Колибрия

Посвящается всем тем, кто верил в меня.
А в особенности моим родителям.
Мам, пап, я вас люблю и всегда буду в ваших сердцах, как бы далеко мы не были друг от друга.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПОДСЛУШИВАТЬ НЕ ВСЕГДА ПРИЯТНО.

Я тихо пристроилась лёжа на кровати, внимательно рассматривая каждую трещину на «седом» потолке. Если бы в республике Алтай происходили колебания земли, то потолок давно был бы уже песком, валявшимся на тусклом ковре.
Вдруг послышался  звук медленно открывающейся двери. В этот день шёл дождь, и звуки водных капель разбивающихся об асфальт доносились за окна и двери. Я быстро подняла своё тело до пояса, а ноги будто онемели. Но они быстро поднялись и снова стали повиноваться моему мозгу. Я поспешила в коридор, который был путём ко всем комнатам. Выбежав в центр «главной ветки», устремив взгляд на две затемнённых фигуры. Это бабушка Лена и мама.
Я испытала лёгкий шок от увиденного… от мамы. Немного погодя из другой комнаты выбежала запыхавшиеся Элина. Разбудила мой разум, и я непринуждённо пошла им на встречу.
Когда я уже подошла мама обнимала Эли. Это были крепкие долгожданные объятья. Я оперлась на угол и безмолвно смотрела них. Смотрела и уголки моих губ мелкими шажками превращались в улыбку. Мама заметила и меня, встала и начала подбираться руками к моей талии, чтобы нежно обхватить. Она всего лишь похлопала рукой по моей спине. Я сделала тоже для неё.
У нас с мамой были не очень тесные отношения, но и не обожания. Мама была самым заурядным жителем Горно-Алтайска. Но однажды она столкнулась с моим отцом. Этот момент так и сеял ребячество, мечты о любви с первого взгляда. Кто знал, что именно тогда мечты об истинном счастье придут всего лишь с одним взором на незнакомого человека.
Мама опустила свои руки, пытаясь развязать узел из моих пальцев скрещенных на её талии. В каком-то смысле я скучала за ней. Мама провела остаток года в психиатрической больнице. Ведь мой отец погиб в авиакатастрофе. Мама не смирилась с его потерей, часто рыдала, но не подавала виду. Изредка паниковала, что не видит любимого мужа. Всё было втайне от нас. Вот так она и поселилась лечебнице.
Как только мама сняла обувь и верхнюю одежду Элина стала сопровождать её по всем углам квартиры. Конечно, мама знала, где что находится, но уж сильно у неё развит альтруизм. В её душе, будто не существует ничего порочного, я совсем не такая.
Бабушка, поводив взглядом маму и Эли, перевела его на мое любопытное личико. На её же лице красовалась фальшивая улыбка:
- Ба, со мной можешь не притворяться, – пытаясь рассеять маску с бабушки.
- Да, ты права, – и её лицо сразу помрачнело.
Театральным жестом головы я указала бабушке на кухню, предлагая ей присесть за стол. Она не ответила, а просто побрела туда.
В кухне витал бледный сгусток света, отталкиваясь с одного места на другое. Потому комната казалась ярче на первый взгляд. Рядом с окном красовался четырёхместный столик, за который я села. А вскоре и бабушка.
- Так … что сказала врач? - я стала медлить, будто мысли долго превращались в звуки.
Бабушка, чёрными, как смоль глазами покосилась в сторону окна и перевела слабое дыхание.
- Всё не так уж плохо… - она медлила, запиналась.
Я меня встревожило её поведение. Бабушка продолжала оторопело разглядывать каждую капельку дождя за окном. Мой рот не заметно стал открываться, будто я вот-вот хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова.
По её взгляду я понимала – всё так же плохо! Хорошо, что бабушка не плачет, иначе я бы тоже проронила слезу.
- Ладно, если тебе так тяжко рассказывать меня, я могу подождать. До завтра.
Ей не хватило смелости даже взглянуть на меня своим искажённым  болью лицом. Она лишь бодро кивнула напоследок, и я вышла вон.
Следующим утром после разговора с бабушкой, я тихо проснулась и стала прислушиваться к затихающей мелодии последних слёз дождя. Капли утихли, я резко поднялась, что закружилась голова. Приведя себя в равновесие, я побрела в ванную. Чистка зубов не заняла у меня так много времени. Я мигом нырнула под душ, осязая кипяток на коже. Она стала по капельке краснеть. Вода скатывалась струйками, обжигая мою нежную кожу и оставляя «шрамы» там, где пробегала.  Устав непринуждённо терпеть ожоги, я села на пол ванной по-турецки. Руки расслабленно валялись – одна на другой. От лёгкости пальцы согнулись, от кисти до костяшек пальцев. От этого они казались ещё более изящными. Мой взор устремился на руки. Пряди волос обмякли и упали, чуть затмевая пределы дальше моего носа.
 Я потеряла счёт времени и забыла, сколько уже в душе. Зато, пока я смывала с себя остатки сонного транса, успела обдумать о многих вещах таких как: почему бабушка не смогла рассказать мне сразу беседу с врачом, маминым врачом? что могло заставить её так истощиться болью? что изменилось в подсознании мамы после долгой процедуры очищения с врачом?
 Не знаю.
Немного погодя, я услышала голодное урчание из моего живота и заторопилась в кухню. Полы сильно скрипели и запросто выдавали моё приближение.
В кухне уже мирно сидела бабушка, может, ждала меня? Она до сих пор смотрела тем же взглядом в окно. Дежавю. Будто ничего не изменилось: бабушка так и сидела всю ночь? Единственное, что точно доказывало, что тот день прошёл – пейзаж за окном. Дождь уже стих и небо не покрывала завеса тумана.
Она знала, что я приду. Вдохнув больше воздуха и выпустив пар, я опустошённо пошла в кухню. Всё тот же стол и стул, который даже не сдвинулся ни на миллиметр, как я последний раз сидела на нём. Вчера.
Я тихо села на стул, не отрывая от бабушки взгляда. Вглядываясь в каждую морщинку на её замурованном тайнами лице.
- Привет, - почти шёпотом говорю я.
- Здравствуй, Колибрия.
- Баб, все зовут меня Бри,- поправляю её я,- ты уже завтракала?
На мой первый аргумент бабушка даже не открывает рот.
- Нет, – неоспоримо шепчет она, так же забвенно глядя в окно.
- Заметила, - мой голос срывается и последние слоги «тила» не донеслись до ушей бабушки.
Я заглядываю в холодильник, пытаясь искать пропитание. Нахожу яйца и разбиваю их на сковороде. Я не торопясь готовлю глазунью, но не знаю заговорить мне первой или ждать. Мысли в разбежку. Она молчит, я, прокашливаясь, и хриплю приторно-сухим голосом.
- Может… кхе-кхе…- я робко пытаюсь завести разговор,- продолжим вчерашнюю беседу.
- Мы продолжим её в более людном месте, - вполне уверенно заявляет она.
- На сколько «людном»?
- В кругу всей семьи.
- Ага, конечно, – с капелькой сарказма хриплю я.
Семья – я, бабушка Лена, мама, сестра Эли. Хм. И кода это произойдёт? Думаю я. Позже бабушка отвечает на мой выдуманный вопрос.
- Думаю вечером, - бесстрастно твердит она.
Я не хочу продолжать беседу, потому, молча, ставлю две тарелки с разрезанной пополам глазуньей.
После завтрака, я нахожусь  в своей нудной комнате, очень скучно. Воскресенье. Десятое января. Ещё не скоро весенние каникулы и что я буду делать? Первым делом надо хотя бы «дожить» до них. Конечно, нельзя думать, что всё решится само собой. Мои проблемы – моя головная боль. Мои решения – мой ключ к свободе.
Я нетерпеливо жду звонка от подруги. Ещё вчера она обещала сообщить мне новость во время совместной прогулки. Намеченный час пробьёт через несколько минут. Я прекрасном собранном состоянии и поэтому Кайли лучше не сводить меня с ума. В конце концов, я начинаю отсчитывать секунды до звонка.
Один…два…три…четыре! Звонок от Марины.
Несколько секунд я прибываю в радостном возбуждении и чуть не целую телефон, как он исчезает из моих рук. Краем глаза я замечаю молниеносную тень в проходе двери и кидаюсь к ней. Я уже в коридоре, но никакого движения не замечаю. Слышно лишь приглушённый гудок телефона и крики «Не догонишь, не догонишь!»
- Эли,- шёпотом говорю я для себя, и за ним уже следует призывающий крик, - Элина!
Я пытаюсь сосредоточиться и предугадать местонахождение сестры. И опять молниеносная тень перебегает из комнаты в комнату. Последняя комната – кухня. Я срываюсь с места  и несусь в конец коридора. Но не тут, то было. Стоит мне только завернуть в помещение, как я сталкиваюсь с преградой. Это не стена и не подножка, эта Элина. Мы сталкиваемся головами: я лбом, Стен местом чуть выше виска. Она валяется на полу, потирая голову от боли, почти плачет. Но я привыкла к таким болезненным случаям, поэтому я долго не вожусь со лбом. Эли выронила мой телефон всё ещё бренчащий мелодию. Придя в себя, я бросаюсь к нему. Марина продолжает ждать ответа.
- Да! Он у меня! – торжествую я.
- Ладно, ладно, ты выиграла, – подавленно бормочет Эли.
Я с победой удаляюсь в свою комнату. Быстрое дуновение ветерка со стороны спины и на мне кто-то сидит. У меня срабатывает рефлекс, я уже около стены и начинаю тереться, будто у меня блохи. Стен ослабляет хватку и падает как раздавленная букашка. А гудок идёт.
За гранью терпенья я беру трубку.
- Алло, да Марин! – запыхавшись, хриплю я.
- Привет, Бри! Ты готова?
- На сто десять процентов!
- Тогда встречаемся в нашем месте, о’кей?
- О’кей!
Наше место. Сарайчик, что около дома, многие живущие в том здании даже не знают о его существовании. Но это нам на руку. А ключ мы взяли из общей связки у охранника пока он спал. Он так и не заметил, одного ключа не хватает. Охранник и вообще неотёсанный.
Надо признать, что сарай находится ближе ко мне. Поэтому я сильно не тороплюсь выходить из дома. На улице сквозь тучи пробивается солнечный свет, уже теплеет. Термометр показывает  - 13 градусов. Я надеваю хлопковый свитер и куртку. Быстро впрыгиваю в любимые джинсы и кеды. Засовываю в карманы телефон и наушники – мои верные друзья. Напоследок я забегаю в родительскую комнату, где сейчас мама с бабушкой. Я уже радом с дверным поёмом:
- Ты думаешь надо отправить Колибрию в интернат? – это мамин голос с нотками беспокойства.
«Что за чёрт?!» думаю я.
- Ну конечно! С двумя дочерьми ты не справишься одна. Будь Коли хотя бы шестнадцать, мы бы отправили её в Сан-Франциско к родственникам.
«Не верю! Ладно, к родственникам, но в интернат!»
Меня охватывает гнев, и раскаянье ведь моё мнение никогда не считают в серьёз.
- Нет, нет,– шёпотом отрезает мама, - так нельзя! Она моя дочь, хоть и ставшая мне расплатой за мою же легкомысленность!
- Признай Нина, ты не сможешь обеспечить Элину счастливое будущее из-за этой девчонки! – не отстаёт бабушка.
Они по-прежнему увлечены спором, а уже опаздываю на встречу. Нет времени и дальше подслушивать за ними. Может бабушка расскажет беседу с мамой на семейном собрании. Всё, я вхожу.
- Баб, мам! Я пошла гулять!
Они мгновенно замолкают. И хором говорят:
- Иди, - громко и монотонно.
Я энергично киваю и исчезаю в коридоре.
Ковыляя по улице, я до сих пор прибываю в шоке. «Неужели они отправят меня в интернат, нет, мама на это не согласится».
Я почти подхожу к нашей «базе» и задумываюсь, какая новость меня ждёт от Марины?

