.
Взмах ятагана, и голова визиря – предателя покатилась по полу.
Принц спокойно, даже как могло показаться со стороны с царским достоинством вытер меч о восточный халат убитого мага. Принц огляделся.
На крик Джамшута явилось не меньше двадцати воинов, и сейчас самый рослый из них, вооруженный алебардой, шел к принцу, крепко держа в руках свое оружие.
Лонгин, конечно, думал о сопротивлении, но мертвый Джамшут показал ему как порой недолговечны человеческие планы. Принц решил встретить смерть мученески.
Рослый стражник подошел к принцу почти вплотную.
Он замахнулся алебардой…














Глава 10.
Алебарда, которую держал околдованный стражник, вонзилась в плоть, также легко как стрела пробивает бурдюк с водой. Затем стражник, вытащив свое оружие из тела, ударил еще.
Принц стоял в полушаге от этого детины и мало что понимал – стражник не убил его, а вместо этого стал кромсать тело мертвого визиря. Принц отступил на полшага. Стражник не придал его уходу какого – либо значения. Лонгин пошел дальше по проходу.
Встреченные им на пути воины, стоявшие кучей, расступались, давая принцу пройти. Никто из них не поднял на законного наследника Вавилонского царства глаз. Некоторые воины падали на колени и отчаянно всматривались в потолок в надежде там что – то увидеть.
Принц смотрел на таких внимательно: обычно красный огонь выходил из глаз этих людей и улетал в глубь дворца, а сами эти воины вставали с колен и чествовали принца, вытянувшись в струнку.
Как прекрасно понимал принц Лонгин, у него осталась еще одна работа. Одна незаконченная миссия.
Дойдя до конца коридора в котором его войско выстроилось в строй, принц обернулся, желая еще раз посмотреть на тело своего врага. Алебарда производила шум, врезаясь, то в тело, то в каменный пол. Стражник своей алебардой почти отрубил Джамшуту грудную клетку, большинство ударов приходилось в левую часть груди и принц понял зачем это. Стражник хотел уничтожить сердце мага!
Дальше принц смотреть не стал и двинулся к своей цели – найти ту трапезную, где индийский колдун впервые показал свое колдовство. Это оказалось просто сделать, но Лонгину все равно очень мешало присутствие невидимой силы, как ему казалось охраняющей это место от нежданных визитеров.
Проходя мимо одних комнат, Лонгин слышал смех прекрасных дев, словно завлекающих его в свои объятия. А в других комнатах он видел пламя и икаженные этим пламенем лица огненный демонов. Раз или два сбившись с пути, Лонгин присел отдохнуть. Мимо него прошел его отец, царь Тимофей. Принц вздрогнул.
Видение быстро растаяло в воздухе.
Как показалось наследнику персидского царства, ту трапезную, отведенную для царя и особо приближенных к нему особ, он нашел абсолютно случайно. Вот Лонгин брел по коридору, а вот уже он в роскошном зале, сделанном специально для такого вот случая. Почему – то принцу подумалось, что этот пир был похож на клетку с крысами, и одна самая резвая стала есть остальных, но пришедший хозяин наказал людоеда.
В центре зала стоял на небольшом возвышении опал похититель душ. Принц направился прямо к нему, на ходу обнажая ятаган. На секунду Лонгин остановился, осматривая трапезную. Он хотел увидеть песчаные статую, в которые превратились вавилоняне и его отец. Но ему удалось рассмотреть только труп сановника, отдавшего свою жизнь за правителя. Лонгин снова пошел к своей цели.
И чем ближе он подходил к драгоценному камню на постаменте, тем зловещей становилась атмосфера в этой большой комнате. Стены лизали языки красного огня, вверху, над головой принца, слышались звуки хлопающих крыльев, предвозвещающие что – то нехорошее. Освящение в комнате почти не осталось – факелы горели как лучинки. Но тут от самого опала стал исходить приятный, пульсирующий розовый свет. Принцу показалось, что камень разговаривает с ним.
Лонгин стоял прямо перед похитителем душ, в нерешительности сжимая рукой ятаган. Почему – то рукоять ятагана стала влажной, и принц переложил меч в левую кисть. Как понимал юноша сила удара в том, что он задумал – это не главное, главное здесь вера.
Магический опал, в который, по легенде, заключает в себя души людей, был очень красиво и искусно огранен. Лонгину даже показалось, что подобной вещи еще никогда ен было в царской сокровищнице. Лонгину не было жалко камня как такого: пусть это уникальный камень Индии, но завтра похожий опал или изумруд привезут из Египта в дар царю. Его жалость имела другую природу. Принц жалел не камень, а силу которая исчезнет вместе с ним. Ведь если бы он познал тайну камня и смог бы стать колдуном, он бы приказал демонам убить всех врагов Персии, достал бы несметные сокровища для своего государства.
Лонгин опустил меч. Казалось уже ничто не заставит поднять его и разрушить опал. На столе стояла вкусная пища еще не успевшая испортиться, а вино из царского винного погреба вообще не портилось. Языки огня становились все меньше, звуки хлопающих крыл над головой принца исчезли, опало стал меньше святиться превращаясь в обычный очень дорогой камень. Лонгин в нерешительности отступил на шаг. Ему нужно было подумать.
Принц опустился на колени перед постаментом, на котором стоял похититель душ, и с оперся на свой меч, упертый в пол трапезной.
Он думал об отце. Началось это с обычных воспоминаний детства: вот отец садит его на лошадь, вот принц впервые присутствует на важном собрании, Тимофей показывает совсем еще молодому принцу как надо стрелять из лука или метать копье. Потом пошли более поздние воспоминания: царь устраивает тайник в оружейной комнате восточной башни из которого  его сын позже возьмет себе оружие. И наконец очень яркой картиной в мозгу принца встали последние мгновения жизни отца, то как его захватил песок. И все это сделал Джамшут при помощи камня!
Принц поднялся с колен, видимо приняв решение: он было замахнулся мечом, но вдруг передумал. Его правая рука, держащая ятаган опустилась к поясу. Принц сначала захотел помолиться.
Молиться солнцу он не стал. Как и любой просвещённый вавилонянин, принц знал, что над всеми богами и богинями стоит Он. Тот Бог, имя которого скрыто от глаз людей до определённого времени. Вот именно Ему, Создателю, молился персидский принц Лонгин. После молитвы принц преобразился. В руках стало больше сил, появилась четкость мысли. Впервые он подумал о том, как именно ему разбить камень. Ответ был очень простым – своим самым сильным ударом.
Принц прикоснулся лезвием своего ятаган к поверхности опала, не обращая больше внимания на сверхъестественные проявления в комнате – трапезной. Иногда похожий жест делал воин, проводя мечом по телу плененного врага, словно выбирая куда ударить. Что – то похожее сделал сейчас и Лонгин – больше ничто и никто не мог его остановить от уничтожения опала, в котором как думал принц скрывалась демонская сущности магии мертвого визиря. Демиург дал ему на это свое благословления.
Принц отошел на три шага от постамента с опалом – своей целью для удара мечом. Лонгин прыгнул вперед, в прыжке поворачивая свое тело через левое плечо, давая правой руке с ятаганом описать широкую дугу. Ноги принца еще не достигли земли, а его меч опустился на драгоценный камень.
Мерцающий камень с глухим звуком разлетелся на мелкие осколки. 












Глава 11.
Принц твердо стоял на ногах после вертушки мечом. Он внимательно смотрел на остатки камня, который когда – то звался похитителем душ. Теперь этот камень сам мог быть похищен – на такие мелкие осколки он распался. Словно это был не драгоценный камень, а просто хрусталь.
Лонгин поднял один из осколков, которыми был усеян пол вокруг постамента. Вертя в руках опал неправильной формы, наследник Вавилона пытался вспомнить как выглядел сам камень. И не мог. Образы камня, запомнившиеся принцу, были настолько неясными, что тень сомнения падала на все случившееся этой ночью. Но вот перед мысленным взором Лонгина предстал похититель душ во всей своей красе. Это был небольшой прямоугольник всего 10 на 7 сантиметров, с чудесной огранкой, насыщенного ярко розового цвета. У принца возникло ощущение, что камень хочет с ним проститься.
Принц отбросил кусок опала и встал. Раньше он этого не видел, но из – за штор, опущенных на ночь, выбивался дневной свет. Похоже что личная трагедия принца не отразилась на остальном мире – как и два дня назад солнце продолжало вставать, а его сменяла луна. Принц осторожно сдвинул тяжелую ткань шторы. Было еще только раннее утро. Обычно в это время принц Лонгин проводил в библиотеке или интенсивно занимался фехтованием и рукопашным боем. В это утро все было по другому. Лонгин хотел тяжело вздохнуть, но вспомнил отца. Тимофей!
Взгляд принца метнулся к царскому месту за столом, где нашел свою кончину царь, превратившись в песчаную статую. Там было пусто. Не поверив своим глазам, Лонгин подошел ближе, но теперь он понял, что и остальных пиршествующих, умерших здесь нет за этим столом. Только труп сановника, напавшего на визиря, все также лежал в луже собственной крови. В мозгу принца блеснула призрачная надежда.
«Вдруг мой отец жив! Но где он, куда он делся?»
Для того чтобы обдумать этот вопрос и правильно его решить принцу не хватало маленькой догадки. Он попытался вспомнить куда сам пошел с того дьявольского пира, когда Джамшут применил свое колдовство и как он покинул полный опасностей зал.
Принцу пришло в голову, что если бы душа отца была в камне, то теперь, когда последний разбит, Тимофей свободен.
Принц махнул ятаганом перед собой, пытаясь найти решения задачи. От злости на свою глупость и неспособность решить задачу, Лонгин разбил небольшой столик. Взгляд его упал на стоявший в углу диван. Точно такой, как в его спальне в восточной башне. Принц немного успокоившись, взял себя в руки.
«Где же все таки мой отец?»
Сам Лонгин после того пира проснулся лишенный памяти в своей собственной спальне. Может и его отец также оказался у себя в северной башне. С трудом принцу удалось вспомнить, что ночью спускаясь по винтовой лестнице, он видел какую – то фигуру на самом верху северной башни. Почему бы этой фигуре не быть его отцом, царем Тимофеем?
Лонгин водрузил свой меч на свое место, на левом бедре, и пошел к выходу из дворца.
Проходя различные комнаты и зала этого роскошного строения, принц замечал людей. Многие – и стражники в том числе – просто сидели или стояли не совсем понимая где они. Но кое – кто уже пришел в себя и пытался делать свою обычную работу. Такие люди, встречая принца непременно кланялись ему, что впрочем не мешало в душе удивляться столь раннему визиту принца во дворец.
Пройдя к самому выходу из дворца, принц Лонгин увидел кого – то, окруженного свитой и стражниками.
Это был его отец царь Тимофей!



Глава 12.
Оставшись наедине со своим отцом, принц выпустил долго копившееся в нем ярость и страх. Но злился он не на своего отца, по воле которого пал жертвой колдуна.
-Их царство заслуживает уничтожения, а их народ порабощения! Их города и веси должны быть сожжены, дети и женщины убиты, а все мужчины, не павшее от нашего меча, приведены в плен, в столицу Персии, Вавилон!
Царь даже не пытался остановить гневные возгласы своего сына – казалось он о чем – то усиленно думает, но одна из реплик принца Лонгина заставила Тимофея ответить своему сыну.
-Отец! Царь, я сам поведу войска в бой и не успокоюсь пока на месте Индии не останеться пепелища.
Царь поднял руку, призывая сына послушать. За эту ночь царь Тимофей постарел на несколько лет и выглядел утомленным и даже… немного испуганным. Он сказал не так много как принц, но все же сказанное заставило принца думать не только о мести и о войне.
-А принцесса Эркиль? Она прибыла к нам как гостья, ее тоже нужно убить?
Лонгин на несколько минут впал в задумчивость, но потом ответил:
-Отец, мы должны отомстить за проделки колдуна. Ведь если мы этого не сделаем, то будем выглядеть слабыми даже в глазах своих слуг. Мы, род царей станем посмешишем всего Вавилона!
Принц в своей злости хотел пнуть стоявшую неподалеку скамью, но в присутствии отца не посмел этого сделать.
-Нет, сын. Голос царя звенел металлом. Мы просто скроем, сокроем часть того, что сегодня произошло. Не думай, я тоже разделяю твои чувства. Иногда месть необходима, но если напасть на Индию сейчас, мы можем потерять Вавилон.
Царь чуть смягчил тон.
-То, что сделал визирь вероломно, но скажи мне, что он сделал?
-Я отец, я знаю вину человека можно признать только установив истину, но этот человек был слугой махараджи и колдуном Индии. И, возможно, даже по навету махараджи, он напал на весь высший свет нашего царства.
-Тут, принц, ты ошибся. Этот человек просто завистник и вор. Как мне вспомнилось, его сын должен был жениться на принцессе Эркиль, но потом приехали мои сваты и свадьбы не состоялось. Еще покойный знал о богатстве моей казны и, зачаровав нас, просто хотел и прибрать к рукам дворцовое золото, и отомстить так ненавистному ему принцу. Он знал, то что я отрицаюсь всякого колдовства, но убитый визирь был сильнее обычных факиров. Наверное у него был просто какой – то тайный, никому неизвестный магический секрет. Может дело в его посохе, может…
-Камень, осмелился принц перебить царя, Камень, который он привез содержал плененного демона, и визирь время от времени пользовался силой демона. А может вчера использовал эту силу впервые.
-Я разбил этот камень, помолчав, добавил принц Лонгин.
Два владыки Вавилона, один настоящий, а другой, возможно, в отдаленном будущем, некоторое время молчали. Поводы для войны были исчерпаны, но нужно было решить вопрос о свадьбе. Принц Лонгин сам подвел царя к этому, последнему делу, которое им надо было решить. Ведь, не смотря ни на что, этот пир был устроен в честь свадьбы молодого принца и юной красивой индийской принцессы.
-Я женюсь на ней отец. И пусть Индия будет наша.
 
