Бездна. Глава 8-8. Наваждение

     Я проснулся, когда было совсем темно. В полной безвидности темноты я ощутил горячий трепет желания. Моё желание стремилось вобрать до маленького мизинчика, объять, пленить ту, что прижималась ко мне. Но Оленька лишь нежно положила свою руку на мою грудь.

     Жаркое желание полыхало с другой стороны: главной героиней видения была Светланка. Желание было не у девочки: она лишь доверчиво-мило прильнула ко мне, как прижимается всякий раз ночью. Жаркое желание было в моей голове: меня разбудил эротический сон. Сон бессюжетный, но необычайно яркий.

     Я не выдержал и как бы во сне, случайно, прижал свою ладонь к трусикам Светланки. Она ещё крепче обняла меня и прижалась губками к моей щеке. Я смаковал воспоминания о ночном наваждении, прокручивал в памяти яркие подробности сонного видения.

     Я понимал: ещё чуть-чуть, я не совладаю с собой, и моя рука проникнет под ткань… Я осторожно высвободился из объятий девочки и бесшумно вышел на улицу, прихватив с собой Мишутку.

     Я любовался краешком солнца над океаном, в то же время жалуясь Мишке на свои несуразности:

     — Мишутка, я желаю Светланку тем огненным желанием, что нежданно воспламенилось и готово опалить узы сокровенного единства, возникшего между мною и Оленькой. Это желание желанно, пусть оно возникло в сонном мираже, в опьянённом сном рассудке. Я не виноват в этом наваждении, но я его принял всей душой, значит, оно должно быть моим по праву? Но я не хочу предать любимую.

     — Эх, Морской Лев, какой из меня советчик? Я не способен к страстным порывам, поэтому чем смогу помочь? Только пожурить: так, мол, и так, не хорошо идти на поводу у страсти… Что там у тебя за сон? Не знаю. Но вдруг это нарождается новая любовь? Совершенная любовь, сокрушающая твою любовь к Оленёнку…

     — Мишка, иронию я понял. Я сам знаю: моя любовь к Оленёнку имеет гниловатый привкус. Даже рядом с Оленькой я жду чего-то большего. Что желать, когда рядом со мною — исполнение ВСЕХ моих желаний? Но я, владелец гарема из двух, даже трёх жён, запросто могу исполнить детские мечты о сексуальном владычестве и групповом сексе. Зачем пресыщение? Зачем одному человеку десять машин, сто домов, восемьсот наложниц? Что мешает любить безотчётно, совершенно и безусловно. Что не даёт возможности ответить на великую любовь Оленёнка и всецело отдать себя только моей возлюбленной?

     — Может быть, неверие в возможность совместить в слове любовь только самое прекрасное и возвышенное — всего лишь досадное наследие прошлого. И со временем это пройдёт?

     — Хотелось бы верить… Мишка, я не достоин любви Оленёнка. Для неё любовь — не прихоть, а подвиг. Этому её учили дома родители. И секс для неё — не грязь, не разврат и не преступление, не похоть. Это — часть нашей настоящей любви. В этом её наставляли местные женщины, которые уже теряли своих мужей в сокрушительных волнах цунами. Я попытаюсь у Оленёнка научиться такому отношению к нашим “встречам противоположностей”.

     Последние слова я говорил совсем тихо, потому что ко мне шла Оленька. Она так нежно поцеловала меня, что я почувствовал небывалое счастье…

     — Оленёнок, милая моя девочка… Научи меня любить так, как можешь любить только ты.

     Я снова и снова целовал Олюшку.

     — Оленёнок, я люблю только тебя одну, — я смутился: как же две другие жены, я их тоже должен любить и заботиться о них… — ну, то есть, так, до самого предела, я люблю только тебя!

     Солнце обильно излило красный огнь на водную поверхность и вырвалось из морских пучин.

     Я подхватил Оленьку на руки и зашёл по пояс в воду. Так, в воде, мы встретили нарождающийся день.