Таёжная обыденность

                Ему знакомы были муки голода. Он знал,
                что такое дикий мороз. Он умел вслушиваться
                в жалобный вой ветров... Его шея и бока были
                все в шрамах от драк, и глаза у него были
                красны от яркого блеска снегов...               
                Он никогда не знал страха, но только до
                последней минуты. Он ни разу в жизни не
                ощущал в себе желания бежать от опасности,
                даже в тот ужасный день, когда ему пришлось
                сцепиться в лесу с громадной серой рысью и
                загрызть ее.

                Джеймс Кервуд. Казан, благородный волк.


     Эта зима выдалась довольно суровой в Сибири, но волчья стая перетерпела ее достаточно благополучно. За все это время были потеряны только два глуповатых в отчаянности трехлетка: одному располосовал брюхо старый секач, а второй попал под удар копытом загнанного лося. Одного из них съела сама стая, а второго, оставленного возле обглоданного скелета лося, сожрали то ли рыси, то ли росомахи. Да и, судя по следам на снегу, досталось кое что и воронам.
     Изменения в стае произошли, когда брали лося. Молодые волки долго гнали его и, наконец, окружили на небольшой поляне. Лось явно устал, тяжело дышал и остановился, нагнув голову с огромными рогами в сторону противника.
     Не подходя к нему метров на десять, волки устроили карусель вокруг него, перемещаясь по кругу и не давая ему путей к отступлению. Сохатый был вынужден постоянно поворачиваться по ходу их движения, упреждая тем самым их нападение.
     Это продолжалось довольно долго, настолько, что волки протоптали вокруг него хорошо утоптанную тропу, да и под копытами лося снег уплотнился почти до самой земли.
     Молодой трехлеток не выдержал долгого кружения и, выбрав момент, когда жертва повернулась к нему крупом, бросился вперед и вцепился сохатому в ногу. Тот вскинул задом и ударил молодого копытом. Удар пришелся на грудную клетку, переломав и буквально вдавив ребра внутрь тела. Волчонок отлетел за пределы утоптанной тропы и, похрипев недолго, затих. Но свое дело он сделал: сухожилия на задней ноге лося оказались порваны.
     Стая, казалось. не обратила внимания на погибшего товарища и продолжила кружение. Продолжал кружение и сохатый, но уже стало заметно, что раненая нога явно мешала ему и он был вынужден замедлить ход и все ниже опускал круп на окрасившийся кровью снег.
     Когда свет короткого зимнего дня начал постепенно тускнеть, силы  стали окончательно оставлять сохатого. И вот он не выдержал, задние ноги подкосились, он начал оседать, следя налитыми кровью глазами за своими мучителями.
     Увидев, что лось откинул страшные рога на спину,следя за Лобастым,
самым сильным и крупным из волков, пятилетняя самка Серая стремительным броском кинулась вперед и вцепилась ему в губы. В тот же момент Лобастый прыжком соскочил с тропы и сжал свои острые, как кинжалы, клыки на горле сохатого. Через несколько минут все было кончено: ноги лося дернулись в последний раз, по шкуре пробежала короткая дрожь и он затих навсегда.
     В этот момент на поляне и появился старый вожак. Возраст не позволял ему так быстро следовать Но неожиданно за стаей, он отстал и только сейчас добрался к своим. На правах старшего он направился к туше, намереваясь первым  начать трапезу. Но неожиданно между ним и тушей возник Лобастый. Оскалив морду, он глухо зарычал.
     Вожак, не ожидавший такого неповиновения, на время растерялся, но, тут же опомнившись, резко бросился на молодого нахала.
     Схватка была короткой. Лобастый хоть и устал во время охоты, но сил у него сохранилось больше, чем у престарелого вожака. Поджав хвост и зализывая на ходу порванный бок, прихрамывая, патриарх отступил и стал медленно уходить от стаи - отныне ему не было в ней места.
     Лобастый, все еще дрожа от возбуждения, с оскаленной мордой грозно оглядел стаю. Остальные волки опустили морды и поджали хвосты, тем самым выразив покорность новому вожаку.