Часть 2. Человек с Востока.
Глава 1.
Принц Лонгин стоял на балконе восточной башни рока и внимательно разглядывал грозовой фронт, приближающийся с востока. Над Вавилоном начиналась буря, и многие мудрецы, колдуны и гадатели чувствовали, что с этой бурей несётся на их любимый город – столицу тогдашнего мира – не одна беда. Зло было настолько осязаемо, что готово было, как древний фантом, материализоваться над городом в виде ужасного чудовища. Первая зимняя буря: до Нового года три недели, а до свадьбы принца Лонгина и дочери махараджи Эркиль всего две. Но это ощущение зла, которое принесла буря не ослабло в душе принца, а скорее стало просто менее заметно, давая уснуть и прийти в себя после бесконечных пиров и встреч важных государственных чиновников со всей Персии и Индии. Что – то должно быть свое!
Принц отошел от балконных перил и вошел в башню. Теперь у него не было возможности так много тренироваться как раньше, но оказалось, что он знает очень хорошо фехтование и немного рукопашный бой, а вот однако появилось то, чего принц не знал – йога.
Это древнее искусство постепенно передавал ему один из друзей невесты Эркиль, ее брат Диаманд. Оказалось, что победить врага можно не только ударом клинка в горло, но и простым касанием. Также оказалось, что для принца было совершенно в новинку, что человеческое тело помимо видимых частей, внутренних, органов, кровеносных сосудов и нервов, ну и души, разумеется, имеет невидимые составляющие – энергию. Эта энергия течет по специальным каналам внутри тела и вне его и порой заставляет происходить те вещи, о которых хочет маг. (Лонгин не мог не спросить принца Диаманда что такое в их понимании магия, и получил такой же ответ, какой в свое время дал ему его отец царь Тимофей: магия это помощь демонов колдуну, которые помогая человеку в его спесивых замыслах, потом лишают его души и посмертного покоя.) Единственное отличие йоги от магии состояло в том, что йоги можно было научиться не заключая союза с демоном огня, воды, воздуха, земли, леса или духами животных. Так что саламандры и ифриты пока лишь поглядывали на принца Лонгина из голубоватой дымки драгоценных камней и тумана, огня и листвы деревьев, но приблизиться или войти к нему в душу не отваживались. Пока.
Лонгин вздохнул и прошелся во внутренние покои и внимательно осмотрел столик для еды – он приказал слуге принести ему свежего коровьего молока и хлеба. Те уже стояли на столе. Лонгин не спеша с удовольствием принялся есть, слушая при этом раскаты грома за спиной.
Стоял шестой час вечера: песочные часы только что перевернули и поставили рядом знак в который раз они это сделали. Конечно, время можно было узнать и по крику караульного, но ждать неопределенное время было тяжело и поэтому все более менее уважающие себя люди Вавилона имели дома песочные часы, в которых песка хватало ровно на час. Были, конечно и другие способы определить время, но, не водяные, не солнечные часы такой надёжности как песочные не давали. Сложные механизмы в то время не были еще известны, поэтому существовал даже особый род занятий сборщик песка.
Думая о том, сколь большие будут дюны возле городских ворот, Лонгин на минуту казалось заснул и увидел третьим оком далекий караван в пустыне близ Вавилона. Его владелец сейчас внимательно смотрел, казалось, в душу принца, а на самом деле в небольшой, с небесным оттенком алмаз.
Лонгин не мог знать, но это был не просто сон – караван и правда шел в Вавилон, как и сотни других, идущих или уже пришедших на праздник. Некоторые ипподромы растянулись на многие километры по пустыне и даже у самых отдаленных оазисов было не протолкнуться.
В Вавилон приезжали не только чиновники и заслуженные воины – генералы: были здесь и вороватые торговцы драгоценными камнями, дорогими шелками и сластями, таящимися на языке. Все они знали, что в столице мира, которым был тогда Вавилон они найдут свой заработок.
Конечно, не все приезжали в Вавилон торговать – были и еще те, кто искренне любил своего царя и поклонялся ему как Богу. Но все пришедшие и приехавшие на верблюдах в эти дни ждали события о котором говорилось уже более восьми лет: с тех самых пор как принцу Лонгину исполнилось пятнадцать. О расширении персидского государства. Этого ждали не только царь и вельможи, советники и генералы, но и сам принц Лонгин – он прекрасно понимал, что когда – нибудь станет властвовать вместо отца, и чем больше его владение тем лучше.
Вообще, Индия в то время слыла фантастически богатой страной с копями драгоценных камней и шахтами с золотом. Может это и было н самом деле так – нам лишь предстояло это узнать. Но в те времена когда захватывали город порой приходилось довольствоваться самыми низкими награблениями: рабы, скот, кое – какие золотые и серебряные изделия или монеты. Но вот Индия явно должна принести большой куш.
План военного вторжения в Индию был настолько безупречным, что его просто заменили на обычное мирное слияние. Махараджа Индии понял, что со своим войском не сможет противостоять против трехмиллионной персидской армии и решил отдать свою дочь Эркиль в жены принцу, чем лишиться всего в долгой и кровопролитной войне.
Почему – то ни военачальники, ни советники, не предполагали, что в эту историю могут вмешаться третьи силы – ну, например, фанатики, мечтающие о свержении власти царя Тимофея. Был и другой тип радикально настроенных людей.
Это были жрецы многочисленных индийских богов и мудрецы колдуны. Многие из них сами хотели властвовать в Индии, да и не только в Индии, но и во всей вселенной, включая Персию. Влияние этих людей было настолько сильным, что их агенты могли находиться даже при царском дворе. Но пока этого не происходило. Пока.
Лонгин медленно и с аппетитом съел эту вечернюю закуску в виде хлеба и молока. Теперь как сказал ему Диаманд, ему необходимо провести полчаса в некоторой степени расслабления и затем уже приступать к тренировки йоги.
Принц отправился в библиотеку, которая теперь была в этой башни двумя этажами ниже его покоев. Это была большая комната, плохо освященная и с затхлым, пыльным воздухом. Иногда сюда проникали крысы или мыши и объедали кожаные обложки книг. Такие книги служители заново перетягивали и возвращали на свои места, а крыс и мышей уничтожали механическим путем, иногда, правда, при помощи специально обученных змей. Сейчас в библиотеке находился только один сторож и он почтительно поприветствовал принца и подобострастно стал зажигать светильники, чтобы юный Лонгин мог выбрать одну или несколько книг для чтения. Такие библиотеки находились во всех трех башнях рока и во дворце. Имелись они конечно и у обычных людей в городе, но там книг было на порядок меньше.
Лонгин не спешно ходил вдоль металлических стеллажей, выискивая ту книгу, которая сегодня будет его веселить или сгладит его одиночество. Конечно же, принц не был одиноким, но все же если вы принц, то необходимо привыкнуть к обходительному отношению к вашей персоне. Самые хорошие его друзья были те, кто его чему - нибудь учил. Грамоте и рукопашному бою; стрельбе из лука и верховой езде; искусству править и искусству занятий любовью. Эти люди были кое – как приближенны к принцу, а вот увидеть своих сверстников можно было только тогда, когда эти сыны и дочери богатых чиновников, купцов и генералов в парадно облачении приходили на прием в зал коронаций большого дворца; в другое время они сидели дома и гадали как привлечь внимание молодого принца и сделать его протектором своей семьи.
Сам Лонгин считал, что судьба великих людей частично заключалась в полном одиночестве и отрешенности – он как раз недавно прочитал книгу об одно древнем святом, который жил в одной пещере в центре пустыни, которая начиналась у самых границ Персии. Этот святой мог говорить с духами и видеть невидимое. Он однажды спас от смерти царского сына и тот велел дать ему столько золота, сколько весил тогда сам. Но святой сказал пусть это золото раздадут нищим и тогда величие царя будет еще больше, чем было сейчас. Так почему – то и стало. И вот сейчас Лонгин искал книгу о чему – то похожем.
Потертый фолиант в малахитовой обложки привлёк внимание принца и тот протянул руку, достал фолиант из стойки и осмотрел. Это был почти столетний том, хорошей работы и хорошо сохранившийся в отличие от многих томов этой библиотеки. Малахит, которым была отделана обложка, казалось до сих пор помнит забои шахт, где был добыт.
Лонгин, не открывая книгу, подошел к небольшому диванчику и опустился в него, поджал ноги. Теперь царский сын был всепоглощен созерцанием арабских письмен. Оказалось эта книга всего лишь о метеорологии и самое удивительное в ней было то, что зная повадки природы можно было управлять будущем. В книге давалась и своя картина мира – оказывается всем миром управляли особые духи фантомы, способные являться заклинатели по его воле и, если уровень колдуна высок, то могли эти духи и выполнять мелкие поручения своего хозяина колдуна. Эта была очень интересная картина мира, но Лонгин придерживался другой, в которой мир был создан Добром и созидался Абсолютным Богом, который возможно когда – нибудь придет на землю или как Судья или как Спаситель Мессия. Конечно, Лонгин знал, что есть и душа, и демоны и добрые духи, но быв обделен магические способностями он просто брал это за исходное: видеть их он не мог. Единственное, что радовало его, это то, что когда нибудь он встретиться лицом к лицу с Самим Богом, который решит его дальнейшую посмертную участь – так его учили советники его отца по магии.
«Если я буду хорошим царем, много дам народу, то может и Бог будет милостив ко мне; а вот если я потеряю царство, то подвергнусь наказанию. Смешно все же читать про людей в дуновении ветра усматривающих приход конца.» Мысли Лонгина были неспешными и приятными – сейчас, лежа в удобном диване, он с трудом представлял, что может оказаться где – то в другом месте завтра, кроме своего дворца. Наверное, так и будет, но вряд ли все эти люди, пришедшие из разных мест персидского государства таили в своих душах лишь добро к правящей династии, но даже если кто – то и задумал зло, то его намерения будут остановлены целой армией стражи и личных телохранителей царя, принца и принцессы Эркиль. Здесь не помог не один серьезный план – может быть только погода будет на стороне неприятеля.
Буря началась.
Сначала неспешно, а потом все сильнее ярость природы обрушивалась на древний город. Те караваны, которые еще находились в пустыне, видя впереди огни ворот Вавилона старались попасть в него, а те кого буря, эта смесь холодного дождя и песка, застала в пустыне просто окапывались, надеясь, как и полагалось человеку на лучшее. Многие на следующее утро сбились с дороги и старались найти караванный путь в город – не у всех это получилось. Пустыня как всегда была безжалостна к людям попытавшимся пересечь ее маленькими группами на верблюдах.
Если смотреть со стороны города то песчаная буря была похожа на обычное темное облака, но это было не так. Все же песчаный фронт скоро совсем вытеснил грозовой и это странное явление, бывающее в Вавилоне перед концом года – дождь и песок – превратилось окончательно в песчаную бурю.
Лавочки, бывшие открытыми до бури спешно закрывали и их хозяева испытывали двоякие чувства – им не удалось продать много товара, но и их товар не пострадал от песка, в следующий день можно будет продать столько же или больше.
Роскошный турецкий базар к тому времени был уже закрыт, ведь все знали, что будет буря.
Сам царь Тимофей стоял в своих покоях и ждал начала самого свирепого ветра. Ему вспомнилось, что однажды один принц, будучи еще ребенком, вышел на верх восточной башни рока и был снесен ветром с башни. Этот принц потом был найден целым и невредимым в пустыне, только проблема была в том, что у него полностью исчезла память и он не узнал даже собственного отца. Тогда поговаривали о темной магии, но история как – то сама собой разрешилась.
Тимофей внимательно слушал вой ветра и скрежет песка за стеной. Он внимательно вслушивался в окружающую его пустоту бури. Внезапно какой – то шум послышался из коридора башни.
«Наверное какой – нибудь слуга, испугавшись, что видит ифрита выронил вазу с фруктами», первая мысль казалось объясняла все.
Когда шум повторился, Тимофей плавно положил руку на рукоять своего длинного, украшенного драгоценными камнями меча. Он хотел во время свадьбы подарить этот меч своему сыну принцу Лонгину: ведь скорее всего дни царя на троне уже сочтены и когда Индия сольется в налоговой повинности с остальными странами царем станет принц Лонгин. (Конечно, Индия получит определенные льготы – ведь дочь махараджи будет женой царя, а значит дочерью его папы, но учитывая богатство Индии золотом и драгоценными камнями эти льготы будут минимальными.) Пока что этот меч, которым Тимофей однажды убил медведя был с ним; так же как и уверенность царя в своих силах. Он мог фехтовать без передышки этим мечом целый час, а учили его (как и его сына Лонгина) лучшие мастера клинка от реки Нил до пустынь Востока.
Шум повторился снова, на этот раз ближе – теперь казалось, что беды уже не избежать. Было слышно как кто – то вошел в его палаты. Царь принял защитную стойку: меч перед грудью, ноги широко расставлены, левая чуть отведена назад. Никогда не знаешь, что ждет тебя за ближайшим поворотом судьбы может от туда в спешке выбежит слуга с донесением о сорванных крышах домов, а может это будет наемный убийца с арбалетом, который пустит тебе три стрелы в грудь.
В дверном проеме появилась фигура. Внутрь палат царя Тимофея зашел высокий мужчина, можно сказать еще юноша. Тимофей увидев лицо вошедшего опустил меч. Вошедшим был принц Лонгин.
Царь Тимофей не понимал, зачем наследник устроил бучу с охраной и чем вызван его столь поздний визит в столь нерасполагающую к этому погоду, но сейчас перед ним стоял его сын, одетый в торжественные одежды белого цвета. В волосы вкрался не только песок, но и порядочный беспорядок. Бывшие серыми глаза почему – то светились ярко – черным.
-Лонгин?
Медальон, подаренный принцессой Эркиль – крупный хорошо граненный изумруд на серебряной цепочке – с которым принц не расставался вот уже многие дни, исчез, а на его месте висел обделанный золотом черный опал прямоугольной формы. Правую руку принц прятал за спиной. Один из стоявших в комнате подсвечников внезапно погас, не смотря на то, что ветра к комнате почти не было.
-Лонгин!
Царь Тимофей уже повинуясь только инстинктам, а не законам отцовской любви поднял меч в защитном жесте. Принц Лонгин выкинул вперед правую кисть, в которой сжимал тонкое лезвие стилета. Стилет пролетел пространство покоев и вошел в теплый, напряженный мускул левой груди. Стилет казался игрушкой и уж тем более не дошел до сердца, но царь Тимофей, смотря бешенными глазами то, на свою грудь с торчащим лезвием, то на сделавшего это сына, стал опускаться на одно колено.
Лонгин, вместо того, чтобы что – то сказать молча подошёл к большому окну с дубовой рамой и распахнул его настежь. Царь, которого уже коснулось ледяное дыхание смерти, видел, как его убийца делает самоубийственный жест – настежь распахивает окно и кидается в окружавшую башню дождь, песок и смерть.
Возможно, это были предсмертные галлюцинации Тимофея, но ему показалось, что у Лонгина, прежде чем тот выпрыгнул на верную смерть из башни, каким – то чудом появились два кожаных крыла и когда убийца обернулся посмотреть на поверженного врага, это было уже не лицо Лонгина.
-Лонгин…
Царь Тимофей потерял сознание.

Глава 2.
Лонгин проснулся с первыми лучами жаркого арабского солнца и первым делом дотронулся до своей мускулистой груди – на ней висел подарок принцессы Эркиль большой хорошо граненый изумруд. Принц невольно улыбнулся своим мыслям. Он видел принцессу всего дважды: первый раз когда она только прибыла в Вавилон; во второй же когда их официально познакомили. Его подарком ей стал небольшой хорошей работы и украшенный бриллиантами кинжал – просто память о том, что она выходит замуж не за простого крестьянина, а за будущего владыку вселенной.
«И покорил Я тебе под ноги все народы; и птицы небесные и зверей полевых, и даже если захочет поклониться тебе и трава полевая и деревья в лесу. Все Я отдал в руки твои.»
Эти слова из пророческой книги, которую читал когда – то Лонгин как нельзя кстати подходили к его нынешнему положению. Если удастся покорить Индию – богатую провинцию, тогда можно было бы пойти войной на многие народы или же укрепив западные рубежи наслаждаться долгим миром и спокойствием. Долголетие, мирная старость, уйма детей и внуков…
Какой – то шум привлек внимание Лонгина – его слуга обычно так не громыхал, доставляя ему утренний провиант. Нужно было пойти посмотреть и принц, накинув на себя дорогую и удобную одежду вышел из спальни в коридор. Как только он увидел, что там происходит, он тут же потянулся к мечу, но вспомнил, что оставил его на стойке с оружием в обеденной комнате. Его верный ятаган не мог ему сейчас помочь.
В коридоре ведущем в его покои стояли воины, одетые в цвета стражи Вавилона, человек двадцать; каждый имел в своих руках что – нибудь острое или увесистое. «Трое с мечами, семеро с копьями, десять с палицами. Тяжело мне придется если они решат на меня напасть.» Мысль проползла как вялая мокрица, которую иссушило полуденное солнце.
Лонгин еле справился со страхом и с поднятой высоко вверх головой двинулся к самому высокому стражнику, который был по всей видимости главным. Королевская кровь, эта голубая субстанция бурлила в принце, давая ему силу не бояться явной угрозы (он думал о мятеже), но все же оставляла ум холодным.
-Объяснитесь!
Грубо брошенное слово вызвало шепоток в ряду воинов. Лонгину показалось, что он слышал слово «убийца», но вместо того чтобы что –то заподозрить он еще более уверовал в возможность мятежа. Его острый ум давал ему возможность оценить обстановку и понять, что эти стражники не хотят его убивать и многие даже бояться его гнева – это было видно – но тогда зачем они вообще сюда пришли. Лонгин сам и ответил на этот вопрос – скорее всего они хотят его, наследного принца куда – то проводить. И реплика начальника воинов подтвердила эту возможность.
-Вы должны пойти с нами царь.
По какой – то причине, а может и из –за нахлынувшего волной страха принц не решился спорить с двадцатью вооруженными головорезами. Он просто вступил в кольцо воинов и они медленно повели его к выходу из этой башни, считавшейся покоями детей царя.
На пути процессии не попадались ни слуги, ни простые охранники. Все они были в спешном порядке выдворены, чтобы не видеть позор будущего царя, которого как уголовного преступника вели сейчас по коридорам, принадлежавшим его семье на протяжении трехсот лет, с момента основания Вавилона.
На душе принца скребли кошки, но было радостно то, что страх постепенно отступал, давая ясность уму. Одно принцу было уже ясно – по всей видимости переворота не было: иначе он уже слышал бы шум беснующейся толпы, приветствующей нового царя. Скорее всего, на него был сделан навет, который сейчас же и рассмотрит собрание старейшин города. Но тогда зачем отец послал стражу для конвоя? На этот вопрос у молодого принца ответа пока не было.
Башни рока имели винтовые лестницы и многочисленные переходы для удобства и комфорта проживающих в них царей, принцев и принцесс. Не все слуги знали тайны этих переходов; в отличии от особей голубых кровей. Лонгин мог с легкостью нырнуть в один из разветвляющихся проемов и скрыться, но ему, как человеку чести хотелось знать причину столь неуважительного обращения к своей особе. И все же тучи беды сгущались над головой молодого принца.
Стража вела Лонгина самым длинным и хорошо известным маршрутом – на их пути им никто не встретился. Из – за этого факта подозрения Лонгина только усиливались – ему хотелось видеть глаза своих подданных. Но никто не мог даже взглядом ответить на мысленные мольбы принца – стража была безмолвна и холодна. Принц Лонгин почти полностью ушел в себе. Он чувствовал себя тринадцатилетним ребенком на охоте с отцом, когда вдруг появился медведь и пошел прямо на молодого принца – единственного наследника персидского царства – казалось никто не успеет спасти отрока, но вместо позорного бегства и смерти Лонгин обнажил тогда клинок и заколок в несколько заходов зверя. Вот именно тогда отец отдал его обучаться лучшим мастерам фехтованию и вообще людям знающим физическую подготовку. Тело принца, который никогда не ел ни сахара, ни свиного мяса было сильным, мускулистым и поджарым. Одним ударом меча принц мог перерубить металлическую колону толщиной с ногу слона. Так же Лонгин был не робкого десятка, и хотя сейчас он упал духом, но кто – нибудь другой на его месте из его государства был бы уже в истерике и стражникам пришлось бы утешать этого бедняка ударами древка копий в спину. В общем, к чему – бы страшному не привел этот поход со стражниками Лонгин был готов.
Яркое солнце ударило в глаза и принц невольно сощурился: перед башней стояла крытая повозка, в которой обычно перевозили важных сановников и вельмож; так же рядом стояло много лошадей для охраны. По прежнему ни одной души не было ни в королевском дворе, ни на дороге ведущей от башни ко дворцу – только пристальные взгляды охраны. Дорога до дворца в котором заседал совет старейшин занимала всего лишь пятнадцать минут пешком по каменным плитам, ограненным и хорошо приспособленным для ходьбы по ни м даже босыми ногами, все же принца посадили в обделанную шелком и бархатом повозку и в сопровождении всадников повезли к стенам дворца. Путь занял всего пять минут.

***
Совет старейшин был своего рода синодом древней Персии. Он состоял из тридцати членов, возглавляемых председателям, и решал те вопросы, от решения которых отказывался царь или наоборот решал вопросы тогда, когда они были поручаемы именно им самим царем. Это было сборище людей мудрых, холодных, трезвых умом и горячо преданным своим правителям – Богу и царю…
Когда наследный принц Вавилона предстал перед тридцатью пар глаз, он испытал легкий ужас – все эти тридцать пар глаз светились гиацинтово –  черным блеском. Не поняв природу этого явления, принц списал его на освящение и попытался найти факела бьющие прямо в лицо мудрецам. Тщетно. Эти тридцать седовласых мужчин со странно блестящими черным глазами смотрели на принца прямо ровно и создавалось впечатление, что это один организм. Куда только делись их споры и бесконечные прения? Такие судьи вполне могут вынести приговор мальчишке вору и потом палач отрубит ему руку.
Лонгин еще раз осмотрелся, стоя ровно в центре комнаты собраний совета. Ему показалось (или он это видел), что у многих стражников глаза точно так же страшно мерцали черным. Лонгин пока не придавал этому странному явлению никаких заоблачных значений, но все же это было странно. Да и, пожалуй, страшно.
Вперед вышел Михаил – на этот год глава совета. На шее его болталась странная драгоценность – черный опал в золотой оправе – и, учитывая аскетизм мудрецов это было странно. Тут Лонгин стал что – то подозревать. Черные, полные адской злобы глаза смотрели в серые волевые глаза принца. Судья начал речь.
Лонгин был ошарашен и сбит с толку уже с первых слов – его обвиняли в убийстве собственного отца, в цареубийстве. Это было так ужасно, что единственное что смог сказать принц по завершении обвинительной речи (оказалось, что помимо Тимофея он убил еще десять стражников) были слова: «я этого не делал!».
Горе смешалось в его душе с возмущением. Все его чувства обострились до придела; он пытался понять не страшный маскарад происходящее вокруг него. К большому сожалению, даже он сам понимал, что это правда. Царь Тимофей умер, его будут хоронить через два дня с большими пышностями и роскошью. Михаил предложил привести на похороны царя и Лонгина, и тут дремавшая до сих пор злость в душе Лонгина дала о себе знать. Все что он хотел сейчас это оказаться в своих покоях (ну или на царской охоте среди лесов) в полном одиночестве. Он этого жаждал, он к этому стремился, он этого хотел. Вместо обычного дня принц получил полный боли и страданий день – но ведь еще было только утро, а что ему готовил вечер. И вообще переживёт ли он сегодняшнюю ночь или один из мудрецов подошлет к нему в тюрьму или покои, где его будут содержать, убийцу или убийц из людей прошедших военную службу. Все может быть! Лонгин постепенно начал закипать.
Меж тем после единственной фразы принца о своей невиновности, кто – то из совета попросил его объяснить, где он был прошлой ночью, и как смог в такую погоду пробраться в северную башню рока. Сначала ответом было молчание, но когда судья уже хотел было задать следующий вопрос, внутреннее равновесие принца восстановилось и он смог ответить, что в ночь бури был в своих покоях и выходил только в библиотеку. Припомнив позже он сказал, что выходил на балкон своей башни наблюдать за бурей и даже он, принц, видел, что все огни северной башни рока горят и стража патрулирует свои участки. Не смотря на бурю, говорил он, башня охранялась, и никто посторонний не мог приблизиться к царю и убить его.
-Никто посторонний может и не мог, но принца никто не стал бы задерживать. Он ведь шел к своему отцу, чтобы вонзить ему клинок в сердце. Это даже не подлость – так даже змеи не поступают. Зло съязвил Михаил под одобрительное бормотание совета старейшин. Потом оратор снова взял слово.
-Для нас сейчас важно, не то, что совершилось убийство,  и даже не то, что отец убит сыном, или принц убил царя, - важно другое. У нас теперь нет правителя, и любая держава может напасть на наши границы и взять Вавилон – мы этого не хотим. Гул одобрения пронесся по залу. Михаил продолжил. Новым царям Персии должен стать наследный принц Лонгин.
На секунду собрание замолчало, а потом разразилось противоречащими друг другу выкриками – одни мудрецы поддерживали молодого принца, а другие же говорили о безумии такой идеи. Лонгин смотрел на митингующее собрание казалось безразлично, но на самом деле молодой принц, запоминал, кто принял его сторону и кто против законной власти в стране. Все эти заметки теперь уже навсегда оставшиеся в его голове могли служить к миру одних людей и погибели других. Единственное чего Лонгин не понимал было очень странное даже на его, «убийцы», взгляд поведение Михаила, пожалуй единственного человека, которого будущий царь определил себе во враги.
«Как бы там ни было, Михаил сказал слово и ему подчиниться весь совет, думал Лонгин, теперь единственное, что мне угрожает это подосланный убийца от кого – нибудь из подданных моего отца, ведь его все любили. Когда я докажу свою невиновность, я выйду к народу и докажу свою невиновность, назвав имя настоящего убийцы. Но, а теперь единственное, что мне остается это довериться слепому року, приведшему меня сюда, и молить Бога, чтобы он уничтожил этот рок.»
-Принц отличный лидер. Волевой. Уверенный. Он полностью заменит царя. И даже если он не убивал, надо все равно ему поверить. Вещал Михаил.
Внимательно слушавший его речь принц понимал, что многочисленные оговорки и как казалось поддевки – это все из – за чрезмерности переживаний сановника – единственного кто осмелился защищать опального принца.
-Принц Лонгин до похорон отца должен быть спрятан от возможной мести подданных в хорошо защищённом и тайном месте. И я предлагаю на время заточить принца в обители плача. На то время, пока настоящий убийца будет найден. Чернильные глаза советника Михаила блеснули ярче.
Когда до Лонгина дошел смысл сказанных слов, то сердце принца исполнилось яростью: обителью плача называлась тюрьма, построенная на территории дворца для заключения в ней (либо навсегда, либо до момента казни) государственных преступников – мятежников, иностранных воевод…казнокрадов. Сам принц слышал об этой тюрьме только то, что она находиться в тени главного здания дворца, она подземная, доступ туда есть только у начальника стражи и она содержит более ста этажей в глубину. Хотя не во все эти факты Лонгин верил.
«Как же гадко все складывается, думал он. Я теперь без пяти минут царь не могу даже увидеть тело своего отца, а должен быть заточен в подземную тюрьму на два дня чтобы избежать мести верноподданных. Что – то этот Михаил не договаривает и эти черные глаза. Какие же глаза были у них раньше? Черные? Серые? Карие? Боюсь подумать, но, похоже, здесь замешано колдовство. Но какое и как его различить? Ведь блестящие глаза могут случиться и от разных других вещей – бессонная ночь в слезах по своему властелину, немного крепленного вина или кальян выкуренный накануне тоже дают такой эффект. Но все не спали или выпили и накурились?! И стражники?
Нужно как – то разгадать загадку этих странных зрительных явлений.»
Принц украдкой еще раз осмотрелся, и  у него сложилось впечатление, что охрана тоже видит странные глаза, но не решаются высказать свои предложения вслух или тем более что – либо сделать. Как только взгляд наследного принца сталкивался с кем нибудь из воинов те поспешно отводили глаза. Но может быть они считали его подлым убийцей? Вряд ли. Вот стоит Керебей начальник стражи, тот человек, который отведет Лонгина пережидать в подземную тюрьму для отступников и бывший учитель фехтования принца. Некоторых из его людей Лонгин тоже знал неплохо, но сейчас больше было новых лиц и из старых знакомых был один Неро – тоже неплохой фехтовальщик когда – то составляющий принцу пару для фехтования и обучающий молодого властителя закону клинка. Но сейчас ни Керебей, ни Неро не могли помочь принцу. В голову Лонгина почему – то пришла мысль уповать на Бога отцов.
Внезапно Лонгин кое – что вспомнил еще, кое – что из детства. Когда жива была мать принца, она рассказала маленькому человеку о том, что представляет из себя большинство драгоценных камней, об их свойствах или проклятии которое они могут навести на человека. Хотя малышу Лонгину все это было подано в виде сказки, но сейчас эти сладкие и радостные воспоминания дали принцу новые силы. Ему вспомнилась древняя сказка, рассказанная еще до того как первый предок Лонгина занял царский престол. Это была сказка об очарователе древнем маге, использующем драгоценный камень усиливающий его способности. Он был побежден (что естественно для сказок, как иногда и для жизни) силой любви. Юноша и девушка любили друг друга и смогли дать отпор очарователю. Правда они были обычные простолюдины и никого из них не посадили в тюрьму, но сила очарования мага была так сильна, что люди тогда поклонялись ему как богу. Может это была просто древняя сказка и никакого отношения к сегодняшним событиям она не имела.
Принц, вдруг вспомнивший о своей невесте, поднял на ладони подаренный изумруд и стал внимательно его рассматривать. Вдруг случилось нечто совершенно для него неожиданное: вставшее в зенит солнце подало свой луч на одну из золотых поверхностей в этой комнате и лучик света попал в самый центр изумруда. Всего на секунду, на одну секунду для смотрящего в центр изумруда принца открылся его враг: казалось советника Михаила осиял яркий зеленоватый свет и вместо умудренного сединами старца, на его месте появился какой – то оборванец заросшей грязной бородой. Потом перед взглядом Лонгина появился снова советник Михаил – свет из изумруда исчез, солнце покрылось тучами. Но как бы там не было эта секундная вспышка озарения дала принцу новую цель. Казалось он знает убийцу своего отца и теперь может точней нанести удар – убийцей был маг, замаскировавшийся под главного советника Михаила и зачаровавший весь совет старейшин.
Никогда еще принц не испытывал столь сложных жизненных обстоятельств, но в глубине его души было знание того, что он их все таки преодолеет.

