Бездна. Глава 8-9. Мир как раковина

     После купания Оленька убежала в хижину — будить девчонок, готовить завтрак.

     А я… А мне нет прощения! Я чуть не предал любимую! Да нет же — я предал любимую!

     Я не хотел? Это тело сдурело, плоть восстала? Подсознание вселило в мои мысли измену и предательство?!

     Ну так нА тебе, гадкое тело! Вот тебе, неверное бессознательное! Сесть-встать! Сесть-встать! Отжаться! Ещё раз! Снова приседать! Отжиматься! Приседать! Отжиматься! Раз-два! Раз-два! Бегом — марш!

     Я погонял себя до пота, после окунулся в прохладный ручей, достал из воды сплетённую из прутьев ловушку, вынул несколько рыбин, собрал охапку дров и вышел к хижине бодрым, совершенно обновлённым.

     Ну всё — забыли! Люблю одну Оленьку! Пора к любимым.

     А передо мною идиллия: стол накрыт, девочки сидят на плетёной скамье в нашей беседке. Светланка — посерёдке, прижимается к Оленьке, а своими ручонками крепко прижимает к груди руку Порхающей Бабочки.

     Я развёл перед беседкой костёр, дождался, чтобы ярче разгорелись все ветки, и встал на колени перед сужеными.

     — Девчонки, я так счастлив!

     Я на коленях приблизился к ним, уткнулся лицом в Светланкин животик, обхватил руками талии Бабочки и Оленьки и замер в блаженстве.

     Я подавил в себе остатки брезгливости и поцеловал разрисованный белой краской живот Порхающей Бабочки.

     Потом по очереди неумело танцевал вальс с Оленькой и Светланкой. И учил (неумеха!) вальсировать третью жену.

     Мы сели за стол, уставленный глиняными блюдами: испечённая на углях рыба, сыр, фрукты…

     — Девочки! Мы самые-самые счастливые! — говорила Бабочка, наливая в бокалы зелёный сок. — С таким прекрасным мужем очень-очень хорошо жить!

     Порхающая Бабочка налила в мой бокал сок, встала за спиной и мило обвила меня руками. Я подхватил её шоколадную руку и поцеловал.

     — Но у меня есть муж — Могучая Пальма! — девочка мило улыбнулась. — Спасибо тебе за это!

     Мы неторопливо кушали простые, но такие вкусные блюда и неторопливо беседовали. О том, о сём…


     Из соседней хижины вышел Белый Кролик, мальчик, что упал с пальмы. Он, как обычно, сразу направился к берегу.

     — Белый Кролик, иди с нами за стол!

     Мальчик ничего не ответил.

     — Белый Кролик, мы будем тебя ждать.

     — Я приду после.

     Он сел на песок, устремив взор вдаль, к линии горизонта.

     — Бедный мальчик, он не так страдает от боли, как от одиночества.

     Мы, как могли, привечали мальчика и даже попытались отчасти заменить ему семью. Но он сильно скучал по друзьям. Иногда они приходили целой гурьбой. Было весело. Но такие часы выдавались нечасто, обычно в полуденную жару, когда взрослые отдыхают.

     Из-за стола мы так и не встали — так уютно сидеть в беседке под птичий гомон. Неторопливые разговоры, негромкий смех…

     Мысли Бабочки часто возвращались к тому дню…

     — Я нисколько не жалею, что убежала от Бало-мото! Он такой противный. Я даже не боюсь того, что… — лицо Бабочки подёрнулось лёгкой грустью.

     Некоторое время Порхающая Бабочка молчала. Потом с милой улыбкой сказала:

     — Я бежала от Бало-мото, а сама думала: как буду жить… Может, вернуться? Я много-много думала. Если вернусь, плохо будет. Пойду в деревню, плохо будет. Если буду жить в лесу, как Дальний Берег, плохо будет всем, потому что накажут мою семью и Могучую Пальму.

     — Что за дальний берег? — удивился я.

     — Тот-кто-не-захотел-стать-морским-человеком, так его сейчас зовут. — Бабочка говорила очень тихо, словно боялась, что её услышат. — Дальний Берег — так звали его до того, как он перестал быть бало-боло.

     — Разве он умер?

     — Он не умер, но Бало-мото говорит, его нет среди живых, он не бало-боло; он хуже, чем умер. Раньше нельзя было ходить за запретные горы. Теперь это совсем страшно.

     — Но ты не боялась с нами ходить за запретные горы.

     — Я не боюсь. Все бало-боло знают, это очень-очень добрый и весёлый бало-боло. Он женился на моей старшей сестре. Он делал для меня и моей сестры очень-очень красивые браслеты из раковин, сделал пояс, расшитый яркими камушками. Он любил меня и всех моих братьев и сестёр.

     — Я понял, понял! — Белый Кролик вдруг поднялся; прихрамывая, как-то боком, побежал к нам. Всю дорогу до беседки мальчик кричал: — Я всё понял! Наш мир похож на бени-нуро.

     В его руках было пять больших двустворчатых моллюсков. Мальчик плавными движениями показывал руками на небо, горизонт и на море. Потом указал на самую большую ракушку и сказал:

     — Наш мир замкнут между морским морем и небесным морем, а в середине — земля, — мальчик снова показал на раковину. — Совсем как этот бени-нуро!

     Потом он разложил на траве всех моллюсков и торжественно уставился на меня.

     — Ты хочешь сказать, если есть другие раковины, значит, есть другие земли-острова?

     — Да! В море раковин бени-нуро много-много. За краем нашего мира, нашего горизонта есть другие раковины. Когда я стану морским человеком, обязательно посмотрю все другие земли!

     Мальчик засмеялся и, довольный открытием, сел за стол. Он с аппетитом отведал приготовленные блюда, всё время блаженно улыбаясь.

     — Я так хочу стать морским человеком! Я скоро стану морским человеком! Я буду плавать на большом корабле! Я обязательно приплыву к вам!

     Белый Кролик снова ушёл на берег бухты. Он сидел и перебирал раковины на песке, выкладывая из них причудливые фигуры.

     Н-да… Строит модель вселенной?

     Помнишь, Мишка, я называл этих людей дикарями?