Книга на обёртках от шоколада. Том 2, избранное

***
ДА ЗДРАВСТВУЮТ ИГРЫ,
ПОКА ОНИ ИГРЫ,
ДА ЗДРАВСТВУЮТ ВЕЩИ,
ПОКА ОНИ - ВЕЩИ,
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВСЁ,
ПОКА ОНО - ВСЁ.


***

"ТРЕУГОЛЬНИК СУДЬБЫ"

   Хотя надо было сказать - не треугольник, а пирамида.
Включается пространство. Получается пространство. Кто-то
ложится в фундамент. Вероятно - фараон.
   Его золотая бесстрастная маска - это символ этой книги.
У золота есть звук. (У серебра - сияние. Но сейчас - удар в гонг.)


***

Ты - синий воздух
рта моего.
Ты - оранжевая вода
ладоней моих.

Мы словами танцуем
среди руин.
Смотри - птица
с лицом Луны
улетает от нас.

Не глядя
сомкнёмся руками,
Мы сольёмся
в амфору масла,
Это нас нашли
в Средиземном море,
Мы об этом читали
         в газетах.

Я выдыхаю воздух,
это сургуч грёзы,
Ты - телеграмма града,
Шёпот, скатанный в шарик.

Ты - алые глаза,
разум цветка.
Я - белые пальцы
кристаллов пещеры.

Мы никогда
не сумеем
рассказать свой секрет
друг другу,

Но мы можем
идти всё время,
идти к этому центру.

***


Когда вечером темно
(зима, осень),
то жизнь начинает
мерцать, пульсировать
в свете фар
НАД РАЗЪЕЗДОМ
ТРАМВАЕВ

***


Но статуэтка языка твоя
прекрасна лишь
когда остыла в неподвижном
классическом безмолвии.

***


   Это был тренинг. Огромный стадион, на площадке (кажется),
несколько столов. Почти все места заняты людьми. Тишина.
И тут какой-то парень, сказав: "А идите вы все!" - пошёл через
пустое поле, чтобы уйти насовсем.
   И я, сорванным на фальцет от злости голосом, крикнула ему
в спину: "Ну и мотай отсюда, дурак!" Все остальные молчали и
смотрели, как он уходит.
   Пауза.

   Сухо и строго Володя - тренер сказал: "Двадцать второй, встань!"
(Двадцать второй - это я.) И жуя какую-то жвачку, как-то очутившуюся
у меня во рту, я поднялась с каким-то смешанным чувством:
"Ну мне сейчас попадёт!" - не вины, а даже радости, что ли. Но Володя
молчит.
   И многие (но не все) - просто смотрят на меня. Молча. Ничего не
говоря - просто смотрят. И постепенно - я просыпаюсь.
   Меня выдавили из сна, убрали. Первый раз меня исключили из сна -
я не проснулась сама.

***


   И этот день сломается,
как старый нос Бураттино.

           (из пьесы "Яблочный пирог")

***


   Массовка сегодня бездарна и невыразительна. Одни и те же люди ходят мимо окон, я уже узнаю их в лицо. Пытаясь наблюдать за воробьями, я отвлекаюсь на массовку.
   Они уже знают друг друга, останавливаются поболтать. Всегда - в одном и том же месте, у меня под окнами. У кого-то из них - белая болонка, она замещает всех собак. Она лает как механическая игрушка:
- Гав-гав-гав, гав-гав-гав... И всегда - с одной и той же интонацией.
   Помногу раз снимается один и тот же дубль. Всегда одинаково паркуются машины во дворе. По вечерам кричат: "Алёша!" - и всегда в одном и том же углу двора.
   С огромной скоростью сидящие у подъездов бабушки (копилки на комодах) вяжут шарфы. Пока идут дубли осени, но на неё остаётся мало плёнки, скоро понадобится зимняя амуниция. Когда они свяжут шарфы на всех, наступит Зима. А пока - лужи, грязь, опавшая листва. Когда кончится осень, их скатают и насыпят снега. Реквизит. Массовка.
   Сосед сверху нудно и ежедневно устраивает пьяные дебоши. Приезжает всё тот же "уазик", забирает его. Всё давно отрепетировано, текст читается по одной и той же бумажке. А чтобы не потерялась, она приклеена к стенке.
   Вот кошек - много, они орут, когда хотят, но и их я уже различаю.
   Я не выдерживаю. Я выхожу в улицу. Я попадаю в массовку. Мне выдают шарф. Да, конечно - Зима.

***


Я принадлежу к партии белого
снега. А может быть, только
плачу взносы.

***


Грядка с клубникой была такой длинной,
что вдоль неё ходили трамваи.

***