Это вам не саблей махать!

Весной 1881 года В.С.Воронцов вернулся из столицы с чувством острой моральной неудовлетворённости. Расследование убийства императора Александра Николаевича привело его к мысли, что на самом деле всё не так, как следствие пытается представить публике.

Во-первых, не находилось объяснений, почему двое преступников были арестованы ещё до рокового 1 марта. Во-вторых, конспиративная квартира была странным образом взята ещё до признательных показаний Рысакова. До трупа якобы покончившего с собой Саблина Воронцова не допустили вообще.

В-третьих, всеми силами следствие пыталось скрыть ещё одно неудачное покушение 19 февраля, в 20-летнюю годовщину освобождения крестьян. И непонятно было: то ли это покушение на самом деле случилось, то ли кто-то хотел уверить определённых лиц в реальности этого преступления.

Воронцов уже чуть было не восстановил истинную картину событий, но ему так и не дали довести до конца это расследование – в срочном порядке отправили домой в Москву.

***
В Москве, вроде, всё вошло в свою колею. Соня занималась с детишками, была рада, что из Петербурга приехала Ася. Граф уже знал, что Черневская выходит замуж за лорда Каннингема и едет в Англию.

Главное – приехали Бутов с Платоном в отпуск со строительства железной дороги в какой-то солёной степи! Воронцов был страшно рад видеть друзей! Как будто и время повернуло вспять!

И Наденька с Соней не могли наговориться, рассказывали друг дружке новости, находя всё новые темы для бесед. Манечка уже большая девочка: пятый год, танцевать научилась – на бал пора!

Жаль только, Серёжа не может быть для неё приятным кавалером. Наденька, в прошлом году пережившая с Маней подобный кошмар, уверяла Соню, что и это пройдёт: негативизм, упрямство, своеволие ребёнка, нежелание выполнять просьбы, недовольство всем, что предлагают взрослые, желание настоять на своём и заставить всех слушаться его, малыша. «Он начинает осознавать своё Я!»

Софья сокрушалась, что Серёжа не хочет принимать младшую сестрёнку, ревнует её к родителям. «Она маленькая ещё, не подружка ему для игр!» Серёжа высказывался в том духе, что ему жалко Любу! «У меня есть и мама, и папа, а у Любочки ведь никого нет! Бедная!» Мда, каково это слышать было Софье Ивановне! Ну, вы представляете, да? А ребёнок ещё и предлагал: «Давай отнесём Любочку к её маме с папой!»

Но Софья всё равно не наказывала Серёжу: у неё в арсенале не было вообще такого средства, как наказание. Она оставляла больше времени для задушевных бесед с сыном. «Дети всё перенимают у взрослых! Если малыш что-то делает не так, как мы ожидаем, значит, это мы его так научили! С нас и спрос! Мы передаём ему свой опыт!» Вот так, в беседах о воспитании, молодые женщины и проводили досуг, отпуская мужей отдохнуть. Вполне понятно, что друзья соскучились в разлуке. Так долго не виделись!

* * *
Иногда по вечерам Владимир с Бутовым по старой холостяцкой привычке посещали клуб, играли на бильярде, порой позволяли себе выпить: не при жёнах же закладывать за воротник, право слово! В клубе было много новых лиц, однако «сенатор» был всё тот же и порядков придерживался старых: «Но в них не видно перемены, всё в них на старый образец!» Поэтому изредка посетить клуб было сродни ощущению, будто надеваешь старый, привычный, хотя и изношенный халат.

В клубе, как всегда, велись разговоры о политике.
Говорили, конечно, что 1 марта 1881 г. Россия потеряла Царя Освободителя... Ходили слухи о том, что смерть Александра II стала кульминацией государственного переворота, но не его финалом. Много шушукались в мужском клубе об обер-прокуроре Священного Синода К.П.Победоносцеве. Тот выступил на Совете министров уже 8 марта, по сути, «торпедировав» конституцию Лорис-Меликова. Привыкшие к либеральничанью предыдущего царствования, дворяне потешались над манифестом Александра III, сочинённым, как известно, Победоносцевым, называя его «ананасом» по созвучию со словами «А на Нас возложить Священный долг Самодержавного Правления…»

Из новых лиц с Воронцовым пытался сблизиться прибывший из Петербурга шеф объединённой полиции двух столиц некто Комаров. Он то предлагал полковнику партийку на бильярде, то приглашал сыграть в карты, - так, на минимальную ставку вплоть до гривенника. Бутов насторожился: «Володь, чего ему от тебя надо? Интеррресно! Ты смотри, поаккуратнее с ним!» Воронцов, уже научившись от супруги находить объяснения поступкам людей, говорил, что Александр Владимирович нашёл в его лице знакомого по Петербургу, а в Москве он мало кого знает, поэтому Комаров хочет, чтобы граф ввёл его в московский круг!