ГЛАВА ВТОРАЯ. ВО ВСЁМ ВИНОВАТЫ ЧИПСЫ.

Я готова. Я вхожу. У нас с Марой есть секретный код: тук- тук- тук- бам. И она открывает дверь, зная, что это я. Появилась маленькая щель, а из неё показались яркие, как у кошки глаза серого цвета. Потом дверь пропускает свет с улицы очерчивая фигуру Марины. Я ещё не успела полностью её рассмотреть, как она исчезла в темноте. А дверь раскрылась нараспашку. Показалась мрачная лестница - будто из фильма ужасов – ведущая вниз к железной, не менее вселяющая страх, чем раздробленная лестница, дверь. Я зашла и дернула за верёвочку от лампочки на потолке, чтобы осветить комнату.
На стенах были развешаны кучи плакатов с Тейлором Лотнером, Заком Эфроном и Орландо Блумом, Мара долго меня уговаривала их повесить. Я же наклеила Green Day, Three Days Grays, Skillet, ещё разные комедийные сериалы.
Рядом с входом и в дальнем углу комнаты красовались диван и кресло. На полу: лежал запылённый древностью ковёр, и валялись без лишней аккуратности дёвчачьи журналы Марины. И моя гордость – холодильник. В нём хранился запас шоколадок на месяц. Как-то мы вдвоём нашли коробку от обуви, довольно большую, рядом с продуктовым магазином и решили забрать, пока никто не видел. Ещё в холодильнике было две штуки соды и колы. Так же ещё были: стол с тремя стульями,  телевизор с приставками и зеркало.
Марина уже во всём приличии лежала на диване и с кем-то переписывалась по телефону. Я же вросла в пол и просто смотрела.
- Вот я и пришла, - пыталась, как можно более нежно сказала я.
- Вижу, - бесстрастно отозвалась Мара.
- В чём дело? Ну, опоздала я на пару минут, что сразу бойкот?
- На пору минут? Я ждала тебе полчаса.
- Что, правда? – изумилась я.
- Ага.
- Уверена тебе было чем заняться, - пробурчала я себе под нос.
- Что? – Мара, будто так и ждала оскорбления.
Я решила не развивать дальше ссору и соврать.
- Так зачем звала?
- Ах, ну да! – она села  и похлопала ладонью по месту рядом с ней, подзывая меня.
Я села, не отрываясь, смотря на Марину.
- Скажу кратко, я целовалась! – Мара завизжала, мне аж стыдно стало.
Я пыталась придумать, что бы ответить, вот:
- Вау.
- А теперь по правде. Давай прыгай со мной, - она резко стала серьёзной, хотя намеренья явно были смехотворные.
- Ну, ладно пока никто не видит, - и я с поддельным энтузиазмом начала кружиться как пчела.
Через пять секунд я незаметно и тихо присела на место. Марина тоже села и уставилась на меня.
- Расспрашивай меня! – заявила она.
- А, давай! – с сарказмом пропела я.
- Так, вот! Помнишь вечеринку, на которую ты не смогла пойти…  - моё лицо сказу помрачнело, наверняка она знала, что для меня это болезненная тема, - мы стали играть в бутылочку и мне выпал… знаешь кто?
- Кто?
- Угадай! – всё визжала она.
- Да не знаю я, говори уже! – Марина чуть поникла в мысли от моих слов.
- В общем, я тебе не скажу, - мне не ясно, толи она обиделась или просто так задумано.
- Почему?
- Это секрет! – видимо, так задумано.
«Да, пожалуйста! Нужно мне это», думаю я.
- Как хочешь, - и я сворачиваюсь клубком и включаю музыку в наушниках.
Проходит полчаса, видимо я заснула. Открыв глаза я слышу, что Мара чем-то шуршит, за мной она ест чипсы и смотрит канал «Фешн ТВ». Я, обомлев, набрасываюсь на неё.
- Ты где их взяла? – мой голос звучит не очень угрожающе, охрипший от отдыха.
- А! Ты уже проснулась, - не отрываясь от телевизора, говорит Марина, - я купила, представь есть такие здания...
- Я знаю, что такое магазин! – отрезала я курьёзный монолог Мара.
Иногда кажется, что в ней два человека: один дружелюбный, а другой заносчивый и эгоистичный. Я заметила, что в пакете уже только один чипс.
- Почему мне не купила, вроде у тебя достаточно денег?
- Ага, достаточно, - Марина вдруг, стала сарказм разбрасывать.
- Могла бы взять из нашей копилки, - пока я говорю спокойно.
- Слушай не привязывайся! Не взяла, так не взяла, ясно!
Я выпучила глаза, «Маринка, потеряла над собой контроль, да ещё орёт на меня!». И тут как, кстати, у меня урчит желудок. На этой грубой ноте я срываюсь.
- Какое ты право имеешь кричать на меня? Можно просто сказать, что хотела сделать мне пакость!
- Нет, нельзя! – тоже лает на меня Мара.
- Конечно, тебе надо всё перековеркать!
- Да, иди ты!
- О’кей, и пойду! – это последнее, что я говорю и ухожу.
Громко хлопая дверью, я оказываюсь на улице. Идя по тротуару, я обдумываю разные ситуации, меняя слова в нашей с Мариной ссоре. В конце концов, я поняла этот «концерт» правда полная дурь. А может, стоит извиниться перед  ней? Ладно, потом.
После я решила зайти в Лере, просто поговорить и может наесться мороженого. Шагая и слушая музыку, я не замечаю как уже у крыльца дома Батовых. Я стучу, и через секунду мне открывает мама Леры.
Она, что стояла и подсматривала, когда кто-нибудь придёт?
- О! Привет, Колибрия. Сейчас я позову Леру,- она так театрально разыгрывает удивление.
- Да, спасибо тёть Наташа,- и я осторожно вошла в дверной проём.
В доме у них всегда царит порядок и уют, не то, что у нас. Мне самой страшно даже ходить по этому, отбеленному ковру и пачкать его своими грязными кедами. Семья Батовых самая правдолюбивая и «американская», иногда кажется, что ты в каких-то 50-х годах и где-то рядом вне зримости глаз снимают фильм по классическому сценарию.
- Лера, к тебе Бри! – кричит на лестнице тёть Наташа.
И не успела я сесть на диван, как  несётся с лестницы, сметая всё на своём пути. Её шоколадные прямые волосы развиваются на ветру, разнося по комнате запах фруктового шампуня.
- Привет! – сказала она и легко обняла меня.
- Здорово!
Я показа Лере немым языком жесты означающие: «надо поговорить». Она кивнула и обернулась к своей маме.
- Мам, мы на кухню.
- Да, да, мороженое в морозилке, - уточнила тёть Наташа.
Я вместе с Леркой побрела в кухню, стоит только туда зайти и уже слюнки текут. Воздух здесь давно пропитан сладкой клубникой и творожным крем-брюле. Вся кухня просто сияла чистотой. Она имела палитру белого и небесно-голубого. Удивительно! Ведь мама Леры  обожает готовить, а у них даже на плите видно отражение.
Думаю, стоит пояснить:  родители Леры владеют сетью морожениц «Сладкий лёд», потому у них всегда дома есть почти все сорта этого «льда».
Лерка подходила к холодильнику и одновременно говорила:
- Тебе как обычно? Манго?
Да, да, поедание шербетов и разговоры до ночи для нас стали обыденным делом.
- Нет, сегодня у меня малиновый день.
- А! Ясно. Ну, тогда давай ещё малиновый коктейль.
- А ты можешь?! – восхитилась я.
- Нет, Бри, обломись!
- Ха-ха, - притворно посмеялась я, - ладно мне хватит и сорбе-малина!
- Так уж и быть, - саркастически повиновалась Лера.
Она начала быстро что-то начала загребать и по одному мгновению, в моей тарелке на длинной ножке очутились три шарика мороженого.
- Круто!
- Ха, ты каждый раз это говоришь, - усмехнулась она.
- Потому, что это правда круто, - объяснила я.
- Тогда у меня сегодня клубничный день, - заявила она и положила себе тоже три шарика.
Я принялась пересказывать всё начало дня и про маму, про семейный совет, про Эли и Марину. Лера терпеливо слушала и поматывала головой, поедая уже третий шарик. А я чуть было съела свой первый.
- Мне кажется, что ты не должна извиняться перед ней, она вообще мозгами не думает.
- Что верно, то верно! – согласилась я, показывая ложкой на Леру.
- Ещё сиропа?
- Ага.
Она подлила мне ещё малинового сиропа. Время подходило уже к шести.
- Эй, может нам смотаться в кино? Отвлечёмся, отдохнём. Ну, как?
- Не-а, у меня ж сегодня «семейный совет»,- показала я пальцами кавычки.
Я уже собиралась вставать и прощаться, как Лера схватила мою руку, лежащую на столе.
- Бри не позволяй Маре тобой управлять и решать за тебя. Пусть она сначала подумает, может первая извиниться.
-Угу. Спасибо, что выслушала.
- Да, делов-то!
- Всё ровно спасибо, - настаивала я.
Повисла неловкая пауза.
- Пока.
- Пока, я тебе позвоню.
- Обязательно.
И в последний раз я бросила взгляд на Леру и через силу улыбнулась. Она взаимно ответила. Попрощавшись с тёть Наташей, я выхожу на улицу, ещё озаренную тёплыми руками заката солнца.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СЕМЕЙНОЕ СОБРАНИЕ

