Иерусалим

Гаснут свечи, догорели до конца
Это значит, оковы все сняты
Обновилась душа, ты чиста
В дверь войти теперь можно и надо.

Там, за дверью остались предметы,
Что будили когда-то желания,
Было больно, и радостно где-то
С кем-то рядом идти не случайно

Голоса далеко там за гранью,
Там, где сумрак считается светом,
Здесь, теперь это стало неважно,
Здесь сама ты как лучик света

Гаснут свечи, и это начало
Чтоб найти, нужно что-то терять,
В темноте дар прозреть будет вечным
И без крыльев можно летать.



«Что-то не выглядит очень жарко снаружи» Белое гордое небо из огромных окон аэропорта Тель-Авив. Утро. Люди, о которых можно было бы сравнить с муравьями из огромного муравейника, если бы не очевидная разница человеческих одеяний, лиц, мыслей. Наконец-то, мы по ту сторону огромных окон. Пахнуло теплом. Ощущение, что из прохладной комнаты мы оказались в турецкой бане. Приятно. Возможно, кому-то не очень… Дорога. Пустыня. Горы. Всё величественное и живое. Страна особенных чудес. Без маскарада. Без ярких красок, которые здесь показались бы неуместными и кричащими. Пустыня… Верблюды, неспешно живущие и что-то жующие. Асфальтовое море, самая низкая точка Земли. Называть море мертвым вдруг кажется глупым, потому что в этом месте особенно чувствуется жизнь. Потому что море горячо и мягко обхватывает, когда в него входишь, и убаюкивает как младенца, как будто дарит новую, а может быть самую настоящую жизнь. И всё, что было до, становится мелким и нелепым. И воспоминания о прошлом похожи на отжившую листву прошлых жизней. Место, где рождаешься. Точка отсчёта.
Пустыня. Еще одна пустыня. Солнце на белом небе. Солнце яркое, похожее на белый, непереносимый свет чистоты. И поэтому стараешься не прятаться от него. А напитаться еще и еще чем-то удивительным, похожим на мед белых птиц, если бы птицы делали мед.
Иерусалим. Внезапно набор букв обрел внутренний смысл. Стал осознанным заклинанием на уверенность в себе. Превратился в золотой ключик, открывающий дверь. Город, существующий тысячелетия. Город, притягивающий к себе взгляды различных людей. Город религий. Золотой город. Не хочу повторяться. Перед тем, как попасть в него, было много прочитано статей. Статьи были заполнены фактами, факты не умещались на страницу, много дат, имен, значимых событий. Я читала не все, перепрыгивала с абзаца на абзац, пропускала даты, не запоминала слова, ловила ощущение и желания… Город, богатый историей…
Шли по улицам, и всё тело наполнялось жизнью. Первичная потребность жить, и знать, что это правильно, и чувствовать уверенность, что так и должно быть. Не желание жить, потому что желание это, как правило, всегда не хватка, того, чего желают, а именно, ощущение жизненности, наполненности жизнью. Если бы жизнь, можно было сравнить с жидкостью, а тело человека с сосудом, то, оказалось бы, что сосуд наполнен качественно чистой жидкостью до предела.
Храм гроба господня. Путь паломника. Раньше, считала, что не люблю разные церкви, соборы. Атмосфера в них пахла, как правило,  людьми и человеческими мелкими делишками. И становилось трудно дышать. Нашла ответ на вопрос «почему было так». Возможно, ответ не верен. Возможно, странная эйфория от гордого города еще не отпустила меня. Однако, позволю себе эту вольность, и выскажу предположение. Храм гроба господня прозвучал чистой нотой, в храме людей было много, однако в воздухе пахло ладаном и чем-то древним. Невольно показалось, что все остальные храмы построенные в мире всего лишь копии данного собора, и чем дальше они находятся от оригинала, тем фальшивей звучат. Как будто храм, охраняет сам себя, и пускает людей лишь на определенную территорию себя. Как будто храм, это живущий тысячу лет незримый маг, познавший сущее и несущее, молча наблюдающий за паломниками, стекающимися к храму со всех частей света. Другой уровень существования.
Стена плача… Как женщина в восточном одеянии манит одними глазами, обещая что-то невозможное, обещая, то, о чем уже отчаялись просить у других. Мужчинам, принадлежит большая часть стены. Для женщин не большой кусочек справа. Каменная поверхность, гладкая, прохладная, она вдыхает желания людей,  а выдыхает освобождение. Кто-то подходит к стене на несколько секунд, кто-то стоит и рыдает часами, у кого-то плачет душа, в надежде найти покой, и покой приходит при контакте поверхности кожи и поверхности стены. Стена, всё принимает  и общается с каждым, кто захочет общения с ней.
Удивительно, что ночь мы провели в Вифлееме, городе, про который я думала, что он не существует, что его просто придумали составители Библии. Оказалось приятно, не верить и не думать о чем-то, а потом там оказаться наяву. Может быть, это еще одно доказательство, что все существует и где-то есть. Ночь прошла хорошо. Перед сном слышались песни-молитвы верующих в минаретах.
Аэропорт Тель-Авив. Салон самолета.
Ощущение избранности. Еще более глубокое спокойствие. Безмятежность души. Глубина восприятия. Крест  паломника. Вечность внутри. Понимание, что всё только начинается, когда гаснут свечи.

26.09.2010.

Стена плача

«Исцели мое сердце. Попробуй.
Упади на его глубину».
«Приходи», ей стена отвечала,
«Твою боль я в себя всю приму».

«Дай мне средства, чтоб даже пустыни
Посягнули на верность мне, чтоб верблюды,
Застыли в поклоне, когда я по дороге иду»

«Приходи», прошептала стена,
«И моря, и пустыни, и живность,
Почитать будут верой тебя,
Но и ты вспоминай их в молитвах»

«Забери мою жизнь. Свет постыл.
Этот воздух наполненный мУкой,
Не хочу на Земле больше жить»
«Приходи. И вдыхай другой воздух»

Голоса, раздавались повсюду.
«Не хочу», совмещалось с «хочу».
Все молили стену о чуде,
Забывая, что чудо одно.

Забывая, что жизнь уже чудо.
И мечтали о чем-то еще.
Стена плача прощала людям,
Даря вечность в мгновении одном.