– Не нравится мне твой Комаров! – не унимался Евгений.

* * *
В один из дней Воронцова вызвали в жандармское управление к Мезенцеву.

(Раз он в конце 1878 г. стрелял в Сашу Соколова, значит, по ИБД, он не погиб, как в реальности, от теракта в августе того же, 1878 г. И неважно, что у нас он в Москве, а не в Петербурге. Так что пусть работает. А выглядит он как актёр Александр Фурсенко-мл.)

Граф Воронцов не любил жандармские методы и самих жандармов избегал. Он и полицейских-то не очень жаловал. Ещё бы: свяжешься с полицмейстером, подобным Викентию Кондратьевичу, – потом беды не оберёшься! А тут – жандармы! Но идти пришлось.

Мезенцев, надутый, встретил его сразу взглядом, который называется «смотрит как мышь на крупу». Как будто Воронцов ему что-то должен. Мезенцев сказал:

– Граф, к Вам возник вопрос.

И показал ему документ, написанный рукой Владимира Сергеевича.

– Это Ваш почерк? Это Вы писали? Это Ваша подпись?

Граф на все три вопроса ответил утвердительно. Он в Петербурге после гибели царя составлял список следственной группы по просьбе кого-то из высших чинов, возможно Комарова.

– Тогда я вынужден Вас допросить. Этот список был найден у преступников. Значит, Вы передали им фамилии следователей? Зачем?

Этот вопрос в более спокойной обстановке напомнил бы знаменитое «вы уже перестали пить коньяк по утрам?» Было бы смешно, когда бы не было так грустно! Что ответить?

«Я не передавал», – звучит как-то по-детски, несолидно. Как будто оправдываешься.

– Николай Владимирович! – Воронцов избегал уставного обращения к генерал-адъютанту «Ваше высокопревосходительство»: много чести, – Вы могли бы поднять документы и найти распоряжение в мой адрес о том, что я должен был составить список следственной группы!

– А я уже попросил это сделать: такого распоряжения нет!

«Не было вообще или не обнаружено работничками – это разные вещи!» - подумал Воронцов, но вслух препираться, как торговка на рынке? Нет, ни за что на свете граф бы не стал этого делать. Дворянская честь в очередной раз сыграет с ним неприятную шутку.

– И что Вы предлагаете?
– Граф, расскажите всё, как было!
– Мне нечего рассказывать. Я работал, делал всё, что полагается в подобных случаях, всё, что я считал целесообразным. Я восстанавливал картину этого трагического для России происшествия!
– Вам не нравится нынешнее царствование?
– Помилуй Бог! В самодержавии – основы незыблемости государства! Я присягал царю и Отечеству, и я никогда не отступлю от клятвы!

В общем, разговор неприятный, тягомотный. А когда один из участников не понимает, в чём его обвиняют, а второй заранее уверен в вине собеседника, - от такого разговора проку быть не может.

В результате генерал-адъютант Воронцова отпустил, но приказал никому не разглашать их разговора. В жандармском управлении это – главное условие. Тайна соблюдается неукоснительно, ничто не должно выбраться наружу.

* * *
Когда Воронцов вернулся домой, Софья сразу увидела, что с мужем что-то произошло. Как обычно, когда у графа тяжело на душе, ужин сорвался. Соня нашла Владимира в библиотеке.

– Я вижу, любимый, что-то случилось... Расскажи мне, я разделю твою боль!

Владимир обнял жену крепко-крепко. «Спасибо тебе, что ты меня поддерживаешь! Но что я тебе могу рассказать?»

«Я люблю тебя и всегда буду на твоей стороне! Я верю в тебя, в то, что ты – самый лучший, честный, благородный! Я знаю, что ты никогда не нарушишь слова, никогда не предашь!»

«Откуда ты всё знаешь обо мне?»

«Мне много пришлось пережить вдали от тебя, и я научилась чувствовать тебя на расстоянии. Я знаю, когда тебе плохо!»

«Я люблю тебя!»

Софья обнимала мужа и разговаривала с ним без слов. Они и так прекрасно понимали друг друга.

Молчаливое уединение прервал Серёжа, который соскучился без родителей. Соня поспешила увести шумного капризного мальчика. Уложив его (время спать) и рассказав на ночь сказку, она зажгла лампадку и обратилась к Богу. В трудной ситуации она всегда так делала, и вообще Софья привыкла и с благодарностью, и с просьбой обращаться к Господу.

«Господи, помилуй нас, на Тя бо уповахом; не прогневайся на ны зело, ниже помяни беззаконий наших, но призри и ныне яко благоутробен, и избави ны от враг наших…»

Ночью она прижималась к мужу, желая оградить его от всех врагов и беззакония!

