Цепочка

Продолжение необычной истории «ДАР». Здесь происходят встречи с уже известной героиней Аstrой, и раскрывается причинно-следственная цепочка - ДАРа.

                -1-

-Да?
-Да!

                -2-

     Цепи были повсюду, а главное то, что, казалось, будто они легкие и сделаны из какого-то непонятного материала. Возможно, они и были ватой, только это уже не могло ничего изменить. Цепи. И хотя она была полностью прикована к ним, усталости не было. Да и откуда могла взяться усталость, если они полностью: ее руки, ее ноги, все ее туловище, шею и даже пальцы опоясывали. Она не могла с уверенностью даже сказать, где она. Все, что она могла видеть, это лишь соседнюю стену, всю изрезанную какими-то не то норами, не то углублениями, причем с безупречно идеально сформированными лестницами. Она бы так и осталась там, если бы не слепой крот, набредший на ее логово. Всё-таки нельзя не признать, что вся наша действительность, реальность строится на таких вот слепых, ленивых, бездеятельных, глупых, ничего не понимающих существ, таких как кроты, например. Ничего не умеющих с точки зрения нашей яви, нашей реальности! Этот случай она забыла, как забывала все и всегда после, как забывала только что прочитанную книжку, закрыв ее последнюю страницу... Она забыла, а крот помнил! Но этот случай представился мне фундаментально важным в данном повествовании, а крот согласился поведать о том событии, лишь в том случае, если сначала будет приведена вся история его жизни. Пробуя убедить меня в этом, он смотрел на меня своим черным невидящим глазом, так мило прижимая свои лапки к мохнатой груди, что я не стала пробовать, ему отказывать, и посему привожу всю историю его жизни ниже. Не знаю, оригинальна ли она или до простого обыкновенна, с другими кротами я никогда не встречалась, а этот мне понравился.