Заходить домой, так не хочется. Какая-та часть меня манила просто рвануть и убежать по красной дороге, куда глаза глядят. Ну, давай, поверни ручку, входи! Шепчу я себе под нос.
Больше всего я боюсь неведенья. Чего ждать от семейного совета? Ох, этот вопрос плавит мои мозги. Нет! Я войду и сделаю неосознанный вид, может, скошу усталую мину. О чём я говорю сейчас всего семь часов, какая усталость?
Всё, я поворачиваю дверную ручку. Я внутри коридора. Из кухни доносились смех и запах жареной курицы. Понятно, ужин приготовила бабушка, мама у меня как говорят не ас в этом деле.
Меня несёт запашистый аромат курятины. Я сперва подглядываю, просто интересно узнать, что они там делают до того как увидят меня. Мама сидит ко мне спиной, а Элинка перед ней. Бабушка Лена стоит, смеясь над плитой. Не выдержав, я тихо передвигаюсь в комнату, как можно незаметнее.
- Ты опоздала, - как всегда в своём репертуаре срезала баба.
- Сама знаю.
- Не дерзи, - хоть она и говорит шёпотом, в её голосе всё равно слышались нотки злости.
- Ладно, - сдалась я, - просто у меня плохой день, ясно?
- Мм…
Мы простояли пять минут в неловкой тишине.
- Опять ты готовишь?
- Не начинай Колибрия, - зашипела баба.
- Почему? Почему снова готовишь ты, не мама?
- Ты знаешь для неё это больная мозоль!
- Ах, ну да! – хлестнула руками я.
Мне правда хотелось всегда спросить, но, кажется это не тот час.
- Всё! Иди к себе! Останешься без ужина! – уже завопила баба.
-Отлично! Меня и так сегодня весь день выгоняют!
- Хе, неудобно вышло, - прошептала своим бархатным голоском мама на ухо Эли.
И я выбежала из кухни, не успев подумать, что хочу нормальной еды. Весь день сидела на мороженом и чипсах. Ещё оставаясь в пределах коридора, я решила прийти обратно и взять хотя бы стакан молока. Я развернулась на месте и подавлено заявилась в комнате.
Все оторопело уставились на меня, будто впервые увидев меня. Я, не обращая на них внимания, быстро взяла стакан и аккуратно понесла его к себе в комнату. И тут бабушка кричит мне в след:
- Собрание через полчаса!
- Да, знаю я! – на самом деле я не знала.
Она лишь громко цокнула.
А сейчас уже почти восьмой час, но я всё ровно решаю заняться уроками. Математика мне всегда легко даётся, можно подумать, что я за ней не ровно дышу, хотя так и не принято говорить о школе. Просто бывает, что уроки сами собой решаются и запоминаются у тебя в голове, и в тоже время особых трудов для этого не прилагаешь, они тобой не обожаются. Просто есть, как есть и всё тут. Именно этот диагноз у меня. В остальных предметах я ковыляю на тройках и двойках. Как говорится, карьера у меня не блестящая.
Уже восемь тридцать. В основном я сделала только алгебру, геометрию и физику, а в остальном я застряла на сочинение по литературе. Кажется, я сижу тут уже целую вечность.
- Колибрия, сюда быстро! – ох, это баба.
Терпеть ненавижу, когда мне приказывают, так и хочется ударить почему-нибудь со всей силы и бить взахлёб пока костяшки не затрещат. Но всё, же я выжидаю несколько минут, а потом иду.
- Ну что? – уже стоя в зале – откуда слышала бабушкин голос  - говорю я.
- Сейчас будет семейный совет, ты все уроки сделала?
Почему я так и знала?
- Почти.
- Как всегда, - буркнула она себе под нос, - ладно, всё равно садись.
Я пыталась изо всех сил показывать моё недовольство и равнодушие. Хотя меня очень тревожил этот «семейный» совет.
- Итак, первой темой для обсуждения будет, - боже, она говорит так словно мы на конференции, -  «возвращение вашей мамы», - сказала баба.
Время тянется так медленно, будто нарочно пытается иссечь моё терпение. Время, вот с кем невозможно бороться.
- Да, и после мы приготовили вам сюрприз! – пропела мама.
Какая радостная, в один день она счастливее меня на месяц. Ей лишь бы Элина  улыбалась, а она счастлива, когда мама счастлива. В общем, непонятный мне круговорот «матери-и-дочери». Может это просто маска, которую на неё одел психотерапевт и заставил поверить, что это её настоящая кожа? А может мама знает про маску, но не хочет её снимать? Опять куча вопросов и нет ответов.
Без промедления баба продолжала свою лекцию:
- Не будем вас задерживать. В общем, мама спокойной душой здесь, так как процедура лечения прошла успешно, - сидя на табуретке, мама ободрено захлопала, естественно захлопали все, кроме меня. Мне лишь хотелось, чтоб это скорей закончилось, и я могла заснуть над тетрадкой по литературе на столе, - и мы попытаемся войти в привычное русло. Но маму нельзя беспокоить и  расстраивать, для всеобщего блага.
Сейчас она ещё распинается со своим монологом, а мне это так надоедает, что я просто утопаю в собственных зевотах. И вот, послышался мамин голос, который заставил меня переключиться на фокусирование взгляда и слуха.
- Пришло время сюрприза!
Тут я из-за всех сил пытаюсь не отключиться.
- На весенних каникулах вы едите в Сан-Франциско!
-Что?! – я даже среагировать не успела, как выкрикнула «что?».
- Да, да. Лучше радуйся, - суёт свой нос бабушка.
Элина уже кружилась у длинных маминых ног, а всё сижу на подлокотнике кресла с раскрытым ртом.
- Рот закрой, а то муха залетит! – игриво мама подняла мою челюсть ладонью.
Я получила ответ пока на один мой вопрос. Вот чем я займусь на каникулах.
С притупленным туманом сознанием, я оказалась в своей комнате. Я упёрто смотрела в стену с не нарочной беспомощностью и круглыми глазами. Не переоцениваю ли я противоречия и проблемы, подживающие меня в этой поездке?
Потом раздался звонок от Леры. Я беру трубку:
- Алло.
- Это я, ты как там? – реально встревожено сказала она.
Я решила не углубляться в подробности.
- На каникулах я еду в Фриско.
- Ты не рада? Голос у тебя не весёлый.
Даже не знаю, почему я не рада. Может ещё не отошла от встречи с мамой. Так я и сказала Лерке.
- Вижу, не очень хорошая тема для разговора, - всё, то она понимает.
- Да, пожалуй, - пробубнила я.
Мы ещё чуть поболтали, затем попрощались.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. СЮРПРИЗ ЗА СЮРПРИЗОМ

