Гори свет Пересвета! Глава 14

            ГЛАВА 14

Родион Ослябя был высоким и жилистым мужиком. На его чёрном одеянии монаха была   кольчуга с коротким рукавом и круглым нагрудным щитом.  У пояса прикреплён меч и лошадиный хлыст.  Его рыжеватая борода развевалась на ветру, а тёмные глаза «метали молнии» даже сквозь темноту вечера.
Он остановил коня возле Шурки и строго посмотрел ему в глаза.  Отряд, состоящий из пятнадцати воинов, рассредоточился по реке, проверяя каждый куст  и прибрежные заросли. Некоторые воины быстро въехали на речной косогор, освещая его величие факелами. Только теперь Шурка увидел всю картину «своего с Гордеем побоища».
«Не может быть! – Мысленно удивился этому виду Шурка. – Да мы с Гордеем герои!!! Столько татар положили! И чем? Одним ножом, одним мечём, пятью татарскими щитами и двумя кулаками Гордея! – Шурка был доволен и улыбнулся другу. – Ну, если все воины в русском войске такие, как Гордей, то не мудрено, что Куликовскую битву  мы выиграли».
- Я же говорил, что с княже Лавром ничего не случится. – Быстро выкрикнул Гриня, прерывая  размышления Шурки. Он подъехать к своему хозяину, затем посмотрел на Ослябя и добавил. – Вот, смотри, отче, он в порядке и даже немало татар погубил. – Гриня спешился, продолжая держать в руке свой факел. Он подошёл к Шурке и осветил его фигуру. – Только несколько порезов на руках и ни одной  страшной раны нет. Я их сейчас быстро обработаю, не волнуйся, отче. Я с собой и мазь взял и примочки лечебные.
Но Шурка остановил его решительность своими словами.
- Гриня, ты лучше помоги Гордею. На его спине много порезов от  нагайки татарской, а я о себе сам позабочусь. – Сказал он и посмотрел на Ослябя. – Что, отче Родион, не узнаешь во мне слабого и немощного Лаврушу. Ты же так называл меня перед отче Александром?
Но Ослябя продолжал смотреть на него, молча, не отрывая взгляда. Через минуту он спешился, взял у одного воина факел и подошёл к Шурке поближе.
Они стояли напротив и смотрели друг на друга почти минуту, прежде чем Ослябя заговорил и его слова немало удивили Шурку.
- Гриня прав, ты очень изменился.- Голос отче был грубоватым, сильным и грудным. Шурке подумал, что  его бронхи были простужены. -  Я тебя не видел несколько дней и узнаю с трудом. Кто тебя научил так драться? Гриня рассказал, что ты, как сокол, летал над татарами, и перерезал им горло маленьким мечём. А, видя это побоище, я начинаю ему верить.
Шурка усмехнулся и ответил: - У Грини всегда был большим выдумщиком. А он случайно не рассказал, что  я ещё и лица свои меняю? С молодого лица на старое и обратно?
Ослябя чуть кивнул головой в согласии и тут же отшатнулся от Шурки.
- Но мне и Александр говорил, что  возможно я тебя не узнаю, а он с Гриней ещё не общался.  Он предупредил меня, что бы я ни задавал тебе лишних вопросов, но… - Ослябя чуть отступил назад и, оглядев Шурку с ног до головы, вновь спросил. – Откуда на тебе эта рубаха? Я помню, во что ты был одет. Где ты взял эту одежду? Мне знаком эта вышивка на рубахе. Эта особая вышивка! Вышивка – оберёг! Кто тебе её дал?
- Добрый человек дал, потому что я свою одежду всю порвал, измазал грязью и намочил…
- Не ври мне! – Вскричал Ослябя, прерывая Шурку на полуслове. – Эту рубаху получить не так –то просто.  Ты её мог получить, если на тебе есть определённая миссия и дать тебе её мог только…
- Только истинная хранительница рубахи Александра Невского! Не правда ли? – Шурка подошёл к отче Родиону поближе и сказал ему почти на ухо. -  И это так.
