Каплер и Друнина Память сердца

Как однажды подметил восхищавшийся ими Эльдар Рязанов: «Их история – повесть о Ромео и Джульетте советского времени. Немолодых, но прекрасных». Быть может, поэтому в браке поэтессы Юлии Друниной и сценариста Алексея Каплера, так же, как в пьесе Шекспира, Смерть и Любовь ходили слишком близко друг от друга?..

«Нет в любви виноватых и правых…»
Элита столичной интеллигенции, когда Алексей Каплер открывал двери монтажной, замирала вся женская половина работниц – от актрис до помощниц режиссёра. Одна томно вздыхала, разглядывая его правильные, мягкие черты лица. Вторая не могла скрыть стыдливого румянца на щеках, предательски появившегося после отпущенного им комплимента. Третья, в волнении теребя подол платья, на ходу придумывала вопрос, чтобы завязать с ним разговор. Сердцеедом «Люся», как в ту пору называли Каплера все, стал по неволе – уж слишком он был добродушен, слишком галантен, чтобы ранить отказом доверившуюся ему женскую душу. Именно это качество и сыграло с ним злую шутку…Светлана Аллилуева, дочь Сталина, тоже не смогла устоять перед обаянием Алексея. 38-летний немного полноватый мужчина покорил её дружелюбием. Отчего-то ей, тогда ещё школьнице, в день первой встречи захотелось лишь одного – забыть обо всём, закрыв глаза и опустить голову ему на грудь. Алексей же, охотно отвечая на бесконечную череду вопросов, даже не подозревал, какие страсти кипели тогда в хрупкой душе  любопытной девчонки. После он с радостью согласился показать ей новый фильм, затем ещё один, – Света использовала любой шанс, лишь бы увидеться с объектом своего обожания. Безусловно, столь сильное влечение дочери не могло скрыться от «вождя всех народов». И уж тем более не могло ему понравиться. Всё произошло без лишнего шума – остановившийся у подъезда Алексея автомобиль, из которого показались два силуэта в строгих пальто. Стук в дверь, чёткие и оттого по-особому пугающие голоса. А после – наскоро сфабрикованное обвинение в сотрудничестве с иностранцами и десять лет исправительных лагерей. Такое оставляет в душе слишком глубокий след…Из ссылки, несмело ставя изрядно поношенные туфли на перрон московского вокзала, вернулся всё такой же добрый, но уже не столь беззаботно улыбающийся мужчина, заметно сутулящийся от груза десятилетних лишений.

«Была я рядовою на войне»
Ночь, кухня, за столом – Юлия, устало бросившая голову в ладони. Снова приходили во сне погибшие товарищи, снова разрывали душу то дружелюбный голос ещё не подорвавшегося на мине комбата, то вопреки всему радостный хохот боевой подруги Зинки. Скорее к блокноту с ручкой! Спасаться стихами, заклеивать новыми рифмами воспоминания об ужасах той войны, свидетельницей которых она была слишком долго. Даже брак с таким же поэтом-фронтовиком Николаем Старшиновым, сложившийся по любви, даже заботы об их дочери не могли вырвать Юлию из этого ада. В тот день после тяжёлой ночи и тех кошмаров ей безумно не хотелось выходить из дома, чтобы пойти на первое занятие по сценарным курсам к какому-то Алексею Каплеру. И плевать, что его нахваливали перед поэтессой все коллеги из Союза писателей! Она слишком устала…Однако выбора не оставалось, –  эти курсы были ей жизненно необходимы. Может, после их окончания в семье появится наконец-то хоть какой-нибудь достаток? Ведь произведения молодых талантов, пусть даже те и были ветеранами недавней войны, печатали неохотно, и им с Николаем приходилось довольно туго.
«Ты рядом – и всё прекрасно…»
Отчего-то судьба распорядилась так, что из семи учеников на занятие пришла лишь Юлия. Алексей, сумевший не только прийти в себя после пережитого, но и вновь стать всенародным любимцем, вошёл в аудиторию, что-то довольно насвистывая. А затем он, несчётное количество раз сумевший довести до безудержного хохота студентов, потерял дар речи, едва увидев эту красивую светловолосую женщину с глубоким и грустным взглядом. Она же, по-школьному сложив руки на парте, превратилась в маленькую девчонку, как только заметила, что он вошёл в кабинет. Это была молниеносная вспышка! Любовь с первого взгляда. Увы, преступная страсть… Дальше – «вечные» расставания и опять схождения с редкими встречами и мучительным чувством вины перед теми, кто верно ждал их дома. Так продолжалось шесть лет… Юлия отчаянно боролась с этим чувством, желая сохранить семью, но отношения с мужем становились всё напряжённей, а тяга к другому мужчине – всё крепче. И в один из вечеров Николай не застал жены дома. Не нашёл он и в шкафах её платья, – она забрала вещи и вместе с дочкой уехала – в 19-летнее безудержно счастливое замужество с любимым человеком.
«Твоя душа, я не встречала выше!»
Коктебель. Любимая тропинка на Старый Крым. Привыкшая к нелёгкому подъёму Юлия, улыбаясь одними уголками губ, наблюдала, как Алексей, тяжело дыша, упрямо лезет на гору вслед за ней. Кто бы мог предположить, что этот несколько смешной  и неуклюжий мужчина за какие-то пять лет, что они уже прожили вместе, станет для неё всем – отцом, братом, возлюбленным, другом, нянькой, защитником… Как горевала она, когда им пришлось расстаться с Алисой – дикой лисицей, которую они выходили и приютили у себя на даче!.. Тогда, увидев заплаканную жену, Алексей участливо достал из нагрудного кармана платочек и протянул ей. Только она смогла оценить в нём настоящего Алексея Каплера – не остряка, всеобщего любимца и ловеласа, а настоящего Дон Кихота с огромным, чистым сердцем. Того, кто приносил ей завтраки в постель и оставлял повсюду трогательные записочки, когда она слишком увлекалась работой. Кто, как истинный рыцарь, всегда первым просил прощения в ссорах, даже если при этом не был виноватым. Того, кто по меткому выражению советского поэта Марка Соболя, «стянул с неё солдатские сапоги и переобул в хрустальные туфельки». Благодаря его заботе она перестала писать стихи о войне – теперь каждая строчка была посвящена Алексею, каждая рифма – пропитана признаниями и благодарностью. Это он показал ей настоящую жизнь и заставил поверить в возможность простого женского счастья. Только с ним она могла говорить, что угодно, беззаботно хохотать и наслаждаться…
Наконец, Алексей поднялся на гору и, сделав перед женой шутливо-кокетливый реверанс, элегантно поцеловал её ручку. Тогда, по-особенному тепло посмотрев на его уже покрытую сединой голову, Юлия осознала, что за такие мгновения она действительно готова отдать всё.
Есть круги рая,
А не только ада.
И я сквозь них,
Счастливая, прошла.