Глава 3.
Прежде чем окончательно решить судьбу принца совет старейшин совещался еще целых четыре часа – в основном прорабатывались какие – то мелкие вопросы бытия принца в подземной тюрьме, охраны его от возможного покушения (которое как понял принц в связи с тем, что весть о смерти царя скрывалась, мало возможно) и некоторые стороны коронации. После того, как принц увидел истинную сущность человека с черным опалом, он стал пристальней смотреть за Михаилом, надеясь даже снова увидеть обманщика. Иногда принц пытался поймать изумрудом луч света и в эти минуты становился похожим на большого ребенка, забавляющегося с побрякушкой. Но поймать колдуна в свет изумруда больше не удавалось – может это был случайное видение, не содержащее истинного взгляда на реальность, а может это был миг откровения – принц пока не был в этом полностью уверен. И пока шел совет Лонгин внимаетильно слушал старейшин и у него снова создавалось впечатление, что перед ним единый организм, что умами этих людей кто – то управляет. Было обидно.
Если бы на самом деле кто – то покусился бы на царя, то первый к кому обратился бы Лонгин был бы именно мудрец Михаил, но вот сейчас, когда ужасное случилось, именно Михаила (или того кто встал на его место) подозревал принц. Если бы он сказал свои соображения совету и потребовал хотя бы снять с шеи мудреца черный драгоценный камень его бы выставили на смех и посчитали сумасшедшим. Хорош принц, который убил своего отца и объявляет всех мудрецов государства колдунами – оборотнями. Да и опять же, а что если сила этого чародея вовсе не в камне, а в чем либо другом? Решить взрослые проблемы детские сказки могут, но нужен и продуманный, взвешенный подход к их решению.
Принц Лонгин переминался с ноги на ногу, слушая последние переговоры совета. Михаил уже ушел как и многие другие старшие по званию советники. Хотя Михаил и ушел, но черный блеск в глазах мудрецов остался. Это было странно и пугало.
Когда зимнее солнце уже клонилось к закату, страже был дан приказ отвести принца в тюрьму и снабдив его всем необходимым, на всякий случай выставить стражу. Совет так же рекомендовал принцу провести две ночи в обители плача, которая сейчас пустовала, а после за ним придут.
Керебей и трое его стражников повели Лонгина извилистыми проходами дворца к северу, там где находилась башня царя. Принц не оказывал сопротивления и четверка воинов вскоре расслабилась. Они вовсе не считали своего принца виновным в отцеубийстве, но верили и надеялись, что это просто черная туча на, в принципе, чистом небе.
Выходя из дворца, опальный принц посмотрел вверх и в одном из прорубленных каменных окон с изящными литыми решетками увидел главного мудреца Персии Михаила, который внимательно следил за конвоированием принца к месту заключения. Принц еще какое – то время смотрел на подавшего безумную идею мудреца, а потом посмотрел на большой огненно – рыжий диск солнца, который прощался с миром, уходя в неведанные дали, в ночную страну. Призрак луны показался на небосклоне и своим видом напоминал мрачную улыбку безумца. Вдали, в пустыне поднималась песчаная буря и было видно, что песок уже засыпал одинокие скалы, странным образом уместившиеся в этой пустыне. Холодный ветер взъерошил волосы принца, и он понял, что его парадная одежда вряд ли спасет его от зимнего холода ночи. Он медленно побрел за своими тюремщиками – моральные силы почти полностью оставили его.
Процессия из четырех свободных и одного лишившегося свободы людей прошла сквозь сад, где у некоторых деревьев, привезенных из далека для красоты ночной мороз побил листья и они приобрели неприятный сероватый оттенок – другие же деревья сбросили листву и готовились к новой весне. Проходя мимо этих древесных исполинов Лонгин подумал о своей ничтожности в этом мире и абсолютности, непереходимости некоторых качеств. Например верности. Что мешало ему попросить Керебея или Неро помочь ему бежать из страны: любое государство могло принять опального принца, например Египет или менее почетная Сирия. Мог Лонгин уехать и в Индию, вместе с дочерью махараджи своей невестой Эркиль. Но это был бы поступок труса – ведь его враг или враги все еще оставались тут и единственная причина, которую Лонгин усматривал во всем происходящем была попытка захватить царский престол. В таких случаях отступать нельзя.
Принц думал, что его поведут дальше к гарему, но стража повернула право, где сад не оканчивался, а наоборот набирал гущу. Внезапно перед путниками появилась полянка, поверхность которой было сложена из отесанных камней. В ее центре стояло трое стражников и находился странный механизм больше напоминавший собой подъемное устройство на некоторых колодцах. Керебей и трое его людей остановились.
-Все принц, мы пришли.
Принц промолчал.
Начальник стражи подал знак троим стражникам ми они начали крутить металлические ручки подъемника. Что – то стало подниматься из центра площадки вверх, сбрасывая при этом  себе почти – что пласты пыли, грязи и песка. Это была большая плита, примерно в рост Лонгина, как выяснилось, закрывающая вход в цитадель.
По мере того как Лонгин подходил к этому открывшемуся проему, ведущему вниз, его, уже не первый раз за этот день охватывал страх. С места где стоял принц можно было увидеть, что вниз ведет каменная винтовая лестница. Возле ног воинов лежали два объемистых баула; что в них Лонгину еще предстояло узнать.
Керебей отвел принца чуть в сторону, так чтобы воины не слышали его разговор.
-Принц мы преданы тебе, но совет сказал слово. Не гневайся на нас. Мы принесли тебе теплые вещи, одеяла, еду и воду. На первом уровне тюрьмы не очень холодно, а остальные давно уже не были посещаемы людьми. Тут Керебей замолчал и подняв вверх правую руку со сжатым кулаком выкрикнул в вечернее небо. Да здравствует царь! Его крик поддержали шесть глоток.
«Пока преданных мне людей всего семь, но это лучше чем пустота. Одеяла и теплые фуфайки помогут мне продержаться в этом месте две ночи, а потом меня освободят и я уничтожу убийцу моего отца.»
Двое стражников пошли вместе с принцем в обитель плача. Один нес объемистые баулы из кожи, а другой как шел впереди и освящая себе дорогу факелом, казалось о чем – то раздумывал.
После спуска по каменной лестнице троица людей шла по плохо освященному коридору в стенах которого иногда появлялись двери или проемы ведущие, возможно, в катакомбы дворца, а может заканчивавшиеся тупиком. Когда – то давно в этих стенах содержались опасные враги государства, но теперь, во время царствования Тимофея, здесь было пусто – царь велел освободить или казнить всех. И это было еще до рождения наследника.
Хотя стражники прошли вместе с принцем совсем немного, но тому казалось, что они углубились в ад н десять полетов стрелы. Возле одной из неприметных проемов стражники остановились и шедший первый с факелом светил своему товарищу, который занес кожаные мешки внутрь, а потом пошел к выходу. Лонгин остался один на один с воином, державшем в руках факел. Казалось тому не очень хочется говорить с опальным монархом, и он стал методично, один за одним, зажигать факелы, висевшие на стенах тюрьмы.
Яркая дорожка уходила постепенно от принца и его, как он понял самой большой камеры, к выходу. Воин зажег все факелы (принц понял, что утром их снова зажгут, если некоторые из них погаснут) и больше не вернулся. Спустя какое – то время послышался звук опускаемой на свое место каменной плиты. Принц Лонгин с горечью вздохнул.
Теперь пришлось время осмотреть весь острог более внимательно и свою комнату здесь тоже. Но прежде чем принц пошел на осмотр, он развязал баул, казавшийся легче по весу, и достал оттуда теплую одежду. Кожаная куртка на меху, теплые шаровары и даже меховая шапка – принц недолго думая натянул все это на себя поверх своей парадной одежды – с каждой минутой становилось все холодней и холодней.
По подземелью гуляли сквозняки и стылый воздух доносил, казалось запах тления до ноздрей единственного узника. Казалось, напряги слух и услышишь причитание приговоренного к смерти за приставания к царской дочери, или плач на незнакомом языке какого – нибудь чужеземного полководца. Но это была лишь страшная иллюзия, не больше – эти казематы пустовали вот уже пятьдесят три года – с того самого дня как царем стал Тимофей.
Лонгин взял в руку висевший на стене факел и, освящая себе дорогу пошел в сторону выхода к каменным ступеням. Постепенно проходя дверь за дверью он приобретал все больший интерес к этой тюрьме – опять плохое настроение было перекрыто хорошим. Когда принц дошел до ступеней он увидел что дальше ходу нет – там сплошная каменная стена. Он двинулся назад. Его баулы все также лежали на своих местах и никто явно к ним не притрагивался, в смысле насекомых или крыс с мышами. Это еще больше понравилось Лонгину – небольшой отдых в подземной тюрьме перед тем, как он отомстит своим обидчикам и скорее всего сядет на царский трон Персии. Как же долго ждать!
Теперь принц решил исследовать свою камеру. Он заглянул внутрь и увидел комнату чуть большую конского стойла с прибитыми к одной стороне нарами и какой – то дырой в другом конце камеры. Не сразу, но Лонгин понял, что это такой туалет, который сильно разниться с теми туалетами в башне, или дворце. Так же не Лонгин не сразу понял, куда идут отходы, но потом решил много об это мине думать: может внизу проходит подземная речка, а может отходы кишечника заключенных падают просто на нижние камеры.
Прежде чем окончательно зайти и улечься на нары, принц прошелся в другую сторону по коридору тюрьмы, противоположную выходу. В конце пути, спустя  еще несколько камер, он увидел грубо сделанную железную дверь, успевшую покрыться ржавчиной. Открыть ее не представлялось возможным никаким образом, за исключением только, пожалуй, одного – если бы у принца сейчас с собой был стальной ятаган, то он бы запросто прорубил бы себе дорогу через дверь, даже не обращая внимание на толщину покрывшегося ржавчиной железа. Но он был безоружен; ни ятагана, ни кинжала, ни даже его тайного оружия – небольшого по величине стилета. Если на принца нападут убийцы, то надеяться ему надо лишь на самого себя – помощи ждать неоткуда. От отчаяния принц ударил ладонью в железную дверь, преграждающую путь на нижние этажи. Потом он оттер свою ладонь от ржавчины и пошел в отведенную ему камеру – нужно было поесть (он сегодня еще не ел) и хоть немного поспать в этом адском холоде. Казалось на сегодня жизнь исчерпала запас приключений.

Глава 4.
Пламя факела, расположенного ближе всего к выходу, теперь от напавшего на него сквозняка чуть слабо теплилось. В некоторых камерах еще сохранились остатки заключенных в виде скелетов или остатков истлевшей одежды. Угрюмая подземная река из которой брали воду заключенные и в которую уходили их испражнения несла свои ледяные воды бесшумно для спящего в верхнем ярусе тюрьме принца. На поверхности стояла глубокая и холодная ночь, которая, все же, постепенно приближалась к рассвету.
Возле самого входа в обитель плача стояли два стражника и негромко беседовали о всем происшедшем в замке. Они обсуждали слухи, которые были противоречивы и алогичны. Одни говорили, что в принца Лонгина вселился демон, и он ожидает прибытия заклинателя в подземной тюрьме. Кто – то говорил, что принц совершил убийство из –за любви: якобы его отец хотел взять принцессу Эркиль в наложницы. Но, многие просто считали Лонгина холодным и расчетливым захватчиком трона.
И вот сейчас взяв все эти слухи и добавляя к ним по вкусу крови или эротики, два стражника стояли и беседовали по сути ни о чем. Теперь уже весь Вавилон знал, что царь Тимофей умер и новым царем назначен Лонгин, но пока еще никто не знал всей правды – может быть ее не знал и сам, обвиняемый в цареубийстве, принц, которого нельзя было подвергнуть пыткам из – за благородного происхождения.
Стоявшие на страже обители плача мужчины не совсем понимали род своих обязанностей – им было приказано за свою смену никого не впускать и никого не выпускать из подземной тюрьмы. Их смена закончиться в семь утра, когда солнце бросит свои первые ленивые лучи на землю.
Думая о том, что эта морозная темная ночь, обволакивающая город, когда нибудь кончиться, Константин, страж, думал с теплом в сердце о солнце. Его напарник, Николай отпросился у него как у старшего по мало нужде, и ушел куда – то в сторону дворца, в южном направлении. Его не было три минуты, потом шесть, а когда Николай отсутствовал уже пятнадцать минут, Константин поднял с крепления факел (этот факел был там не единственным: осталось еще три, которые слабым светом освящали площадку перед спуском в тюрьму) и обнажив свой, грубой работы, ятаган, двинулся к тем кустам, где исчез его напарник. На душе как – то сразу навернулись дурные мысли о кобрах и леопардах свободно разгуливающих по королевскому саду. Дрессированных, естественно! Но, была и другая более страшная мысль – отсутствие Николая могло объясняться появлением врагов принца – рука Константина сама собой сильнее сжала оружие.
Освящая себе путь факелом, чей зыбкий свет падал всего в радиусе двух метров от человек, Константин все более и более углублялся в чащу, в которой скрылся Николай. Совсем скоро перед взором ночного стража открылась небольшая полянка, свободная от деревьев и кустарников. В ее дальнем конце что лежало. Что – то похожее на большую змею или крокодила, которых иногда привозили на потеху горожан.
Преодолевая дрожь Константин медленными шажками продвигался к противоположной стороне поляны и лучи света от факела в его руке дотронулись до темной массы у большого вяза. И тут же послышался шорох за спиной. Не успев толком рассмотреть, что там лежит Константин обернулся всем телом на звук.
В круге света стоял какой – то оборванец с длинной нечесаный черной бородой и необыкновенно злыми, исторгающими ярость глазами. На шее его висело какое – то украшение, излучавшее свет, но возможно оно просто отражало свет факела. Никакого явно видимого оружия в его руках не было.
Не долго думая, вспомнив свои приказы о том чтобы не подпускать никого близко к тюрьме и принцу, Константин кинулся вперед на нарушителя, намереваясь снести ему голову своим стальным мечом.
Незнакомец стоял близко и ожидал атаки – он сделал какое – то движение правой рукой, и Константина отбросил на несколько метров назад. Падая он выронил и факел и меч. Факел откатился к той самой черной массе привлекшей внимание Константина и освятил ее призрачным светом – это был Николай со стилетом в сердце. Константин пытался поднять ятаган, потом попытался вздохнуть, но что – то ему мешало это сделать. С ужасом он поднял руки к своему горлу и почувствовал стальной стилет, торчащий из горла. Вместе с кровью вытекала и жизнь, но Константин отказывался верить в реальность смерти – ведь в его горло попал не нож, кинжал или сулица; он был ранен обычной детской игрушкой. Сил на то чтобы выдернуть острую спицу из горла не было: руки и ноги свело судорогой, за этим наступила острая боль в районе сердца и Константин, как и его напарник пятнадцатью минутами назад, умер.
Незнакомец с бородой удовлетворенно посмотрел на дело своих рук и медленно, старясь не шуметь, пошел ко входу в обитель плача, теперь оставленный без охраны. Он точно не знал сколько охранников еще охраняют эту башню и пробыл здесь  самого заключения принца Лонгина под стражу. На вид, если убрать грязную, запущенную бороду бедуина, этот человек был одного возраста с принцем. Так же они были одного роста и примерно одного сложения и веса. Пожалуй, единственное, что различало принца и убийцу это безумные наполненные яростью глаза. На груди убийцы висел черный опал в золотой оправе – драгоценность, которую носил советник Михаил, когда выносил приговор принцу.
Мужчина с медальоном ступал все медленнее и медленнее, боясь выдать себя шорохом или неосторожным движением – тут могли бы быть и лучники. Он подошел к краю чащобы и очень медленно раздвинул ветви, скрывающие ему вид на вход в подземную тюрьму. Только последний жест был вызван не страхом, а скорее предвкушением. Предвкушением гораздо большим, чем простая жажда крови. Этот некрасивый человек желал власти. Желал ее всей душой, желал так, как только может желать смертный.
Увидев, что площадка, возле тюрьмы пустует он двинулся вперед, поминутно оглядываясь. Спрятанное на его теле оружием при быстрой ходьбе терлось друг об друга и издавало звук ночной флейты, играющей мелодию одинокого музыканта в ночи. Звуки смерти.
Когда незнакомец уже стоял возле подъемника, ему захотелось посмотреть на северную башню рока. В ночи были видны огни в небе, отбрасываемые этой башней. Там будет жить царь Персии, ныне принц Лонгин. И вот именно этому безумно желал помешать наш незнакомец, единственный перс, противящийся тому, чтобы Лонгин стал царем. Дорогое украшение, явно не соответствующее его социальному положению, при его мыслях об убийстве, казалось, чуть сильнее темнело – и это был не оптический обман, камень на самом деле менял свой цвет, и давал своему хозяину новые силы и новую ярость. Этот симбиоз разбить могла только смерть. Своя или чужая: незнакомец давно потерял счет убийствам, которые он совершал отравленными клинками. Их было около двадцати, но вот теперь внизу его ждала последняя цель этой кровавой вакханалии, начавшейся с убийства слуги в северной башни рока. Теперь при благоприятном стечении обстоятельств провокатор сам бы мог стать царем Персии.
Крутя ручки подъемного устройства, он думал о том, что достаточно просто убить принца и используя магическую силу камня принять его облик и самому стать царем – ни один из смертных еще не смог противиться действию опала, который когда – то подросток Александр нашел в одной пещере в пустынных горах, окружавших Вавилон. В той же пещере было много книг по колдовству и чародейству. Совершенно случайно подросток открыл силу камня – он давал возможность применять облик того, кем ты хотел стать. В тех же книгах чернокнижник, чей скелет был найден Александром в пустыне, рассказ еще и об адских муках тех людей, кто решил воспользоваться камнем в своих целях. Но, возможно это были всего лишь сказки и магический артефакт вот уже десять лет висел на груди у Александра, в шестнадцать ушедшего из родного дома и покинувшего Персию, ушедшего в  восточные страны, по каплям собирать мудрость мудрецов востока, магов и чародеев, йогов и великих в своей дерзости воров, обладающих своей собственной философией. Именно воры Персии научили его в обмен на его магию искусству быстрого убийства и открыли тайны ядов и мастерство становиться невидимым и в густой толпе и в пустыне. Простирающейся на многие километры. Теперь сына вавилонского купца, пожелавшего стать царем, не мог остановить ни один человек – ему достаточно заколоть спящего или оказывающего сопротивление принца, принять его вид, спрятать тело и пойти на коронацию. Конечно, совет старейшин Персии может обеспокоиться из – за смерти советника Михаила, убитого ударом отравленного кинжала в сердце, но государству нужен, нет, государство требовало своего владыку!
С улыбкой Александр закрепил крышку подземной тюрьмы и заглянул внутрь. В его зрачках отразилось пламя факелов около самой лестницы. Он уже было хотел шагнуть внутрь, но инстинкты вора, который обкрадывал самых богатых людей по всему востоку, остановили его. Александр отступил от двери тюрьмы и задумался.
«А что если этот принц не так прост? Что если он ждет наемного убийцу от врагов своей семьи? В конце концов, он мог просто подготовиться к встрече.»
Мысли колдуна носились вокруг того взгляда принца, который он метнул, как ему казалось на советника Михаила, личину которого принял маг Александр. Создавалось ощущение, что он все понял в тот миг. Но каким способом он мог понять и противостоять такой магии, Александр не знал. Может быть, это врожденное свойство принца распознавать сидящих в колдунах демонов и уничтожать колдуна, а демона отправлять в глубокий тартар? Как бы там не было все равно нужно было сменить тактику действий: лезть на рожон против лучшего фехтовальщика Персии, которому могли тайно, вопреки приказу совета старейшин, передать оружие, было форменным самоубийством.
Александр стоял продуваемый всеми ветрами и смотрел на приближающуюся к городу песчаную бурю. Затем какая – то мысль осенила это некрасивое лицо, и длинные пальцы рыночного карманника дотронулись до черного опал, который в ответ на этьо прикосновение зашёлся в непрерывном мерцании молочно – белым светом. Александр решил войти не в своем истинном облике, а в облике того, кого принц хорошо знает и помнит, кому доверяет и свою жизнь и свои секреты.
Колдун, вор и убийца Александр решил принять личину царя Тимофея!