- Значит Александр прав?! – Ослябя прикрыл рот ладонью и говорил уже более тихо. – Он собрал малое собрание, на котором будет и Дмитрий Иванович, князь московский, и его брат со товарищами и …
- И ещё множество князей родовитых из войска московского.
- Да, верно. И они ждут твоего возвращения. Пересвет меня с отрядом послал тебя искать вдоль этой реки. Там мы и Гриню встретили с бояришной Серебровой. Откуда он мог знать, где тебя искать?
- На всё воля Божья. Она меня сюда привела, дав подмогу в лице Гордея. – Шурка подошёл к богатырю и встал с ним рядом. – Прошу любить и жаловать. Это Гордей мой названный брат с этой минуты и до смертного часа.
Гордей поклонился в пояс отче и перекрестился.  Пришлось Родиону Ослябя дать  ему своё благословение. Парень  улыбался улыбкой наивного ребёнка и был счастлив от такого внимания к своей персоне.
Шурка усмехнулся и продолжил говорить:– Воля Божья помогла нам и врага победить и тебя дождаться, а теперь нам следует на собрание поспешить. Не гоже заставлять ждать родовитых князей.
- Нам, что, опять надо будет садиться на коня? – С ужасом спросил Гордей, делая шаг назад. А, по-другому нельзя?!
- Нам надо торопиться, Гордей. – Спокойно сказал Шурка. -  Поутру будет битва и князь Дмитрий должен об этом знать. Гордей, или мы поедем вместе, или я поеду один. Решай!
Ослябя подошёл к ним и резко развернул Шурку к себе лицом.
- О чём ты говоришь? Лавр, ты в своём уме? Может Яков был прав, называя тебя безумным? Ни о какой битве поутру мне не известно.
- Именно об этом я буду докладать великому собранию, на которое мы так спешим. И ещё, отче Родион, твой сын Яков сейчас находится на берегу этой реки. Не езди за ним. Пусть он остаётся там и на битве не будет. Суждено ему погибнуть там.
Ослябя с таким ужасом смотрел на Шурку, не в силах вымолвить и слова. Так же  смотрел на него и Гриня, только уже с пониманием и уважением.
В этот момент к  ним возвратились  несколько воинов на лошадях. Они объявили, что берег осмотрен и  речной косогор тоже. Нигде татарских воинов они не нашли. Видно скрылись они в лесной темноте.
- Если есть, кому скрываться. – С усмешкой в голосе, добавил к их отчёту Гриня. – Сколько же вы тут татар положили? Видно душеньку вы тут свою отвели, откручивая головы татарам. Гордей, отвёл душу? А?
Гордей чуть пожал плечами и стеснительно улыбнулся.
- Я на них не нападал. Мы только защищались.
- А вот нам поутру придётся напасть на войско Мамая, иначе мы  не одержим победу. -Сказал Шурка и обратился к отче Родиону. – Вели  дать нам лошадей! Нам надо торопиться!

Шурка не мог сказать, сколько прошло времени, прежде чем он увидел потрясающую картину переправы русского войска через реку.  В свете факелов и большой луны на небе серебрилась вода реки, через которую были наведены три бревенчатых моста. Бревна мостов были скреплены металлическими скобами и переплетены  пеньковыми верёвками.  По мостам шло войско тонким непрерывным потоком в две-три лошади. Поток войска состоял из лошадей и повозок, из конников и пеших воинов, несущих в  руках факелы. Многие воины скидывали с себя одежду и вместе с лошадями переплывали реку, наложив на себя крестное знамение.
На том берегу реки стоял небольшой шатёр, перед которым останавливался каждый воин  и отдавал земной поклон, прежде чем переправиться через реку. А на этом берегу реки были зажжены множество костров, возле которых собирались воины. Они грелись и переодевались в чистые одежды, которые переправлялись на телегах по мостам.
- Что там за шатёр, Гриня? – Обратился Шурка к своему оруженосцу, лишь  только тот остановил своего коня рядом с конём Шурки.