Понедельник. Утро, как утро. Школа, как школа. Но во мне бурлило предвестие ярмарки.
На Коммунистическом проспекте я встретила Леру, а дальше и Марину. Идя по Алтайской улице, я всегда вспоминаю моего «старого» друга Макса. Какие воспоминания хранит эта улица: как я научилась здесь кататься на велосипеде, как я в первый раз стригла собаку, как мы с Максимом дрались, катаясь по грубому асфальту. Можно долго перечислять, главное все события произошли на этой улице, аж восемь лет назад и все с ним, с моим лучшим другом. В мыслях образуется вопрос, где сейчас Макс?
Его отправили в кадетский корпус, когда Максиму было двенадцать, а мне одиннадцать. С тех пор я его больше не видела.
С каждым днём я всё больше пытаюсь подавлять эти воспоминания.
Уроки шли своим чередом, как перемены и издёвки старшеклассников, они ещё те задиры. Но я тоже не мышка, а главная оторва и этот термин присудила не я сама себе, а так считает вся школа. Меня тут держат лишь потому, что наш директор Коротких влюбился в мою маму, но всё не решится пригласить её на свидание. Сколько лет он терпит мои выходки, а всё ещё не исключил. И сегодня мой обыденный день.
Сейчас в моём рюкзаке таиться прыгучий маленький мячик, и я наметила, что собираюсь с ним делать.
Закончился пятый урок, и мы с Лерой пошли в спортзал, где после трёх часов не проходит никаких уроков. Это идеальное место чтобы оторваться на славу. Марина, цокала на каблуках, идя за нами, а мы то и дело постоянно шипели на неё. Школа не была большой, но запутаться в ней проще простого. К дверям зала тянулся тёмно-зелёный коридор, озаряемый большим окном, открывающие вид на задний двор и предгрозовые тучи. Двери я отворила ключом из канцелярской, и мы вошли.
 Портфели закинули в угол и стали рыскать в поисках выключателя. В спортзале кромешная тьма, по коже бегло носится холодный ветер, чувствуется пустота вокруг. Будто я на дне глубокой ямы,  знаю, это ощущение я почувствую ещё не раз, только может в другом месте и в другое время.
Включился свет. По очереди загораются прямоугольные примитивные лампы. Скамьи стоят в ряд у стены, зал ещё влечёт затхлый аромат краски.
Я достаю прыгунчик и бросаю в первую попавшеюся стену. Кайли, сидит на стуле и чистит ногти, пока Лерка безнадёжно ловит мячик. Мы бросали и передавали друг другу мячик, смеясь до боли в животе. Я захлёбываясь, бросаю со всей силы мяч в пол. Он отталкивается и несётся в прямо лампу. Тут радость испарились и превратились в нёожиданный страх и затаённое дыхание ожидания. Я и Лера задрали голову к верху, даже на лице Мары промелькнуло беспокойство.
В один момент люстра срывается, летит на пол – лампочка гаснет – и с треском разбивается о землю. По полу рассыпались мёртвые божьи коровки. На них внимания не обратила, меня скорее заботит, что на затоптанном ковре хаотично разбросаны осколки. Я будто приросла к земле, выпучив глаза. И тут как ни кстати врывается директор.
- Что здесь происходит?!
Никто сдвинуться не может, не повернуть языком.
Вот я уже сижу в кабинете директора. Никаких новых чувств я не испытываю. А за моей спиной стоят две мои – по слова Кортоких – «соучастницы».
- Ну, как Вы всё это объясните, Давина? Или может мне объяснит Батова или Казанцева?
И в игру вступает Маринка.
- Клянусь, я здесь не причём, они меня заставили! – она чуть не вопила.
- Что?! Что мы тебя заставили? Пойти с нами?! Да мы тебя даже не звали! – я не унималась, меня так раздражает, когда люди врут, если это касается меня.
«Не надо было вообще её брать. Только усложнила всё. Зачем я с ней вожусь?», думаю я.
- Сею же секунду, зовите свою мать Колибрия. Я с ней потолкую, - «потолкует» он,  небось, набрался храбрости с ней заговорить.
Я сижу на стуле около кабинета директора и прислушиваюсь за дверью. Пока я слышу только хохот и редкие обрывки фраз.
- Да… сколь… да, да лампа..., - говорит мама.
- Не в… всё… да… только…  да, да конечно… Колибрия при…  мы..., - в невмоготу смеётся директор Коротких.
Ой! Он сказал моё имя, значит, будут проблемы.
Ещё через десять минут мама выходит, а за ней директор. Они всё хохочут, я пытаюсь равнодушно смотреть, но не получается, мне не в терпёж узнать какое он придумал мне наказание. Коротких выглядит очень нелепо, постоянно спотыкаясь, но смеясь и смотря на мою маму Нину. Наконец он отошёл, закрыв кабинет.
- Ну что?
Мама вздохнула, не переставая улыбаться.
- Нам повезло, не придётся ничего оплачивать, но… - она запнулась.
- Но…?
- Ты будешь оставаться…
- …после уроков, понятно, - классическое наказание нашего директора.
- …два месяца, - мама сказала это так виновато, будто боялась моей реакции.
- Что?
- Ещё плюс месяц домашнего ареста, - довольно сообщила она.
- Но скоро же ярмарка!
- И? Это твои проблемы, решай их сама. И пожалуйста, давай выяснять это не здесь.
 У меня нет сил злится на маму, так как все чувства я истратила на переживания о той чёртовой лампе. Единственный способ развеяться – это сходить в мороженицу. Мама уже умчалась по лестнице. Я выскакиваю за ворота школы и незаметными попытками ищу маму взглядом, хоть и знаю, что она уже ушла.
Застряв в своих мыслях, я не заметила, как уже у «Марии-Ра» и меня поджидает Лера. Как я рада, лишь с ней я сейчас хочу поговорить. Это непередаваемое ощущение, как будто тебя все бросили, ты один, но когда уже идёшь по предписанному тебе пути  и ничего не пытаешься изменить, тебе в глаза вдруг бьёт лучик надежды, исходящий из единственного человека, который от тебя не отвернулся. И на этой задумчивой ноте я спотыкаюсь обо что-то и прибываю в реальности. Как же легко утонуть в собственных фантазиях, но с другой стороны не хочется из них выныривать.
- Ты в порядке, Бри? – произнесла Лера и подхватила меня.
- В физически или морально?
- Меня больше интересует морально.
- Тогда мне всё осточертело.
Продолжение последовало у пустого стола.
- Ясно, - поддакивала Лерка, каждый раз как я переводила дыхание во время подробного рассказа о директоре Коротких, маме, наказании и о ярмарке. Хоть я по внешним и характерным признакам похожа на парня, но разговориться могу как девчонка, - и что будешь делать?
- Не знаю, сейчас я хочу лишь гору мороженого, - сказав это, я понеслась к стойке.
Лера понеслась за мной.
- Привет, Миша! – забурлила краска её на лице. Она поздоровалась с кассиром, это старший брат Макса. У них разница в два года. И Лера точно влюбилась в него. Миша уставился на неё на прекрасного падшего ангела и лишь простучал зубами «Здрав -в -вствуйте Валерия». Лера захихикала и ещё больше раскраснелась.
- Здорово, - влезла я, прервав их «романтичную идиллию», - мы на минутку.
И дёрнула Лерку за куртку, тоща её за собой под стойку.
- Ты можешь не так явно показывать свою вторую «влюблённую Леру»?
- Ой! – спохватилась она, - а что, было видно?
- Пьяный ёж бы заметил.
Мы вынырнули из-под стойки. Миша перевёл взгляд на меня.
- Здорово, Либ, - ухмыльнулся он.
Это моё краткое - одно из многих - имя задело меня за живое.
- Чёрт, Миш! Последний кто называл меня так, был Макс и он уехал.
- Да, да. Так какое тебе мороженое?
- Нет, ты что-то не договариваешь, - сомневаюсь я.
- Ага. Не договариваю, что больше не смогу прикрывать тебя. Это продолжается уже с Нового Года.
- Нет, нет! Другое...! Стоп… не сможешь? – он умело перевёл тему.
- Не смогу.
- Ладно. Приду завтра, всё равно я под домашним арестом, хоть предлог будет свалить.
- О’кей.
Я ему не верю,Миша точно не договаривает.
- Ну, выкладывай, хуже уже не будет. Ты знаешь бесполезно врать мне.
Он выдохнул и покосился в мою сторону.
- Макс скоро приедет, - быстро проговорил Миша и стал ждать моей реакции, - сюрприз!
У меня отвисла челюсть. Знаете, какой это удар, не видеть человека несколько лет - лучшего человека - а потом тебе заявляют, что он должен приехать. Хорошо, что мне это сообщили до того, как я бы с ним случайно встретилась.

