Промысел1 8 3

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2014/06/04/91

Вейт, властелин Великой Реки, пришёл на десятый день, догнал людей с притока, сплотил караван так, что удалось дойти без потерь. Как и предсказывал Кин, жизнь изменилась. Спаянные трудным путём охотники сразу взяли власть на стойбище, распределили обязанности по добыче пищи, охране жилья, установке новых кругов. Ватажники Вейта обложили камнем русло источника, вымостили площадь большого костра, оборудовали отхожие места. Донни сначала спрятался, увидев людей с Третьего Рукава, но соплеменники, молодые и дружные, не помянули былого, приняли Донни в новый род, поселили в середине, и любитель ярких зрелищ воспрянул духом. Те четверо вылезли из кругов, начали выполнять порученную работу. Мамаша Лайп ушла в тень. Однажды встретила Кина у главной тропы.
«Ты скоро погибнешь, охотник».
Заявила женщина. Сперва родоначальник племени Синих Камней подумал, старуха развлекается, провоцирует на скандал, потом глянул пристальнее, заметил во взгляде неподдельную боль.
«Ты погибнешь, когда умирающая звезда перестанет рождаться».
«Зачем знать очевидное, Лайп?»
«Удержи звезду, охотник, гибели не будет».
«Как?»
«Руками, охотник».
Разговор показался бы вздором, но отсутствие агрессии заставило слушать.
«Тебе, дочь Пайти, ведомы времена и сроки?»
«Не все, только некоторые. Мои сыновья тоже пришли на погибель, я знаю и говорила».
«Почему же пошли?»
«Меня никто не слышит, родоначальник. Эти считают, с тех пор, как повис за шею мой брат, и шестеро охотников развлекались со мной на Голубом склоне, я повредилась умом».
Кин вспомнил благословенное время в Излучине, когда кроме Чернобрюхих не знал других чудищ, и ещё раз понял, точка невозврата пройдена давно.
«Да, сыновья погибнут, охотник. До сих пор Рождающаяся Звезда хранила нас, но время кончится, и будет то, о чём я знаю. Тогда, прошу тебя, не прогоняй из племени моих внуков».
«Погоди, женщина! Если уйдёт звезда, меня не станет. К чему твоя просьба?»
«Я говорю с тобой сейчас. Племя выберет вождя, и ты передашь этому наш разговор».
«Я надеюсь, ты сама сделаешь, Лайп».
«Возможно, праведник с Излучины. Скажи только, чтобы меня услышали».
«Да, скажу».
«Ты первый, кто не гонит моих слов, охотник, и я не оставлю тебя. Слушай ещё. Вы все пришли сюда на погибель».
Даже теперь Кину не надоел мрак, и он спросил:
«От кого?»
 «С запада движутся желающие поселиться здесь люди. На востоке болотные племена считают гору священной, не простят осквернения. Котти, будь ему шкура камнем, знает будущее, послал вас нарочно».
Кин не жаловал священных гор, но в поверьях разбирался.
«Призывать духов, женщина, у скрытой воды нельзя, здесь же источник».
 «Ручей, охотник, дала Рождающаяся Звезда. Люди островов о нём не знают».
«Можно сказать болотным, есть другая гора?»
«Нужен владеющий словом человек. Таковой близко, но ваш противник».
Первый охотник приречья понял, Лайп чувствует безмолвный ответ собеседника, держал тон души, чтобы не обидеть, не оттолкнуть.
«Если обо всём знаешь, ты, женщина, можешь просить у духов удачи племени Синих Камней, и будет дано».
 «Ослушники Создателя просят мою жизнь взамен. Убей меня, охотник. Сама я боюсь отдать».
Кин почувствовал, хочется спать. Тут была уже не движущаяся картинка из интимной жизни повелителя.