История жизни Крота Кротовича Котовича II

«Мое первое воспоминание», - начал, было, крот, задумчиво и как мне показалось печально. Тут он остановился, все еще не веря, что его история будет записана на бумагу, которую он так никогда и не увидел, но я специально зашелестела ее в руках, и уже успокоившись, шевеля усиками, в такт движения моей ручки, он заговорил дальше:
«Тепло. Мягкая шерсть нашей мамы кротихи. Нас было пятеро маленьких кротов. По моим меркам у нас была просторная пещера, где мы и проводили большую часть своего времени. Наша мама и двое из нас запасались провизией недалеко от дома, мы большую часть своего времени проводили, ремонтируя нашу обитель, где-то расширяя, где-то делая ее уже. Сказав вначале, что нас было пятеро, я не оговорился, просто трое из нас быстро покинули наш дворец. Однажды после пяти часов сна, они отправились изучать нору, которую мы вырыли неделю назад. Эта нора и раньше привлекала наше внимание, но все мы настолько привыкли к нашему теплому, темному местечку, что не выражали восторга, куда=то двигаться дальше. Трое думали, как и мы, думали точно также, пока однажды случайно запнувшись за кусочек воска, отвоеванного в бою с мышами, не упали в нору. От норы исходил дух неизвестности, а оттого и придуманной зловещности. После этого мы частенько заглядывали в нору, но никому из нас не приходило в голову залезть туда, никому, пока однажды к нам не зашел путешественник с той стороны земли, где говорят, светит солнце, красный горячий круг, который делает все вокруг невыносимо ясным и понятным, настолько ясным, что мы кроты можем сойти ненароком с ума! Путешественник хотел знать все о нашей роковой норе. Вот тогда то, повторяя ему эту историю, я и почувствовал в себе первое желание самому изучать мир  и явления вокруг. А еще во мне проснулся интерес поиска. Мне вдруг невыносимо сильно захотелось отыскать наших троих. И тогда взяв с собой все необходимое, простившись с семьей, я самовольно свалился в нору. Единственное, о чем я тогда не смог подумать и о чем не мог понять, это то, что время изменяет строение нор и там, где раньше в норе была дорога, теперь может оказаться лишь стена, а там, где стена – может быть слабая тропинка, напоминающая как будто невзрачную дорогу в прошлом. Я долго полз, я руководствовался лишь тем, что успел изучить, живя в нашей тихой гавани, я делал выводы, записывал их, вел специальную запись с целью в конце путешествия все упорядочить, и сделать даже, быть может, схему своего роста. Но только с каждым разом мне становилось идти все труднее и труднее. Поначалу я не придавал этому значения: я чувствовал, что с каждым разом, проход становился все шире и шире, тропа все гладче и удобнее, но, несмотря на это я буквально выбивался из сил и еле мог протискиваться по ней, вместе со своими вещами. Я так бы и полз, упрямо цепляясь зубами за землю, если бы не застрял в один прекрасный день. И мне нужно было целых два дня находиться без движения, чтобы наконец-то признать этот факт. Помню свое не наигранное, нескрываемое отчаяние. Я впервые не знал, что предпринять; не понимал, что происходит, ведь все так было хорошо вокруг.… Так бы мне и умереть там, если бы я вдруг не понял, что все, что я делал раньше, не имеет отношения к этому месту. Тогда я просто снял свой объемный, увесистый коричневый рюкзак и уничтожил все свои записки. Никогда я еще с такой ясностью не осознавал, что любая запись – это лишь еще один новый способ запутывания не только себя самого, но и других, кому это вдруг захочется прочитать; что любая запись, а особенно прочитанная несет в себе патологическую опасность, болезнь, особый страшный вирус, и чтобы он не разразился, я первый признан был его уничтожить. Не могу признаться, что после этого я смог пролезть в нору, на самом деле пролезть в нее я так и не смог, но в тот момент, до сих пор вспоминаю его с легким, ошарашивающим недоразумением, я просто повернулся в другую сторону и стал лезть, как ни в чем не бывало – было трудно и занимательно, но ни тогда и не позже (только лишь сейчас!!!) я не мог и подумать, что лезу уже совсем в другую сторону, тогда я действительно полагал, что лезу, вслед троим, что иду по следам, мучившей меня загадки, что разгадка близка.… В действительности, и, слава богу,  я лез совсем не туда. Я вылазил на совершенно новую тропу, на ту тропу, по которой кроме меня никто не ходил. Это была веселая тропа духов, призраков. Я связывал, тогда все мои воспоминания, сны и то, что я чувствовал там, воедино, хотя между ними как раз то и не  было той связи, которую я допускал и находил. К счастью, теперь-то уже к счастью, там было совсем другое. Наконец, я куда-то выполз, и то, что я там увидел, не влезало ни в какие рамки. Существо, это должно быть было какое-то существо, стояло полностью неподвижно на двух лапках, все обмотанное какими-то паутинками. От чувств, переполняющих мое маленькое сознание, я выпал прямо в холл, увлекая за собой один из этих хлыстьев, которые были наложены на существо.
- Хмах, - издало существо не-то вздох, не-то какое-то чавкающее созвучие.
- Привет! – я не любил невежливость и потому считал своим долгом представиться как можно быстрее, и как можно быстрее внести ясность в создавшуюся ситуацию, потому-то я и продолжил:
- Я – крот. Я живу далеко отсюда, а сюда выполз вот из этой норы. Я ищу свою родню, они должны были здесь проходить намного раньше. Не будете ли вы так любезны, сказать мне, когда они здесь были?
Как видимо существо, не отличалось вежливостью или было явно не в себе, а может быть, не понимало наш кротовый язык, тогда (Я – крот грамотный!) я попытался сказать, все на мышином:
- Ям – кротм. Ям живум далеком…
- Понимаю,- наконец-то выдавило существо из себя, не дав мне даже попрактиковаться в повторении иностранного языка, но я был так рад, что оно наконец-то со мной заговорило, что даже не придал этому никакого значения.
- Извините, может быть, вы мне все-таки поможете, чем можете, а? – попробовал я прощупать почву своего дальнейшего расположения к этому странному созданию.
- Да, они были здесь, хотя нет, не прямо здесь. Каждый из них выпал из разного входа, каждый из них был один, и ушли они раздельно.
- Этого не может быть! – я недоумевал: Они не могли выйти в другом месте, я шел прямо по их следам.
При этих моих словах существо как видно удивилось не меньше моего:
- Разве так бывает? – спросило оно: Разве, может так быть, что ты повторяешь ошибки кого-то другого?
- А разве нет? Только лучше бы не повторять их.
- А мне бы хотелось повторить все ошибки других, чтобы еще раз, хоть на мгновение, попробовать вспомнить свои, чтобы еще раз окунуться в тот бокал, из которого выплыл…
Договорить я ей не дал, видно так сильно было мое нетерпение показать, на что я гожусь.
- А почему бы и нет? Я помогу вам снять все эти цепи, а дольше вы просто пойдете туда, откуда пришли и все.
Тогда я еще не знал, о чем я говорю, и потому не смог расшифровать улыбку, появившуюся у нее на лице в тот самый момент моей речи. Но видно все-таки какой- то азарт я в ней пробудил, по крайней мере, она сказала, что хочет сделать  то, что я ей тут наговорил.
Я грыз землю вокруг цепей до тех пор, пока цепи не упали вокруг нее, увлекая ее за собой на землю. Судя по выражению ее лица, она только тогда поняла, какими тяжелыми они были.
- Больше не одену их, - и от уверенности ее слов, какая-то новая сила втекла в ее тело, которая помогла ей подняться и даже поблагодарить меня.
- Спасибо, попробую запомнить, что вы для меня сделали. Вы сказали, что вы – крот, постараюсь этого не забыть.
«Постараюсь» – сказала она, ирония же состояла в том, что она в точности выполнила то, что сказала. Ирония в том заключается, что с тех пор я ее не видел. – Закончил крот свое повествование».
- То есть она пошла своей дорогой, а ты своей?- переспросила я.
- Думаю, что-то вроде этого. Хотя до сих пор не могу сказать, что все знаю. Меня преследует чувство, что еще не все кончено. Если встретите ее, то умоляю,  скажите ей, что однажды крот ее освободил от цепей. Что-то говорит мне, что, я ее встречу, хотя может, это буду уже  и не совсем я. Передайте ей это послание: «Крот. Цепи. Свобода».
Так состоялся мой разговор с кротом. Он жил хорошо. Его жизнь прошла в достатке, пока он однажды не сдох, и его не съел чей-то толстый, вальяжный кот. Когда я об этом узнала, я еще подумала, что теперь-то им точно не встретиться, если конечно, ее не сжует тот же самый кот. Но эта идея мне казалась такой до смешного нелепой, что я не придала ей никакого значения.