ГЛАВА ПЯТАЯ. БЕЗУМНЫЕ ШТУКИ

Дни тянутся долго и скучно. В общем как обычно.
Я не могу не думать о Максе. Я даже не знаю, когда он приедет, и как встречусь с ним. Уже прошло больше двух недель, а разум как в тумане. Голова только этим и забита. Но сегодня ко мне придёт мой школьный друг . Сразу вспоминается актёр Кори Монтейт, да и в прочем они даже чем-то похожи. И в шутку я так зову его Монти.
Мама посадила меня под домашний арест, но друзей в гости она не запрещала. Так что в моих планах: первое –  воспоминания, второе – сделать какую-нибудь безумную штуку и третье – сойти с ума. Стандартный вариант потери чёртового времени.
На часах почти три, но мы всё равно решаем прогулять. А Лера нас прикроет.
Я отсиживаю последние минуты за партой в кабинете истории. Препод сопит себе под нос на деревянном столе, пока я отсчитываю секунды, чтобы стремглав понестись за двери.
Я подмигиваю Вове, и он в тот же миг тихо начинает пробираться по стене как  я. Да уж, стремглав не получился, но мы всё равно уже вне школы на пути к моему дому.
Я без стука вхожу внутрь, а за мной Вова. Мама сидит в зале с Элиной, мне нет разницы, что они делают. Я уже у подножья лестницы.
- Добрый день, Нина Ви.
Кстати, эта «Ви» от фамилии Вишневская.
- Ой, ну что ты Вова я уже давно не Нина Ви, просто Нина.
- Чёрт, Вов! Зачем ты ей напомнил, лучше бы вообще молчал! – шипу я, как змея.
- Ты сегодня рано, - заявила мама.
- Нет, как всегда. А ты следишь?
- Нет, как всегда.
- Обожаю наши разговоры, - саркастически буркнула я.
Тут до мамы донеслись наши шаги по лестнице, она вскочила и понеслась к нам.
- Вы это куда?
- Наверх. Не видно? – дерзко вырвалось у меня.
- После шести сразу по домам, а то я не готова ещё стать бабушкой.
Меня будто одёрнуло. Настала неловкая пауза.
- Боже, мам! Мы просто друзья! – я впала в оцепенение от стыда.
- Знаю я таких «друзей», - она показала в воздухе кавычки, - взять хоть меня в пример, ты порождение того случая.
Мама родила меня в 16 лет и… теперь жалеет.
Думаю, теперь всем понятно, почему у меня со всей роднёй натянутые отношения (кроме моих прародителей по отцовской линии и моего покойного папы). Лишь отец настоял на том, чтобы я не попала в детдом или не была уничтожена абортом. А теперь и его нет.
- Мы можем не обсуждать это при посторонних и малолетних?
- Эй! Я не малолетка! – вступила на свою защиту Эли.
- Заткнись Эл!
- Не ори на сестру!
- Да идите вы все к чёрту! – я просто взорвалась, чуть не раздробив перилла и дверь.
По моим следам вошёл в комнату Вова. Я рухнула на кровать; аж горло пересохло от этого ора.
Боже, мне так стыдно, что Вова это увидел, а худшее услышал. Подобные ситуации, я пытаюсь скрывать от любопытных глаз. Но на сегодня можно поставить крест.
- Прости, - пробурчала я через подушку.
- Прости? А за что?
Я оторвалась от подушки.
- Разве ты не чего не видел и не слышал? – но мне даже стыдно на не него смотреть.
Это я «порождение того случая». Эти слова дробили мои мозги.
Он не ответил и скромно уставился на пол.
- Ты, наверное, меня ненавидишь.
- Нет, - процедил Вова.
- Что? Почему? Ты теперь знаешь всё!
Мы с минуту помолчали. Он не может опровергнуть мои слова, меня же распирает аргументами.
- Кто ещё знает?
От неожиданности вопроса я резко вздёрнула голову и встретилась с Вовой взглядом. Я поколебалась.
- Эм… только Лера и ты.
- А Марина? – он покивал головой, что означало «ясно».
- Ну, ты же знаешь, как она любит языком трепать.
Вова опять кивнул. Мы закрыли эту тему и впали в воспоминания.
Затем он затевает разговор.
- Так,  как ты намерена сходить на ярмарку?
- А в этом плане мне поможешь ты, - я лукаво усмехнулась.
- Не нравится мне эта улыбка, но у меня выбора, Бри.
- Ой, да ладно, Монти!
Я набросилась на него. Одну руку повесила ему на плечё, другой взъерошила русые волосы Вовы. Он согнулся в три погибели под тяжестью моего веса. В итоге я оказалась на его спине. Кори обвил мои ноги, придерживая меня. А я вцепилась руками в его шею.
- А! Душат! – с притворной истерикой кричал Вова.
 Мы захлёбываемся от смеха и ударяемся обо все предметы.
Внизу прекрасно слышно, что делают Бри и Вова, но, правда, не все правильно понимают. Нина варит суп в кухне и бурчит про себя:
- Выходит, я скоро стану бабушкой.
Вова запинается об свою ногу и падает прямо на меня. Я понарошку ною от удара спины о черствый пол. Боль разливается по всему телу, но мимолётно. Вова успевает быстро освоиться на полу, опершись на кровать. Я сажусь на корточки.
- Что дальше в твоём расписании?
- Дальше: безумная штука, - я будто выпустила пар.
- Твои предложения? – заинтересовано спрашивает Вова.
- Ну, я хочу кое-что попробовать, - не напрягая мозги, говорю я.
Я медленно подбираюсь в его сторону. Вова не сразу понимает, что делаю, но после соображает и тоже начинает наклонять голову. Он прикрывает глаза, вслед за мной. И наши губы сковываются в поцелуе.
Он длиться всего три секунды. Я первая отстраняюсь и сразу шарю взглядом по всему полу, только бы не смотреть на Кори. Поцелуй вроде был и не принудительным и не расслабленным, где-то между. Не знаю, почему я ничего не почувствовала?
«Боже, это было так странно! Что интересно думает он? Ахаха!»
Он тоже сейчас в неловком положении.
- Я будто поцеловал сестру, - процедил Вова.