     Убедившись, что члены стаи покорно приняли его главенство, Лобастый неторопливо подошел к туше и стал рвать лосиное брюхо. Когда же к еде робко подошла Серая, он не стал возражать и позволил ей насыщаться рядом с ним. С этих пор эта пара стала доминировать в стае, подчинив ее своей воле.
     Остаток зимы стая пережила довольно благополучно: новый вожак и его подруга оказались удачливыми охотниками. Лобастый придумал новую тактику охоты на кабанов: двое или трое членов стаи на безопасном расстоянии становились перед вожаком поросячьего стада, имитируя нападение на него, в то время как  остальные волки расправлялись с остальными свиньями. Без ран от кабаньих клыков и здесь не обходилось, но, главное, все оставались целыми и с богатой добычей.
     Весной, когда снег начал таять, а у корней деревьев образовывались проталины, в стае начали образовываться пары, старавшиеся держаться в стороне от остальных. А когда начала пробиваться первая травка, стая распалась с тем, чтобы вновь собраться в начале зимы. Одними из первых ушли Лобастый с Серой.
     Серой с каждым днем становилось все труднее охотиться наравне с мужем, поэтому основную заботу об обеспечении едой Лобастый взял на себя. И вот в один из теплых летних дней Серая уединилась в норе, в которой она рожала прошлым летом от старого вожака.
     Лобастый заглядывал иногда в нору, но встретив оскаленную морду жены, виновато отступал и ложился невдалеке от входа, прислушиваясь к тому, что делается внутри временного жилища. Время от времени он уходил на охоту и притаскивал Серой то задавленного зайца, то неосторожную белку или зазевавшуюся мышь.
     А однажды утром. когда он досматривал сторожкий утренний сон, он услышал тонкий писк, несущийся из норы. Он было вскочил, чтобы посмотреть на щенят и сунул морду в нору, но Серая ощерилась и ему пришлось отступить.
     Постояв немного и помахав хвостом, Лобасты побежал на охоту, понимая, что кормящей матери сейчас следует хорошо питаться, чтобы щенятам хватало молока.
     Так продолжалось изо дня в день и ничто, казалось, не предвещало беды.
А та затаилась где-то в глухом ельнике и ждала своего часа, чтобы внезапно  обрушиться несчастьем на молодую семью.
     В один из дней в поисках пищи Лобастый отошел от норы достаточно далеко - в ближних окрестностях зверьё то ли убежало, то ли было истреблено им. Покормив щенков и убедившись, что они уснули, на охоту отправилась и Серая.
    Именно в их отсутствие и произошла трагедия.
    Случайно или нет - кто это сейчас скажет? - поблизости от норы оказалась кормящая медведица с двумя медвежатами, рожденными этой зимой. Ее подрастающим озорникам требовалось все больше и больше молока и они окончательно истощили мать. А той требовалось мясо, чтобы восстановить силы. И она учуяла добычу...
    Серая тоже увидела ее и успела первой заскочить в нору,где и забилась в самый дальний угол. Чтобы щенята не пищали, она подсунула им разбухшие соски. Но, видимо, от большого волнения молоко не шло и волчата запищали.
     Слух медведицы уловил этот писк, да и запах из норы по мере приближения к ней становился все сильней.
     Медведица ткнулась носом во вход норы и запах молочных волчат ударил ей в нос. Добыча! Она попыталась просунуть внутрь лапу, но Серая больно укусила ее. чем окончательно рассердило косолапую. Лапами с огромными когтями она начала расширять вход, чтобы добраться до свежатины.
     Волчица поняла, что сидя внутри она не сможет защитить детей. Улучив момент, она выскочила наружу с тем, чтобы ценой своей жизни отвести угрозу. Но это удалось ей только наполовину. Едва она вылезла, ка страшный удар медвежьей лапы отбросил ее далеко в сторону.
     Радостный от удачной охоты, Лобастый спешил к норе, представляя, как обрадуется подруга пойманному им большому зайцу. Но еще издали он услышал громкий медвежий рёв, несшийся со стороны норы, и что было сил побежал туда.