- В шатре икона казацкая. -  Ответил Гриня.- Уж немало дней с нами кочует. Присоединились к войску московскому большой отряд казаков. Донской народ! Крепкие ребята, весёлые и сильные. Хорошо на конях воюют.  Сам видел, как гнали они отряд татар, которые хотели их полонить, да коней отобрать. Ничего у них не вышло! Сами коней лишились, да и половину отряда тоже. -  Гриня придвинул своего коня поближе к коню Шурки и продолжил говорить, немного озираясь по сторонам. – Понимаешь, княже, они икону с собой привезли. Поначалу все этому удивились и даже рассердились на это. Мол, не место иконе в боевом войске. Место иконы в церкви! А они в ответ, мол, не говорите зря. Икона эта помощница их и защитница. Что даже чудодейственная она!!! – Гриня перекрестился и продолжил говорить. – Вот она с нами и осталась. Да и в правду сказать, икона – чудодейственна! Кто бы перед ней поклон не отдал, уходя на ответственное задание, всегда возвращался с хорошими вестями и удачей. Вот и повелел Дмитрий Иванович, князь Московский, сделать для неё передвижную часовню на телеге с шатром. А, когда к Дону подошли, да переправу наладили, никто на неё не вступил, прежде чем не отдал крестное знамение перед чудодейственной иконой.
- Понимаю. – С уважением в голосе, сказал Шурка. – Эта икона Донской Божьей Матери. Она действительно чудодейственна. И в будущем будет хранительницей и защитницей города Москвы.
-Ну, тебе видней, тебе видней. – Произнёс Гриня и вновь перекрестился.
К ним подъехал Ослябя. Отче Родион  был сердит, не то на своего коня, который не хотел его слушаться, не то на Шурку, который тоже не слушал его приказаний.
- Я же приказал вам не отставать от нас. – Вскричал он.
- Не мог не остановиться и не посмотреть на эту красоту. – Ответил Шурку, указывая рукой на переправу русский войск через Дон. – Не серчай, отче! Тебе это не впервой видеть, а я вот вижу впервые и клянусь, что никогда этого зрелища не забуду. Видел я много и марш бросков пеших войск, и передвижение танковой дивизии. Видел высадку морского десанта на берег  и смотрел на ракетные стрельбы, но…. но ни что с этим не сравнимо! Это же живой поток русской силы с примитивным вооружением пешая и на конях, которая переправится через реку, соберётся в кулак и врежет Мамаю по лбу! Да так, что сбежит он в своё Лукоморье и сгинет в Тьмутараканье, вместе со своею ордой!
Но Ослябя не разделял его восторженности. Он смотрел на Шурку с неподдельным страхом и интересом одновременно. Его рот был приоткрыт, а борода трепетал на ветру.
Затем перекрестившись, он сказал: -  Нам торопиться следует, и переправиться на тот берег Дона. Там шатёр  московского князя стоит, и собрание тебя ждёт.
- Жаль, что надо торопиться. Ну, веди, отче! Обязуюсь более от тебя не отставать! 
Ослябя кивнул, развернулся и направил коня вниз по косогору к первой переправе через Дон. Шурка и Гриня последовали за ним и ещё с десяток воинов отряда.
Русские воин, шедшие по переправе, перед ними расступались. Некоторые богатыри, узнавая Ослябя, кланялись перед ним и крестились. А некоторые воины, пропуская его с отрядом, даже сами прыгали в реку, уступая дорогу, отче Родиону.
Переправивший через реку, Шурка остановил коня возле часовни с иконой и тут же услышал голос Любаши.
- Сокол мой, я так и знала, что увижу тебя перед чудотворной иконой! Я так молилась перед нею, что бы она возвратила тебя ко мне живым и здоровым!
Девушка появилась из темноты и бросилась к Шурке, который тут же спрыгнул с коня и заключил девушку в объятия.
- Я же велел тебе отца искать. -  Возмутился Шурка, лишь только девушка перестала его целовать.