- А я брата.
Мы засмеялись и начали представлять, как нелепо выглядели. Для нас обоих это был первый поцелуй, но лучше поздно, чем никогда.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ШАРИК ЛОПНУЛ.

Настало второе февраля.
День ярмарки на площади Ленина! Честно, я уже и не помню по какому поводу.
С каждой минутой этого дня внутри меня что-то растёт и надувается! Нет, это не гордыня, это  надежда! Помню, всю мою сознательную жизнь, она представляется мне красным гелиевым шариком, над которым не властна сила притяжения Земли и мои вес. Чтобы хоть как-то образумиться и скинуть своё бремя, я воображаю эту самую надежду, как вокруг меня кишат торопливые, серые озабоченные временем люди, такие же невзрачные как весь сопутствующий им мир. В мое руке нитка, ведущая взгляд к ярко-алому шарику пытающийся вырвать меня из угрюмой толпы и у него получается. Мои ноги уже не чувствуют под собой каменную землю, но я не боюсь, я не оглядываюсь в иной мрачный мир пугающего небытия. Я лечу за надеждой, моей надеждой…
Этот будний день я проведу в супер необычном месте – в школе! Сарказм - мой верный друг.
Но и расслабляться я не собираюсь. У меня распланирован весь день вплоть до фестиваля. Тело будоражит предвкушение победы и сомнения.
Я посапываю на уроке русского, пока учительница допытывает у меня дневник для замечания. В итоге она сдалась и пошла, громко топая по коридорам, к директору (никуда она не пошла на самом деле).
В меня залетел комок мятой бумаги, я вздрогнула, рассыпав сон, и огляделась по сторонам. Так как я сижу в самом конце класса, мне предоставлен всевозможный обзор. На меня пристально смотрит Вова.
- Добрый день, соня!
- Чего тебе?
- Тебя! Посветишь меня в свои планы?- допытывал он.
- Да-да, только чуток попозже… - и я опять улеглась на парту.
От безжалостного школьного звонка не удается скрыться даже во сне!
- Треклятый звонок! – с просони  прыснула я.
И поплелась по лестнице на первый этаж.
Но путь мне перегородил Вова.
- Ты же помнишь, что тебя оставляют после уроков?
- Боже, заботливый ты мой! – я всплеснула руками, - Монти, ни на какую такую послеурочную скукатню я не хожу, усеки, - мило пролепетала я.
- Но у выхода стоит сам мистер Гитлер, - ах, так мы называем нашего охранника, - и никого без разрешения не пропускает.
- А я сама себе разрешу меня пропустить!- восторжествовала я.
- Не строй из себя дуру, знаешь ведь разрешение от ди-ра, он так и ждёт чтобы ты попыталась смыться.
- Да, расчётливый ди-р!
- Придумай новый план… - осёкся Вова и повёл меня в класс истории.

По пути я спросила:
- Слышь, а сидеть с нами будет историк?
- Ага.
- О! Так это всё упрощает!
Вова озадаченный моей реакцией недоверчиво покосился на меня.
Мы вошли в класс и сели за парты. А план уже созрел.
Позади меня сидела девочка в очках и с косичками. Хоть с виду она кажется милой, на деле она ярая любительница сделок.
-Эй, - она вскинула голову, - есть заманчивое предложение.
Ни один мускул не дрогнул на её лице, лишь блеснул огонёк в глаз. Видно, она знает, что делать.

- Я за ней прослежу, - пообещал Вова.
Я наказала Оксане распустить косы и снять очки, она повиновалась. Чтобы та была похожа на меня, а я не неё. Теперь ясна затея?
- Всего-то час отсидеть, ничего не случиться, - заверила я их обоих.
- Да, со зрением-то историка тем более, – поддакнула Оксана.
И я удалилась по-тихому из класса, пока Вова отвлекал учителя.
«Осталось лишь пройти мимо Гитлера» подумала я про себя.
Сейчас я играю роль Оксаны Шерман и продвигаюсь к выходу. «Я играю. Игра лишь ложь»
- Стой! – с фальшивого страха я попятилась, как бы сделала мой прототип, - Как звать?
- О-оксана Шер-рман… 
- А! – дошло до Гитлера, кстати, видел он зорко, - Уроки делала? Где?
- На пр-родлёнке…
- Где? – не расслышал он.
Вот теперь меня по-настоящему трясёт.
- В группе продлённого дня, - повторяю.
- Понятно. Ладно, проходи.
Только я сделала шаг за порог, Гитлер тут как тут!
- Стой, где твой портфель?
- Эээ…  я… - я не знала, что ответить.
Все шестерёнки в моей голове остановились! Я ещё сильнее затряслась от ужаса, толи по роли толи по правде.
«Чёрт! Ну и что мне сказать!»
Я просто развернулась и побежала, а охранник провожал меня взглядом.
-Бедняжка, наверно нервничает из-за контрольной, - решил так мистер Гитлер, к счастью Колибрии.
Я поехала на автобусе… нет! Серьёзно? Да тут до площади два шага, какой автобус?
В общем, я подхожу к ней, и ненароком рыскаю глазами Макса. Но не могу найти.
А если он изменился? Подстригся? И вообще лысый? Или теперь у него гора мышц? Может избитый и усталый? С синяками под глазами? Или на оборот? Может у него… есть девушка?  И что, он всё равно останется мои другом.
Уже пять часов и начинает темнеться, зима же всё-таки! А Макса все нет. Но тут приходит Вова, и садиться рядом за компанию.
- Ну что, твой кавалер не объявлялся?
- Как смешно.
- А я не смеюсь, ну так как?
- Нет, не объявлялся, - промямлила я.
Он принёс два кофе. Я беру пластиковый стаканчик.
- Прям как я люблю.
- Да, латте с молоком ты любишь.
- Нет, дело не в кофе, а в месте.
Вова стал озираться по сторонам, видимо не находя ничего примечательного.
- Мы часто ходили сюда с папой и часами смотрели на замёрший фонтан, - ответила я на мысленный вопрос Вовы, - ни говоря ни слова.