                -3-


Она всегда просыпалась. Какой бы не был сон реальный и осязаемый, она всегда просыпалась от него, и открывала глаза и не понимала, почему она лежит на мягкой постели, а не сражается на шпагах у растущего тростника, и не поет песню морю. Утро всегда приходило, хотя она могла, была поклясться, что так было вовсе и не всегда. Ну вот, снова в самый неподходящий момент прозвенел будильник. Она осторожно открыла глаза, как будто боясь что-то спугнуть. Астра лежала на постели, еще не совсем вернувшись в реальность яви из реальности сна. Можно было не торопиться, сама не зная как, но у астры был особый талант не помнить то, что было. Сама она ничего об этом не знала, но ее знакомые стали за ней это замечать. Тэди был за это на нее в обиде. Он помнил, как на одной из вечеринок, она не сводила с него глаз, и все слушала, слушала, что он ей говорит. Да, у него была тогда другая, да и Астра вроде как выпила тогда первый в ее жизни бокал вина. Но пройти мимо него на улице, столкнувшись, нос к носу и при этом совершенно его не заметить, этого он понять и пережить не мог. Еще более странным ему показался тот факт, когда она сама ему позвонила и попросила о встрече. Причем в поиске его номера, она устроила настоящий опрос, об этом ему рассказала вчера Синди. И вот он стоит на машине у ее подъезда, на часах уже 9:00, а ее все еще нет. Он, конечно, мог просто уехать, но желание внести ясность взяло верх, и он уже поднимался, перепрыгивая через ступеньки к ее квартире. Астра стояла и смотрела на него, не мигая и изучающе, как будто видела его впервые.
- привет Тэд, - сказала она так, как отвечают школьники заученную фразу.
- Привет, Ты… - договорить он не успел, она перебила его
- Зайдешь?
- Я вот мимо ехал, - уже продолжал он, сам не понимая, как так вышло, что он у нее оказался.
- Ты на машине? Может, подвезешь? – спросила она.
- Да, если хочешь… Тебе повезло, что я мимо проезжал и решил к тебе подняться…
Хотя о встрече они договаривались еще вчера по телефону. Астра знала об этот как о факте, но ни как не реагировала на это. Получалось, что не важно было, что-то или нет, все дело было в эмоциональной оценке, а когда ее не было, то это казалось как забывание события, что вело к его отсутствию. То есть, знать о чем-то, не реагируя на это, значит не помнить об этом в первом уровне реальности. А забыть о чем-то, это значит, просто стирать как ластиком свое оценочное отношение к чему бы-то ни было. И вот Астра смотрела на Тэди и не помнила, что вообще разговаривала с ним раньше. Она забыла его. Она все забывала теперь.
Астра нарезала сочные куски мяса, завернула их в салфетку и, захлопнув дверь, вышла за Тэди к машине.
- Куда ехать?
- Сначала прямо, потом к перекрестку и мимо воон того дома.
- Может, скажешь все-таки адрес?
- Адреса нет, просто едь, куда говорю…. Все вот здесь
- А можно узнать куда ты?
- Чао, - Астра не слышала его последнего вопроса, потому и не ответила, ее мысли были заняты другим.
Она искала собачку взглядом. Наконец-то собачка подбежала. Она повела своими собачьими ушами.
- Вот так-то лучше, - сказала она, и ее глаза весело блеснули при запахе мяса. Астра развернула салфетку и отошла в сторону. Чавкая и чихая, собачка начала свою трапезу. И когда остался самый последний кусок, Астра вдруг подумала: «Интересно, а если бы я была этим куском, то, что бы я чувствовала, как бы ощущались собачьи зубы, жующие меня, может быть как массаж?»

                -4-


- Это очень плохо сушится трава!
- Вы что-то хотите добавить Сильва?
- Нет, мсье.
- Тогда сядьте, и слушайте, наконец.
Астра постучалась в дверь и, открыв ее, спросила:
- Можно мсье?
- Астра вы опоздали на 10 минут. Мы как раз говорили о посевах, о том вреде, которое солнце причиняет траве… Может быть, вы продолжите мою мысль?
Она смотрела прямо в упор, и как удивительно легко это было. Что-то смутно отозвалось в ней, может память? Удивительное сочетание вседозволенности и желания. Однако она постаралась ответить на его вопрос:
- Почему собственно принято считать, что солнце причиняет вред траве? Если позволите, то можно с той же уверенностью утверждать, что это трава не дает солнцу, как следует выспаться!
- Астра?!
- Постойте… (Все в недоумении уставились на нее, но ее это только забавляло), и она продолжала:
- Трава, которая не хочет быть скошена, которой лень источать ароматы, просто использует солнце, чтобы выгореть, чтобы тогда с полным правом ничего не делать. Солнце наносит ущерб посевам, говорите вы, да, но я бы выразилась иначе: «Трава эксплуатирует солнце, манипулируя им с помощью засухи. А теперь, извините, я займу место.
- Ты сошла с ума, - прошептала ей Сильва.
- А что?
- Он тебе же пару поставит за такое.
- Почему же?