- А я его нашла. Он тут недалёко. В шатре  князя Дмитрия. Они собрание какое-то ведут. Там воевод много. Это он велел мне  тебя здесь ждать и к шатру князя направить, если ты заплутаешься.
- Заплутаешься тут, когда ведомый у тебя сам отче Ослябя. – Усмехнулся Шурка. – Перед ним и войско-то расступается. Все ему дорогу дают.
- Значит  так надобно. – Назидательно заговорила Любаша. – Его и отче Пересвета в войске уважают и почитают. Любые их желания выполняют. Даже говорят, что на кого они руку положат, тому не быть убитому ни в какой битве.
- Вот я и спешу к ним, Любаша!
- Но я не могу отпустить тебя, пока ты клятву мне не дашь здесь, перед этой иконой, что вернёшься ко мне, жив и невредим.
Шурка смотрел на девушку и удивлялся её красоте и силе чувств к княже Лавру.
«Ох, Оля, милая моя, помню я тебя и нахожусь здесь ради тебя! – Подумал Шурка и, всколыхнувшая волна чувств к девушке, заслезила его глаза. – Я всё сделаю, что бы вернуть тебя! А для этого мне надо найти Пересвета и заставить его поверить в любовь и простить самого себя!»
- Я обязательно вернусь к тебе, Любаша!-  Произнёс вслух Шурка, руководимый желанием княже Лавра.- Я обещаю и клянусь, что  вернётся к тебе твой княже. А ты сейчас позаботься о Гордее. – Шурка   заметил, что конь с Гордеем только что  подошёл к ним ведомый одним воином.  Его окаменевшее и злое лицо могло напугать кого угодно.- Ты только посмотри на него? Ни жив, ни мёртв! Его в таком виде даже  показать перед великим собранием невозможно.
Любаша посмотрела на Гордея и рассмеялась.
- Да его бы сейчас и Забава не узнала. Эй, Гордей, ты, что так скис? Поедешь со мной к Забаве?  Меня в её деревню отец отсылает с большим обозом провианта на помощь, разорённой Мамаем, деревне. Отблагодарить хочет  за то, что дочь ему сберегли.
Гордей вмиг встрепенулся и даже попытался улыбнуться Любаше. Он тяжело спрыгнул на землю с коня и наконец-то вздохнул свободно.
- Ох, всю дорогу ехал и боялся дышать. – Сказал он, разминая руками затёкшие ноги.
- А что так? – С усмешкой спросила Любаша.
- Да я и так тяжёлый, а, если воздуха в грудь пущу, так ещё тяжелей буду. Я боялся, что конь не выдержит меня и сломается. Особенно, когда по переправе шли, я чуть не задохнулся…
Договорить Гордей не сумел. Его прервал дружный смех Шурки, Любаши и Грини и ещё нескольких русских воинов, слышащих их разговор.
- Ох, и неучёный ты всё-таки, Гордей. -  Сказал Шурка, вытирая рукой слезу смеха.
- Может я и неучёный, а вот боярышне скажу так. Пусть передаст она моей Забаве, что я обязательно к ней вернусь, но только когда всех татар перебью! – Гордей перекрестился перед иконой и поклонился ей. – В этом и клятву даю!
 Вот видишь,  и Гордей поклялся, как и я тебе. – Сказал Шурка, вновь обращаясь к Любаше.  – Мне пора  на собрание, а ты верь в меня и всё помни!
Шурка не стал сдерживать чувства княже Лавра к Любаше, и поцеловал её крепко-крепко.
Затем он подошёл к иконе и внимательно на неё посмотрел.  Он тут же почувствовал, что с иконы, также внимательно, на него смотрит Богородица. Неведомая ранее ему сила веры пронзила сердце и заставила на миг отрешиться от реальности.
«А ведь ты действительно чудотворная. – Подумал Шурка, всматриваясь в глаза Богородице. Ему показалось, что она плачет. – Ты знаешь, что будут убиты множество воинов? Ты их оплакиваешь!»