     То, что он увидел, поразило его в самое сердце. У ближних кустов лежала распластанная Серая, вход в нору был раскопан. Бросив тушку зайца на землю, он кинулся к норе. Запах свежей крови резко ударил в нос. К своему ужасу он увидел, что волчат нет.
     Пятясь задом, он вылез  и стал медленно подходить к Серой. Та не подавала признаков жизни. Но после того, как он стал облизывать ей морду, грудь и живот, она слабо пошевелилась и открыла глаза. А еще через некоторое время с трудом смогла сесть на землю.
     Видя, что Серая приходит в себя, Лобастый подтащил к ней тушку зайца, предлагая поесть. Серая сначала не обращала внимания на принесенную добычу, но голод, видимо, взял свое и она начала потихоньку отрывать кусок за куском от добычи.
     Лобастый сидел в стороне, не мешая ей, и только негромким повизгиванием выражал сочувствие их общей беде.
     Закончив есть, Серая встала и, унюхав медвежий след в траве, молча двинулась по нему. Поняв, что задумала жена, Лобастый двинулся за ней, также принюхиваясь к свежему следу.
     Они настигли медведицу с медвежатами в километре от норы. Та лежала  на траве и дремала; медвежата присосались к соскам и умиротворенно посапывали. Волки подошли из-под ветра, поэтому медведица их не почувствовала.
     Некоторое время Лобастый и Серая смотрели на них из-за кустов, выбирая тактику нападения. Они решили применить тот же способ кружения, которым зимой они завалили сохатого. В таком случае медведица не сможет активно действовать, поскольку напуганные медвежата будут только мешать ей, прижимаясь к ее лапам. Так она сама может затоптать их. Но главной целью волков была не крупная и сильная мать, а ее дети - для любой матери нет большего горя, чем потеря детёнышей.
     Уже не скрываясь, Лобастый и Серая вышли из-за кустов и слегка взлаяли. Почуяв врагов, медведица тотчас вскочила на задние лапы, причем один из медвежат не успел выпустить сосок и, повиснув на мгновение на материнском животе, упал на спину и заскулил.
     Волки, не приближаясь к врагу, начали кружение. Медведица поворачивалась из стороны в сторону, не зная, откуда ждать нападения. Медвежата, дрожа от страха, прижались к лапам матери и явно мешали ей.
     А волки неторопливо и почти не глядя на нее медленно обходили ее кругами, сосредоточив свой взгляд на медвежатах.
     Медведица села было на зад, обхватив лапами детей, но Лобастый, находившийся сзади нее, резко бросился вперед и, ухватив за ляжку, тут же отскочил. На правой задней лапе медведицы показалась кровь. Она вскочила и снова начала  настороженно поглядывать то на одного волка, то на другого.
     Выбрав момент, Серая сделала ложный выпад и медведица отреагировала на него, всего на полметра отделившись от медвежат. Этого мгновения хватило, чтобы столь же стремительно Лобастый кинулся вперед, выхватил одного медвежонка и, отскочив огромным прыжком в сторону, тут же перехватил ему горло.
     Увидев это, медведица, забыв обо всем на свете, бросилась в сторону Лобастого, и этим воспользовалась Серая, придушив второго медвежонка. Но медведица успела-таки разорвать ей бок своими страшными когтями. И тут же зубами вцепилась ей в горло, в момент прикончив ее. Оставив мертвую волчицу, медведица снова бросилась на Лобастого, но тот оказался проворнее ее.
     Отбежав в глубину леса, вожак волчьей стаи сел и, тяжело дыша, долго смотрел в сторону недавнего поля боя. Они с Серой отомстили за погибший выводок. Отомстили! Но какой ценой...
     Лобастый не мог вернуться к телу подруги, поскольку там еще находилась медведица. Солнце давно уже спряталось за лесом, уступив место на небе лупоглазой луне. И тогда горе от потери детей и подруги вырвалось из его глотки долгим протяжным воем...