Она смотрела на него без стеснения, на его кончик языка, к которому так уже привыкла, на его светло серый голос; как нарисованная картинка. Астра зевнула, и ее глаза наполнились туманом.
Ей нравились Рнали тем, что они были плотными… Незнакомец же, которого они привели к ней, был плоский, как игральная карта.
- Миледи, его нужно разорвать, - шептались они вокруг него.
Она же не понимала, как вообще он мог тут оказаться. Не мог же он сам сюда прийти. Она с удивлением ходила вокруг него, все еще в надежде, найти, наконец-то, загадку. А загадки не было, он был двухмерный. Краски свежие, новые, запахи тоже не испорченные, а заметно даже, что только недавно прикрученные. Она вглядывалась в его глаза. Что-то знакомое. Случайно, не она ли сама его нарисовала, а потом неосторожно сбросила сюда?! Или может, она хотела самой себе напомнить что-то этим рисунком, иначе ведь его назвать было крайне трудно.
- Поняла! – вдруг пронзило ее.
- Поняла!
- Ты что, тиши, Астра, пара еще не закончилась! – и как только Линда это сказала, прозвенел звонок.

- Ну, давай, колись, что ты там поняла?? – спрашивали ее девчонки.
- Поняла, что я рисовать умею!
- Ну конечно, и из-за этого ты во весь голос вскрикнула? – недоверчиво говорила Нора
- Ну не только из-за этого. Я поняла, что умею красиво рисовать, и если нужно всегда сумею нарисовать одно и тоже.
- Да уж конечно…
Их разговор прервал Мсье№2
- Астра зайдите ко мне после лекции.
- Ладно


                -5-


Астра не побежала, она, наоборот, пошла медленнее, этим самым, вызывая дисбаланс у прохожих, потому как они бежали.
«Мое новое пальто».
«Моя сумочка».
«А что будет с моими туфлями, и где же этот Роджер, наконец?»
«А ты чего стоишь тут пялишься как сонная муха, нет, ну вы только взгляните на нее»
- Я, - было, начала Астра, но быстро опомнилась, вспоминая правило№4, которое гласит: «На мысли отвечать только мыслями». Да, это правило было разумно, но с другой стороны, если все эти прохожие не слышат мысли, то они ведь и не заметят, что я им тут отвечаю. А если предположить, что человек глуховат, то с ним ведь просто начинаешь разговаривать громче, а если он и так не слышит, то начинаешь кричать, а если не помогает крик, то тогда что? То тогда на него можно махнуть рукой, или сказать все иначе: жестами или письменно. Значит ли это, что я могу отвечать на их мысли вслух?

                РИЧИ


Она шла и рассуждала, рассуждала и шла, пока не наступила в лужу. Все потому, что кто-то ее толкнул. Она с недоумением обернулась и увидела Ричарда.
- Ричи? Ты?
- Как видишь. Если ты со мной не поздороваешься, я сейчас же обижусь!
- Привет! – Астра разглядывала его: он и изменился, и не изменился
- Ну, давай, рассказывай, как живешь?
- Сегодня я ходила кормить собачку.
- Собачку?
- Да, собачку, и  не надо так на меня смотреть.
- Как так?
- А вот так, - Астра изобразила, как могла его взгляд.
Ричард стоял… Он не сразу смог сообразить, что это та самая Астра, от которой было невозможно добиться хоть какой-то эмоции, сейчас так откровенно, полушутя, полусерьезно «корчит» ему взгляды.
- Ну, что ты совсем как замороженный, может, пригласишь меня зайти в кафе.
- Ладно.
Они зашли в кафе и сели у окна.
- Может, расскажешь, чем ты все это время занимался, где пропадал?
Ричи был в шоке, такой разговорчивости он от нее не ожидал. И он, сам не отдавая себе отчета, начал говорить. Астра и слушала, и нет. Его слова расплывались у нее в ушах, и уносили в то далекое прошлое, где они могли бы быть вместе. Она слышала другой разговор. Было поздно, уже после одиннадцати…
- Что ты хочешь? – спрашивал он, она же не отвечая, грустно смотрела сквозь стекло, туда вдаль на свет в окне противоположного дома.
- Ну, скажи, что ты хочешь, я это сделаю для тебя.
Она только тихо улыбалась. Она прятала свои длинные цепи, сковавшие ее тогда за шею и по плечам за улыбку, за нежелание говорить.… Либо признаться в несвободе, либо молчать! А потом они перестали встречаться, и она думала, что она обрела свободу. На самом деле она привыкла к тяжелым цепям, и приняла их как часть себя. Тогда она научилась рычать. РРРРР…
- Р.
- Да? Ты что-то хочешь спросить?
- Нет, - она рассмеялась, - Так здорово, что мы встретились. Я так скучала.
- Правда?
- Очень!
«Да, скучала», думала Астра, «а сейчас мне легко. О чем я скучала? О том, что есть кто-то, кто якобы думает, что я свободна. О том, что рядом с ним, я пыталась доказать себе свою независимость. О том, что есть кто-то,. кого я так удачно провела, и он не заметил моих оков»… И в ней родилось вдруг нестерпимое желание бросить его здесь, и просто уйти в эту дверь, которую он так вежливо недавно открыл для нее. Она украдкой посмотрела на него.
- Хочешь еще кофе?
- А ты?
- Ну, ты хочешь?
- Можно!
- Так иди, возьми.
- А ты?
- А мне достаточно дождя!
Он встал и пошел покупать кофе, она достала блокнотик, вырвала из него листок и написала: «Не смогла дождаться, увы, труба уже зовет. Астра», и ушла как тень.