Шурка оглянулся и стал смотреть на воинов, кланявшихся иконе и продолжавших свой путь к переправе.  Череда лиц  разного возраста, от бородатых до совсем юных… И у каждого в глазах  читалась усталость и вера. Они клали поклоны перед иконой и уходили на битву, которая будет великой по силе своей трагедии и силе своей победы.
Шурка встрепенулся.
- Любаша, - обратился он к девушке, которая  стояла рядом и также рассматривала проходящих мимо их воинов, - веди меня к шатру князя. Я готов к разговору!

Шатёр князя Дмитрия был довольно  большой и высокий, по крайней мере, это так показалось Шурке в ночных сумраках. Небольшая дружина из десяти воинов охраняла вход в шатёр. Два больших костра  по сторонам входа освещали всю территорию перед входом в шатёр и заставляли блестеть латы воинов, делая их ещё более воинствующими.
У самого входа стоял воевода среднего роста с широкими плечами и небольшой кудрявой бородой.   Его могучая грудь, закованная в кольчугу с металлической накладкой на груди, казалась,  непробиваемой  ни мечём, ни стрелой.
Он улыбнулся Грини и сказал: -  Наконец-то, Гриня, ты нашёл нашего беглеца. Ох, и долго же мы вас здесь ожидаем. Боюсь, что найдёте вы князя в явном гневе. Что же ты, Лавруша, не слушаешься своего наставника? А ведь именно отче Пересвет ответственен перед князем за тебя. И по его просьбе было созвано это собрание бояринов и воевод. И вот они уже долго ждут тебя, вернее то, что ты им должен сказать. Так уверял всех отче Пересвет. Я уже второй бочонок квасу им спаиваю, что бы успокоить. Так что идите быстрее в шатёр!
Шурка попытался  «отдать разум» княже Лавру, что бы узнать, кто этот воевода, но не успел. Гриня легко хлопнул его в спину, подталкивая ко входу, одновременно отвечая воеводе: -Спасибо Дмитрий Михайлович за вашу заботу о собрании. А ух княже Лавр постарается не разочаровать князя Московского и честное собрание своими речами.
Полог княжого  шатра откинулся и Шурка, вместе с Гриней, вошли   внутрь, оставляя за порогом Гордея и Любашу.
Внутреннее походное убранство шатра поразило Шурку мгновенно.
 Вдоль стен стояли восемь воинов с факелами, освещая всё внутренне пространство шатра.  Шатёр князя был разбит вокруг плоского камня-валуна, который стал  большим столом. Вокруг этого стола на толстых брёвнах, укрытых  самоткаными льняными дорожками с затейливым красным рисунком, сидели бояре и воеводы. В центре камня-стола стояла  масляная металлическая лампа, с пятью рожками, из которых выбивалось пламя, давая сильное освещение  стола. А на самом столе стояли  походные княжеские кушанья, состоящие в основном из караваев хлеба, жареного мяса и деревянных кружек  с квасом. На краю стола стояло большое металлическое блюдо с яблоками и блюдо поменьше со всевозможной зеленью.
Видно это пиршество уже подошло к концу, так как еда была в остатках, а квас был выпит, а кое-где  пролит на землю.  Бояре и воеводы угощались яблоками,  а слуги убирали  глиняную посуду с остатками пищи. За этой суетой  не сразу все обратили внимание на приход Шурки и Грини.
Шурка осматривал пирующих людей, стараясь определить среди них московского князя. И тут он заметил чёрных капор на голове мужчины, сидевшего рядом с красивым молодым мужчиной лет тридцати-сорока. Они тихо разговаривали, не обращая ни на кого внимания.
В сердце Шурки  что-то кольнуло, и он понял, что  сейчас в эту минуту он увидит своего тридцати трёх коленного прадеда: самого Пересвета!!!
- Ой, даже сердце сжало. – Тихо произнёс он, обращаясь к Грини, положа руку на сердце.
- Ничего, ничего. – Успокоил его оруженосец. -  Я  доложу князю о твоём прибытии.
Гриня быстро оббежал пирующих бояр и подошёл к Пересвету, но обратился он не к нему, а к мужчине, с которым тот беседовал.