После я тихо спрашиваю:
- На площади есть ещё люди?
Вова оглянулся.
- Да, не много.
- Ладно, я пойду.
- Может попытаешься ему дозвониться?
- Хорошая идея, - бесстрастно отозвалась я.
Уже пересекаю площадь с холодным стаканчиком кофе, а другой рукой набираю номер на телефоне.
И тут что-то на меня налетает. Я роняю кофе и телефон. Через мгновение я слышу знакомый гудок. Слишком знакомый. Это телефон Макса.
- Ой, прости… Либби?
«Неужели, это я слышу голос Макса?»
Вот и шарик лопнул.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. «СТАРЫЙ» НОВЫЙ ДРУГ.

- Нет! Спанч Боб, блин! Ой, Патрик ты ли это? – шучу я.
- Тогда, здорово Спанч!
- Остряк, - смеюсь я.
- Точно корова на льду.
- Ещё какая!
Он ничуть не изменился, тот же заразительный смех как из детства. Короткие тёмные волосы дополняли образ невинности. И запечатлённая навсегда в моей памяти его ассиметричная улыбка.
«А что он обо мне думает?»
Когда он помог мне подняться, я заметила, что мой кофе разлилось по снегу.
- Это между прочем был мой любимый латте, - ворчу я.
- Он всё равно был холодным.
- С чего ты взял?
- С того, что снег не растаял, - пояснил Макс.
Ах, ну да! Он же гений в физике, даже получше меня.
- Пройдёмся до остановки.
Видимо это было утвердительное предложение, а не вопросительное.
После я предложила зайти в зелёный магазин. Там какого только нет мармелада, а ещё тортов и выпивки. Ну, последнее явно лишнее.
Затем сели на первый автобус и принялись друг друга расспрашивать.
- Ну как там, в кадетском корпусе? – поинтересовалась я.
- Да как сказать? Лучше бы скорее всё забыть.
- Ха, с чего бы это?
- А ты-то думала там развлекуха? Не-ет! Вставать в пять утра, ложиться в десять и еда не ахти!..
Не знаю, на что он дальше жаловался. Я приложила голову на его плечо и сквозь усталость пыталась не заснуть, а считать удары сердца Макса.
«Один… два… три… четыре… пять… один…»
- А как тут без меня?
- Хорошо, - шёпотом соврала я.
- На сколько? – тоже зашептал Макс.
- На столько, что аж плохо.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. КАЖЕТСЯ, Я ВЛЮБИЛАСЬ.

Мы уже стоим у моего поезда. Дует колючий ветер, и медленно падают пушистые снежинки. Ну чем не идеальный вечер? Да! Просто ужасный! Жуть как холодно, я уже пальцы не чувствую.
- Ладно, иди уже в дом. Выглядишь как сосулька,- посоветовал Макс.
- Ага, может донесёшь меня до двери?
- Шутишь? Мне самому руки из карманов не вынуть. Всё, давай, увидимся в мороженице.
- Давай.
С этими словами я бегу к поезду и вхожу. Чуть приоткрываю дверь и смотрю на улицу: Макса там уже и след простыл.
«Это вообще реальность или мне почудилось?»
Ощущение будто он плод моих фантазий, будто я всё придумала. Странно.
Выбрасываю эти мысли из головы. Так на часах шесть. Мне открывает Элина.
- А я всё видела! – язвительно говорит она.
- Что ты видела?
- Макса! – ликует Эли
- Купи себе шоколадку.
Бросаю я и прохожу мимо неё.  Но я замечаю, что в доме как-то тихо. Эли во все глаза следит за мной, будто ждёт.
- Где мама?
Она не может не улыбаться.
- Она на свидании.
- Боже, - постанываю я.
- Ты тоже на свидании была?
- Нет! Мы друзья!
«Да что все на этом так зациклились?»
- Да-да-да…
«Ну, вообще-то я не против быть кем-то… больше»

На следующее утро за окном сыро.
«Снег видимо растаял»
Я сделала себе кофе и пошла проверять, кто спит. Кофейный запах разносился за мной хвостом, и будто принося надежу для нового дня, ободрял меня.
Элина и мама спали. А бабушка как всегда спозаранку пыхтела на кухне.
- Приве-е-ет! – пропела я.
- Чего такая радостная? – процедила баба.
- И я рада тебя видеть.
- Нет, правда? Откуда такая радость?
Я решила помолчать в тряпочку и просто бессмысленно улыбаться.
- Это из-за Макса? Так? – сама себе ответила она.
«Ясно, Элина настучала. Паразит маленький»
- Не знаю…
- А я знаю, - бабушка усмехнулась.
Мы позавтракали, и я сказала, что иду гулять. Заглянула в родительскую комнату. Там дрыхли глубоким сном сестра и мама. У мамы вчерашний макияж красовался размытыми пятнами на её лице и руках Эл.
«Неужто Эли ждала ее, чуть ли не до самого утра? Да ещё и пыталась помочь?»
Ладно, это не моё дело.

Еду в автобусе к Марие-Ра и выхожу на остановке. Еду на эскалаторе на третий этаж. В магазине  людно, хоть и выходной, хоть и утро. Иду к мороженице.
Там за первым же столиком замечаю смеющихся Мишу, Леру и… Макса. Ноги вдруг стали ватными. Но это быстро проходит, уступая уколу ревности. Ничем не лучше.
Лера переводит взгляд на меня и поднимает руку вверх. Она так радуется, что аж вскакивает и бежит ко мне.
- Привет!
- Здорово.
- Марина не с тобой?
- А ты и её звала? – восклицаю я.
- Ну да. А что, не надо было?
Кажется, будто её глаза наливаются слезами сожаления.
- Да ладно, выживу, - я пытаюсь её ободрить.
«Боже, она такая чувствительная и добрая. Когда-нибудь это её погубит»
Лера хмыкнула и снова засияла. Она вернулась к столу и села рядом с Мишей. Только я стала опускаться на сидение, как меня оттолкнула чья-то рука. Это рука Марины! Ах да, я забыла, что она флиртует с Максом, а моё место как раз около него.
«Да уж»
Лера и Миша взволновано глянули на меня.
Мой черёд.
-Не волнуйтесь, я сяду на другое место! – сообщила я.
Оглянулась по сторонам и подыскала свободный стул.
- Ты в порядке? – спросил Макс.
- Да ты в порядке? – поддакнула вслед за Максом Мара.
- Лучше и быть не может, - рявкнула я.
- Рада слышать, - притворно улыбнулась Мара и заправила белокурую прядку волос за ухо.
Я скорчила ей рожу.
- Кстати, можем сходить в кино, хотите? – предложила Лера.
- О, я с радостью! – вякнула Марина.
- Всему-то ты рада, - бурчу я себе под нос.
- А ты хочешь, Бри? – встрял в разговор Макс.
- А? Да-да, как только набью живот мороженым.
Воодушевлённая я ринулась к стойке.