                ДИК


Она шла, кружась по улицам, разглядывая свое отражение в лужах, не замечая дождя, пока сильный ветер не обратил на нее свое свирепое внимание. Он дул так, что казалось, он вышел сдуть специально тебя, на самом же деле он работал на всех. Она повернулась спиной к нему и пошла задом наперед. Астра не любила песок в глазах или на губах.
В какой-то момент они столкнулись. Смех подступил к горлу и вырвался наружу.
- Извините, я не хотел, - говорил он…
И этот голос, эти интонации, она думала, что забыла их, но как же удивительно работает память, она долгое время не помнила этот голос, но хватило двух слов, чтобы все заиграло перед ее глазами как наяву. Ее глаза раскрылись и остались неподвижны… прошлое, древнее, чем сама она, дышало ей в лицо: Это был Дик. И от его присутствия рядом с ней, ноги ее становились ватными, и она почти не могла шевелиться. Надо было сказать ему об этом, упасть на его глазах, показать на цепи, опоясали ее ноги, и оттого двигаться становилось все трудней и трудней. Она шла пока не остановилась совсем.
- Я хочу, чтобы ты пошла со мной! – умолял он.
Но как же она могла пойти с ним, если на ноги ее были надеты цепи, цепи, которые он не видел, и существование которых она увидела только сейчас. Но они были тогда, были крепкие и сильные.
- Нет, никогда!
- Ну, может быть, все-таки пойдешь? Никто не узнает, только между нами!
- Забудь. Сейчас наша последняя встреча и все. Я не хочу никуда с тобой.
Он повернулся тогда, и ушел, она стояла и плакала, ей больше всего хотелось догнать его «Стой!» шептала она беззвучно и одними губами: «Не уходи! Останься!», но ни одно движение не выдавало ее чувств. Ее ноги не дрогнули, даже когда он обернулся. Она стояла, не шевелясь, глядя ему след. Идти она не могла, цепи причиняли дискомфорт. «Что это было?» Всего лишь жалкая попытка вседозволенности…
- Привет, ой, Астра ты?
- Привет!
- Куда идешь?
- А ты?
- А я к другу. Хочешь со мной?
- Пошли. Куда?
Она шла рядом с Диком летящей походкой, не задумываясь, не мучаясь выбором. Они весело болтали о делах, вспоминая прошлое.
- ты помнишь тот вечер?- вдруг спросила Астра?
- Да. А что?
- А знаешь, почему так случилось?
- У тебя кто-то был уже, да? – Дик поглядывал на Астру с приятным удивлением.
- Кстати, а что там сегодня у твоего друга, ну, к которому мы идем?
- Да, так, сборы всех…
- Ммм, понятно…
«Значит, там вечеринка… Астра не любила и любила их. Не любила за ту манерность, за разговоры, которые обычно велись, за сигаретный дым, блуждающий по комнате одиноко, за странный пьяный смех. И любила за музыку, которая звучала так громко, что оправдывала любое молчание. В эту музыку Астра впитывалась, и становилась с которой единым целым. За движения в ритм, за крики, за поднятые руки куда-то кверху, за ощущение стука сердца, за то, что в эти мгновения, она чувствовала это тело, которое было и ее, и не ее… чувствовала каждый его изгиб, каждое волнение.
И так, Дик с Астрой зашли в квартиру. Дику льстило, что Астра пришла с ним, и где-то в глубине души настораживало, ведь раньше, она не сделала бы этого ни за что. Что же изменилось? «Наверное, я ей понравился?!» «Как странно, что я не чувствую свою привязанность к нему. Могу подходить и уходить в другую комнату. Мой Д. Теперь просто Д».