Глава 5.
Лонгину снились горы далекой страны. Они вместе с отцом и целой оравой стражников неспешно переходили горный перевал. Кругом неслись холодные горные ветры и было сложно даже вдыхать этот холод, а не то что разговаривать. В этом сне принц был необычайно весел и с улыбкой смотрел на конец перевала – осталось пройти всего каких полкилометра. Царь Тимофей остался позади как и все стражники, а принц подгоняемый, казалось невидимым голосом шел вперед. Он прошел перевал и спустился в какую – то низину, но дорога по которой он шел не исчезла, а просто стала более узкой и намного более пугающей. Чаща леса, по которой шел принц, тянулись к самому лицу будущего царя и грозили умертвить, если бы могли. Но, Лонгин все шел и шел к своей невидимой, знаемой им одним цели. Очень далеко находился переход через реку Стикс, несущую свои черные воды по этой заброшенной египетской пустыне, в которую превратилась лесная чаща. Река Стикс несла свои величавые темные воды, полные зла и мертвых грешников, прямо к Аиду, сатане.
Принц подошел к краю реки и осмотрелся. Ему очень не хотелось вступать в эту липкую грязную жижу, которая казалось, состояла из мертвых костей и физической сущности греха. Впереди, примерно на середине реки, он увидел какую – то лодку с навесом. Эта джонка неспешно, и как казалось очень медленно, плыла к тому месту, где стоял принц. Еще мгновение и нос джонки ударился в черный глинозем берегов Стикса у того места, где стоял, обутый в кожаные сапоги принц. Паромщик жестом костлявой реки рпедложил принцу войти для переправы. При виде Паромщика, волосы на голове Лонгина встали дыбом – на него смотрели мерцающие глаза черепа. Но, все же принц схватил костлявую руку, и они поплыли через Стикс. Плавание отразилось в голове спящего принца, как долгое и мучительное, как по виду и запаху воды, так и потому какие странные видение и голоса были слышны находящимся на водах этой реке, но потом проснувшись принц большую часть этих видений забыл.
Лодка Паромщика ударилась о противоположный берег Стикса и принц не долго думая, покинул скелета – паромщика и пошел вперед, в сгустившийся на берегах этой реки туман. Его ждало приятно удивление, когда под ногами стала появляться весенняя зелень и послышались голоса певчих птиц. Перед самым своим пробуждением принц наткнулся на вазу, стоящую на мраморной ножке, полную воды. Он отпил немного воды, казавшейся слаще чем вино и его тут же закрутил какой – то водоворот из теплого воздуха и он открыл глаза, увидел свою камеру. Его словно дождем окатила беспросветность настоящего и жестокая перспектива будущего.
Принц медленно поднялся на грубосколоченных досках, заменяющих ему постель. Приснившийся сон все еще стоял перед глазами, так как будто это было откровении весталки в храме Аполлона, или случайно подслушанный разговор, содержащий тайну. Принц пытался вспомнить книгу о толковании снов, которую он прочитал в своей царской библиотеке. Единственное, что сейчас приходило на ум, это то, что испить воды из чащи к претерпению мучений. Все эти мысли сильно расстроили Лонгина и он решил, чтобы хоть как – то отогнать дурные мысли, перекусить.
Принц поставил ноги на пол и тут же поднял их обратно – что – то живое с ярко красными глазами бусинками выпрыгнуло из – под носка сапога и бросилось в коридор виляя облезлым хвостом. Крыса!
-Проклятье!
Принц некоторое время сидел с поджатыми на кровать ногами, но потом все же мужество победило в нем и он снова спустил сапоги на пол. В комнате было еще несколько крыс, но они, увидев человека быстро кинулись врассыпную. После позорного бегства грызунов Лонгин несколько минут оглядывал камеру и привыкал к его неравномерному освящению пламенем факела. После сна мысли текли вяло и сердито – возможно, сказывалось отсутствие свежего воздуха.
Принц потянулся к провизии, но в место вяленого мяса в куле остались лишь крошки. Голодные твари все съели до крошки; единственное до чего крысам было не добраться – это запасы питья в кожаном мехе. На его поверхности были оставлены только следы коготков этих мелких зверей. Принц, тяжело вздохнув, сел обратно на нары и, взяв, с пола мех с водой стал пить. На вкус вода была затхлая и отдавала, казалось, стариной этого места. Мучившийся жаждой принц выпил весь бурдюк до капли и положил ненужный уже мешок из кожи в изголовье своей «кровати» из досок, покрытых соломой.
Он не знал ни сколько сейчас времени, ни сколько он спал, и даже не предполагал когда за ним придут. Принц так же понял, что нужно самому найти хотя бы воду, ведь без регулярного питья легко сойти с ума (о чем – то похожем он читал в книге по медицине, хотя и не совсем этому верил) или просто умереть.
Принц решил действовать; он встал со своего ложа и пошел искать воду, перекинув мех для воды через левое плечо.
Когда он выходил в коридор его чуткий слух уловил скрежет подъемного механизма плиты, закрывающей вход  в башню. Сердце принца наполнилось надеждой. Он не спеша, стараясь сохранять царское достоинство пошел на звук открываемой двери.
«Как хорошо – это или стражники с пищей и водой или сам советник Михаил пришел меня освободить! Может я спал достаточно долго? Ведь крысы успели съесть мой обед.» Эти неспешные мысли крутились в голове принца в то время, как он семимильными шагами двигался к своей гибели. Вдруг он остановился и прислушался.
Вой ветра, порывы которого становились все сильней и сильней, говорил о том, что над город скоро разыграется буря. Если бы можно было услышать зло, то принц услышал бы это. Он не услышал зло, но увидел.
К тому времени, как его остановила его интуиция или инстинкт, он стоял уже у самой лестницы, встречая с не совсем приличной царю радостью своих клевретов. Он ясно видел, что вход в обитель плача открыт, но никто не входит, лишь порывы ветра залетают внутрь. Подниматься наверх самому без слуг, принц Лонгин не счел возможным и просто стоял ждал, что будет дальше. Сердце его зарастало ледяной коростой страха.
С поверхности вдруг стало падать молочно – белая световая пульсация, которая становилась все больше и больше. Свет становился нестерпимым и внушал не только страх, но и какой  то суеверный трепет. Лонгин продолжал ждать. Вскоре свет исчез и по лестнице стал кто – то спускаться.
Лонгин хотя и чувствовал неопределенную робость от столь странного посещения, но все же готов был стоять насмерть и за свою жизнь и за трон Персии. Он своим умом понимал, что человек, спускавшийся сюда сейчас ни кто иной, как убийца (возможно, даже убийца, посланный от совета старейшин). Но кто этот человек, сколько ему заплатили? Может есть способ откупиться – но, единственное чем обладал на данный момент принц был подарок от его невесты. Ладно, если откупиться невозможно, чем убийца вооружен: алебарда, ятаган, копье, нож или метательные стилеты, которые так хорошо используются ворами востока? Ни на этот, не на многие другие вопросы у принца Лонгина не было ответов и оставалось просто ждать фатума.
Чтобы немного улучшить свои шансы на выживание принц спрятался в тени между двух факелов. Тень, казалось, покрыла его целиком выделяя лишь серые волевые глаза. Черные волосы принца покрылись испариной, а левое веко стало мелко подрагивать – верный признак человека, готового сдаться на милость судьбы. Принц хотел начать искать какое -  то оружие, но понял, что единственное чем ему удастся поживиться это старая цепь от кандалов, шейных, ножных, прогнившая насквозь. Отчаяние черной тучей накинулось на Лонгина. Но тут он кое – что вспомнил.
Оказалось, его память содержала в себе историю тренировок по рукопашному бою, которому молодого принципа обучали целых семь инструкторов. Борьба, удары ногами и кулаками, локти и колени в рукопашном бою, использование любой части тела в свою пользу и во вред противнику. Конечно, хорошо бы иметь какой – нибудь предмет (ту же цепь от кандалов), но сейчас главное, что появилась надежда, отсутствовавшая доселе.
Принц тут же стал прикидывать свою шансы свалить в рукопашной схватке подосланного убийцу. Если он не велик ростом, то можно попробовать его сломать в борцовской схватке. А если же это гигант обвешанный мускулатурой, то его просто победить используя тактику «ударил – отступил». Тут же принцу вспомнились те удары, которым его учили, и которые он потом сам самостоятельно на специальных кожаных мешках, набитых песком доводил до совершенства. Главное не бояться, уверял себя принц, и смело взглянул на того, кто спустился по лестнице.
На нижней ступени лестницы стоял с задумчивым выражением лица его отец, царь Тимофей. Немного потрепанный в странной одежде бродяги и тем самым украшение на шее, которое было у советника Михаила – черный опал в золотой оправе – он, казалось что – то высматривал. Или кого – то.
Лонгин был настолько парализован, что вместо того чтобы кинуться к своему папе, он еще сильнее вжался в стену, старясь не издавать ни малейшего звука. Сердце подсказало ему, что это не его отец. Черные, сверкающие глаза убийцы, выдавали в этой исполинской фигуре правителя Персии злого колдуна, пытавшегося захватить власть в стране. И единственное, что мог сделать наследный принц в этой ситуации, почувствовавший зло сердцем – было убить своего отца.
Лонгин внимательней стал всматриваться из своего теневого убежища в нежданного посетителя, глаза которого только привыкали к мрачному сумраку подземелья. До того момента, как незнакомец увидит Лонгина, возможно пройдет секунд пятнадцать, и до этого времени нужно что – нибудь предпринять. «Царь» вращал в своей правой кисти небольшой блестящий предмет, похожий на писчую палочку, но только сделан он был из металла, хорошо закаленного и выдержанного во многих ковках. Это было то самое оружие убийцы, стальной стилет воров востока, который чаще всего отравляли ядом какой – нибудь из ядовитых змей и потом мастерски метали на дистанцию до пятнадцати метров. Причем воры крайне редко промахивались. Увидев в руках царя это оружие, принц окончательно понял, что перед ним стоит незнакомец – да и помимо всего прочего пришел бы сюда настоящий царь, который мертвый лежит в тронном зале, без свиты, без отрубленной головы советника Михаила, наконец? Чтобы выжить принцу оставалось сделать лишь одно – послушаться инстинктов и убить собственного отца царя Тимофея!
Но сначала принц все же решил поговорить со своим странным посетителем, который уже заметил его и сделал странное движение рукой. Когда из кисти царя метнулась в сердце принцу острая стрелка, время для последнего замедлилось. Замедлилось настолько, что перед тем как уйти от смерти, Лонгин успел заметить блеск пламени в черных глазах своего отца (хотя сколько себя помнил наследник, глаза у отца были темно серыми), плавные вращение несущегося к сердцу оружия и даже блеск красных крысиных глаз, что столпились у самого выхода из подземной обители плача.
Лонгин сделал молниеносной кувырок через левое плечо и теперь стоял напротив убийцы, каким то образом замаскировавшегося под его отца. Стоявший напротив него мужчина ни только не думал представляться, а просто напросто достал очередной стилет с капавшим с него ядом и метнул в принца.
Перед кувырком через плечо вправо, Лонгин успел заметить, что облик царя потемнел и казалось с его плеч стекает грязная вода, а медальон на шее стал как – то по странному светиться, что противоестественно природе камня.
Стрелка с ядом врезалась в пол за спиной принца, уже стоящего на ногах, и в упор глядевшего на странные метаморфозы, происходившие с убийцей. Возможно, использование этой магии требовало достаточного напряжение воли, а когда часть душевной силы уходила на попытку убить своего врага, магия ослабевала и становился виден истинный облик убийцы – мага.
Враг метнул очередную стрелку – стилет с ядом змеи пустыни. На этот раз Лонгин просто убрал назад левую половину корпуса и даже не отвел взгляд от глаз убийцы – его душевное спокойствие полностью восстановилось. Принц медленно пошел на встречу убийце, облик которого теперь мало чем напоминал облик царя Тимофея, его отца. Перед принцем стоял нищий оборванец с черной грязной бородой, которая скрывала его возраст, но скорее всего они были одного возраста. Одежда, в которую был одет колдун, представляла собой какое – то рубище из коричнево – черной одежды; вместо обуви истоптанные сандалии. Единственное, что выбивалось из гармоничного облика бродяги – так пожалуй медальон из драгоценного камня, который этот колдун с навыками вора, скорее всего стянул у какого – то вместе с колдовской книгой.
Умеет ли он поднимать мертвых? Вот это вряд ли. Принц кинулся вперед.
В его сторону полетели сразу три стальных стрелы. Но все они летели на уровне груди и принцу, чтобы избежать их потребовалось сделать высокое сальто через правое плечо. В этом кратковременном полете ноги принца достигли потолка тюрьмы и он воспользовавшись дополнительной возможностью, оттолкнулся своими кожаными сапогами от потолка, чтобы пролететь дальше расстояние до врага. По приземлении в голову Лонгина пришла мысль, что никто из заключенных в этой тюрьме не делал ничего подобного. Но ведь сюда никогда не заключали наследственных принцев!
Теперь Лонгин находился всего в пяти метрах от противника и на лице последнего стало потихоньку пробиваться отчаяние – толи осталось мало отравленных стрел, толи впервые, реализуя свой гениальный план по свержению монархию, он столкнулся с достаточно сильным сопротивлением. А может быть он просто был трусом. Ха.
Принц ловко прыгнул вперед, подогнув верхнюю часть торса вниз, чтобы ядовитые стилеты пролетели мимо. У него это получилось и не один отравленный наконечник не проткнул его белые царские одеяния, а вместе и сними и кожу, вводя яд в кровь. До противника осталось всего три метра. Он потянулся за новым метательным стилетом.
Обычно, до этого Лонгин только реагировал на выпады врага, но сам не перехватывал инициативы, что пора было изменить.
Когда убийца достал стилеты и захватил их левой и правой кистями, принц молниеносно, кувырком кинулся ему в ноги. Он сшиб своим крутящимся торсом убийцу с ног, и опять же молниеносно вскочил на ноги перед лежащим у его ног человеком в грязном тряпье.
Не давая метателю опомниться, принц ударил его каблуком сапога в подбородок прямым ударом ноги. Голова убийцы качнулась назад и он, охнув, рухнул затылком на каменный пол обители плача. Принц не спеша огляделся и увидел некоторые метательные стилеты, еще неиспользованные. Он взял один с пола, подумал о том, что хотел покарать убийцы отца, и резко присев воткнул отравленное лезвие в горло убийцы с левой стороны. Последовали непродолжительные конвульсии и принц понял, что его главный враг побежден.
В изнеможении наследник трона Персии опустился на колени и неподвижными глазами смотрел на труп человека, пытавшегося выдать себя за его отца. Теперь он мертв, этот незнакомец, изучивший древнюю магическую дисциплину, Лонгину достаточно подняться на поверхность и вернуться в свои палаты, из которых его вчера вывела стража перед совет старейшин. Лонгину нужно было многое еще сделать: серьезно поговорить с советом старейшин, казнить несколько стражников и, наконец, похоронить своего отца. Хотя стражников царского дворца можно не казнить, а просто выгнать со службы – стать простолюдином после годов на службе царя возможно большее наказание, чем ледяной холод секиры на шее. И более гуманное, как для авторитета царя, так и для любви черни.
Лонгин попытался встать с колен, но вместо того, чтобы подняться его тело накрыло странной слабостью, и он пал на пятую точку. После этого принц растянулся во весь рост на каменном полу темницы. Он своими глазами видел выход из обители плачи, но силы покинули принца и он уже не мог двигаться – последнее свое усилие Лонгин предпринял для того чтобы посмотреть на своего врага. Тот действительно был мертв, но свечение камня медальона все нарастало.
Беспокойство в груди принца сменилось страхом и он прикладывал все возможные усилия для того чтобы пошевелиться, отползти от источника этого дьявольского света. Но ничего не помогало: свечение медальона постепенно накрыло и труп убийцы и самого принца, делая все для его глаз молочно – белым, неразличимым.
Каким – то чудом Лонгин смог перевернуться на живот и, помогая себе скрюченными пальцами, стал ползти к ступенькам –  выходу из обители плача, страшной подземной тюрьме. Его сил хватило совсем не надолго, и единственная часть тела которая слушалась юношу были глаза и правая кисть, судорожно цепляющаяся в грязный пол.
Свет кругом постепенно переставал быть таким прозрачно – белым, а вскоре стал просто чадящим светом факелов. Тело принца было все так де не управляемо, но чувствительность постепенно к нему возвращалась. Лонгин снова перевернулся на спину и приподнял голову. То, что он увидел, было очень странно – и тело убийцы, и медальон куда – то исчезли, а на месте мертвого мага сейчас стоял высокий мускулистый мужчина в форме тюремного стража – легкого кожаного доспеха и короткого меча на боку. Глаза принца встретились с глазами стражника, лицо которого принц не узнавал. Страж положил руку на меч и несколько раз обошел неподвижно лежащего, пытающего прийти в себя принца. Свет факелов больно бил по глазам, и принц решил все же приказать своему подчиненному позвать врача. Его ссохшиеся губы разлепились и он сказал.
-Позови лекаря. Быстро!
Стражник хмыкнул и кого – то позвал, крикнув.
-Иоаган! Иди сюда скорее!
Вскоре к двоим мужчинам присоединился третий. То что это не врач было ясно с первого взгляда – он был одет в все тот же кожаный доспех и на боку имел короткий меч. Он остановился и с каким – то профессиональным интересом стал рассматривать Лонгина. Потом он повернулся к безымянному стражу и сказал ему.
-Вроде не наш. Думаешь все же побег?
-Сам же видишь Иоганн.
-Ну, тогда ладно, подсоби.
Эти двое грубо и небрежно взяли контуженного принца под мышки и куда – то поволокли. Стремительно набиравший силы Лонгин все же никак не мог вырваться из этих недружественных объятий. Эти люди были сильнее и у них явно был опыт сдерживание чужой силы, ломания человеческих душ.
Когда Лонгина подняли со скрученными за спиной руками, единственное, что он смог сделать это пнуть подъемом стопы в подколенный сгиб одного из стражей, кажется Иоаганна. Ответ на это злодейство стал сильный удар в левую почку. Почувствовав сильную боль Лонгин перестал сопротивляться и хотел было повиснуть на руках стражей, но это, как выяснилось было очень больно – выломанные в суставах руки грозили сломаться. Но, даже мелко семеня ногами, принц все равно чувствовал сильную боль в выломанных руках.
Лонгин уже понял, что попал в какую – то нехорошую историю, и сейчас все силы ума бросил на то, чтобы разгадать загадку двух стражников, тащащих принца по коридорам давно не действующей подземной тюрьмы. Так же принц не понимал, куда делся труп колдуна и самое главное – куда делся камень, излучавший столь яркий свет перед тем, как принца пленили эти гориллы.
Чтобы как показалось Лонгину не утруждать себя лишней работой, принца привели к той самой камере из которой всего полчаса назад Лонгин вышел встречать свою судьбу. Сейчас эта камера не казалась заброшенной или ветхой: запоры были в хорошем состоянии и металлическая обивка деревянной двери казалось не ржавой или замутненной временем, а новой, сверкающей, только что начавшей свою службу.
Стражники стали связывать руки принца за спиной кожаным ремнем. Делали они это быстро и умело – скорее всего, давала себя знать долгая практика. Обездвиженный принц был впихнут ими в камеру. Это действо было сопровождено отменной порцией нецензурной брани. Мысленно принц поморщился, но перед самым уходом стражников ему пришла в голову одна мысль, и он проверил ее до того, как оказался запертым в этой вонючем приюте преступников. Он внимательно посмотрел на глаза тюремщиков.
И у Иоганна и у второго, не назвавшегося тюремщика, глаза были черные и светились нехорошим блеском…

