Бездна. Глава 8-10. Разве бывает такая любовь?

     Ближе к полудню пришёл Могучий Дуб. Он принёс огромную копчёную рыбу и много разных фруктов. Туземец крепко сжал мои плечи, приобнял Светланку и Оленьку. И крепко-крепко сжал в объятиях Порхающую Бабочку.

     Мы сразу отправились к бухте Радости. Могучий Дуб и Порхающая Бабочка убежали вперёд.

     — Не могут нацеловаться, — засмеялась Светланка и заскочила мне на руки. — Я тоже не могу!

     — Белочка, что будешь делать, когда поцелуи закончатся? — Оленька стала щекотать Светланку.

     — Закончатся — я ещё тысячу миллионов придумаю!

     Не выпуская Светланку из объятий, я зашёл по грудь в воду. Девочка не переставала целовать меня:

     — Милый! Добрый! Самый красивый! — успевала говорить она между поцелуями.

     Белочка выскользнула из моих рук и поплыла в сторону океана. Вчера Светланка впервые плавала там, где нет под ногами дна. Сегодня она совсем осмелела и всё норовила заплыть подальше. Я, как заботливый отец, зорко отслеживал её перемещения и старался находиться всегда рядом.

     C трудом удалось выманить Белочку из воды. Теперь она спит в полутёмном гроте на подушке хрустящей травы, обвив ручонками мою шею. Милый носик прирос-прижался к моей щеке, а губки продолжают целовать меня даже во сне.

     Я медленно-медленно высвобождаюсь из крепких объятий. Мы с Оленёнком осторожно выходим на берег и бежим за ближайшую скалу, к водопаду, что спрятан в зарослях деревьев и лиан. Встаём под веер прохладных падающих вод. Потом ищем такой укромный уголок, где нас не найдёт никто. После жаркого соединения мы долго лежим в зарослях мягкой травы. Я пытаюсь увидеть руками всё тело возлюбленной и жалею, что я не слепорождённый — они видят своими руками в сотни раз больше зрячих. Я осматриваю указательным пальцем шею Оленёнка, потом средний палец пробегает между плечами и устремляется вниз по спине, чутко замечая каждую неровность прихотливого рельефа… Я легко провожу всеми пальцами по талии и, хватая её милую ручку, целую каждый пальчик.

     Мы идём под водопад и купаемся, пока наша малышка не видит, по секрету, голышом, потому что я спрятал одежду милой женушки. Оленька колотила своими миленькими кулачками по моей груди, смеясь и выпрашивая свою лягушачью шкурку. Она стыдится моей наготы, смущается от своего сверкающего наряда даже среди густых зарослей, где нас никто никогда не увидит. Мы прячем наготу в бурлящем озерце, играем, поднимая фонтаны брызг… Лежим на горячем песке там, где только что палило солнце, а теперь пальмы раскинули свои шевелюры и панамы, оберегая песчаные берега от безраздельной власти солнца.

     Мы знаем, что туземцы сюда почти никогда не приходят, особенно в это время полуденной жары. Если увидят, что скажут они, наши добрые соседи? Мы для них — странные люди из морских глубин. Мы всегда прячем нежную белую кожу непременной одеждой, как самые красивые птицы… А тут… какой стыд.

     Какой стыд? Здесь жара, туземцы часто рыбачат, купаются и работают нагишом. Особенно дети.

     Солнце оттеснило пальмовую тень к реке и мягко ожгло наши спины.

     Разве бывает такая жара?

     Я читал, что бывает. Я тоже читала, но не представляла. Глупышка, наверняка не верила? Теперь верю. Так здорово: песок обжигает, даже воздух, остаётся — бултых — и в водоворот, туда, где кипит-низвергается с пятиметровой высоты чистейшая вода!

     Здорово, что здесь такая жара — никто не скажет: бегом из воды, уж губы посинели! В России сей час лето. Да нам и зима не страшна! Кто в проруби не купался?! Я не купалась… Страшно? Не слишком…

     В полдень они все отдыхают — от полуденной жары. Барыни какие! А ещё туземцы.

     Так выйдем на берег океана! В совершенном уединении, да голышом, не вылезая из воды! Из проруби вылетали, а здесь можно не вылезать целый день! Губы не посинеют!

     Мог ли я мечтать о таком два месяца назад: мы — на прекрасном острове! Не просто мы! — а муж и жена! Нет, не жена, а маленькая прекрасная жёнушка! Самая милая, любимая, нежная и красивая!

     Но плавочки нужно надеть! Вдруг проснётся малышка. Я достаю из-под корней свёрнутое платьице и беленькие трусики. Никогда больше не пойду с тобой! — а сама смеётся.

     Мы всё забудем — время, жару. Так забудем, что Светланка проснётся в одиночестве. Она почти никогда не плачет. Но слезинки в синих глазках будут сверкать, переполняя её горькое одиночество. Ей невдомёк, почему мы где-то бродим, когда нужно спать. Все дети должны днём спать. Для неё и Ольга — ребёнок, и даже я! Для неё все хорошие люди — дети.

     Мы по очереди целуем мокрые глазки малышки — сначала я, потом Оленёнок, снова я… Олинёнок. Белочка смеётся и обнимает нас, так мы и стоим втроём, счастливые.