                АНРИ


Всем было весело, по крайней мере, все смеялись. Астра танцевала, бродила туда сюда по комнате, все еще привыкая к тому, что рядом с Диком, ее ноги функционируют нормально. Потом пришлось сесть за стол и прежде, чем она вдруг поняла кто с ней рядом, он облил ее шампанским, открывая бутылку.
- Астра, прости, - Он ловко взял салфетку, подскочил к ней, чтобы промокнуть брызги шампанского, осевшие на ее руках и лице каплями.
- Прости, - говорил он, бережно прикасаясь салфеткой к ее коже.
- Анри, ты так любезен, - отвечала она. – Кажется, уже все, - она не только не ограничилась легким прикосновением своей руки с его, она взяла его руку и почему-то не отпускала. Просто стояла и смотрела в его глаза, чувствовала прикосновение его кожи со своей.
- Потанцуем? – он спас положение, как и всегда, было раньше.
- Да, конечно – с благодарностью прошептала ему Астра в ответ.
Они танцевали, она закрыла глаза, короткий взмах ее ресниц, переместил ее как скоростной лифт на несколько лет назад. Тогда они тоже танцевали, правда, вдвоем, не было никого кроме них. Анри обнимал ее, ей хотелось погладить его по щеке, провести пальцем по линии его губ, но ее руки могли лишь безвольно лежать у него на плечах. Они были в цепях, закованы так жестоко, что она не могла ими даже шевелить.
- Почему ты меня не любишь? – хотел он знать.
- А я тебя не люблю?
- Не знаю, ну дак, ты меня любишь?
- А ты?
- Я тебя люблю! А ты?
Что она могла ему ответить? Надо было просто открыться и избавиться от слабости раз и навсегда, просто бросить эту слабость на его глазах, но она не могла так. Лучше было, чтобы он считал, что она его не любит, лучше было изо всех сил выдумывать какую-то силу.
- Почему ты не выпустила мою руку из своей? – его слова вывели ее из сосредоточенности.
- Потому, что я люблю тебя, Анри!
Его взгляд, то, как он посмотрел на нее, было выше всех наград. Как могла она, так долго, не замечать цепей… Астра все танцевала с Анри, а когда танец закончился, они сели на диван, и она забралась к нему на колени, обняла его за шею. Музыка расслабляла, она полуприкрыла веки и наблюдала за всеми сквозь ресницы. Она видела цепи, у некоторых они были только на шеи, у кого-то на ногах и руках, у кого-то почти как у нее раньше. И самое удивительное было то, что они сами ничего не чувствовали. Астра зрительно почти, что ощущала тяжесть, громоздкость оков, а они ходили по комнатам, как ни в чем не бывало. И скажи она им, любому из них о цепях, никто бы не захотел даже слушать. Они бы оправдались всего одной фразой: «Мы ничего такого не чувствуем, а значит все в порядке, и ничего нет». Она сама так считала раньше. Раньше до встречи с Диком, до знакомства с Ричи, до каких-либо отношений с Анри. Но каждый из них помог ей почувствовать боль там, где она уже не чувствовала ничего, и тоже, как и все, считала, что там ничего нет, что с ней все в порядке, что боль, что все ее страдания, мучения принесены из вне; что плакать ее заставлял Дик, что грустила она из-за Ричарда, что ей было мучительно плохо из-за Анри. Дело было не в этом. Они просто сами того, не понимая, тянули за какую-либо цепь, которая сжималась, и становилось больно. Астра копалась в этой боли и цепи терли, жгли кожу. Она так узнала об их существовании…. Она изучила, что это на самом деле не много мелких цепей, а одна большая гигантская цепочка. «Цепочка, ДАР» мысленно она называла ее. Ведь если бы не они, так бы ей и не узнать об этом. Только куда вот все это делось сейчас? Почему именно сейчас, только сейчас цепочка спала…

                -6-


- В прошлый раз мне было грустно.
- Что это грустно?
- Этот мир человеков странен. Люди ищут пару.
- Зачем?
- Не знаю. Я так и не поняло все до конца. Может затем, что они любят испытывать эмоции. Они сначала специально теряют, а потом бесконечно долго ищут.
- И что-то находят?
- Ответ звучит странно, но не всегда. Они не всегда находят то, что прячут от себя.
- Они играют, зря тратят драгоценную энергию.
- Не знаю. Просто цель человеческой жизни, спрятать от себя что-то ценное и потом искать это. Они раздувают из этого смысл жизни.
Туман постоянно, то рассеивался, то появлялся. Ему были не понятны все эти людские комбинации. Но планету нужно было изучить. Тем более они многое узнали от этого существа. Оно принесло много ценных сведений. Может быть, оно уже готово узнать и само кое-что. Потому то ему и разрешили выполнять новое задание с творческим подходом. Единственный способ понять чью-то натуру, это стать этой натурой, единственный способ передать новые узнанные знания, это не отождествляться с ней полностью, а лишь соприкасаться, не теряя контакта. Эксперимент был как нельзя естественен. Память была начисто списана на кассету, туманность поделилась на две части, одна часть ушла назад и вторая очнулась впервые в этом мире людей. Привыкать было трудно, невыносимо трудно.