Через мгновение мужчина встал, и всех вмиг угомонились. Наступила тишина, которая ещё более «сковала сердце и тело» Шурки и заставило «отключить мозги».
«Ну, княже Лавр, действую, а я, кажется, отключаюсь на минутку». - Только и успел приказать себе Шурка, прежде чем услышал слова Московского князя.
- Бояре и воеводы, к нам наконец-то прибыл княже Лавр, так долго нами жданный.  – Голос московского князя был зычным и громким. Он пронёсся по шатру, заставляя всех оглянуться на вход и посмотреть Шурке прямо в глаза. – Надеюсь, что наше терпение будет удовлетворено его рассказом, как на то нам дал своё слово отче Пересвет.
Шурка смотрел на  московского князя Дмитрия Ивановича, и он ему нравился. Тёмные густые волнистые волосы спадали на плечи князя. Золотой головной обруч княжеского достоинства охватывал его чело.  Густые тёмные брови были сдвинуты на переносице. Князь сердился. Это выдавало и напряжение его голоса. Да и  да и красивые глаза князя смотрели на Шурку совсем не дружелюбно.
Его воинское одеяние было  более изысканным, чем у других бояр и воевод. Красивые чеканные латы и кольчуга с набедренниками и наколенниками в сочетании с металлическими  перчатками, лежащими рядом с ним на каменном столе, выделяли его княжеское сословие среди бояр и воевод.  На каменном столе рядом с князем, стоял его шлем-маковка, украшенный чеканной резьбой с золотыми вставками и длинным наносником, выполненном в виде стрелы.
Красный шёлковый плащ завершал  его воинское одеяние.
И тут рядом с ним с места поднялся Пересвет.  Князь и Пересвет были одного роста, но мощность князя в воинском вооружении  затмевала собой фигуру отче. К тому же Пересвет был раза в два старше московского князя. Так, по крайней мере. Показалось Шурке. Его седая борода струилась по его груди до пояса, а голова была укрыта чёрным капюшоном – схимником, с вышитым на нём золотом, святым крестом.
Александр Пересвет что-то тихо сказал князю и тот кивнул в ответ. Пересвет вышел из-за стола и направился к Шурке. Он остановился в двух шагах от него и посмотрел ему в глаза.  Густые полуседые брови отче  скрывали его глаза, но когда он приподнял голову. То Шурка чуть не задохнулся от его глаз и всего  его лица. На него смотрело лицо его родного отца, только лет на двадцать- тридцать старше.
Видно его удивление отразилось на лице  Шурки-Лавра.  Пересвет  вновь сдвинул  брови, и, сделав ещё шаг к Шурке,   тихо его спросил: - Ты кто?
Шурка  тоже сделал шаг к нему навстречу и тихо ответил: -  Я Александр Светлов, но я и княже Лавр. Выбирай кого хочешь? Я пришёл, что бы говорить с тобой.
- Хорошо. – Ответил Пересвет. Он внимательно осмотрел  одежду Шурки, задержав своё внимание на затейливом рисунке вышивки его рубахи, и вновь заговорил. -  Ослябя тебя видел?
- Да.  Видел и был ни мало удивлён моему виду.
- Не мудрено. Я тоже удивлён. Но я ждал тебя и был готов ко всему, но … - Пересвет замолчал, но через мгновение продолжил уже новую тему разговора. -  Тебе следует рассказать сему собранию то, что ты должен рассказать. Но помни, что  убедить князя  в чём-либо очень трудно. Тебе придётся предоставить очень весомые доказательства своих слов. И ещё. Знай, что бы ты ни говорил и ни совершал, я буду на твоей стороне, и буду защищать тебя и всё, что ты  скажешь, даже если в это не поверю.
Пересвет резко развернулся и вернулся к князю. Он что-то тихо сказал ему и сел на своё место. Князь продолжал стоять на, пристально глядя Шурке в глаза.
- Мы слушаем тебя, княже Лавр. – Сказал он и сел на своё место.