Глава 6.
Первые часы настоящего заключения в одиночной камере подземной тюрьме для сына царя Тимофея были ужасны.
Первым делом он нашел нары и сел на них – это были грубые, плохо обструганные доски, на которых не было даже соломы. Связанные руки болели, как и плечи и локти – настолько нежно обошлись с потомственным принцем. Прежде чем предпринять что – то конкретное, Лонгин пытался понять, как он оказался вместо царских покоев в этой камере. Откуда взялись стражники, которые против воли совета старейшин заперли его в одиночной камере, без его на то воли? Принц был в состоянии глубокого потрясения и чтобы хоть как – то отвлечься от попытался развязать свои руки.
Ремни были хитро закручены с тем, чтобы развязать их мог только тот, кто завязывал. Но, было кое – что и на стороне принца. Йога.
За те немногие месяцы, что принц Диаманд занимался с Логином, он показал последнему некоторые способы, применявшиеся йогами для освобождения из пут. Однажды Лонгин даже освободился из кандалов. Но то были просто трен6ировки, на уровне игры, а сейчас ему предстояло освободиться из настоящих пут, ловок связанных профессионалом. Потихоньку ослабляя путы, Лонгин думал о том месте, в котором оказался и о том, что эта тюрьма уже пятьдесят два года как заброшена, как же он мог подпасть под горячую руку стражей, которых здесь и быть не должно?
Конечно, Лонгин слышал о многих видах волшебства, но о таком, которое возвращало старые кошмары, он не слышал никогда. Факиры и мелкие кудесник, приезжавшие в Вавилон, могли зажечь без огня лучину, подняться на поллоктя над землей, сделать сладкое яблоко горьким и умертвить быка одним взглядом. Но ни один из них не мог заставить повернуть вспять колесо времени. «Так как же все атки я оказался здесь?», мысль на грани отчаяния и решимости пройти любые препятствия.
И хотя принц был не из трусливых, он все же сдал духом, сидя в пахнущей отбросами одиночной камере без вестей о своей судьбе, с плотно привязанными за спиной руками. Несколько раз, развязывая кожаный ремень, он был близок к отчаянию, не совсем понимая опять же где он оказался. Лонгину казалось что еще чуть чуть и из царского наследника он превратиться в плачущую женщину.
Прошло всего полчаса как принц был заключен в камеру обители плача, но ему они показались тридцатью часами. Ремень, наконец, стал ослабевать, и Лонгин смог освободить сначала правую, а потом и левую руку. Он точно не знал помогло ли в этом ему знание индийской йоги или своя решимость.
Принц снял с запястий ремень и хотел было его выкинуть, но ему пришла хорошая мысль оставить этот ремень – вдруг он может пригодиться как оружие. Разминая затекшие кисти, он почему – то подумал, что если его оставили бы с такими узлами на руках, то спустя несколько часов он бы уже не смог двигать руками. А может даже его руки сгнили бы.
Выбросив мысль из головы, Лонгин стал осматривать свое новое оружие: это был плотный кожаный ремешок около метра в длину, прочный, по всей видимости из свиной кожи – больше в темноте камеры было не рассмотреть. Он намотал ремешок на левую кисть и зачем – то решил осмотреть свою одежду – ему захотелось найти свой медальон, доставшийся ему от принцессы. Изумруда не было на месте! И вместо его роскошной белой одежды из дорогого материала на нем висели какие – то лохмотья; штаны были подпоясаны грязным даже на ощупь кушаком; на ногах не было ничего, даже простых сандалий, которые носили простолюдины. Принц превратился в нищего!
Это открытие подтолкнуло Лонгина к тому чтобы исследовать свое лицо – может и его странная магия черного опала изменила? Он медленно провел правой кистью по лицу и первый раз за все время пребывания в этой тюрьме улыбнулся – под длинными аристократическими пальцами узнавалось знакомое лицо. Все же доказать, что он принц было просто – надо просто выйти из этой темнице и встретиться либо  с советом старейшин, либо хотя бы с начальником стражи Керебеем. Но сначала выбраться отсюда.
Вдруг Лонгина пронзила одна нехорошая мысль – ему прежде чем выбраться из этого мира нужно разрушить злую магию, которая, по всей видимости, подняла тени давно умерших или убитых людей, когда – то вступавших на территорию этой тюрьмы.
Давно умерших…
Проклятый черный опал в золотой оправе!
Этот камень был и на советнике Михаиле, возможно, немного раньше его видел царь Тимофей. Силу этого камня надо разрушить – причем сделать это немедленно.
Лонгин весь сжался от гнева и ярости – мышца напряглись и обрели новые силы, сбрасывая с себя сонное наваждение, которое сообщили ему силы, находящиеся в камне, стараясь его погубить. Если бы принц был в полных силах он бы без труда отбился от двух туповатых стражников, или даже убил бы их. У аристократов всегда было очень много времени на занятие самосовершенствованием и Лонгин не был исключением. У него было очень много времени, которое он тратил на обучение и тренировки в боевом искусстве. И даже сейчас лишенный оружия он представлял собой грозную боевую машину, способную оказать отпор толпе. И хоте принц не совсем понимал, что именно сейчас происходит он все же был готов ко всему. И хотя сейчас не требовалось прорываться с боем – это было опасно привлечением новых стражников с поверхности. Достаточно было выйти из камеры и потихоньку перебить всех врагов, стоящих на его пути к свободе. Он это мог! И Он это сделает!
Когда первичное возбуждение прошло, принцу в голову пришла идея. Можно было сбежать через проход, ведущий на поверхность, но ведь был и другой выход – подземная река. Даже сейчас принц слышал шум ее потоков, несущихся этажами ниже. Вряд ли эта река текла в недра земли – вполне возможно она оканчивала свое течение где – нибудь в пустынном оазисе или пробила себе путь в скале и бьет оттуда ключом, возможно расщелина достаточно большая чтобы пролезть мог взрослый человек. У Лонгина была и другая более удачная мысль о местах прохождениях подземной реки – возможно она текла в канализацию Вавилона. Если эта правда, то ему достаточно просто попасть на уровень ниже и нырнуть в холодную, темную воду. Принц был готов сделать это.
Как только последние отклики мысли о спасении из темницы пронеслись в голове принца, он услышал грузные шаги по коридору темницы. Нервное возбуждение стало будоражить кровь и принц поднялся с нар, пряча кисти рук за спиной.
«Если их будет два, то мне придется сложно.» предательски трусливая мысль пронеслась в голове принца.
Шаги остановились напротив его камеры и на несколько секунд смотровое окошко его камеры было заслонено чем – то темным – как догадался Лонгин это было не бритое лицо тюремного стража. Потом снова появился просвет и всего секунду спустя засов отперли. Раздался скрежет двери и Лонгина ослепил яркий свет.
Принц старался как можно быстрее привыкнуть к яркому свету факелов после часового уединения в темнице, но прежде чем это произошло, чьи – то грубые руки уж схватили принца за грудки и стали выволакивать из камеры.
Принц правильно поступил, спрятав руки за спиной – теперь это было преимуществом. Разглядеть второго стражника ему не удалось, но по запаху и неясному образу, представшему перед глазами он понял, что это был Иоганн. Настало время действовать!
Зловонное дыхание тюремщика стало доноситься до принца сильнее, когда Иоганн бросил всего одно слово, хватившего принцу для того, чтобы определить его судьбу.
-Допрос.
Принцу стало ясно, что большинство легенд об обители плача имели под собой реальную основу и рассказы о том, что заключенных пытали прямо здесь, тоже скорее всего были правдой. Выбор принца сузился до двух вариантов – убей или умри под пытками, доказывая палачам, что ты принц Персии. Палачи очень не любили сумасшедших, считая их обманщиками и притворщиками, а значит к таковым нужно прилагать больше боли для раскрытия из тайных мотивов по свержению государства.
Пора!
Принц поднес свои свободные руки к плечам тюремщика и, схватив его, сильно ударил правым коленом в пах. Оглушенный прямым ударом колена Иоганн согнулся, подставляя принцу закованную в кожаный доспех спину – из его рта не вырвалось не звука, настолько сильно он был поглощён своей болью. Бить в доспех было тоже самое, что пытаться проломить панцирь черепахе, поэтому принц поступил умнее – его правый локоть в рубящем ударе опустился на незащищенный затылок тюремщика. Глухой звук удара, несколько капель крови из рассеченной головы и бесчувственный человек падает на землю. Лонгин не дал Иоганну упасть, а подхватил его под грудки и как полминуты назад это сделал сам Иоганн с принцем, и стал затаскивать безвольное как тюфяк тело в камеру, где его ждала окончательная судьба.
Лонгин разогнулся над неподвижно лежавшим тюремщиком и решительно перебирал в уме способы убийства, которые бы отправили этого человека на тот свет быстро и без шума. В это время Лонгин забыл про кожаный ремень, обмотанный вокруг запястья, который можно было использовать как удавку, он сделал кое – что другое. Принц уперся правым коленом в спину стражнику между лопаток, а своими кистями зацепил его подбородок, склонившись над ним. Он сделал усилие и потянул голову Иоганна на себя. Немного усилия и послышался хруст сломанных шейных позвонков. По телу стражника прошла легкая конвульсия – он был мертв, дело было сделано. Принц перевел дух.
Он хотел было вытащить меч стражника из ножен, но ножны мертвого воина были пусты. Это было конечно плохо, но ворота, ведущие к подземной реке, были всего в нескольких шагах и принцу нужно было всего лишь пройти к ним и нырнуть в холодные воды забвенья.
Казалось, что зло прочитало его мысли и темничном коридоре послышались шаги и голоса. Акустика помещения не давала принцу возможности распознать количество стражников, но даже один из них умело владеющий мечом мог быть для принца Лонгина фатальным. Принц пустился бежать.
Он думал на бегу, что стены могут вдруг стать длиннее, потолки выше, а ноги тяжелее, но ничего этого не происходило – очень скоро он достиг заветной железной двери – ржавчины на ней стало на много меньше. За спиной слышался шум погони.
Просчитывая варианты на бегу, он остановился на единственно верном.
Почти добежав до железной двери, Лонгин взметнулся вверх в высоком прыжке и выбил эту дверь – преграду мощным спаренным ударом босых ног. По инерции принца пронесло вперёд: спина чувствовала ступени и кочки, но руки, пытаясь за что – то зацепиться, ловили пустоту. Затем принц на какое – то время завис в воздухе. Ему очень не понравилось это чувство. Потом его обдало холодом и последнее, что видел принц перед тем, как погрузиться в тартар была низкая каменная арка в которую уходила река. Он набрал побольше воздуха в легкие и, положившись на милость Бога, нырнул вперед, туда, где его ждала свобода.

Часть 3. Дух пустыни.
Глава 1.
Солнце нещадно палило над багровыми от закатного солнца песками пустыни. Вавилон от места, где небольшая подземная речка выбивалась на поверхность из под скалы отстоял больше чем на сто километров. Все эти сто километров были безжизненной ловушкой, попав в которую, человек может не вернуться обратно домой, и только хорошо экипированный бедуин может провести в живых достаточно времени, чтобы добраться до Вавилона. Персия действительно страна контрастов! Сердце цивилизации отстоит всего лишь на какие то двадцать километров от безводной пустыни, которая начиналась уже на границе города.
Поток, падающий из скалы образовывал оазис с финиковыми пальмами и рощами медовых по запаху цветов. Отверстие в скале было не очень большим не больше полутора метра в ширину и метра в высоту. и вода оттуда текла медленно, словно нехотя, но эта вода дала жизнь оазису. А оазис давал жизнь любому человеку, попавшему сюда, в него, в райский уголок пустыни.
Мало кто знал, а из живущих уже никто не знает, что эта подземная речка, несущая свои воды в оазис, соединялась с мощным подземным потоком, берущим свое начало у подземной тюрьмы. Как именно произошло образование связи сточной реки подземной тюрьмы Вавилона и этим оазисом сказали бы точно геологи, но для человека, которого сейчас несли под землей могучие воды, приближая его, как он думал к смерти, геология отошла на второй план; на первом плане была жизнь. Этим человеком был сбежавший из тюрьмы законный принц Персии, юный Лонгин. Именно он сейчас боролся за свою жизнь с водной стихией, и те злые духи, которые владели безраздельно водной стихией, так же как саламандры огнем, сейчас уступили смелости и отчаянию молодого правителя, отец которого царь Тимофей недавно был убит. Он боролся за свою жизнь, но он боролся и за свое царство – если львы отрубят голову, то все его тело рано или поздно сгниет; если правителя уничтожат на его место должен встать его сын, но если сына то же уничтожат, то на место царя сядет самозванец. А этого принц Лонгин не хотел, и поэтому отчаянно боролся со стихией. И он победил!
Принц не задохнулся от всеобъемлющей воды, он смог дышать подплывая к самому потолку потока, где было немного воздуха – это его спасло. Река текла прямо и поэтому его не обтесало о камни подводной ловушки. Его не схватило отчаяние полностью, так как он верил, что он победит всех своих врагов и станет законным царем Персии – эта уверенность была подтачиваема страхами, когда проходил еще один час в бесконечной борьбе со стихией – Лонгин был опустошен. И вдруг он увидел свет! Это было отверстие в скале около оазиса, через которое он питался водой. Лонгин радостно поплыл к свету.
На самом выходе из реки верх туннеля был настолько низким, что Лонгин чуть не сломал себе шею, но, во время среагировав, сгруппировался, собрав тело мягким, живым комком. Его силой воды с хорошим разгоном выкинуло на свет Божий и, проехав несколько метров по песку, принц остановился, и его правая рука коснулась чистой зеркальной воды озера оазиса. Он перевернулся на спину, и отметив, странную белую одежду на своем теле (когда он сбегал из тюрьмы ему помнилось он был одет как – то иначе), посмотрел в темнеющее небо с багровым солнцем, заходящим за западный горизонт, посмотрел и отключился.
Больше шестнадцати часов провел принц в пучине воды, несомый, влекомый ею, как оказалось к святому месту пустыни оазису. Во время этого путешествия его горячее сердца согревало кровь, но все равно Лонгин изрядно замерз, промерз, но не простыл. На его теле были многочисленные ссадины, полученные при путешествии через подземную реку, и он был истощен, но сильных ран и травм при побеге он не получил, так что все можно сказать обошлось хорошо, и теперь, когда свет заходящего солнца освящал поверхность пустыни, принц Персии Лонгин мирно спал, около озера кристально чистой воды. Если он и испытывал покой до этого, то это было всего лишь отдаленное подобие покоя, а не он сам.
Лонгин спал и снилось ему множество свечей, среди которых он шел, и молодой принц понимал, что эти свечи души его подданных, и он за каждую в ответе. Он проспал до полудня следующего дня.

