Вакантная должность

   Директор научно-исследовательского сельскохозяйственного института Кишонков  взял телефонную трубку:

  – Да, появилась у нас вакантная должность старшего научного сотрудника. Вы кандидат биологических наук?  У нас как раз в лаборатории микробиологии появилась вакансия.  Простите, не расслышал вашу фамилию?  Дуляк?  Нет, я, к сожалению, не знаком с вашими публикациями, но... дело в другом, простите, сколько вам лет?  Что ж, возраст нас устраивает, а как у вас со здоровьем?    Как... здорова?   Так в женском роде простительно шутить моему двухгодовалому внуку: возьмет он сумочку жены, а сумочка волочится по полу, он идёт к двери и говорит, как его мать: «я пошла!»  А ваш юмор не уместен.  Как!?  Вы женщина?  А голос у вас совсем мужской, даже с такой басовитой хрипотцой.  Немного простудились, три порции мороженного?  Это бывает... М...да...

   Кишонков в растерянности почесал телефонной трубкой лоб.

   – Почему молчу?  Простите, я мог бы вам сказать, что сейчас консультировался со своим кадровиком, и он якобы сказал, что должность, на которую вы претендуете, уже не вакантна.   Но скажу вам прямо – женщина нам не подходит!  Такова специфика нашей работы.  Единственная наша грузовая машина в ремонте, да и, вообще, научной работой в лабораториях мы сейчас занимаемся мало, всё больше проводим эксперименты в условиях производства, в колхозах и совхозах, иной раз приходится ночевать на фермах и в бригадных домиках.  Сотрудники сами возят на попутном транспорте приборы и препараты.   Боюсь, вы не потянете производственную тематику.  Как раз на должности, на которую вы претендуете, работала у нас женщина, и она была вынуждена уйти, правда, пока в декретный отпуск.
 
   – Вовсе я не думаю, что с вами может случиться нечто подобное,  извините, у меня нет больше времени разговаривать с вами!

   Через час тяжелые двойные двери директорского кабинета распахнулись.  В кабинет не вошла, а ворвалась высокая, атлетического сложения дама,  широколобая, черноволосая, с чуть обозначенными усиками на квадратном лице и с черной папкой, которую она держала не в руке, а под мышкой.  Из-за спины дамы высовывалась рассерженная секретарша директора:

  – Попробуйте, Иван Михайлович, удержать такое чудовище!

   «Вылитый Петр Первый! – подумал Кишонков, оторопело глядя на даму с заметной чернотой усиков на верхней губе.
   
   Женщина небрежным движением положила чёрную папку на директорский стол и резко выбросила в сторону хозяина кабинета длинную руку, словно в ней держала пистолет:

  – Дуляк! – отрекомендовалась женщина хриплым басом.

   Директор, морщась, помахал правой рукой.

   – Ну кто так здоровается?  Мне еще сегодня бумаги подписывать надо!

   И наклонил голову в раздумье:

   «Кажется, не хватает в ней этакой учёной  интеллигентности. Как там у Пушкина: «Слыхал я истину, бывало, хоть лоб широк, да мозгу мало…».

   Дуляк по-хозяйски прошлась по кабинету, задевая стол и стулья своей широкой фигурой, заглянула в угол у книжного шкафа.

  – Балуетесь? –  прищурилась она, увидев там пудовую гирю. — Сколько раз выжимаете левой?

  – М... не знаю.  Раз восемь, наверное...

  – Давайте соревноваться!  Если выжму больше вашего, считайте, что я у вас работаю!

   Иван Михайлович покорно снял пиджак, засучил рукава сорочки.  Выжал он гирю левой рукой одиннадцать раз.  Мог бы продолжать и ещё, да благоразумно воздержался: этот новый Пётр Первый начал ему импонировать.

  «Пробивная, видать... И за снабженца может сойти, да и в Минсельхоз или в   Россельхозакадемию  её можно послать, чтобы там побыстрее рассмотрели и утвердили нашу выходную научно-техническую документацию.  Как она оттолкнула мою неприступную секретаршу, эту Василису Никифоровну!"
 
  – Но что же вы уснули, не считаете?! – с обидой загрохотала Дуляк и с таким же грохотом поставила гирю на место.

  Она заложила руки за спину, высоко подняла голову.

  – Двадцать раз вам достаточно?  А правой я могу...

   Кишонков потянул к себе чёрную папку.

  – Так-так! – он с минуту перелистывал бумаги. – Хорошо, давайте ваше заявление, обеими руками подпишу!

  Поражённый директор вглядывался в угловатое, порозовевшее от недавних усилий лицо женщины с заметными капельками пота на просторном лбу.

  – А знаете,  кокетливо вздёргивая губу с усиками, проговорила дама. – Я в бытность мою в аспирантуру на биофак попала благодаря своему росту: старенький профессор нуждался в ассистенте на лекциях, и задействовал меня в том, что я развешивала и снимала демонстрационные таблицы и диаграммы со стены…

  Иван Михайлович вдруг значительно поджал губы:

  – Ирина Михайловна! Если не ошибаюсь, вы защитили кандидатскую диссертацию на тему: «Микробиологические процессы при хранении и переработке овсяной соломы».  Кстати, с завтрашнего дня  две лаборатории нашего института в полном составе на две недели отправляются в подшефный совхоз на скирдование пшеничной соломы. Разрешите, как вы выразились, задействовать вас в этом мероприятии. С вашим ростом вам будет легко подавать вилами охапки. Да и материал для будущей докторской диссертации разнообразите  за счёт другого вида соломы. У нас за деловую шефскую помощь взыскивают строго, а с научной работой пока можно до зимы повременить…

   Заметив, как на большом лбу у  вновь принятого на работу старшего научного сотрудника Дуляк  обозначились морщинки замешательства, директор постарался смягчить тон разговора.   Он добавил с застенчивой улыбкой:

   – Поверьте, нет ничего одиозного в нашей шефской помощи совхозу.  Во-первых, вы получите от института командировочные для работы в хозяйстве,  а соответственно, и суточные, и квартирные.   Кроме того, будете от совхоза получать какую-то зарплату по нарядам за выполненную работу.   А главное, ваш должностной оклад старшего научного сотрудника с ученой степенью кандидата наук, будет сохранён в полном размере.