Шурка тяжело вздохнул, сделал два шага вперёд и произнёс: - Уважаемый князь и вы, честное собрание,  выслушайте меня. Завтра поутру на том поле, что за рекой Дон, и на которое русское войско сейчас ведёт переправу, будет битва великая. Да такая битва, что прославит силу русского оружия и мужество русских воинов на долгие века…
Шурке не удалось продолжить свою речь, потому что его прервал сильный голом князя Дмитрия.
- Но мы не собираемся завтра вступать в бой, ни с кем!!! – Вскричал князь, вскакивая со своего места и сбивая рукой свой шлем с камня.
Гриня подхватил шлем князя и с испугом уставился на Шурку.
- А можно спросить почему? – Тихий голос Шурки обескуражил князя.
Шурка понял, что раньше так с князем Дмитрием Ивановичем ещё никто не смел разговаривать. Он взглянул на Пересвета и убедился в своей правоте по каменному выражению его лица.
- Великий князь, - вновь заговорил он, стараясь придать голосу уважительную интонацию, - ответьте мне на мой вопрос. Почему вы не собираетесь биться с воинством Мамая, тем более, что сами выступили против него?
Князь тяжело вздохнул, усмиряя гнев, и казал: - Потому что до Мамая ещё два десятка вёрст. На его поиски были высланы два разведывательных отряда. Вернуться они должны завтра, тогда и решением примем.
-Так говорите, два отряда, человек так в двадцать?
Князь невольно кивнул, и удивление возникло на его лице.
- Не удивительно, что вы в неведенье. Вернее, что вас обманывают.  Сказал Шурка-Лавр, стараясь говорить спокойным голосом. - А не были ли в том отряде два брата боярина Афоний и Андрей. Фамилия их не знаю.
Князь Дмитрий вышел из-за камня и подошёл к Шурке. Всё собрание внимательно следило за ним, стараясь даже не дышать. Князь внимательно посмотрел  Шурке в глаза и вдруг, резко развернувшись к своим боярам и воеводам, вскричал: - Кто отсылал эти отряды в разведку?
С левой стороны стола встал высокий сорокалетний воевода с густой чёрной бородой. Чуть кашлянув, он произнёс: -  Не гневайся, княже, но никто найти не может  сего боярина. Имя ему Лука. Прибыл он в наше войско в середине лета. Сказал, что он единственный из Псковского княжества, кто решил встать под твоё руководство на битву с погаными татарами. Привёл с собой отряд большой с сильными богатырями. С ним были два брата Афоний и Андрей. Они из бояр псковских.  Проявили себя  радиевыми помощниками в снабжении войска снедью и питьём для высокочтимых особ. У них была грамотка от  боярина Сереброва в том, что они являются его верными сотоварищами.
- До такой степени верными, что даже при встрече не узнали дочь боярина Сереброва Любашу? – С усмешкой в голосе. Спросил Шурка. – А, когда она сама им сказала, кто она, даже хотели похитить её и вернуть отцу за плату большую?
- Не может быть!- Ахнул воевода и обратился к князю Дмитрию. – Великий князь, они сами выказали желание быть в разведывательном отряде. Говорили, что эти места им знаком. Что у них в этих местах вотчина от матери  в наследство им досталась, что эти места им, как родные…
Шурка продолжил его  речь, потому что воевода закашлялся от волнения.
- До такой степени они им родные, что обчистили они   свою вотчину подчистую и привезли несколько  телег  с тюками телячьих шкур самому Мамаю в его стан в виде дани. И возглавлял эту миссию сам Шестипалый Лука. 
Князь Дмитрий от слов Шурки замер  и даже чуть побледнел от гнева, а воевода перекрестился.  Несколько бояр и воевод  тихо меж собой переговорили и замолкли в ожидании слова князя.
Князь Дмитрий вернулся на своё место за камнем-столом. Его лицо было суровым, а сам он тяжело вздыхал, сдерживая свой гнев.
- Что ещё ты нам можешь поведать княже Лавр? – Сказал он и посмотрел на Пересвета.
