Гастроли, нежность, рокенрол

Ох, как же здорово отправиться с дружочками на гастроли. Пусть это и один концерт в богемном клубе соседнего города. Но, знаешь, весь этот рокенрол... И едешь такой в машине, улыбка до ушей, на переднем сиденьи Дима несет всякие веселые глупости, все гогочут, по кругу ходит белый ром, или что там на этот раз. Let love rule, ага. А с каждым километром все твои запары, которые уже с каждого угла на тебя смотрят, становятся все дальше и дальше. Ну, а скоро на сцену, и в этот момент ты отключишься от своего такого-официального-порядочного-имени, и будешь проводить через свое тело сто миллионов вольт музыкального электричества, не помня ни себя, ни тревог, ни белого света вокруг.

Ковыряюсь в телефоне, а ногой-то чую, как от ее ноги тепло такое приятное идет. Это Аня, она во второй группе клавишница. Нас же две группы поехало. Ах, такое убедительное касание. Ну, ясное дело, мы набиты в машину, как японцы в токийском метро, еще и инструменты. А ведь я почему-то думал, что в машине именно с ней окажусь. Хорошая такая девчонка. Всегда, как увидимся, так такой приятный привкус электричества человеческого во рту. А что нам, кроме привкуса этого, остается-то? Она замужем, я счастливо женат. Так и улыбаемся друг другу. И по-человечески, и как мужчина с женщиной. Кто ж запретит, верно? Полезные для здоровья знаки внимания. А тепло такое от ноги ее. Приятное. Вдохновляет. И смотрю я на других ребят, и так здорово становится внутри. Доза любви, порция альтруизма, ломоть сытной дружбы.

В другом городе солнце да лето со всеми своими манящими запахами. Изумрудные шелестящие шапки деревьев, красивые люди, вечерний солнечный свет. Вываливаюсь из машины слегка хмельной и закуриваю, осматривая здание, где нам сегодня выступать. Старый отреставрированный дом, давший приют местной богеме. По-своему легендарное место. Антон, самый ответственный среди нас, уже разгружает аппаратуру, Дима ищет туалет, Аня звонит мужу. Роберт, уже пьяненький, успел добраться до кафе внутри и поедает какой-то суп. Он вообще не привык париться. Человек-оркестр, у которого получается все, за что он берется, с минимальными затратами сил и нервов. Хотя... я думаю, что мы просто не знаем всех деталей. Каждый из нас имеет за плечами гору бытовых проблем, жизненных запар, нервных срывов, трагедий. А откуда, ты думаешь, песни появляются? Только ли от счастливой любви? От нее тоже, да. Но каждая песня - забродивший, спрессованный а затем дистилированный жизненный опыт, который по каплям вышел через поры и лег на бумагу, превратился в ноты. Когда я со сцены схожу, а у меня майка вся пропотела - это тоже он, жизненный опыт...

Вот жеж ****ь. Звукач говорит, что с техникой на месте есть проблемы. Кроме того, к нашему приезду мало что готово. Помогаем таскать вещи и подключаться сами, хуле. Вырубаем технику у друзей-музыкантов из этого города. Не первый раз. Да и мы не звезды, а так, жизнелюбивый андерграунд.

Моя группа на разогреве. Перед выходом на сцену легкий мандраж, хотя сколько лет, сколько зим я уже этим занимаюсь. Мне кажется, что без волнения выходят на сцену только те, кому уже нечего сказать слушателям. О, а вот и остатки рома. Всандаливаю грамм 250, иду на улицу курить. Через 10 минут начало, а я еще на взводе. Сегодня новые песни играть.
Смотрю на то, какие зрители красивые пришли. Они всегда красивые, честное слово. Думаешь, я просто так со сцены говорю "спасибо вам, прекрасные люди, спокойной ночи"? Да посмотри на них! А вот на девушку, ну! То-то же.

"Ну что, сегодня вдарим по року?" - спрашивает Дима, когда я возвращаюсь в гримерку. А то, дружище. Вдарим еще как. Хоть мы и не рок вовсе, а инди-электроника. Да какая разница. Рок - состояние души. И тела. Тело, к слову, уже вошло в режим выступления. Поэтому следующий час я помню смутно. Пою в трансе, извлекая слова из самой глубины, отскребая их от стенок души и бросая в общий поток, который льется у меня из горла. А вот в само горло заливается другая жидкость. Равный ли обмен? Вряд ли. Утро покажет.

