Покурил

-Дед ты куда,-  внук стоял на крыльце, протирал спросонья глаза и смотрел, как Дед закрывает за  собой калитку.
-Да я это Внучек, решил в лес сходить значит, дела у меня понимаешь.
-А я, а меня,- приготовился заплакать Внук.
-Ну, ты это давай не реви, в другой раз возьму, а сейчас нет, далеко пойду.
Дед повернулся, подбросил рюкзак на плечо, и неспешной походкой отправился в сторону леса. Было ему слегка за шестьдесят, выглядел моложаво, да и силенка со сноровкой ещё была. Лес был недалеко от дома, он вышел на заветную Горскую дорогу и также неспешно направился по ней, вглубь леса, старательно обходя лужи.  Да не та стала дорога, заросла, кой где еле угадывается, а ведь в период его молодости по ней и лен и молоко в райцентр возили. Так шел он размышляя и вспоминая годы былые. Детство свое, беззаботное, босоногое. Вспоминал, как тайком таскал у своего деда папиросы и с двоюродным братом Серегой, курили их в Крутике у костра. Собственно и сейчас он шел в поисках того, что можно покурить. В нынешние времена курение под запретом вплоть до уголовной ответственности.
-Ить надо такое удумать, запретить курить,- размышлял про себя он,- ему запретить, тому,  кто с измальства смалит табак и привык к нему так, что отсутствие курева, плохо действует на него. Так плохо, что впадал он в неописуемую ярость. И тогда всем окружающим было плохо. Особенно доставалось жене, которая не сумела вырастить табак из семян, которые он купил у контрабандистов. Чего только он не пробовал курить, но все не доставляло ему удовольствия,  пока  наконец,  не вспомнил про ольховые листья, которые они пытались курить в детстве. Попробовал, а и ничего, курить можно, хоть и горьковатые они, а все равно лучше, чем ничего. Но вот беда-то, оказывается не он один,  вспомнил об этом, и многие заядлые курильщики, те, что не смогли бросить, бросились изводить ольху на курево.  Да и власти не дремали, наслали антитабачников и те моментально обработали олешник, какими-то ядохимикатами и тот просто исчез из окружающих лесов. А он помнил, то место где ольхи этой росло не меряно, и хотя путь туда был не близкими и лежал через болото, он шел туда с уверенностью. Что антитабачники туда не добрались. Километров через пять он свернул с дороги. Под ногами захлюпало, но он знал, что в нынешний сухой год, Горелое болото можно было пересечь спокойно, не боясь угодить в трясину. Километря два он двигался перепрыгивая с кочки на кочку, пока  наконец не вступил на твердую землю. Пройдя ещё немного он вышел к местк которое называлось «Першина землянка». Старики рассказывали. Что во время той Большой войны, здесь прятался дезертир по фамилии  Першин. С тех пор это островок среди болот и носит имя предателя. Ну да Бог ему судья, а вот и заветный кустарник, точно не тронули его зверюги  антитабачники, поленились заглянуть вглубь леса, да и ладно, вот и покурим вволю. Он сбросил с плечь рюкзак, быстро набрал сухих еловых веток, развел маленький костерок, достал котелок, налил в него воды из фляги и принялся кипятить чай. Чай он любил из лесных растений, листья которых он собрал по дороге, тут была и брусника, и малина и дикая смородина. Чай получился необычайно вкусным  и ароматным.
-А вот теперь покурим, - вслух произнес он, и принялся искать в ветвях сухие листья. Набрал на самокрутку, завернул в бумажку,  вырванную из газетного листа, прикурил от головешки и зажмурил глаза от удовольствия. С наслаждением затягиваясь он долго сидел и размышлял о том, что кому там на верху стало плохо от того, что он курит? Печётесь о здоровье нации, так и пекитесь, не допускайте детей до курения. А их тех,   кто привык уже смолить по две пачки в день,   зачем обидели? Вначале цены задрали, что пенсии хватать на табачок не стало, а потом вообще его убрали. Ну, а штрафы драконовские, как же без них? Ну да, ладно, взял из рюкзака объёмистый холщовый мешок и принялся набивать его листьями. Набил быстро, нагнулся , чтобы уложить его в рюкзак, как вдрук его сбили с ног, двое навалились на него, третий принялся вязать руки.
-Что попался курилка картонный, - связав посадили его на землю. Он посмотрел вверх, перед ним стояли три мордоворота, в униформе анитабачников, и весело ржали.
- А ведь работает приманка. Это какой за неделю, пятый,- спросил у коллег, судя по нашивка на рукаве, старший.
-Да нет шестой, до премии не хватает ещё двоих,- ответил, тот, что помоложе.
-Интересно сам пойдет или тащить придется,- сказал самый молодой.
-Пойдет как миленький,- опять заржал старший,
-ведь пойдешь дед, а то смотри мы прямо здесь тебя и зароем.
-А премия, премия как же возмутился молодой,- я жене шубку обещал.
-Не волнуйся парень, будет твоей крале шубка, - старший наклонился и развязал ему ноги, - давай старый вставай, да топай в перед, ну а рюкзак с листьями то же тащи, вещественные доказательства как никак.
Они долго возвращались назад, идти со связанными руками было неудобно, ветки больно стегали по лицу, он часто падал, охранники весело ржали при каждом его падении, но упорно поднимали его на ноги. Они вышли на кромку леса, там его посадили в машину и мимо дома отвезли в участок. Там оформили как нарушителя Антитабачного закона, а утром отвезли в суд.
     Судья высокий молодой человек, одетый в лиловую мантию, долго изучал его дело, вел допрос свидетелей, тех антитабачников, которые и задержали его, задавал ему вопросы. Он отвечал на них, но при всем этом он вспоминал, чем же так вкусно пахло. От парней которые задержали его, вспоминал и не мог вспомнить.
Судья, начал зачитывать приговор,
- именем Евразийского Союза, подсудимый Евтуров,  нарушивший Антитабачный Закон, чем подорвал устои общества,  приговаривается к штрафу в пятнадцать  тысяч Евразийских тенге и двадцати ударам палками. Приговор окончательный, обжалованью не подлежит.
  Он лежал на скамье, для наказаний палками, крепко привязанный к ней, и после заключительного удара, вдруг вспомнил, чем пахло от бравых парней. От них пахло… Хорошим табаком, запах которого он давно не ощущал.