Глава 2.
Когда Лонгин проснулся свет уже во всю жег окрестности, немилосердное солнце южных стран выжигало пустыню. Лонгин с трудом встал и огляделся – он опасался самого страшного: оказаться в пустыне, среди песков и барханов, но принц вскоре понял, что он каким – то чудом попал в оазис. Не веря своим глазам, принц еще раз огляделся, и распирающий грудь наплыв счастья при осознании того, что он попал в оазис – рай среди пустыни – сделал его еще более радостным, заставив впервые за долгое время улыбнуться. Лонгин еще раз себя осмотрел.
Он был одет в белые царские одежды, белые шаровары и белую куртку, сапоги он где то потерял и сейчас вышагивал босиком. Приятно прогревшийся песок давал ему свое тепло, дарил его, убирая из тела злую простуду. Принц мягко пошел в сторону воды. Он хотел окунуться.
Солнце высушило его одежду, и теперь, прежде чем погрузиться в кристальные чистые воды озера располагающегося посередине оазиса, принц скинул белые одеяния, подпоясанные белым кушаком. Принц отметил, что кинжала с ним нет, и если придется бороться с врагом, то делать это придется голыми руками.
Лонгин больше часа провел в глубинах озера, ныряя на усыпанное галькой дно озера. Нырял, плавал, радовался. Потом ему захотелось есть, он вспомнил, где находиться, вылез из озера, немного пообсох на солнце, одел свою одежду и, застегнув кушак, пошел в финиковую рощу отведать плодов пустыни.
Лонгин не разочаровался в своем намерении перекусить финиками – там действительно было много фиников, спелых, сочных. Съев не меньше дюжины, принц решил вернуться к месту, где провел ночь и осмотреть тот проход, через который вода выбросила его на песок.
Неспешно, вальяжной походкой, принц Лонгин двинулся в сторону скалы. Он почти подошел в плотную к месту своего опочивания, но вдруг остановился как вкопанный – на песке на том месте, где он спал, были следы. Причем не босых ног, а следы мужских сапог. Рука принца непроизвольно опустилась к правому богу, где он обычно держал ятаган, но, естесственно, оружия не было.
Наличие незнакомца могло только помочь принцу – он мог получить от него помощь в том, что доберется до Вавилона, а потом этого купца или бродягу с верблюдом он бы вознаградил кучей золота из королевской казны – ведь он теперь, после смерти отца полноправный наследник Вавилонского царства.
-Есть кто?
Если бы здесь, в пустыне, глушащей все звуки, было эхо, то и оно бы не ответило юному принцу, ведь он сейчас был в оазисе один. Это принц понял, когда после своего крика, стал обыскивать оазис в поисках людей (или человека), которые приходили (или приходил), когда он спал.
«Главное, чтобы это не были торговцы людьми. Попади я в плен к таким людям, то за меня отдадут половину казны Вавилона и это будет плохим началом царствования царя Лонгина над своим народом», думал принц.
Никаких следов, указывающих на то, что здесь в пустыне был еще один человек кроме него, помимо следов от сапог не было – следы обрывались у финиковой рощи и там уже снова не появлялись.
Ища следы незнакомца, Лонгин за одно исследовал весь оазис и нашел одну любопытную вещь – от остальной пустыни этот клочок земли был отрезан большим озером, почти что морем, которое опоясывало оазис, и, скорее всего, как подумал Лонгин, приходивший ночью человек просто переплыл озеро и скрылся в пустыни. Лонгин решил то же переплыть озеро и узнать, куда именно скрылся человек, но сначала надо дождаться вечера – иначе солнечный зной так напечет голову, что можно и умереть от солнечного удара, и прохладные воды озера от этого не спасут. Лонгин вернулся в финиковую рощу и прилег; он проспал до вечера. 
Когда же наступил вечер юный принц подошел к краю большого озера, отделявшего оазис от других частей света, в данном случае от пустыни и, возможно человеческого жилья, и немного подумав, нырнул в теплое озеро, нагретое солнцем и зноем дня.
Сначала Лонгин плыл, вспоминая свои уроки плавания в царских бассейнах, в которых дно постепенно все углубляется и углубляется, потом становясь темной бездной, а тут сразу озеро обладало большой глубиной – отплыв уде на пять метров от берега, Лонгин не мог нащупать ногами дно. Это вызвало дискомфорт. Чтобы избавиться от него принц погрузился с головой в воду, произнося про себе древнее заклинание – молитву духам воды. Солнце все еще стояло на горизонте паляще – оранжевым кругом, и, возможно, при его свете Лонгин увидел дно озера, которое сейчас было глубинной не меньше пятнадцати метров. Он увидел там, на дне, мертвецов.
Чьи – то кости были почти черными от налипших на них морских улиток и других паразитов евших падаль. Были трупы и просто только что убитые – в еще новых шелковых одеждах купцов и грубых холщевых штанах стражников царского дворца. Не меньше двадцати тел лежало на дне озера. «Скорее всего, их убил тот, кто приходил сюда ночью, возможно, этот человек получает удовольствие от страданий других людей, и, если он правда убил двадцать человек, то я как, царь Персии либо сам его убью, либо вели, дознавшись правды казнить». Думал принц Лонгин. Он вынырнул на поверхность и поплыл на поверхности воды к западу, надеясь быстрее пересечь море – так как становилось уже холодновато, и вода прогретая дневным солнцем сейчас напоялась холодом ночи. Лонгин плыл.
Проплыв не меньше километра, удивляясь внутри себя протяженностью этого внутреннего озера, он увидел среди воды четыре колоны из мрамора и посередине, как бы мостик купальщиков на котором что – то стояло. Но, странно было даже не то, что колоны были утоплены в дно озера, которое здесь было около пятидесяти метров глубины, но то, что на каждой из четырех колон горело по светильнику. Кто – то их зажег и кто – то знал, что странник появиться здесь!
Лонгин медленно поплыл к колонам, изгибая тело и рассекая воду наподобие дельфину. Вскоре он уже достиг колон. Он подплыл к одной из них и нырнул, пытаясь найти разгадку, как эти колоны стоят. Лонгин мог задерживать дыхание на три минуты и нырять до глубины пятидесяти метров; он нырнул и стал медленно, равномерно и плавно погружаться в воду озера – моря. Он плыл и плыл.
Пятнадцать метров, двадцать, тридцать.
Наконец он достиг дна – то была мутная грязь, побеспокоенный ил. Но что его побеспокоило? Ответ на этот вопрос Лонгин не находил. Не находил, пока не повернул голову на лево и тут из его рта вырвалась струйка воздуха, пузырьками полетевшая к поверхности, а за ней последовал с фантастической скоростью и сам владелец этого воздуха: в десяти метрах от принца находились два горящих красном глаза, проступающие очертания щупалец и конусовидной головы. Гигантский спрут!
Когда Лонгин стал всплывать то его босая ступня чуть не была схвачена одним из щупальцев спрута, но животное было медленно и явно недавно до сыта ело, но, однако, эта тварь все же направилась вверх за принцем – но для нее был чем – то вроде ночной сласти, лакомства для сладкоежки. Это животное было хищником каннибалом, которое уже не раз пробовало мягкой розовой плоти этих странно верещащих людишек, что скидывал ему Хозяин. Этот человечек пришел сам, но властелин спрута не запрещал ему охотиться самому, и, иногда, кальмар даже немного выползал на поверхность, на песок, чтобы передохнуть от стылых вод озера, но больше часа там провести он не мог – его красные глаза щурились на солнце и он бестрепетно влезал обратно в воды океана. А сейчас настало время охоты!
Парализованный от страха Лонгин молнией, вынырнув из воды, взлез на мостик и стал панически оглядываться. Страх постепенно стал спадать, так как принц почувствовал твердую почву под ногами. Он огляделся.
То место, где  он сейчас находился было небольшой площадкой десять на пятнадцать метров, укрепленной на четырех столбах. Этот прямоугольник состоял из кованого железа, сейчас проеденного ржавчиной – еще десяток другой лет и придется строить другой помост для этого тайного места. Места тайного обитания гигантского спрута.
Лонгин не смог сразу определить размеры животного, но теперь, отойдя от шока, понял что само туловище спрута было около семи метров в длину, а свивающиеся щупальца были в количестве десяти, не меньше. Эта тварь сейчас где – то затаилась и ждала то ли спуска своей жертвы вниз в воду, то ли просто не спеша поднималась – Лонгин понял, что сейчас самое главное это найти какое – то грозное оружие, орудие защиты. Его панический взгляд обшарил металлический плот. Вот!
В центре плота стоял старый даже на вид сундук без навесного замка. Там могло содержаться все что угодно от старой карты сокровищ до горы изумрудов – принц часто видел такие сундуки в королевском казнохранилище. Не думая больше не секунду – так вода около мостка стала закипать, свидетельствуя о приближении спрута: морское чудовище всплывало – принц Лонгин кинулся к сундуку и одним махом его открыл.
«Неужели?!» Пронеслось в голове принца. В сундуке лежал новый, блестящий ятаган и остроотточенный, хрупкий на вид кинжал из алмазной стали – редкого сплава, получаемого далекими горцами – да, к тому же украшенный изумрудами с одной стороны и опалами с другой. Особенность алмазной стали было то что ей можно было наносить любые виды секущих ударов, но если фехтовальщик пытался выполнить любой, самый примитивный толчковый удар (например: колющий удар в сердце) сталь тут же ломалась. Так же в сундуке находился кожаный кушак с креплениями для меча и кинжала. Лонгин быстро обмундировался и стал ждать того момента, когда сможет дорого продать свою жизнь – это чудовище не знало, что принц в молодости убил льва, и теперь из них в живых останется только один – либо принц, либо гигантский спрут.

Глава 3.
Сначала из бурлящей воды появились щупальца не меньше десяти, которые постоянно подергивались в такт движениям студнеобразного тела спрута, затем появилась морда трех метров шириной. Огромные широко посаженные глаза при лунном свете светились красным – тварь явно была готова напасть, но почему – то медлила. Его острый клюв принюхивался к воздуху вокруг. Нанюхавшись вдоволь и не найдя запаха страха, спрут все же решил напасть. Метнулся щупалец, метнулся ятаган; отсеченная конечность упала на ржавое железо – первый раунд выиграл принц.
Вокруг головы морского чудища вода пенилась, словно закипая в огромном котелке. Еще и еще щупальца спрута кидались на принца, старясь его уловить. Лонгин делал сложные акробатические пируэты для того чтобы не быть пойманным ужасной тварью. В прыжках, крутя сальто, он отсекал конечности чудовища одну за одной ни сколько не брезгуя черной кровью выливающейся из ран первобытного зверя.
Луна на миг скрылась в облаках, и принц увидел, что глаза зверя и вправду красные – неужели здесь было какое – то колдовство, подумал принц – в своей жизни он увидел уже много зачарованных существ, цвет глаз, которых был изменен с естественного на красный или черный, так что возможно и это чудище убивало став лишь игрушкой в руках злого мага.
Когда луна снова показалась на небосводе, тогда искалеченный спрут нырнул, наконец, оставив надежду убить пришлеца, в глубину моря, заращивать рану – возможно его члены и вправду отрастут вскоре. Принц надеялся, что не убил зверя – ему хотелось найти ведуна, который наслал проклятие на этого спрута и убить мага. И да поможет мне Бог!
Лонгин протер оружие в воде озера и, преодолев себя, погрузился в воду, смыл кровь чудища, уже почти не опасаясь нападения. Обмыв свою одежды, принц вынырнул на мостик и там прилег, положив руку на рукоять ятагана. Вскоре он заснул.

***
Жарило настолько сильно, что первое время после пробуждения Лонгин не вполне понял, где находится. Но потом, осмотрев раскаленные солнцем железные свои покои, он решил немного попить воды из кристального прохладного  озера, и опустил голову в воду.
Он пил, пил и одновременно понимал, что не может вытащить голову из воды и… О, нет! Спрут поднимался из глубины морской и своими щупальцами схватил голову, плечи и руки принца, увлекая его в свои глубины, в свой хищнически разинутый рот с рядом мелких острых зубов. Лонгин закричал под водой, выпуская драгоценные пузырьки воздуха. Рот чудовища приближался, становился все ближе и, вот свет перед глазами принца потух и его голова оказалась поглощенном спрутом. Потом чудовище укусило…
На этот раз принц проснулся окончательно. Зло столкнув одно из отрубленных чудовищем щупалец в воду и попив, взаправду воды, принц стал смотреть на восходящее солнце, думая о том, что более примитивные народы чем персы верили, что солнце, луна и звезды, заря и закат суть боги; но просвещение помогало принцу понять что Бог находиться везде и все им устроено, и все им совершается. Зной пустыни уже давал о себе знать легким жаром, зноем. Одежда принца высохла, но кое – где была замарана кровью несчастного, лишившегося большей части себя животного, и принц стал выглядеть как обычный босяк. Он снова посмотрел на восток.
Его путь лежал на запад в престольный город Сузы, на которой так же распространялась власть персидского царя. Но лучше, конечно, продать кинжал и нанять караван до Вавилона, не раскрывая при этом своего царского достоинства – так будет безопасно.
Принцу надоело стоять и он опустился сначала на колени, а затем лег на спину. Так лежа он посмотрел в центр помоста (он спал с краю) и увидел, что раскрытый им накануне сундук снова закрыт, и не просто закрыт, а на нем висит навесной замок грубой работы, произведенный кустарно за большие деньги. Лонгин моментально вскочил на ноги.
Сначала принц огляделся, ища человека, который во время сна принца прокрался на плот посреди озера и запер сундук. Отпечаток ног железный помост плота не оставил и принцу показалось странным, что этот таинственный человек не испугался спрута, хотя наверное знал о нем. Скорее всего это и был тот самый маг, который заставил чудовище морских глубин служить себе (или сам же его и вырастил). Так думал Лонгин.
Вообще, осматривая сундук с таинственным замком, принц подумал, что колдовство в его жизни стало иметь много значения с того самого дня как принцесса, дочь махараджи Индии Эркиль пришла в Вавилон, вместе со своим визирем. Этот визирь и положил начало чудесной и страшной волшебной жизни принца, о которой если бы он поведал, приняли бы все это за сказку. И его невеста до сих пор ждет его где – то в родном принце Вавилоне, и чтобы вернуться к ней, он должен разгадать очередную загадку. Ятаган в жестоком рубящем ударе опустился на навесной замок и тот, треснув слетел с дужки. Нутро сундука открылось.
Принц не заметил этого ночью, но весь сундук изнутри был исписан странными письменами, напоминающими шумерскую клинопись. Принц не стал это читать, а просто посмотрел, что в сундуке. Там оказалась пара новеньких мужских сапог. Лонгин ожидал там увидеть все что угодно вплоть до гремучей змеи, но увидеть кожаные новые сапоги ему на ум не приходило.
Принц достал сапог и пристроил подошву сапога к подошве своей ноги. Идеально подходит! Вот это было приятно – сапоги были, возможно, даром незнакомого пока принцу Лонгину человека, скорее всего колдуна, за победу над спрутом. Лонгин быстро обулся, еще попил воды и снова погрузившись в воду, на этот раз вооруженным и обутым поплыл на запад к берегу, который теперь мерцал в полукилометре от мостика. Встретить убийцу – спрута Лонгин уже не боялся – время этой твари вышло. Скорее всего, спрут охотился по ночам, да и сейчас с пятью отрубленными щупальцами он не мог выжить, не мог не сдохнуть. Он сдох. В это принц верил, плывя к далекому берегу этого пространного озера.
Плыть второй день подряд было легче и спобористей, чем накануне. Мышцы принца, возбужденные после битвы с морским чудовищем, теперь слушались своего хозяина с утроенным вниманием. Последствия битвы отражались для Лонгина в том, что его многострадальное тело претерпело своего рода боевое крещение – сражаться с подобными чудищами ему еще не приходилось. Он плыл, размеренно дыша, по временам опуская лицо в воду и вознамериваясь найти там очертание красных глаз, но их не было – спрут действительно или сдох или удалился вылечивать раны. Вера и страх подгоняли Лонгина к берегу; вскоре его ноги почувствовали твердое дно.
Принц стал по плечи в воде, но тут же полуплывя – полуидя направился к берегу – ему очень не хотелось пасть жертвой твари прямо в пяти метрах от берега. Он с поспешностью выбрался на берег и дополнительно отошел на три метра от кромки неподвижной воды.
Лонгин решил заняться собой; он снял сапоги и вылили из них воду, выжал одежду повесив ее на небольшую скрученную, высохшую смоковницу, росшую неподалеку от берега, и совершенно нагой, лишь пояс с оружием, лег на песок ждать пока высохнет его царские белые одежды. Как житель пустыне принц имел довольно сильный загар, но этот загар распространялся в основном на лицо и руки, а теперь же белое тело принца впитывало солнечные лучи, проходившие через сохранившийся в те допотопные времена озоновый слой Земли, и загорало. Принцу нравилось чувство теплоты, идущей от солнца, как и чувство свежей прохлады, идущей от кристально чистых вод озера.
«Если бы только забыть, что озеро полно трупов, да и возможно чудовищ!», зло подумал принц.
Он пролежал в песке два часа и полностью высушенная за это время одежда приняла снова блистающий цвет, цвет белого горного снега. Лонгин одел одежды, удивившись, как это без золы и песка, только лишь водами озера она снова стала белой.
Прежде чем отправиться на север, вглубь пустыни, принц Лонгин достал из крепления ятаган и несколько раз медленно взмахнул им в воздух. Так он намеривался отрубить голову тому, кто устроил в этом райском месте ловушку для одиноких, сбившихся с пути путников.
Вообще как воин принц понимал, что махая мечом, он просто отгоняет свои личные страхи – настоящий воин всегда сохраняет концентрацию внимания и силу воли, даже если ослаб, даже если ранен. Но, вернув ятаган на его законное место на правом боку, Лонгин понял, что не спокоен. В таком удрученном состоянии он двинулся на север, параллельно озеру, идя на право от того места где выбрался из воды.
Он прошел около получаса, прежде чем увидел первую преграду – огромный зеленый кактус, росший в соседстве с другим кактусом. Лонгин легко их обошел.
Земля под ногами принца была покрыта верблюжьей колючкой и другой похожей на эту траву растительностью. И из –за этого принц чуть не наступил на эфу: он во время услышал предупреждающий шипящий звук и отошел назад. Сзади звучала погремушка – гремучая змея находилась сзади и чуть правее принца. С левой стороны к принцу подбиралась песчаная гадюка. На секунду принц впал в отчаяние – «не хватало только кобры», подумал он. Вскоре он увидел кобру. Он огляделся.
Многочисленные тела, извивающиеся на земле, ползли к единственному здесь человеку явно не с намерением поласкаться с ним – они хотели его убить. Принцу стало это понятно, когда он снес ятаганом голову кобре прыгнувшей на него (что – то подобное он делал в своем дворце, когда взлезая на балкон отрубил туловище кобре, но та кобра была с красными глазами, а эта была обычной, просто немного кровожадной). И таким способом принц отступал назад, ругаясь и молясь про себя.
Мелкая гадючка впилась ему в левый сапог. Принц растоптал ее правым каблуком. Растертое тело гада напомнило ему о том, что без этих сапог он бы умер – так что гнев на человека оставившие эти сапоги в сундуке прошел, но, принц, все же, хотел знать кто он и где он. Но одно принц понял – он явно живет в другой стороне – не в гадючьем царстве, являющейся скорее всего преградой для неразумных путников.
Принц быстро отступил и, пройдя два растущих вместе кактуса, он увидел что змеи за ним больше не ползут. «Значит змеи охраняют, путь на север, и мне по нему не пройти. Придется идти на юг», со скорбным сердцем принц пошел в обратный путь, моля при этом Бога за избавление от мучительной смерти.

Глава 4.
Мысль о том, что на пути на юг тоже могут быть змеи пришел к Лонгину слишком поздно, он уже прошел почти два километра от места своего выхода из воды. Слева от него было долготянущееся озеро, а справа бескрайний песок пустыни. Но змей не было. Впереди на горизонте то же ничего не было – лишь бескрайний горизонт.
Когда перевалило за полдень, Лонгин сильно пожалел о том, что не захватил фиников из рощи. Он продолжал идти вперед.
Он шел примерно на расстоянии двадцати метров от берега и чувствовал, что ветра нет в принципе, над пустыней как это часто бывает наступило безветрие, полный штиль. Жара была такой сильной, что Лонгин пил через каждые двадцать – тридцать минут перехода. Он удивлялся протяженности озера и тому что пустыня здесь словно умерла – не было не тушканчиков, ни пустынных мышей. Даже змей – и тех не было!
Примерно к трем часам дня Лонгин заметил, что стал идти немного в гору, а берег озера стал казаться ниже. Он принял это к сведению – скорее всего это гористая часть пустыне, где можно найти в пищу пустынную кошку – пуму с ее котятами. А подъем в гору означал еще и то, что вскоре он окажется на точке с которой можно было бы обозревать все вокруг оставаясь при этом незамеченным. Так же Лонгин вспоминал старые карты, начертанные бедуинами, но не мог вспомнить, чтобы в пределах города Сузы была бы гора или ряд гор, горная цепь. Но вдруг что – то привлекло внимание принца.
«Что это такое?» мысленно спросил он себя.
Внизу на песчаном пляже лежала большая, желейная масса, которая была не чем иным как трупом спрута. Недолго думая принц спрыгнул с двухметрового откоса, сгруппировавшись в прыжке и сделав сальто, а потом приземлившись кувырок через левое плечо. Встав и отряхнув одежду от песка, принц посмотрел сначала назад, а потом увидев, что вполне может подняться на выступ всего лишь взбежав на него, опять посмотрел на труп морского чудища. И зрелище это было приятно!
Пяти из восьми конечностей у спурта не было, его морда (верхняя часть туловища) сморщилась под солнцем и стало по цвету лиловой, засохшей. Сочащаяся из ран спрута кровь забрызгала все пространство пляжа, на котором он лежал.
Когда спруту не удалось убить человека на месте жертвоприношения он отплыл на некоторое расстояние и вынырнул на свое любимое место, где Хозяин иногда проводил с ним ночи, кормя его сочным мясом, но не человеческим, а каким – то животным. Вот и в эту ночь Хозяин пришел, но вместо сладкой пищи и врачевания ран, иногда получаемых спрутом от своих жертв, он сильно ударил спрута какой – то стальной палкой, которую всегда носил у пояса, и похожей на которую человек без запаха страха отрубил ему почти все щупальца. Испуганный спрут попытался сползти обратно в воду, но вторым ударом, его хозяин покончил со своим питомцем, вонзив ему меч – ятаган в сердце. Вот именно на эту рану именно сейчас и смотрел принц Лонгин. Рану от меча.
«Выходит этот человек сначала просто посмотрел на меня, потом дал меч, потом сапоги для защиты от змей, и даже убил спрута, который не смог меня убить. Кровь за кровь. Кто бы ни был этот человек – я от него не отстану пока он не даст объяснений и… помощи.» Думал принц.
Сильно хотелось есть. А почему бы не попробовать мясо спрута? Блеснула в усталом мозгу принца мысль. Он отрезал алмазным кинжалом ломоть спрутового мяса и попытался есть. Его вырвало – мяса прокисло, было гнилым. Лонгин помыл руки и прополоскал рот и подойдя с двухметровому обрыву, быстро взбежал по нему и, зацепившись руками за край обрыва, подтянулся. Он снова оказался на том месте, где увидел дохлого спрута. Лонгину казалось, что он до сих пор чувствует запах этой разлагающейся твари, но это было всего лишь запахом крови чудовища на алмазном клинке. Лонгин продолжил свой путь.
Постепенно подъем стал более заметен и стал уводить принца вправо в пустыню. На его пути попадались небольшие финиковые рощи с родниками и искусно отделанными скамейками, на которых принц Лонгин отдыхал. Деревьев становилось все больше и больше, вместе с количеством прибавилось и многообразие; обрыв стал теперь отвесной стеной не меньше пятнадцати метров высотой, с которого можно было увидеть кристально – чистое озеро. Постепенно под стопами принца, обутыми в кожаные сапоги, стала прорисовываться очень древняя, но надежная брусчатая дорога – она вела высоко в гору, которая теперь появилась на горизонте.
Принц ясно видел цель своего путешествия, и знал, что это не мираж пустыни. Высоко в скале был построен замок из черного материала; точнее он был даже не построен, а вырезан в скале черного камня. «Именно там и живет таинственный колдун, или кто он там есть?» Решил принц. «Навещу человека разузнаю, а потом или убью или попрошу о помощи.» Решение было окончательно принято – оставалось только идти вперед.
Принц прикинул, что от него до конца тропинке к замку нужно пройти километров десять и сейчас солнце находилось почти что в зените, и Лонгин решил подождать ночи, а потом когда пустыня будет прохладной пойти навстречу своей судьбы. Принц вернулся к ранее встреченной финиковой рощи и прилег под широколистным деревом, положив руку на рукоять ятагана.
Он проспал до полуночи.

