Егоршино. Дополнение Второе

Мы входим в барак «казармы». Здесь темно и только на ощупь мы постепенно находим «полати» = фактически нары. Длинный ряд досок между деревянными столбами. Мы укладываемся на них и довольно скоро засыпаем. Четыре часа стояния на холодном ветру в легкой одежде дают о себе знать. По центру казармы стоит вертикальная круглая металлическая печь. Она не топится, но она горячая. И поначалу мы жмёмся к ней. Но потом лезем таки на нары. И получаем сон. В шесть утра меня будит речь первого увиденного мною здесь офицера.
- Шмакодявки! Что же вы такие бескультурные! – Далее длинная речь пересыпанная ругательствами разного достоинства и сомнительной художественной ценности. Наконец он сообщает главное – причину столь обширного спича в наш адрес.
- Какая тварь обосрала все у входных дверей?
Вскоре он вычисляет тех, кто, по его мнению, обязан произвести уборку всего дерьма вокруг казармы.
Мне сказочно – теперь я это понимаю! – повезло. Мне довелось служить под началом великого офицера – Бронислава Прокопьевича Коркина. Широко образованный, интеллигентный, глубоко понимающий командир. Моей ротой командовал блестящий капитан Коваль. Нашей технической службой управлял феноменально подготовленный майор Техтыло. Но всё это было потом. А вот здесь, в Егоршино с первых мгновений меня встретила вот такая непростая обстановка.
Затем была уже описанная мною медицинская комиссия – поток обнаженной мужской натуры сквозь строй из молоденьких не то выпускниц, не то студенток медицинских вузов.
Чем нас кормили? Хоть убейте – не помню. Не запомнил я и меню в эшелоне. Как то всё это выветрилось в первые полгода службы. А вот эпизод с чёрными шинелями и бушлатами запал в сердце навсегда.
Да! Их называли «покупателями». Тех, кто отбирал в Егоршино контингент для своих подразделений. Мы ничего не понимая в происходящем тупо ждали, когда услышим свои фамилии. Увидев офицеров с Тихоокеанского флота я расстроился. Был почти на сто процентов уверен, что меня в армию не возьмут. Даже на два года. Путь во флот был мне по моим понятиям категорически заказан. Именно поэтому я – только что перенёсший тяжёлое осложнение на сердце, нагло врал всем врачам, что не имею никаких жалоб. Позора быть не взятым в армию я бы не перенёс. А врачи бодро писали: «Годен ПЛ». Только потом я понял, что едва не попал на подводную лодку. Но один из важнейших тестов на ПЛ я не прошел и врач написал «Годен НК». И вот, внезапно!, я был вызван по своей фамилии офицером в чёрной манящей форме ВМФ и понял, что меня взяли! Во флот!! На три года!!! На Дальний Восток!!!! Егоршино подарило мне одну из самых прекрасных минут в моей жизни. Я был признан полноценным мужчиной, способным носить оружие!!!
До самой посадки в эшелон я не мог поверить своему счастью. Это было! Это происходило со мной во мне и для меня!
Необходимо отметить, что я почти на сто процентов был уверен, что погибну во время Службы. Таковы были мои предчувствия. И эта близость гибели почему-то не огорчала меня, а радовала!
Видимо близость событий на острове Даманском и общая истерия по поводу вероятной третьей мировой войны программировали мышление мальчишек того времени совершенно определённым образом.
И в Егоршино я дописал – писать её я начал ещё до призыва – свою песню-пророчество о самом призыве.

«Мы назад не придём!
И не надо нас ждать!
Писем слать мы не станем домой!
Где-то смерть мы найдём!
Будут нас убивать
Этой долгой холодной зимой!

Будет снег порошить.
За пробитой стеной
Будем глупо мечтать о тепле.
Что могли совершить
В этой жизни земной
Вместе с трупом подарим Земле!
…
Мы назад не придём!
Память нам не нужна!
Писем слать мы не станем домой!
Молим лишь об одном:
Чтобы эта война
Стала самой последней войной!»

Прошли года и десятилетия. Исчезли, растворились навсегда наши деревянные бараки в Егоршинском сборном пункте. Забылись и еда, и лежаки, и члены медкомиссий, и покупатели…
А вот песня во мне осталась навсегда. Многие годы я не записывал своих песен – помнил наизусть и слова и мелодии и состояния их написание сопровождающие. И навсегда рядом с этой песней горит в моей бездонной памяти это гордое слово: «Егоршино».