«Читай мне стихи о любви»
«Её слишком долго нет! Что же это за командировка такая, если она мешает двум любящим сердцам быть вместе?!» – маялся Каплер, нетерпеливо меря шагами кабинет. В такие моменты мало, что могло поднять ему настроение – он тяжело переживал даже самую непродолжительную разлуку. Сейчас же Юлии, поехавшей с выступлением к пограничникам, не было дома уже третий день, и сердце Алексея истомилось вконец. Из-за настолько обострённой тревоги и полного растворения в любви к женщине, над ним стали подшучивать коллеги и даже друзья – мол, «был ходоком, а стал под каблуком». Отвечать на подобные выпады у Алексея не было ни времени, ни желания. Откуда им, каждый день ругающимися с жёнами, знать, что он чувствует? Никогда им, втайне мечтающим об интрижке на стороне, не понять счастья взаимного чувства. Для него с Юлей та встреча стала наградой за перенесённые лишения. И теперь Алексей Каплер больше всего на свете боялся потерять это. Поэтому он твёрдо пообещал самому себе, что отныне в жизни Юлии не будет плохого, будет одно лишь хорошее. Ради этого он готов приложить все свои старания!
Чтобы хоть как-то успокоиться и набраться сил перед очередным днём ожидания, Алексей решил отправить новую телеграмму: «Из Москвы в Планерское. Прошу считать эту телеграмму формальным объяснением в любви и  просьбой вашей руки, а если возможно, то и сердца. Давай с самого начала. Согласен вздыхать и крутиться вокруг. Один полуинтеллигент».

«03» – ты доктор и кислород
Разные ситуации разлучают людей друг от друга. Их крепкой, счастливой семейной паре могло помешать быть вместе только одно. И разлучницы-смерти, что захватит его в свои сети, Алексей страшился всё больше. Ведь уж он-то знал (любящее сердце не обманешь!), он чувствовал, что в душе его жена была абсолютно беззащитным ранимым человеком, который в одиночку пропадёт, не в состоянии справиться с жестокостью современного мира. В одну из ночей размышления об этом довели его до такой степени паники, что он, не в силах переживать это в одиночку, осмелился написать очередное послание. Только на этот раз его письмо имело мало чего общего с прежними трогательными записками, полными нежности и обожания. На утро после этого Юлия, привычно заходя в кабинет с кружкой кофе, обнаружила конверт. А, раскрыв его и прочитав заголовок под названием «Завещание», едва не опрокинула кружку с горячим напитком себе на ноги: «Я всё про тебя понимаю, ценю тебя бесконечно, человечески и женски, моя единственная на свете». Через 12 лет после этой «странной бумаги» Алексей, не сумевший оправиться от продолжительной болезни, скончался. Юлия похоронила его на старокрымском кладбище с видом на ту самую тропинку, по которой они столько раз поднимались на гору вместе.
Друнина пережила его на 12 лет. За это время можно было вновь полюбить – она знала, что Алексей, всё понимавший в ней при жизни, простил бы её. Но ведь Юлия была безнадёжным романтиком и солдатом, а романтики и солдаты не предают единственного друга… Её завещание было коротким – всё, о чём она просила, – похоронить рядом с мужем. И 20 ноября 1991 года Юлия Друнина, плотно закрыв дверь гаража, где стоял её старенький «Москвич», завела двигатель и добровольно ушла к тому, кого до конца любила больше, чем жизнь.

Страданьем я очистилась от скверны –
Едва-едва на то хватило сил…
И ты, сквозь ад прошедшую,
Наверно, и пожалел, и понял, и простил.