                -7-

Астра вернулась поздно, так поздно, что ей казалось, что наступила новая вечность, новая эра.… Как странно, она была с Анри всю вторую половину вечера, они целовались и были еще слова, но она сейчас об этом не думала. Она думала о нем ровно столько времени, сколько была с ним рядом, но как только она за ним захлопнула дверь – она забыла. Астра, медленно скинув обувь, пошла на кухню, там долго пила апельсиновый сок, и когда она пила апельсиновый сок, все ее мысли были об апельсинах. Потом она уютно устроилась под одеялом, совершенно забыв, что она только что делала. А, выключив свет и закрыв глаза, мысли и вовсе кончились, осталось одно бытие, которое было похоже на коридор, из которого шло много дверей, и каждая значила какой-то конкретный сон…
И так она шла абсолютно голая, пока через какое-то время не почувствовала боли в мускулах тела: следы от цепей давали о себе знать, и хотя их уже не было, но тело болело. Ноги стерлись до крови, и ей пришлось остановиться. Она села на землю, положив подбородок на колени. О том, чтобы как-то облегчить физическую боль она даже и не думала. Просто сидела в земляной норе, воспринимая все, как должное. Может быть, была рада, что не надо больше стоять в цепях на одном месте. Может, просто была рада чувствовать хотя бы это. Ведь чувствовать что-то, это значит еще находиться посреди событий в каком-либо мире. Эта боль являлась залогом радости. И именно боль заставила ее улыбнуться.
«Куда я иду? Зачем? Что будет, когда я вылезу из этой пещеры? Вылезу куда? Я так долго простояла в ней, что стала частью ее. Значит, то, что выйдет отсюда наружу будет уже не мной, будет чем-то, кем-то иным». Она шла так долго, что уже ни за что не вспомнила бы начало пути, так долго, что раны от цепей заросли и появились уже новые, в тех же местах, но уже то от внезапного падения, то от резкого прикосновения к земле, так долго, что забыла, куда она идет, ищет ли она что-то или нет, так долго, что однажды она остановилась. Последнее время это уже повторялось несколько раз. Она остановилась, чтобы вновь задать себе тот же самый вопрос: «А надо ли идти куда-то вообще?» Очень, достаточно трудно дать ответ на такой вопрос, не зная при этом, ни откуда ты идешь, ни причину, по которой ты вышел. На первый взгляд трудно; вернее и трудно, и в то же время поразительно легко. Ведь, действительно, если ты вышел, то уже логично, что тебе нужно идти. А если до сих пор не вспомнил причины такого мероприятия, то лишь потому, что идешь правильно, и смысла нет напоминать себе о целях путешествия. Значит если хочешь узнать причину, по которой тебе необходимо идти по дороге, по пути, по которому ты идешь, достаточно будет свернуть не туда, или задержаться больше положенного на стоянке, или повернуть назад, и  в тот миг, когда это произойдет, причина сама всплывет, воплотиться, станет реальностью мимо которой трудно будет пройти и не обратить внимание. Или способ№2 не спрашивать себя, не задавать вопросов, просто идти и идти, все дальше и дальше, и тем ближе. Мучиться вопросами ей надоело, тем более что ни на один вопрос не было ответа, вернее ответы были: тысячи, миллионы тысяч десятков ответов. Ответы ей не были нужны, а она искала один единственный ответ, который никто не давал. «Ну, что же, хватит вопросов, может действительно сейчас лучше просто уйти. Ведь ведет же куда-то эта тропа. Ведь кончается же где-то это подземелье».  С такими мыслями она поднялась и пошла дальше. Не было ни ночи, ни дня, не было ни холода, ни жары. Не было слов, но и не было молчания. Она все шла и шла. И вот исчезли все вопросы, отпала потребность в ответах. И с первым наступлением сумерек она вылезла на песчаный берег. Почти у самой норы сидело какое-то животное. «Что это? Морской котик?» – пронеслось у нее в голове. Существо было одето в шубку из черно-белого короткого меха, имело усики и глаза непонятного цвета, еще бы ведь они были прикрыты веками. Существо не замечало ее пристального взгляда и как ни в чем не бывало, ковырялось носиком в песке. Она подошла и с интересом, склонив голову набок, наблюдала за действиями животного, пока не догадалась поздороваться:
- Привет! Ты что здесь делаешь?
- ………
- Ты меня вообще понимаешь? Аууууу!!! Слышишь??
Существо подняло свою мордашку, но ничего не произнесло.
Она даже не могла предположить, что существо не умеет разговаривать.
«Так не бывает», думала она: «Все существа умеют разговаривать, почему же это животное молчит?»
- Ты умеешь разговаривать?
Но существо, как будто не дождавшись от нее чего-то, а может и наоборот, уже получив что-то, стало, как ни в чем не бывало, тыкать носиком в песок.
Тогда она опустилась на колени, решив посмотреть, чем так упорно занимается эта странная зверушка. Ногтями она начала рыть песок. В песке что-то блеснуло, что-то, больно царапнуло ей кожу руки, она вытащила из под песка маленькую цепь. «Крот», пронеслось у нее в голове что-то быстрее мысли. Она обернулась, но зверька уже не было. Только море, безграничное, синее, мощное, простирающееся до горизонта, необъятное, сливающееся с небесами - море, вот, что она увидела. И она шагнула к нему без тени сомнения, без колебания. Цепочка осталась лежать на берегу, она просто выпала из ее руки… Она так и лежит там сейчас, она так и будет лежать там из года в год, из тысячелетия в тысячелетие, в песке, омываемая соленой водой. А зверек снова будет тыкать своей усатой мордочкой в песок. Все находится в движении, но кто-то идет, а кто-то тыкается, разгребая песок.