Глава 5.
Пробуждение не было внезапным, скорее часть сна с трудом отделилась от очей Лонгина и унесла в небытие. Ему снилось, что он осторожно несом на руках по царскому дворцу людьми из своей личной охраны. Сон был настолько реальный что принц даже немного был шокирован от того непонимания где он сейчас находиться в таинственной пустыни с замком или дома в своем дворце, окруженном тремя башнями рока. Он не знал.
Потянувшись, принц встал на ноги и первым делом осмотрелся нет ли следов таинственного незнакомца. В роще следов не было. А брусчатая дорога была слишком плотной для того чтобы сохранить отпечаток ноги, пусть и обутой в кожаную обувь. Это означало, скорее всего то, что теперь хозяин замка ждет к себе незваного гостя, намереваясь вести с ним дружескую беседу, либо дать вина с ядом каракума, пустынного паука. Все было возможно, но принц утоляя жажду и голод в этой рощи думал, что сейчас хорошо бы отрубить голову главному советнику, заточившему его после убийства царя Тимофея в подземную тюрьму, из которой принц все же сбежал.
Смотря на свое отражение в воде, принц увидел, что прогулка, плавание и свежий воздух пошли ему на пользу – он выглядел моложе, хотя и так был молод. Длинные черные волоса принца сейчас не были ни расчесаны, ни помыты и сам Лонгин выглядел сейчас как бродяга, бродягой при этом не являясь, являясь наследником самой могучей империи древнего мира.
Принц убрал прядь волос лба, обнажив при этом высокий лоб. Точно такой как у его покойного отца. На глаза на секунду навернулись слезы, но принц усилием воли не дал себе заплакать, он сдержался. Пора было идти в путь. Умыв на последок лицо, Лонгин наложил в карманы своих белых штанов финики для ночного путешествия к, возможно, и пустому замку. Он отправился в путь.
Последние километры пути он пробежал в хорошем темпе гонца скорохода – хотя бежать всегда приходилось вверх. В ночи замок к которому он бежал был подобен раскаленному металлу – так он светился. «Скорее всего, темный материал вбирает в себя тепло, а потом отдает его ночью, светясь при этом. Надеюсь, хозяин дома будет так любезен и откроет из какого материала или при помощи какой магии это сделано». Мысли Лонгина были четко ориентированы на цель, он готов был взять высоту.
Дорога, наконец, перестала подниматься и Лонгин остановился перед естественным ущельем, в котором были высечены широкие ступени, ведущие к замку. По обе стороны ступеней стояли лампы с маслом и горящими фитилями, не меньше двадцати с каждой стороны, до тех пор пока лестница не заканчивалась входом в небольшой не больше трех метров шириной коридор.
«Или тут каждую ночь зажигают лампы, тратя при этом оливковое масло или меня ждали». Подумал Лонгин. «Скорее второе».
Принц стал подниматься по сорока ступеням, каждую пару из которых освящала лампа справа и слева. Вся эта причудливая обстановка была не навеваемой игрой воображения, а насущной действительностью, в которой принц терялся. Запахи здесь были явно смертоносными – старой пыли и запекшейся крови. Запах могилы и смоченного кровью меча.
Вот Лонгин уже стоит перед входом в коридор и перед тем, как войти в него, он сознательно оглянулся, надеясь увидеть подсказку для дальнейших своих действий. Ничего. Никакой подсказки – до всего нужно было доходить самому, как и всегда.
Лонгин так отчаянно искал следы герба или изображения вассального данника, чтобы понять, что это за замок, и кому он принадлежит. Пока это выяснить никак не удавалось, но даже если принца поймает отряд стражи, он всегда может сказать, что просто странник пустыни, случайно зашедший в это малогостеприимное место (хотя об отсутствии гостеприимства стражникам лучше не говорить). Еще Лонгин знал простую истину: если к нему в замок прибывал посол или просто делегация мира, он должен произвести сложный, длящийся иногда до часа ритуал встречи, и, если не будут соблюдены все формальной встреча может считаться неудавшейся.
Был еще и другой аспект, который мог оказаться правдивым – весь этот замок плод магии одного или нескольких человек и возможно, сейчас принц Лонгин законный наследник персидского царства, просто бредет по скале, направляемый злыми чародеями в пропасть у которой нет дна. Лично Лонгину с такой магией сталкиваться пока не приходилось, но он читал об этом в вавилонской библиотеке в восточной башне рока, где были его покои.
«В любом случае этот человек дважды сохранил мне жизнь, имея возможность убить. Пусть от его покоев веет смертью, но и в моем царстве не все идеально; нужно многое сделать многое восстановить, чтобы все заработало идеально. Может этот замок принадлежит одинокому отшельнику, который ушел в горы только с той пользой, чтобы его никто не беспокоил из внешнего мира; он убил спрута, чтобы тот не мучился, дал сапоги и оружие, и, возможно, еще раньше насадил здесь пальмовые и финиковые рощи. Но человека можно узнать только встретившись с ним лично – скоро я с ним встречусь!»
Лонгин обнажил ятаган и вошел в узкий проход, предбанник ведущий ко входу в замок, как догадался принц. Он вступил внутрь и…ошеломил.
Удивительное сочетание света в преломляющихся зеркалах от тысяч свечей мерцающих в этом, казалось многокилометровом коридоре. Он был весь заставлен зеркалами под разными углами и образующиеся проходики в свете адски пылавших свечей. Лонгину показалось, что он попал в рай астронома. «Так много стекла, свечей и зеркал, так много словно это телескоп. Или другая реальность. Вот кажется ответ на вопрос, какой прием нужно пройти чтобы хозяин этого места принял тебя – пройти через коридор с тысячью свечей, и пройти…живым». Такие мысли будоражили  Лонгина, не давая сосредоточиться на насущных проблемах. Отвлеченный светом тысяч свечей, которых на самом деле было не больше пятидесяти, и бликами света, принц не мог правильно понимать происходящее. Он попал в ловушку и из этой ловушки надо было выбраться. Принц ударил ятаганом.
Остроотточенное лезвие погасило одну из многочисленных свечей. Стало темнее. Вдруг принц увидел движение в одном из кривых зеркал. Движение проявилось всего лишь на секунду, но этого было достаточно чтобы увидеть высокую фигуру в серой робе, сжимающую в своей правой руке оружие – изогнутый кинжал. «Значит прием будет жарким, думал принц. Тут полно стражи и скорее всего все бывшие солдаты или наемники, одним словом профессиональные убийцы; но и я в достаточно хорошей форме – достаточно нанести лишь один смертельный удар.» Такие мысли кружили в голове принца Лонгина, когда он осторожно пробирался вперед, отражаясь в восьми зеркалах одновременно. И тут…тут перед ним возник враг.
Как он это понял Лонгин не знал, но своим чутьем он чувствовал, что прав. Враг стоит не впереди, а сзади.
Лонгин прыгнул вперед, бия ногой в зеркало, в стоящего перед ним врага, прямо в живот. Зеркало с треском распалось и принц, оттолкнувшись от каменной стены, сделал разворот через левое плечо в прыжке, одновременно с разворотом нанося смертельный, рубящий удар своим мечом. Ятаган вонзился в левое плечо противника и тот зло выругался, занося правую руку с оружием для удара сверху вниз – Лонгину в грудь. Принц присел, проведя ятаганом по телу своего визави и ударил в лобок прямым выпадом своего алмазного кинжала, забыв в течении безумной схватки о хрупкости данного инструмента. Удар прошел, алмазная сталь сломалась и застряла внутри мочевого пузыря одетого в серую робу убийцы. Но, прежде чем упасть в дикой боли, он сделал выпад остроотточенным кинжалом. Принц заблокировал этот выпад скрещенными предплечьями, вырвав после блока клинок. («Мой клинок сломался, воспользуюсь чужим.») Прежде чем серая роба полностью стала красной от крови принц вонзил отобранный клинок с рукоятью в виде гремучей змеи вырезанной из слоновой кости, в горло врага. Там он решил этот клинок и оставить. Противник зашелся в агонии, на секунду сфокусировав свой поплывший взгляд на принце, а потом завалился назад на спину и упал как мешок с сахарной свеклой. Бой был окончен.
Прежде чем что – то предпринять Лонгин осмотрел тот небольшой закоулок, где встретил смерть этот орудующий кинжалом убийца. Возможно это было иллюзия комнаты, но принцу показалась, что он видит выход. Все же перед тем, как выйти из этого странного предбанника Лонгин осмотрел покойника; карманы робы были пусты, на левом запястье виднелись рубцы от какого – оружия. На убитом кроме этой серой робы ничего не было, ни доспеха, ни мягкой нижней одежды – значит это просто слуга.
Перед тем, как пойти дальше Лонгин все же подумал о том, чтобы вытащить кинжал из раны, но какое – то шестое чувство подсказывало, что этого лучше не делать, и принц осторожно пошел к выходу из туннеля ловушки, оставив голову кобры торчать из разорванного горла трупа. В воздухе чувствовался запах рока.
Чутье не подвело молодого принца, и он вскоре оказался  на свежем воздухе, вдохнув полными легкими воздух ночной пустыни – холодный и стылый, но после битвы именно такого воздуха и хотелось вдохнуть.
Как и при входе в это странное место преломления свечей, у его выхода было сорок ступеней, ведущих на этот раз вниз, но с этой стороны была значительная разница в освещении – лишь каждая пятая ступень освящалась масляным фитилем. Принц искал в темноте лишенной света призраки, тени и фигуры очередных убийц, держа меч наготове, но его ятаган не испил больше крови, ни капли.
Спустившись, принц видел ровную подсвеченную лунным светом полянку из камня где кое – где росла трава. «Не хватает только маленьких джинников играющих здесь в полнолуние. Кстати очень странная луна – багрово – красная. Все признаки указывают на сильное чародейство». Мысли принца шли в унисон к его шагам – вскоре Лонгин преодолел каменистую полянку и его взгляду представилось новое препятствие – чугунные ворота, ведущие по всей видимости в сад. Через полкилометра можно было увидеть светящийся в ночи дворец неизвестного правителя или воина – отшельника, время покажет.
Лонгин попробовал открыть ворота, но те были надежно заперты. Они были ему по грудь. Принц отошел на несколько шагов назад и, разбежавшись, в длинном, раскрытом сальто перепрыгнул через чугунные ворота. Когда он летел в прыжке вся кровь из убитого бойца, которая осталась на ятагане, была сдута сильной струей ветра. Лонгин мягко приземлился на одно колено и быстро поднялся, зачарованно глядя перед собой.
Он был в саду, но каком…

Глава 6.
Конечно, как и все просвещенные арабы, Лонгин читал историю об райском саде из которого Бог выгнал своих детей, и тот сад который сейчас предстал глазам принца для его арабского крови мужчины был райским.
Сад простирался на многие сотни метров. Жасмин, финики, пальмы, розы, виноград. Сотни цветов и соцветий, жизнь так прекрасна в этих созданиях, лишенных души. Где – то впереди журчала вода и Лонгин пошел на звук. Он увидел глубокий бассейн, наполненный золотыми рыбками, и с благоговением и трепетом опустил свою, испачканную в крови правую кисть в эту теплую, манящую, сладкую воду. Лонгин жалел о том, что попал сюда ночью, а не днем. Он еще раз вздохнул полной грудью и понял. Понял, что что – то не так.
Сад манил, заставлял остаться здесь на всегда. Спать под его деревьями, нюхать его цветы, есть его плоды. Лонгин уже сильно ушел от центральной дорожке, ведущей к воротам, настоящим воротам замка. Он с огромным усилием заставил себя не смотреть на всю эту, окружавшую его красоту, и идти вперед. Его мучило чувство того, что какая – то мысль хочет пробиться в его голову, но никак не может. Потом он уловил эту мысль. Эфиры.
Эфиры были древними существами, отвергнутыми Богом. Эти твари селились в безводных местах пустыни или, наоборот, в рощах и единственное их занятие было вредить роду человеческому. Эти духи зла заставляли своих последователей возводить себе священные рощи и совершать там человеческие жертвоприношения. Но, никто точно не мог сказать, видел ли он этих духов плотскими очами, скорее человек чувствует их сердцем. Лонгин не без основания подумал, что окружен эфирами. Ему так казалось потому что запах цветов и пыльцы превышал естественный и тогда принц понял, что снова околдован. И если останется здесь, то вполне возможно, что его уснувшего здесь в этих благодатных запахах рая сожрет выползший из под нижних уровней сада - ловушки огромный питон или тварь похуже. Принц пошел вперед, моля Бога изъять его от зла и помочь ему.
Молясь Богу Лонгин уже пятнадцать лет обращался не к идолу солнца, а к истинному Богу, давшего, когда Лонгин призвал Его Имя, силы убить льва на охоте, спасти свою жизнь. Только этой своей тайно принц не делился даже с отцом, так же продолжая присутствовать на днях поклонения Солнцу и совершая ритуальные знаки для этого бога, в душе помня о том, Кто есть Истинный Бог.
Эфиры казалось отступили перед молитвой принца, и он смог идти по саду не вглядываясь постоянно в радугу растущих перед ним цветов. Он нашел дорогу и видел большие, вытесанные из мрамора ступени числом двадцать, ведущие к роскошно отделанным внутренним воротам замка, который все так же продолжал светиться в темноте. Это был вход в неизвестность, но Лонгин себя убедил, что ничего плохого с ним не случиться, если он войдет внутрь, чутье подсказывало ему, что внутри всего один человек, и, возможно, даже без охраны.
«А что если сейчас эти ворота откроются и появиться подобный мне человек голубых кровей: принц или царь? Если это случиться, тогда я попал в сказку. Но если правда…Нет это чересчур.» Так думал Лонгин приближаясь шаг за шагом, метр за метром, к мраморным ступеням. Наконец он достиг ступени и остановился и посмотрел вверх. Ворота вдруг медленно, казалось сами собой, распахнулись, принеся во тьму ночи свет тысяч свечей и чью – то темную фигур на их фоне. Лонгин задержал дыхание: «Вот он, хозяин этого места. Что же мне делать то?» Фигура сделала призывающий жест рукой и принц стал медленно подниматься по ступеням. Когда он одолел половину пути, фигура сделала знак ему остановиться – Лонгин встал как вкопанный.
Человек, стоящий на верх лестницы, был такого же роста как и Лонгин, черты его лица были скрыты мраком ночи, но от всей его фигуры веяло властностью и внутренней силой. Явно видимого оружия у этой черной фигуры не было, но полы одеяний этого властного человечка вполне могли скрывать невидимое оружие – отравленные клинки, дротики. Мужчина был весь одет в черное, на его голове был странный головной убор вроде бурнуса, но больше напоминающий накидку наложницы с черной вуалью, которая в этом случае отодвинута на затылок.
Лонгин подождал какое – то время, ожидая что незнакомец заговорит, но потом прождав минуты, он снова пошел к фигуре в черном, на этот раз положив руку на рукоять ятагана.
Когда Лонгин почти дошел до местного властелина от него снова последовал жест остановиться. Лонгин его проигнорировал, и пошел себе дальше; до странной фигуры оставалось всего три ступеньки. Человек взметнул вверх руки, то ли защищаясь, то ли нападая.
Сначала Лонгин ничего не понял, но когда мощная струя воздуха подняла его в воздух и понесла обратно в сад, сомнений у принца уже не оставалось: перед ним стоял не отшельник, а сильный маг, способный на применение элементальной магии. Ведь то, что он сейчас сделал, было именно магии четырех элементов, а именно воздуха.
Лонгин пролетел долгих двести метров и плюхнулся всем телом в бассейн с волшебными золотыми рыбками, которые казалось никак не отреагировали на его появления, а некоторые просто проплывали сквозь тело принца и выходили с другой стороны, не оставляя при этом ощущений физического взаимодействия. Иллюзия! Он в плену иллюзий!
Принца прижала к каменистой поверхности бассейна какая – то сила и не давала ему всплыть. Принц стал бороться, оставив свои хаотичные панические мысли позади. Как будто какой – то бур давил ему в грудь, заставляя опуститься на самое дно. Он пытался вырваться из этих объятий и потерял сознание.
В себя принц пришел в роскошной почти царской (царской!) спальне заполненной десятками людей. Эти люди пытались его удержать безумно мечущего по кровати и давали какое – то питье. В комнате была какая – то поразительно красивая девушка с восточными чертами лица и бездонными карими глазами. У принца было смутное ощущение, что он ее уже где – то видел. Видение исчезло. Сознание снова вернулось к принцу, находившемуся на дне бассейна с рыбками, только на этот раз давление на грудь ослабло и принц смог вынырнуть.
Он не знал, сколько пробыл под водой, может час может два. Почему – то он не умер. Солнце за то время пока он был под водой успело взойти и освещало теперь, потерявший свою магическую притягательность, сад.
Лонгин сел на ближайшую скамейку и выжал свою одежду. Ятаган куда – то исчез. Принц вернулся и посмотрел дно бассейна, но меча на дне не было. «Или его забрал колдун, или я потерял свой верный меч, когда перемещался по воздуху, быв околдован.» Мысли принца отчасти были заторможены, а отчасти мелькали как блики на цветном стекле. Он посмотрел в сторону замка – никого, ни одной живой души. Вопрос об оружии мог бы быть лишен если принц вернется назад в туннель с зеркалами и вытащит кинжал с рукояткой кобры из тела стража, но этого делать не следовало – Лонгин это чувствовал, чутье принца так же подсказывало ему, что все его вопросы разрешаться после того как он осмотрит замок и поговорит лицом к лицу с чародеем.
Прежде чем пройти к входу в замок, Лонгин съел финики, которые еще оставались в его карманах. Закончив утреннюю трапезу, он умылся водой из бассейна и увидел, что никаких золотых рыбок там нет – они куда – то исчезли. Это видение отрезвили принца и он галопом помчался к замку, потом успокоился, ощущения, которые заставили его прейти на бег – это чувство как сквозь твое тело проходит призрак золотой рыбки. Потом он успокоился и пошел обычным шагом. Солнце светило ему в спину и вызывало чувство тревоги; все окружающее его великолепие флоры накладывало на его мысли такой отпечаток, словно он вор тайно проникший в гарем султана. Потом это ощущение прошло, и принц вошел в замок.