* * *
Ну что, мужчина молчит и ничего не скажет! Зато у нас есть женщины, не связанные присягой и полные любви к своим мужьям! Встретившись с Наденькой, Соня рассказала ей, что Владимир который день ходит пасмурный. «Что-то случилось! Я чувствую!» Наденька не замедлила спросить у своего мужа, в чём, собственно, дело. Евгений отозвался: «Ну вот! Я так и знал! Не доведёт до добра эта дружба с Комаровым!»

Бутов тут же отправился в клуб, надеясь найти там Вольдемара.

А Вольдемар опять беседовал с Мезенцевым в жандармском управлении. Генерал-адъютант спросил его:

– Вы же были не удовлетворены результатом работы следствия? Может быть, Вы из чувства мести решили передать преступникам фамилии следственной группы?

– Моё личное отношение к результатам работы следствия вообще никакого значения не имеет. Следствие завершилось, официальные выводы сделаны, приговор приведён в исполнение.

– Но Вам не нравится?

«На колу мочало – начинай сначала!» И вообще, явная нелогичность: преступники уже казнены, как им можно было передать что-либо, руководствуясь несогласием с выводами следствия? Но Мезенцева это не смущало.

* * *
Не найдя в клубе друга, Бутов попытался поговорить с Комаровым. Но тот сказал:

– Я пришёл сюда не беседовать, а в карты играть! Смешивать два эти ремесла, знаете, есть тьма охотников – я не из их числа!

«Ишь, образованная столичная штучка! - подумал Бутов. – Явно ведь что-то скрывает, шельма! Интеррресно! Ох, интриги… Это вам не саблей махать!»

Но Евгений правильно сообразил, что в клубе он получит нужные сведения. Сидя за карточным столом (в целях дела!), он слышал, о чём говорили посетители клуба.

Сенатор вполголоса рассказывал кому-то, стоя к Бутову спиной и не замечая его, о том, что, мол, графа Воронцова таскают к Мезенцеву. Зачем? – никто не знает. Но то, что вызывают в жандармское управление, уже о чём-то говорит! Зря ведь у нас привлекать не будут!

«Интерресно!» - опять подумал Евгений и зевнул карту. Разозлился – и в следующем кону отыграл двойную сумму. Ему положительно везло. «Побольше бы таких дней!»

Узнав, таким образом, хотя бы что-то, за что можно зацепиться, Евгений немедленно отправился к Великому Князю Константину Николаевичу. Там он по-военному кратко обрисовал ситуацию: наших бьют! Какие вопросы могут быть у Мезенцева к боевому офицеру? Почему сенатор в клубе сплетничает, как базарная баба? (Нет, ну если бы он не сплетничал, Бутов не узнал бы сути дела! Но сам факт!)

* * *
Великий Князь Константин Николаевич, как deus ex machina*, выступил на стороне справедливости.

Во-первых, он прекрасно знал Владимира Сергеевича: князю, как и всем членам московского общества, были известны понятия графа о дворянской и офицерской чести и его «безнадёжное» благородство.

Во-вторых, он потребовал предоставить тот список следователей, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Как брату покойного государя, ему тоже было важно разобраться в этой непонятной истории.

В-третьих, Великому Князю стало известно, что список судей требовал от графа А.В.Комаров. Шеф объединённой полиции, похоже, хотел свалить на Воронцова свою вину за что-то. Залётная столичная птица, он не учёл, что в Москве граф всем известен! Комарову понадобилось, значит, оклеветать графа, чтобы отвести подозрения от себя. Подозрения в чём? Но это уже второй вопрос, к Воронцову не имеющий отношения.

Великий Князь побеседовал и об этом с графом Воронцовым. Тот даже и не подозревал, что коллега Александр Владимирович строил против него такие козни! Оказывается, сам Комаров был связан с преступниками. Это именно он передавал им секреты следствия. Именно это он и хотел скрыть, свалив на подвернувшегося кстати Воронцова. Более того: Воронцов чуть не раскрыл махинации Комарова! Уж это спустить полковнику Комаров тем более не мог!

Но он не был серьёзно наказан за клевету. Его перевели в провинцию, - кажется в Воронеж, - где он вскоре и скончался. А Великий Князь Константин Николаевич и сам был в ближайшее время отстранён племянником - новым царём - от дел.

Когда Софью отпустила душевная тревога за мужа, её подруга Ася уже обвенчалась со своим возлюбленным лордом и уехала в Лондон. А Воронцов, думается, не вынес из этой истории со следствием никакого урока, никакого желания поостеречься и в следующий раз опять поступит так же: будет доискиваться до истины.


Примечания:

* Deus ex machina - «бог из машины», крылатое выражение, восходящее к античному театру, означающее лицо или обстоятельство, которое волевым решением снимает все бывшие противоречия и конфликты.