- А! Всё, в меня не лезет, - простонала Лера.
В то время как Марина ни съела и шарика.
- Ну что, теперь в кино?
- Ага! – хором ответили все.

-  Можно два, - сказал Миша, покупая билеты для него и Леры.
К лицу Леры опять прилила краска, она так счастлива. Когда они собирались уходить, Лера подошла ко мне:
- Боже, боже, боже. Что мне делать? – прошептала она.
- Спокойствие, хах, - я не могла не смеяться над Лериным волнением.
В последнее время меня то и дело забавят романтические ситуации. Просто не знаю, что делать?
- Ух, как я выгляжу?
- Никто тебя не увидит в тёмном зале.
- Да, ты права. Ну, я пошла, - пролепетала она.
- Не бойся, ты же не замуж выходишь.
Она кивнула и побрела к Мише. В последний раз она повернула голову в мою сторону. И я одними губами прошептала: «Удачи», а она в ответ: «Спасибо».
- Ну что, ты готова? – окликнул меня Макс.
- Нет… то есть да! Я же не замуж выхожу всё-таки.
Я ухмыльнулась и заметила, что меня сверлит меня своим завидным взглядом Марина. Это взгляд стервы. Не знаю, куда пойдёт Мара, но я иду в кино!
Я прошу Макса дать мне мой билет.
- Ты же взял на первый ряд? – озадачилась я
- Конечно! – заявил тот.
Мы подоспели к  контролеру.
- Так у вас: Красный Зал, первый ряд, пятое и шестое место, - он оторвал что-то вроде бирки, - прошу.
Я тихо поблагодарила и двинулась в сторону зала.
Тут ещё светло и фильм не начался.
«Ой, мы же не купили попкорн! Без него никак»
- Я схожу за попкорном.
- Давай я.
- У меня, что ног нет? – упёрлась я.
С этими словами я вскочила с места. Но опомнилась уже у выхода и побежала обратно.
- Денег-то дашь?
Макс усмехнулся, и его рука полезла в карман.

Когда я вернулась, фильм уже начался.
Ну, спотыкалась я пару раз, но всё же добралась до своего места. Всовываюсь в сиденье и предлагаю попкорн Максу. Он берёт горстку.
Кажется, это был фильм-комедия. А мы смеялись и жевали закуску. Когда ведёрко опустело – уже после получаса фильма – я отложила его и вытерла о джинсы руки.
Я сама того не ожидая, почувствовала на плечах тяжесть. Повернув ели заметно голову влево, я увидела расслабленную ладонь. У меня аж участилось дыхание!
«Не снится ли мне это?»
Я глупо лыбилась. Мне было смешно осознавать, что это происходит со мной. Я не воспринимала это в серьёз.
Всё ещё улыбаясь, я глянула на Макса. Он тоже растянул улыбку до ушей, но смотря на экран. Когда же, заметил меня, охота истерического смеха померкла, уступая мягкой нежности. Мы пялились друг на друга, чуть ли не до конца фильма. Его рука так и покоилась у меня на плечах, я покоилась на его груди, это он придвинул меня к себе.
«Это смешнее, чем комедия!»

Проходит день, проходит два, три, а я всё сильнее убеждаюсь в том, что моё сердце украли.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ПЕРВАЯ ШОКОЛАДКА ОТ ЛЮБИМОГО.

Мы гуляем с Максом и, вдруг он спрашивает:
- Ты идёшь на вечеринку к Вике?
- Той шлюхе?
- Называй как хочешь, так идёшь?
- Ты это серьёзно? Не смеши меня! – мне, правда, было в какой-то степени смешно.
- Да, серьёзно! Чего ты ржошь?
«Боже, он что, не знает?»
- А ты нас в школе видел?
Он задумался.
- Э… особо не доводилось.
- И хорошо, что не видел. Нас даже в одной комнате вдвоём оставить нельзя, в лучшем случаи мы друг другу глотки перегрызём!
- Доходчиво объяснила! – засмеялся он.
- А ты сам идёшь?
- Одному как-то не хочется, - он протянул мне шоколадный батончик «Марс», а я уставилась на него, - не передумала?
Я выхватила батончик и засмеялась:
- Подлизаться хотел?
- Вроде того, - он покраснел, будто ему стало стыдно.
- Ладно, за сладкое я буду сопровождать тебя везде.
Жаль он не понимает, что пара лишних часов вместе с ним не похожи ни на один наивкуснейший шоколад. Зато вечность вкуснее.
Я принялась жевать шоколадку.
- Попа не слипница? – Макс шлёпнул меня по заднице.
Я подалась вперёд от неожиданности. Думаю, это выглядело смешно потому, что он опять заржал. Я посмотрела на него с выражением серой тучи.
- Не слипница!
Я отвернулась и зашагала быстро. Но меня что-то одёрнуло за руку. Я сделала разворот на 360 градусов и уткнулась лицом прямо в лицо Макса. Прямо в губы Макса. Сердце сделало последнее биение и упало в пятки.
«Уфф! Хорошо, что я успела проглотить шоколад»
Когда наши губы разнялись, я первая осмелилась сказать:
- Если, таким способом ты искал карамель у меня во рту, то разочарую тебя, я всё уже проглотила.
Он засмеялся и вновь кратко поцеловал меня.
- Как-нибудь ещё раз попробую поискать.
После, весь день я вспоминала его раскатистый смех и… поцелуй.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВЕЧЕРИНКА, КОТОРУЮ УСТРОИЛА СУДЬБА.

- Так, когда эта вечеринка? – спросила Лера.
- В эту субботу, - сухо отозвалась я.
Мы сидели у неё дома и думали над этой новостью. Лежим валетом поперёк дивана. Не знаю, как у меня ещё глаза кровью не налились.
- Слышь, как думаешь, она правда всем даёт? – речь шла о шлюхе Вике.
- Думаю да, это по одному её фантику понятно!
Мы друг друга поняли и засмеялись.
Я большими ложками загребала манговое мороженое, так что говорю я не очень внятно.
Но Лера вдруг погрустнела, это меня насторожило, я даже перестала жевать.
- Ты чего? – озадачилась я внезапной переменой настроения Леры.
- Да… у вас с Максом всё так гармонично, а… - её глаза наливались слезами.
- Гармонично? Лер, я тебя не узнаю! Ты что, начиталась тех сопливых романчиков твоей мамы?
- Если бы…
- Блин, Лер, ты же знаешь, я не умею успокаивать, - забила тревогу я.
«Ох, ну что теперь делать?!»
Она уже залила слезами всю подушку.
Я вырвала из Лериных объятий мокрую «невесть что». И с боевым настроем взяла дело в свои руки.
- Эй ты, тряпка! Чего ты ревёшь как фонтан, а?
- Я не… не тряпка… - протестует Лера.
- Нет, ты тряпка! Потому что тряпки как ты ревут из-за фигни!
- Я не реву! – уже более решительно заявила она.
- А я вижу, что ты ревёшь! Ревёшь из-за фигни!
- Это не фигня!
- Да что ты.
-  Это из-за него!
- Кого его?
Она захлебывается соплями и прерывисто дышит.
- Отвечай тряпка!
- Из-за Миши…
Я чуть не заржала во всё горло.
- Серьёзно?
- Серьёзно, - подтвердила Лера.
Я не воспринимаю все эти подростково-девчачьи переживания из-за парней и порой за это не типичное женское отношение к такого рода проблемам вышвыриваюсь  из компаний моих одноклассниц. Ну извините, к моей жизни не прилагается инструкция.
Я взяла её голову в свои ладони.
- Лер, я уже тебе говорила, что у меня плохой опыт в психологии отношений, - она кивнула, - и совершенно не имею информации об этой теме, но я точно знаю что, ни один козёл не имеет права на твои страдания.
Лера так расчувствовалась, что опять заплакала. Она обняла меня, точно подушку.
- Ох, спасибо, спасибо, Бри!
- Да ладно, только не придуши меня. Прибереги силы для того козла.
Она рассмеялась и на сердце у меня потеплело.
Когда Лера пришла в себя, у нас снова завёлся разговор.

продолжение следует...