Тетрадь Любви... 42. Тайна осталась тайной двоих

               
                23 июня 1949 года.

Инусенька! Моя любимая кукла!   

Ты сейчас уже, может быть, подъезжаешь к дому, а я сел писать тебе это письмо.
Наша вчерашняя встреча была такой короткой, что мы не успели даже высказать друг другу всего, что хотели. Знаю, что ты уехала от меня с самыми невеселыми мыслями, с плохим настроением и обидой. От этого мне еще тяжелее сейчас писать это письмо и знать, что ты сейчас где-то далеко думаешь о нашей последней встрече.
Ты мне так мало сказала обо всем, что я хотел от тебя услышать, что мне сейчас многое непонятно, и я даже теперь не знаю и не представляю твоего  дальнейшего отношения ко мне. Верю только твоим словам и убеждению в том, что ничего страшного нет,  и все будет очень хорошо.
Признаться, я не ожидал такого исхода. Мне все казалось проще, малозначительнее и спокойнее. Ведь все это давно прошло, да и было все так смешно, так просто, так далеко от того, что ты сейчас, я знаю, представляешь перед своими глазами.
Руководствуясь расчетами на самое худшее, люди инстинктивно всегда склонны преувеличивать неприятности, опасности, ошибки. Вместе с тем они не улавливают и не понимают того, что этим лишь усугубляют и увеличивают боль и переживания, одновременно еще больше увеличивая последствия самих неприятностей.
Инуська! Знай, что я хочу, чтобы ты ничего  не придумывала больше того, что я тебе рассказал, и верила, что все это ничуть не затрагивает корней нашей дружбы и не омрачает ее счастья.
Я  хочу, чтобы ты спокойно и уверенно по-прежнему смотрела в будущее и находила в себе новые силы  для борьбы за выполнение своих желаний. А я сделаю все, что нужно и, можешь верить, останусь таким, каким ты меня знаешь.
Привет твоим родителям. Крепко обнимаю и горячо целую тебя Твой  по-прежнему тебя всегда любящий – Борис.
                ---------------------------------------
                24 июня 1949 года.

Инусенька! Здравствуй, родная!

Я  сижу сейчас на семинаре. Хотел перед уходом дозвониться к тебе, но ничего не получилось. Еще не дали ни Берлин, ни «Голубь». Вчера  перед сном к тебе тоже не дозвонился, надеялся, что позвонишь ты, как приедешь домой. Ночью меня разбудил телефонный звонок, но на мои отзывы никто не откликнулся. Может быть, ты? Я не понял ничего…
Инуська! Ну, как твои дела, как возвратилась, как чувствуешь себя после этой поездки?
Зачем ты забрала с собой то, что я написал тебе для  объяснения? Я же просил тебя этого не делать, и чтобы  это было только между нами, а ты  забрала все это с собой, и кроме тебя это могут прочитать другие.
Хочу заметить, что если ты еще не уничтожила письмо, то уничтожь немедленно и не выдумывай никаких причин, чтобы не сделать этого.
Я чувствую себя сейчас значительно легче, чем последние дни перед нашей встречей, но не так уверенно,  как было раньше.  Ты ничего не высказала мне определенного, ничего не посоветовала, ни в чем не  помогла, ни о чем не договорилась. И мне от этого во много раз тяжелее. Ты не только не помогла мне рассеять мои неприятности, но еще больше усугубила их и уехала, оставив меня на середине пути.
Может быть, мы уясним все эти вопросы  по телефону, но сейчас мы пока еще не сделали этого. Я сижу сейчас, а перед  глазами стоит наша последняя встреча, твой отъезд и моя поездка в СССР. Остается лишь смело. с открытыми глазами смотреть на все события, находить в себе силы для преодоления всех трудностей, и от этого чувствовать себя лучше.
Будь здорова и счастлива, привет твоим родным. Крепко целую и обнимаю, всегда тебя любящий,  -  твой Борис.
                -----------------------------------------------

                25 июня 1949 года.