                -8-

Астра проснулась первой, аккуратно, так, чтобы не разбудить его, вылезла из под одеяла. На цыпочках начала собирать одежду с пола. Она одевалась рассеянно, не переставая останавливаться взглядом на его лице. Он безмятежно спал. Улыбался. Ей всегда нравилась его улыбка. «А может остаться? Разве нельзя мне остаться?» Но нет, выбор сделан, и она уже готова идти. А он? Пусть спит! Она закрыла дверь. Вышла на улицу, дошла до остановки. Ждала бесконечно долго автобус. И не заметила, как уже ехала в нем. Куда? Она не знала. Вышла на какой-то остановке. Долго стояла на ней, пытаясь понять, куда ей нужно идти. «Все правильно. Ты победила». – Что-то шептало ей. «Давай! Иди же сюда!» – она думала ровно пол минуты, 30 секунд. А потом, в волнении подбежала к первому такси, адрес слетел с ее губ, быстрее, чем сознание смогло включиться в новую ситуацию. «Быстрее, пожалуйста!» – Думала она: «Быстрее!!»
Все светофоры загорались красным, все машины, казалось, были против их такси, бесконечно перегрождая дорогу в самых немыслимых местах. Астра закрыла глаза. «То, что я делаю, это не верно?!» – скорее согласилась она, чем спросила. Наконец-то такси затормозило. Она выскочила из него и через минуту уже звонила в дверь. «Уйди, пока еще можно. Поторопись, у тебя есть еще время!» – что-то настаивало в ней, но она не слушала этот голос. Дверь открылась, она увидела его.
- Зачем ты ушла?
Она лишь стояла и смотрела в его глаза.
- Где ты была?
«Пошли, тебе здесь не место. Ты должна идти дальше. Не останавливайся, там впереди, не здесь, тебя ждет нечто, чего ты хочешь. Пошли же!» – не уставал шептать ей голос.
Она прошла и закрыла за собой дверь.
- И все-таки Астра, куда ты ходила?
- Я  хочу, есть!  - ответила она, - Может, позавтракаем?
Зазвонил телефон.
- Да, - ответил он.
- Сейчас? – его голос звучал равнодушно, не отражая никаких эмоций.
«Не надо тебе быть здесь! Уходи!» – шептало что-то ей в ухо.
Но Астра знала точно, что она останется здесь. Она была уверенна, что никуда не уйдет от него. Никогда! Вдруг перед глазами стало темно… Шшшшшшшшшшиии…..
- Это провал?!
- Или нет, все в порядке, но пора возвращаться.
Все силы были растрачены. Нужна новая порция восстановления.
- Что?
- Надо было сразу уйти…
Существо Астры вспомнило всю картинку происходящего, но ей было все равно.
- Ты можешь исчезнуть у него на глазах.… Выйди, дождись, когда он уйдет. Наш агент выйдет с тобой на связь.
- Астра! – звал он, и она быстро пришла в себя.
- Что?
- Тебе плохо?
- Нет. А что?
- Мне показалось, что у тебя голова кружится.
- Уже прошло.
- Точно?
- Да!
В дверь позвонили. Астра в предчувствии чего-то вздрогнула.
- Может не надо? – спросила она.
- Это один знакомый, по делу должен был зайти. Ты чего-то боишься?
- Нет.
Астра внимательно следила за ним.
- привет.
- Привет. Заходи. Познакомься, это Астра.
- Привет, я – Артс. – только по тому, как он подбирал слова, Астра уже почувствовала его и улыбнулась. Еще бы.…Это так трудно.…Говорить…
«Стоп! Откуда она это знает?» В попытке вспомнить, она схватила яблоко со стола, и начала его нервно кусать. А через мгновение уже все было ясно. Ясно то, почему она должна была уйти сегодня утром, и голос, шепчущий ей об ошибке. И о том, что всем так была необходима ее победа. Она улыбнулась внутренне самой себе. Сегодня она останется.
«Я остаюсь!»
«Но это неправильно. Ты проиграешь».
«Мне нужно остаться».

                1012 ЛЕТ СПУСТЯ


Астра зевнула, потянулась и открыла глаза. Что там ей снилось? Кажется, что-то из того, что уже происходило когда-то давно, или нет? Она не помнила. Да и это было не важно. Она приподнялась на локтях и прислушалась. Нет, все тихо. Не было слышно ни бегущего душа из ванной, ни кипящего чайника. На мгновение ей стало даже страшно, ей вдруг представилось, что она снова одна, и как будто не было всех этих тысячелетий, сотканных из прозрачности дней. Она потянула воздух носом и только почувствовав, знакомый, мятный и приятный запах позволила себе расслабиться.
«Я все еще на месте. Я в безопасности». – Подумала она, вновь зевая. И перевернувшись на живот, сладко потягиваясь, она опустила голову, закрыла глаза. Одиночество было сладким и желанным. Оно вносило чувство комфорта и приятной свежести, оно таило в себе все прелести опасной вседозволенности, оно дарило свободу и обволакивало чувством силы, силы такой мощности, о которой редко кто мог бы даже просто подумать. Одиночество отрицало ревность, злость и неудовлетворенность. Когда ты только один тебе нет равных, и тебя никогда не посетит чувство сомнения и нерешительности. В одиночестве ты всегда прав, прав, и каждое твое действие – действие нужное и единственно правильное. Каждое твое слово – это закон, правда жизни. Ты один, и тебе принадлежат все сокровища мира, ты берешь все, что хочешь, смотришь, куда хочешь и пока ты несешь в себе свое одиночество, ты – бог, ты – голос вселенной. Берегите же, заботьтесь о своем одиночестве, ибо только тем, кто поистине одинок, даруют жизни.
- Астра ты уже проснулась? – спросил он ее, заглядывая в комнату.
С закрытыми глазами она улыбнулась ему и, приподнявшись на локтях, наконец-то, открыла глаза. Она изучала его так, как будто перед ней стоял незнакомец.
- Астра! – произнес он ее имя как-то тревожно, как будто в предчувствии чего-то непонятного.
- Привет, - прошептала она. Астра смотрела на него и не видела. Нет, она знала, что он стоит прямо перед ней, что чуть левее находится кресло, а если развернуться еще чуть чуть направо будет виден телефон. Все эти вещи и были, и не были в то же время. Астра лежала и улыбалась, она была совершенно одна, и поэтому весь этот сказочный мир принадлежал ей, совершенно и полностью одинокой. Она ощущала свое одиночество всей собой, и это наполняло ее триумфом. Она соскользнула с постели и подошла прямо к нему.
- Пошли завтракать, - сказала она.
До того, как она закончила эту короткую фразу, он уже понял, что с каждой секундой, она становится все дальше и дальше, чтобы избавиться от этого ощущения, он крепче взял ее за руку. И, несмотря на то, что прикосновение руки было ощутимо, очевидно, его не было рядом. Астра была одна. Одиночество касалось стен.
- Да? – спросил он ее.
- Да! – еще до ответа он знал, что она согласится.