Александр Пересвет встал и взглянул в глаза Шурки.
- Говори, княже, - сказал он, - говори всё без утайки. Скрывать что-либо нет нужды. Видно в войске русском беда и разлад, следовательно, нужно его устранить и укрепить дух князя, бояр и воевод. Скажи нам, о каком побоище ты говорил?
Шурка вздохнул и заговорил.
- Не в двадцати верстах стан Мамая, а всего лишь в двух. И располагаётся это войско в конце поля, на которое переправляется твоё войско, князь, за большим курганом. Сам там был и всё видел.  Там и бояришну Сереброву нашёл и похитил её и девушку одну из самого шатра Мамая. Видел в шатре боярина Андрея и Шестипалого Луку, которого бояришна успешно подожгла. Она так опалила его, что стал похож Лука на поджаренного на костре цыплёнка. – Шурка усмехнулся, вспоминая вид опалённого Луки. - Если бы вы его только видели? Лежал он на ковре в шатре Мамая и был весь чёрен, как уголёк. Хрипел обожжённым горлом, крутил оставшимся глазом и прятал  руку свою с шестым пальцем  под обгоревшей одеждой. Так Любаша его отделала! Любо-дорого посмотреть!
По собранию прошёлся лёгкий смешок. Даже сам князь Дмитрий невольно улыбнулся и черты его лица расслабились. И только лицо Пересвета оставалось напряжённым и безрадостным.
- Вот тогда я и услышал, что  говорил боярин Андрей хану Мамаю.  Они с братом, во главе с Лукой решили  расплатиться данью с Мамаем и перейти на его сторону. Говорили, что ведают дорогу, по которой к Мамаю идёт войско Ягайло на соединение с ним против князя Московского.
- Значит, не угомонился Ягайло?- Воскликнул князь Дмитрий и стукнул кулаком о камень.- Придётся и его учить уму-разуму. Что ещё ты нам поведаешь, княже? Говори всё, что знаешь.
- Я сказал всё, что знаю. Конечно, есть ещё кое-что, но это только для твоих ушей, князь Дмитрий. – Сказал Шурка и внимательно осмотрел всё собрание. Он на несколько секунд «отдал разум» княже Лавру и понял, что на собрании нет одного очень важного для битвы воеводы. – Я хотел попросить тебя, князь, призвать сюда на собрание князя Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского. Я встретил его у входа.
- Но он обеспечивает безопасность нашего собрания, тем более, что как, оказалось, есть кого нам опасаться. – Сказал  князь Дмитрий, но, через мгновение, велел выполнить просьбу Шурки.
В шатёр вошёл князь-воевода, которого Шурка ранее видел возле шатра. Его широкое скуласто лицо, светло-серые глаза под густыми тёмными бровями, кудрявая рыжая борода делали его колоритный вид в полном воинском облачении ещё более внушительным.
- Звал меня, великий князь? – Сказал Боброк и слегка поклонился.
- Сядь за наш  стол, Дмитрий Михайлович, сейчас речь  пойдёт о битве с Мамаем и ты должен участвовать в этом собрании.- Князь московский подождал, пока  тот  сядет рядом с другими князьями, и обратился к Шурке. – Мы слушаем тебя, княже, говори.
- На соединение Мамая и Ягайло осталось два дня, так что  времени почти что нет, для того чтобы разбить татар вчистую.  Итак, стан Мамая превышает  численность русских  войск почти, что в три раза. А, если ещё его соединить с Ягайло, то вместо победы нас ждёт поражение. Медлить нельзя. Битву с Мамаем надо дать завтра поутру на Куликовом поле. Я это поле хорошо изучил и могу план его нарисовать. Покажу, где и стан Мамая расположен, а где и русским войскам следует  расположиться для сражения. Разреши, князь, план нарисовать на стенке твоего шатра.  – Шурка дождался  одобрительного кивка князя и обратился к своему оруженосцу, который продолжал стоять за спиной Пересвета, держа в руке шлем-маковку московского князя. -  Гриня, сбегай к костру и принеси несколько холодных угольков.