-  Лучше самая горькая правда,
              чем красивая ложь! –
 
Боренька! Здравствуй, дорогой, по-прежнему любимый и родной!
Пишу тебе первое письмо со времени своего приезда домой. Не обижайся, что я не написала тебе сразу после своего возвращения. Я думаю, что от этого как тебе, так и мне только будет лучше.
Ты, конечно, представляешь, с каким настроением я вернулась домой. Поэтому даже на другой день мое письмо не отразило бы действительности. Это было бы письмо, отражающее мое настроение, а не реальные мысли, не действительное понимание вещей.
Расскажу все по порядку.
Ехала я домой долго,  почти 13 часов, поэтому у меня было достаточно времени, чтобы подумать обо всем еще и еще раз.  Я думала и одновременно еще раз перечитывала твое письмо, которое ты передал мне дома. При такой теме письма чувствовала я  себя ужасно, и слезы обиды, горя и чего-то еще – не пойму точно, но, может, возвращающегося счастья, которое покинуло меня в ночь с 22 на  23 июня, душили меня.
Я думаю, ты представляешь, как мне было тяжело сидеть с твоим письмом в руках, хотя я поняла в нем все именно так, как ты хотел. Но ты пойми, что твое сообщение было для меня совершенно неожиданно. Хотя я много передумала об этом накануне, и откровенно скажу, что подобные мысли, если не совсем точные, возникали в моей голове, о чем ты мог догадаться по тем наводящим вопросам, которые я задавала тебе по телефону, но я сейчас же отбрасывала их как беспочвенные, как невозможные.  И вот я читаю, что то, чего я боялась больше всего, - произошло.
Пусть – это дело поправимое, как ты говоришь, но в данное время для меня это – тяжелое испытание моих чувств, - как ранение в мышцу: оно болезненно вначале, потом заживает почти бесследно, и только шрам на поверхности напоминает об этом ранении. Вот так и твое сообщение для меня.
Возможно, что ты был прав, не говоря мне об этом раньше. Возможно, если бы ты сказал мне об этом сразу после своего возвращения из отпуска в прошлом году, мы бы не были тогда вместе.
Не думаю, что я легко восприняла бы тогда это сообщение, может быть, оно принесло мне не меньше огорчений, чем сейчас. Но,  во всяком случае, я бы тогда еще не могла рассуждать так, как рассуждаю сейчас.  Не могла бы понимать так, как понимаю сейчас, и вот это все и послужило бы осложнением в наших отношениях. Ведь тогда я слишком мало знала тебя, хотя – теперь уже можно сказать – ты и тогда был уже небезразличен для меня.
Но не будем предполагать, что было бы, если бы…  Все хорошо, что хорошо кончается! Я тебе уже писала, что твое сообщение было тяжелым испытанием моих чувств, а теперь можешь радоваться – они с честью выдержали все испытания, хотя им достались «трудные билеты»
Я счастлива, что уверена в себе и своих чувствах сама, и смогу доказать  тебе, что ты не ошибся. Что все, о чем мы говорили в течение целого года – это не наше воображение, не простое влечение, а большая, нет – огромная любовь.
Хорошо то, что мы свободны сейчас друг от друга, что ничто постороннее,  кроме  нашей  чистой,  честной  любви в течение года, не связывает нас.
И если мы остаемся после всего этого вместе, то не потому, что мы ОБЯЗАНЫ   остаться из-за каких-то причин, из-за каких-то непоправимых поступков, а потому что мы ХОТИМ добровольно остаться теми же только потому, что любим друг друга.

Целый год мы не переходили недозволенных границ, мы не позволяли себе ничего лишнего, и вот сейчас нам обоим только легче от этого. Кто знает,  какие мысли могли родиться в твоей голове, если бы я  была не та, что есть сейчас. Ведь мог бы ты подумать, что не только любовь держит меня, а что здесь еще стоит и необходимость. Теперь же ты не можешь сказать мне этого, а поэтому мы должны быть оба совершенно счастливы.

Мне хочется привести тебе несколько строк из стихов Алишера  Навои:

- О! Для влюбленных много страхов есть!
  Страшней  всего, однако, стыд и честь:
  Хоть в судорогах бейся день и ночь,
  Лишилась чести – утешенья прочь!
  Позора избежать ведь нелегко
  Той, кто в любви заходит далеко! –

Как правильно все здесь написано! У нас с тобой нет этих страхов, и от этого мы оба только счастливы!
Вот видишь, какое большое письмо я смогла написать тебе, когда немного пришла в себя, успокоилась. А если написала бы тебе вчера, то только бы внесла сомнения в твою голову. Вчера я еще даже не понимала сама себя, ходила как потерянная, каждое воспоминание заставляло меня плакать, а делать это я не имела права. Мама, конечно, замечала перемену моего настроения, но объясняла это моей усталостью. Старается узнать другие причины, но я под разными предлогами избегаю  таких разговоров.
Боря! Вот видишь, сколько я написала тебе, а сколько еще в голове, и как хочется все это высказать, и как тяжело мне, несмотря на все написанное, несмотря на мое понимание ситуации.
Ведь целый год я думала, что мы с тобой одинаковы во всем, что ты так же не связан ничем, как и я, и когда я узнала, что ошибалась, что мои мысли не совсем соответствовали действительности, мне стало очень больно и обидно. Вот почему я так восприняла твое сообщение.
Напрасно ты надеялся, что я рассмеюсь, когда прочитаю. Я могла бы это сделать только в том случае, если бы ты был безразличен для меня. Так что, как видишь, мой смех был бы не в твою пользу.
Кончаю, так как  письмо и так получилось  очень большое.
До свидания. Целую тебя как всегда – крепко-крепко. Всегда любящая тебя, только твоя  Инна.
http://www.proza.ru/2014/06/06/589
--------------------------------------------------------

                25 июня 1949 года.

Инуська! Любимая моя!

Мы с тобой так хорошо поговорили вчера по телефону, а твои пожелания мне были такими радостными, что я чувствую себя сейчас хорошо, как всегда, и по-прежнему вижу в тебе мою хорошую, ласковую и любимую куклу. Я так и считал, что наша дружба от этого не должна ослабнуть, а напротив – должна укрепиться и стать еще счастливее. Я очень рад, что ты чувствуешь себя совсем спокойной, и можешь обо всем подумать серьезно и правильно.
Теперь ты сама можешь проверить и сказать, насколько правильно и последовательно развивались наши отношения в течение истекшего года, и насколько крепкой стала наша дружба сейчас. Наша ставка на то, что она выдержит все испытания и не порвется от этого, полностью подтвердилась.
Я рад, что все по-прежнему хорошо, и мы можем быть спокойными и уверенными друг за друга.
Я пишу это письмо на работе. Еще только 10 часов утра. Сегодня такое хорошее  утро, оно напоминает мне то утро, когда я первый раз понял, что я люблю тебя и имею право пользоваться взаимной любовью.
Как хорошо любить и быть любимым, как хорошо жить, когда жизнь нужна тому, кого любишь, как хорошо трудиться для счастья, когда этим трудом доставляешь счастье любимым!
До свидания, моя родная кукла! Будь всегда-всегда счастлива.
Крепко обнимаю и горячо целую тебя. Всегда любящий тебя – твой Борис.