Когда играет вторая группа, я нахожу себя в клубном туалете, сидящим на стульчаке с опущенной крышкой. Мало еды, отсутствие сна всю неделю, семейная трагедия, много рома, эмоциональное выматывающее выступление... все сложилось в одно, и вот я подпираю дверь лбом и думаю, хоть бы быстрее прошел этот момент слабости и тошноты. Бля, да я же с утра не жрал. Слышу, как бухает бас-бочка и машиноподобно ебошит бас. Оу йе, ребята задают жару. А я тут на стульчаке сижу, за за деревянной дверцей. Мда.

Сообщение на телефоне. До клуба добралась подруга, случайно оказавшаяся в городе. Так, собраться, подавить рвотные позывы, умыться и нацепить свою лучшую улыбку. Это в туалетной кабинке я могу позволить себе минутку слабости. Только лязгает защелка - и я уже константно самоконтрольный, с улыбкой и твердой походкой. А как иначе.

Пора валить из клуба. Прощаемся со зрителями, которые решили поблагодарить нас лично. Мы распределяемся по группам, кто где вписан. Аня, оказывается, в моей группе на вписку. Я ведь думал уже об этом, я ведь все это уже где-то видел... В ногах приятные мурашки.

На кухне гостеприимного хозяина я бездумно наблюдаю за кольцами дыма от своей сигареты и слышу свой голос, рассказывающий о концерте и жизни в нашем городке. Аня в душе, Роберт и Дима решили вернуться в город и догулять недогулянное, Сережа без задних ног дрыхнет, он отрубился сразу, как мы пришли. Святой человек. Талантливый музыкант, добрейшая душа и острый ум.

Когда мне показывают комнату, где меня разместили, я приятно теряюсь и на один момент зависаю в пространстве. Вот мой матрас, а вот кровать, куда собирается лечь спать Аня. Оценив размеры своего матраса и размеры кровати я интересуюсь, не сможет ли Аня подвинуться и стать моей соседкой по спальному месту. Оказывается, может. Очень неловко и неуклюже, проваливаясь сквозь кровать на пол от стеснения, я забираюсь под одно с Аней одеяло. В доме холодно, она спит в одежде. Я, в общем, тоже не особо и раздет. В холоде ли дело? Взрослый человек, ты и сам понимаешь, почему, я думаю...

Запретным, но по сути невинным движением я обнимаю Аню и утыкаюсь носом в ее волосы. Мне не хочется ее раздеть и свести все к какому-то бытовому сексу. Во-первых, я люблю свою жену, а она любит своего мужа. Во-вторых, все, чего мне хочется сейчас, это отдать то тепло, которое всегда копится во мне в чрезмерном количестве. То тепло, которое мне позволяет видеть в женщинах их истинную красоту и вдохновляет защищать их и воспевать их достоинства. Романтик долбанный.
Мы лежим, обнявшись, тепло поглаживая друг друга, и говорим о жизни. Иногда я задеваю руками ее грудь и оставляю руки там, не спеша их убрать. Иногда она почти попадает губами в мои губы. Мы не переходим границы, после которой только пропасть и чувство вины на утро; нам просто тепло и уютно. У Ани приятное подтянутое тело и бархатный голос. Мне нравится слушать ее и обнимать. Через некоторое время мы решаем, что надо бы уснуть... а рядом друг с другом заснуть нам невозможно - такой вот магнетизм, чтоб его. Я уползаю на матрас. Но через 10 минут я возвращаюсь обратно. Ане "холодно". А на самом деле... просто хочется обниматься. Через полчаса мы робко целуемся и с улыбкой засыпаем, как лучшие друзья. На этом месте миллионы мужчин вопят "Да ты чо, епта, не мужик, что ли? Надо было ей вдуть!". Нет, не надо было ей вдуть. Мы уснули с улыбками на лицах, подарив друг другу тепло и внимание. Маленькое приятное приключение, не несущее разрушения налаженной, да и счастливой, в общем-то, жизни. Иньекция вдохновения. Мгновение вселенского тепла и всепроникающей нежности.

Утром мы с Аней уехали в разное время, обнявшись с пониманием, что тепло останется, а такого момента никогда и не повторится. Я вернулся в свой город на другой машине. И мы так же хохотали с друзьями над плоскими шутками друг друга, передавали по кругу похмелительное, курили в окно, подставив ветру невыспавшиеся лица. Я одел наушники, включил альбом, который уже год не удаляю с телефона, и отрубился. Проснувшись, я задал себя ряд жизненно важных вопросов и получил на них положительные ответы. Дома я крепко обнял жену и поблагодарил ее за то, что она есть в моей жизни. Все женщины, которых я обнимал когда-то, предстали перед моим лицом, слившись в единый образ, в единый архетип. Безграничное женское начало говорило со мной через всех женщин. Безграничное женское начало смотрело на меня через глаза любимой жены. И я обнял ее руками усталого, но счастливого мужчины.