Глава 7.
Сумрачный и сырой на вид изгиб открытых дверей замка вел в большое плохо освещенное помещение, которое казалось подверженным влиянию времени ровно наполовину: на его освещенных участках пыли не было, но на неосвещенных ее было вдоволь. Прежде чем пройти вглубь этого дворца, принц постол на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку. Все свечи, светившие ночью куда – то делись или были потушены. «Если это конечно был свет от свечей, а не от демона подвластного колдуну. Странное это место: смотришь в тени и кажется, что там живут сотни созданий ночи, ожидающих заката – но, это всего лишь пауки, которые встречаются и в царских покоях. Само помещение сырое, прохладное – его поверхность не только не вбирает свет, но и его отталкивает – значит, свечение замка – это своего рода свечение свечи покрытой стеклянным флаконом, приманивающей мотыльков в ночи. Одним мотыльком стало больше. Ну что ж, осмотримся!?» Глаза привыкли к полумраку, и он сделал шаг вперед, во тьму этого странного замка, с еще более странным хозяином.
Проходя по комнатам этого замка, принц Лонгин сравнивал эти покои со своими тремя вавилонскими башнями рока и приемным дворцом. Было много сходства, но было и много различий. Прежде всего, все покои убраны были по спартански – никакой роскоши, никаких мягких подушечек и цветных толстых ковров. Во вторых вся внутренность замка за небольшим исключением была старая, всем предметам и вещам, находившемся здесь было около пятидесяти или семидесяти лет, но видно благодаря хорошей вентиляции деревянные кровати и стулья еще не растаяли в прах. «А возможно, что все здесь поддерживается магией, и или все что я сейчас вижу все лишь иллюзия, странствия моей души», усомнился в сердце принц.
Он заметил систему, которой были связаны все комнаты замка: было как бы три основных прохода – центральный и два боковых – ведущие в центр этого почти что дворца. Куда ведут эти проходы Лонгин сейчас и собирался выяснить. Он пошел по центральному проходу.
На пути принца находились цветные гобелены, которые изображали образы старых битв за давно не существующие империи и царства. Может быть в одной из них, этих кровопролитных древних сечей, участвовал сам хозяин этого замка. Но, скорее всего это было не так – если  конечно хозяин этого места не призрак или не древний колдун, отдавший свою бессмертную душу демону воздуха. Все может быть – решил Лонгин. Принц двинулся дальше и подошел к открытой балюстраде девяти метров вглубь. Принц перегнулся через край балкона и попытался увидеть низ колодца. Там было сыро и сумрачно, но все инстинкты принца, отвергающие страх, говорили, что его путь идет именно туда – в сердце зла. Лонгин вздохнул. «Всегда эти темные силы выбирают укрытия подальше от человеческого глаза и подальше от идола Солнца. Где бы сейчас не был хозяин этого места, я его все равно найду, даже если мне понадобиться вскрыть тайную гробницу демона!»
Балюстрада на которой сейчас стоял принц была широким полнообхватным помещением в центре которого солнце проделало себе путь – в пролом крыши светился дневной свет. Магии здесь явно не хватило, чтобы поддержать крышу от разрушения. Либо это разрушение было не случайным, а следом какого – то сражение добрых сил со злыми. Принц снова посмотрел на девятиметровую глубину и ужаснулся контрасту тех помещений которые были спрятаны в этом девятиметровом колодце, который вел скорее всего в подземелье замка. Облупленные в какой – то масляной краске стены своими изгибами позволяли спуститься вниз опытному верхолазу, которым был принц. Спуститься, но не подняться. Итак, надо принимать решение: заглянуть в самое сердце тьмы или пойти совей дорогой?
К думающему принцу на секунду в мозг проник образ красивой девушки из его сна, той с карими глазами. Она бы одобрила его ход? Это надо спрашивать у нее самой. Неужели эта женщина будет что – то значить в моей жизни? Принц не знал ответов на эти вопросы, но он знал имя этой девушки, почти еще девочки – Эркиль, дочь махараджи его будущая жена. Сейчас, в этом адском месте, она либо оказывает ему поддержку, либо его метущийся дух призывает ее образ себя на усиление. Все это было настолько странно и спутанно, настолько проникновенно, что проще было просто об это не думать; принц Лонгин решил объяснить все это проще – судьба (или Бог) связала все кусочки этой головоломки и сейчас он должен был сделать последний штрих, чтобы ее разгадать, и, этот последний штрих на глубине этого колодца, окаймленного красивой балюстрадой.
Принц отошел от края балкона и прошел к двум дополнительным входом к этому месту. Это действительно были два дополнительных прохода; принц узнал это по тому, что один из них был выкрашен красным, а другой синим. «Как же этот демон добирается сюда из подземелья (то что колдун прячется в подземелье у принца сомнений не вызывало – все использующие энергию демонов ненавидят дневной свет или с трудом его переносят) – наверное, у него есть ковер – самолет. Стоп, а это что?» Внимание принц привлекла небольшая серовато – зеленого цвета дверь, которая почти сливалась с тоном круглой комнаты и не давала себя увидеть, хотя и находилась напротив центрального входа. Принц размашистым шагом пошел к этой двери и открыл ее. Его обдало светом, но не искусственным светом магических свечей, а обычным солнечным светом – эта дверь вела наружу.
Лонгин вошел в дверь и оказался на балконе, широком и удобным для осмотра, с которого было видно пустыню. Лонгин подошел к краю балкона с высоким перилами и вгляделся в жаркую пустыню – он видел озеро, далекий оазис, стену кактусов напротив замка и многочисленные точки от серовато - коричневого до зеленоватого цвета, находившиеся перед кактусами – змеи, охранницы выхода из пустыни. А дальше был только песок, и песок. Никакого чуда, он здесь один на один с могущественным магом, и единственное, что остается – это убить хозяина этого места, потому что второй раз он своей магией может кинуть Лонгина на острые пики, а не в мягкие воды бассейна.
«Как же тебя зовут выродок, сколько тебе лет, как тебя убить?» Ни на один из этих вопросов принц ответа не имел.
Прежде чем уйти с жаркого балкона, принц заметил в углу стойку с оружием. «Как хорошо, подумал он, будет чем дать отпор неприятелю.» Стойка была пуста за исключением одного единственного, парного оружия.
Когти.
Две специальных перчатки с шипами, которые учителя фехтования принца просто называли «когтями» из –за того, что пальцы этих перчаток были увенчаны острыми лезвиями. Используя такое оружие в мирных целях можно было теоретически спуститься по отвесной стене, лишь слегка ее поцарапав.
Принц не секунды не думая, одел новое оружие и сразу почувствовал его вес и силу звонкого металла из которого они были изготовлены. Его пальцы теперь были удлинены острыми лезвиями, которые в этой модели оружия были немного загнуты внутрь – кузнец, который сделал это оружие, был очень искусен.
Принц вернулся к балюстраде. Ему понадобилось двадцать минут прежде чем решиться  на отчаянный бросок в глубину этого коварного колодца, который может быть просто ловушка. Но принц уже понял, что все предметы и враги встречающиеся у него на пути не случайны, и сейчас он думал о том, что находка этих когтей то же не случайна – возможно, в эту стойку с оружием их положил сам колдун, а может и нет, сейчас это было неважно. Лонгин наконец решился прыгнуть в колодец. Он решился.
Принц перешагнул перила балюстрады и сразу почувствовал страх – до земли было три смертельных расстояния, его голова была сейчас на одном уровне с перилами. Он перебросил вторую ногу и медленно опустился на руках. Он перенес правую кисть на край пола, потом же туда перенес и вторую. Перчатки –  когти ударились одна об другую – нужно было испытать их в деле. Принц решил попробовать.
Пять когтей на правой руке и пять когтей на левой впились в поверхность колодца и стали тормозить спуск принца вниз, медленно спуская его тело все ниже и ниже, все быстрее и быстрее. Принц подумал, что мог бы преодолеть это препятствие, если бы у него был хорошим неломкий кинжал с хорошей режущей кромкой, который можно было воткнуть в стену колодца и, используя движения коленей и спины опустить сантиметров на десять пятнадцать; или как древний скалолаз прыгнуть на другую стену колодца и воткнуть нож в стену, перед тем как упасть, но сейчас руки принца использовали древнее хитрое изобретение востока – когти.
Принц постепенно приобретал все большую скорость спуска – его это напрягало, как испугало бы любого на его месте. Когти стали светиться странным оранжевым блеском, сначала кончики пальцев, а потом вся металлическая перчатка. Потом они загорелись отвратительным синим пламенем. Колдовской огонь, произошедший не из естественного трения, а являющийся частью заклятья наложенное на это оружия. «Так и знал, что это ловушка! Нужно их поскорее снять! Поскорее!» Думал принц.
Боли в руках не было, но было отвратительное чувство, что это конец, и синие пламя вскоре обхватит его полностью, все его тело и сожжет его. Принц обернулся назад и вниз, пытаясь увидеть пол этого колодца. Скорость движения вниз все возрастало, принц вжимался в стену, пытаясь локтями и коленями остановить темп спуска. Как он увидел до дна, пола, колодца осталось всего полтора метра – это была приемлемая высота. Принц Лонгин оттолкнулся ногами, своими кожаными сапогами от вертикальной поверхности и сделав заднее сальто приземлился на ноги, подогнув одно колено.
Как только принц коснулся земли, он моментально скинул с рук горящие перчатки и стал смотреть как синий огонь пожирает металл. Это было притягательное и одновременно отталкивающие зрелище! Вскоре от перчаток – когтей уже ничего не осталось. Принц оглянулся кругом, а вот и дверь – надо только до нее дойти.
Он попытался сделать шаг, но вместо этого упал и потерял сознание. Он был внизу.

Глава 8.
Когда он очнулся солнце давным давно село. Но странный, призрачный свет освещал все вокруг. Везде внизу стояли свечи и та дверь из крашенного в зеленое и золотое дерево ведущая из колодца, которую видел принц перед потерей сознания, просто пылала от обилия свечей. Лонгину никогда в жизни не приходилось видеть, чтобы свечи горели так ярко. Но они горели, и ярко.
Принц медленно поднялся, он стал осматриваться и пробовать свое тело, чтобы выяснить почему он упал в обморок, он этого не понимал. Возможной на глубине этого колодца рос пахучий лотос – ядовитое растение, которое если вдохнешь можешь даже умереть. Но этот тип лотоса рос только высоко в горах, он не любил сырые места. Сейчас дно колодца хорошо освящалось, и можно было увидеть, что это деревянный пол, местами кладомый камнем. Никаких растений здесь не росло вообще. Оставался единственный шанс выбраться из этого места живым – это найти верную дверь.
Прежде чем взять свечу принц закинул голову вверх и увидел по звездам, что сейчас около двух часов ночи. Ему нужно было спешить – возможно, до следующего рассвета он не доживет. Сталкиваясь лицом к лицу с опасностью, всегда начинаешь лучше ценить время. Принц взял в левую кисть толстую восковую свечу, которая сразу же обожгла ему руку разлившимся воском.
Лонгин направился прямо к двери. Прежде чем открыть ее за дверное углубление, принц посмотрел на то место, куда упали горевшие перчатки – когти. Там был небольшой выжженный круг диаметром десять сантиметров, но ожогов на руках у принца Персии не было. «Очень странно. Хотя я полностью не разбираюсь в таких штучках…Это колдовство в чистом виде – уничтожается металл, а тело сохраняется. Все же я когда – ни будь доберусь до того, кто это сделал. Держись колдун!» С грозными думами принц открыл дверь и вступил внутрь.
Его глазу открылся небольшой коридорчик с серыми стенами цвета сырости. Как только он вошел сквозняк погасил свечу и принц бросил ее на пол – возвращаться за новой он не захотел. Он пошел вперед, внимательно глядя по углам, интуитивно выискивая опасность. Этот коридорчик был довольно продолжителен и тянулся не менее двадцати метров; его поверхность шла под небольшим уклоном. «Точно, я иду в подземелье.» Думал принц. Раза три по углам коридора попадались злые красные глаза живущих там крыс; не имея оружия принц просто проходил мимо, не атакуя, вдруг эти крысы бешенные? Но, это вопрос был скорее риторический, чем требующий ответа на практике – войдя в эту неосвещенную свечами комнату, принц двигался вперед влекомый необычной силой, как будто его что – то вело вперед, а он был ведомым. Эта сила была любопытством и желанием положить конец этому приключению. Причем принц абсолютно не задумывался, как будет выбираться отсюда обратно, и, если бы его спросили, то ответил бы грубо «на чудесном ковре – самолете».
Один раз за время своего прохода через коридор принц коснулся рукой стены. Та была масляной и сразу испачкала руку; принц вытер ее о свои белые шаровары – лучше испачкать одежду, чем в нужный момент выпустить своего врага из смертельного захвата просто из –за того что твоя рука скользкая. Еще принц заметил, что коридор довольно высок и откуда – то сверху падает свет. Принцу подумалось, что если бы не уклон пола возможно это был бы ход наверх – что –то вроде закругленных винтовых лестниц, которые он как – то видел. Принц шел вперед, пробираясь сквозь сумрак – света хватало только на то, чтобы увидеть конец своего пути – небольшую арку, занавешенную каким – то светлым материалом. Он вошел внутрь, откинув занавесь и…упал.
Падение было долгим, за его протяженность Лонгин успел увидеть многие части своей жизни и сложить их по своему или же передумать давно продуманные решения. Ему вспомнилось то, как он спускался по стене своей башне в одежде простого человека и потом по два – три дня прятался на улицах Вавилона, пока его случайно не захватывала стража. Обычно человека, который был тогда в ответе за охрану, принца казнили. Иногда перед глазами юного Лонгина, но принц все равно выбирался наружу из золотой клетки, неся с собой на рынки Персии изумруды, рубины и опалы в небольшом кожаном мешочке, которые служили ему деньгами, взятые из царской сокровищницы. Все уличные торговцы знали принца, но делали вид, что не знают и, говоря ему «богатый господин», сожалели о том, что придется отдать тот излишек цены царскому казначею, который они выиграли на принце, на его наивности покупателя – ну, и, естесственно, все драгоценные камни потом заменялись обычными серебряными деньгами. Теперь принц в своем падении понял скольким людям причинил зло и сейчас он свои семнадцать побегов из восточной башни рока дворца не совершил бы, но сейчас он был старше и в экстремальной ситуации (подумать о том, что это колдовство принцу не пришлось – слишком быстро все произошло), так что единственное что он старался сейчас делать, как подсказывала ему интуиция – это не давать  обетов или клятв, иначе потом их можно было просто не выполнить.
Наконец, падение закончилось – принц Лонгин почувствовал легкий удар и яркий свет, бьющий в глаза и захватывающий все пространство. Что – то явно изменилось в обстановке и в самом принце. В обстановке: принц понял, что попал в святое святых; в Лонгине – тут юноша понял колоссальность своего психического и физического утомления. Он встал на ноги и огляделся.
Перед взором принца была большая комната овальной формы без входа или выхода, потолок был очень высоким и казалось бескрайним, в центре комнаты, занавешенная балдахинами стояла широкая царская кровать. В этой роскошной опочивальне было много света, который казалось излучали сами стены, так как свечей или масляных светильников видно не было. Кровать стояла в центре комнаты, а принц находился с краю. Ему сначала подумалось, что он упал сюда и приземлился на мягкие подушки, которых здесь было полно и которые попадались и под его ногами, и поэтому не умер. Но принц Лонгин понял загадку этого места: все это было иллюзией.
Ведь сначала когда он раскусил подмену в совете старейшин, он промолчал так как силы были слишком могущественными. Проклятый черный бриллиант! Проклятые волшебные драгоценные камни!
Потом когда он боролся в подземной тюрьме с убийцей, который возможно был настолько дерзок, что организовал подмену в совете, сам выполнив роль старейшины, убив реального старейшину, и этот человек был убит, принц как бы попал в параллельный поток времени, оказавшись на тридцать лет в прошлом, когда при его деде многих вольнодумцев и богатых купцов заточали в темницы, а особо проштрафившихся в подземную тюрьму при дворце, где пытали и убивали. Конец функционирования этой тюрьме в тюрьме положил царь Тимофей, отец Лонгина, которого при помощи волшебства и алчной дерзости власти или денег (этого принц пока не понял, но мотив определенно был) убили и убийца скрылся на крыльях ночи. В ночь смерти царя Персии была буря, и убийца использовал специальную установку, чтобы спастись от стражи – имитацию крыльев большой летучей мыши, которая унесла его прочь от бегущей в покои царя стражи – вот откуда взялся слух, что царь был убит самим демоном пустыни – отсюда видение крыльев большой летучей мыши. Сейчас Лонгин видел это ясно: перед его взором находилась вся череда событий, приведших его сюда; но только Лонгин не видел причины столь яркой иллюзии. Причина…
-Причина? Ты ищешь причину царь Лонгин?
Кашляющий голос доносился из центра комнаты, с кровати.
-А ты осмотришь хорошенько и увидишь причину. Голос явно был полон ехидства.
Принц действительно стал охлопывать свое тело и свою теперь менее белую одежду. Что – то склизкое на правом бедре чуть выше колена. Принц скосил глаза и увидел небольшую ранку. «Значит одно из отравленных лезвий убийцы все же вопреки моему искусству боя, вонзилось в мою плоть и отравило меня!? Но, почему я узнаю это и кто этот говорящий со мною? Чей это голос?» Думал принц.
-Ответы, царь, ответы на вопросы и вопросы без ответов.
 Явно с трудом, немного ковыляя на правую ногу, принц приблизился к кровати с балдахинами. Пока он шел в его голове звучало бесконечное хихиканье – находившийся здесь человек явно забавлялся безмолвной яростью и страхом принца Лонгина, при этом его еще более распаляя, называя «царем». Наконец принц дошел до кровати, оставив кровавую дорожку на полу комнаты. Он резко отдернуло балдахин.
Человек сидел на мягкой белой кровати, одетый в черные одежды, спиной к Лонгину.
-Обернись!
-Отстань, царь..
Голос казалось оробел. Лонгин поднажал.
-Как твое имя, хлыст?
-Меня зовут…
Незнакомец в черном обернулся и показал свое лицо принцу.
-Меня зовут Лонгин.
Принц смотрел на самого себя. Это было уже слишком. Принц вскрикнул и потерял сознание; вместо черной бездны перед его глазами проносился чудесный сон про древние города и красавиц, охраняемых чудовищами, про великих воинов и мудрых правителей, про хитрых торговцев и унылых аскетов. Ему снилась его Персия.

Глава 9.
После описываемых здесь событий прошел месяц. Лонгин постепенно свыкся с той ролью которая выпала на его долю. Царь Персии. Царь одного из самых могущественных царств.
Как показывал ему инстинкт ему теперь нужен наследник, и принцесса Эркиль скоро его родит.
Лонгин пришел в себя после прохождения через видения и иллюзии в своей царской спальни и первое что он увидел было лицо кареглазой брюнетки в дорогой, почти царской одежде. Увидев, что принц проснулся девушка тут же выбежала из покоев, громка плача и смеясь одновременно при этом. Это была Эркиль – она, хотя и являлась дочерью махараджи, все равно, по своей собственной воли, исполняла обязанности сиделки при своем будущем муже. Она позвала докторов и начальников охраны. Целители стали поить принца (простите, царя) отварами из дурманящих трав и он вскоре заснул. Принцу понадобилось два дня чтобы полностью понять где он, чтобы понять, что кошмары оазиса, моря, пустыни и замка были всего лишь видениями и иллюзиями, который в его ослабевшую голову посылал яд лезвия убийцы, которое слегка его коснулось. Как и в видении, эта рана была на правом бедре, но только выглядела не такой страшной – внешне похоже на укус пчелы.
Сначала принц похоронил своего отца, положив его тело в древнюю родовую гробницу, параллельно с этим уничтожая изменников, посадивших его в подземную темницу. Совет старейшин за свою провальную деятельность по защите принца был полностью ликвидирован, многие были убиты, многие сосланы в ссылки, из которых вернулись лишь после смерти царя Лонгина. Нашли и пещеру из которой готовил нападения на Тимофея неизвестный безымянный убийца, нашли некоторые его вещи, оружие и яды, которыми он пользовался. Черный бриллиант исчез бесследно – возможно кто – то просто взял его, расколол на мелкие части и продал подпольным дельцам. Но это было уже неважно.
Второе, что сделал принц, это стал царем. Это была пышная церемония, церемониал которой сводился к тому, что Лонгин бог на земле, дитя самого Солнца (или его отдаленный потомок). Лонгин выдержал эту церемонию до конца, но на званный ужин не пошел, а пошел в северную башню рока, бывшую резиденцию своего отца, и там плакал до рассвета, забывшись после тревожным сном.
Ну, и, наконец, царь Персии Лонгин сочетался честным браком с дочкой махараджи принцессой Эркиль. Царевна оказалась хороша в постели, и Лонгин зарекся пользоваться отцовским гаремом.
И вот прошел месяц.
Лонгину часто приходили на ум мысли что если бы он познал суть структуры времени, то мог бы, используя сильные магические артефакты влиять на течение времени и этим не дать убить своего отца, предотвратить смерть до того как она случиться. Разлучить время с жертвой – задача достойная царя!
И тогда царь Лонгин услышал про Остров Времени.
Но это уже другая история…