\
На обратном пути продолжали выяснять, как лучше тереть. Вилл с малышами убежал вперёд, Атт придержала Койла, сунула в ладонь полированную рукоять. Мальчик обомлел.
«Его надо кормить светом, -
прошептала женщина Мейса, - иначе уснёт, и не сможешь кинуть».
«Как?»
Сумел выдохнуть Койл.
«У меня он живёт возле ладони, ест, сколько хочет, поэтому лезвие летит далеко и всегда возвращается».
 Атт откатила ткань над правой кистью, блеснул глазок второго ножа. Койл знал хитрый узел, которым привязывают оружие на руке.
«У твоего, охотник, три лезвия, можно кидать одновременно и по очереди».
«Тебе не жаль отдавать, женщина?»
«В реке много, можно добыть».
«Ты сама добываешь?»
«Конечно. Брат дал мне один, остальные нашла в песке. Эти вечно крутятся у стойбищ и теряют».
«Ты не боишься чудищ?»
«Не боится выворотень и камень».
«Куда девала те, что нашла?»
Отцу дала, братьям, Мейсу тоже».
«Я с вами убегу».
«Нет, сын Пойста. Ты станешь вождём Эйи».
Мейс обернулся, Атт и Койл шли, будто не о чём ни разговаривали. Эйст решил, всё-таки жизнь не столь мрачна, как недавно казалось, а Койл зарёкся взять женой девочку с излучины. На выгоне Мейс остановился, пропустил вперёд жену и брата. Предстояло пройти через многолюдное в предвечернюю пору стойбище. Койл, младше которого были трое близнецов, получил невиданное оружие, предсказание стать вождём, шёл спокойно. Только сердечко не умещалось в теле, ноги пружинили на камнях, и скоро мальчик прыгал, вцепившись в палец Атт, точно взмётываемый ветром ком травы. Счастливый человек не замечал, что за ним наблюдает множество глаз. Атт привыкла к проявлению внимания, Мейс снисходительно полагал, спуститься к Великой реке женщины никогда не смогут. Пусть вдоволь наглядятся на тех, кому дело по силам. Эйст шёл, будто под градом палочных ударов. Следующий по старшинству сын Пойста догадывался, с уходом брата после отца придётся быть вождём, и заранее прикидывал, как выкручиваться из нынешнего положения, чем оправдываться, если когда-нибудь обретёт власть. На площади большого костра лежали только что просмолённые лодки, чёрным блеском привлекли внимание Койла. Мальчик не заметил мать. Кесс возникла, точно туман в предрассветный час.
«И тебе не стыдно забавляться с ребёнком!»
Отчеканила женщина Пойста. В ближних кругах распахнулись войлоки.
Атт не отвечала, не опускала глаз, не дерзила, понимала, что теперь ни скажи, как ни гляди, ничего не изменишь.
«Ты у меня просто так не уйдёшь, срамная потаскуха! Сына я тебе не отдам, поняла!»
Кесс ошиблась. Задуманное надо делать сразу. Мейс лишний раз убедился, жена стоит не двух, а пятерых охотников. Левой рукой Атт сжала запястье взвившегося в порыве метнуть нож Койла. Мальчик увидел в руке матери плоды колючей смерти. Горные люди пользуются таким оружием на охоте в пещерах, где встречи со зверем, как правило, внезапны, расстояния предельно малы. Ползучее растение размножается длинными семенами, острыми иглами, спрятанными в стручкообразных чехлах. От нажатия ногтем в определённом месте стручок лопается, прицельно вперёд выбрасывает содержимое. Правой рукой Атт отмахнула вылетевшие иглы первого, второго и третьего плода, так, что носители смерти рядышком улеглись на камнях. Кесс переусердствовала. Крупного хищника, вроде Амбо, можно убить одним стручком. Озверев от неудачи, свекровь с диким рёвом бросилась на Атт, чтобы вцепиться в лицо, но не успела сделать шага. Пойст выскочил из-за дровяной кладки, схватил жену поперёк тела.
«Ну, деточка, скучно тебе, да?»
«Эйст стоял ближе всех, расслышал в голосе отца муку звериного бешенства. Другим казалось, охотник говорит спокойно.
«Тебе совсем-совсем не чем заняться, и я помогу тебе».
Вождь Эйи наклонился, поднял плошку с остатками смолы, вылил жене на голову.
«Сегодня вечером ты будешь сидеть у очага, очищать волосяной шар снаружи от смолы, изнутри от глупости. Если такая работа окончится неудачей, я попрошу помощи у твоих соплеменников. Сколько известно, твой отец находится в добром здравии, костёр Сонни с Тонкого Ручья не погас, Вернуться туда тебе совсем не поздно».
Пойст крутанулся на пятках, стал спускаться по тропе к своему кругу. Кесс висела в руках мужа, как мёртвая.
 Сестра первого охотника приречья села на корточки, обняла Койла. Мальчик обмяк, слёзы полились, Атт поняла, ребёнок пострадал не сильно.
«Такое делают люди или растёт?»
Спросила женщина с Излучины.
«Растёт, да».
«Они ядовитые?»
«Нет, только острые».
Атт выпрямилась, оглянулась. Сзади стояла подплывшая ужасом толпа. Тут были все, кому любопытно.
«Что ты скажешь, дочь повелителя Воды?»
Старшая мать сидела у лодки с иглой в руках, опомнилась первой.

\
«Горе, хранительница, будто песок у черты. - Сумела выговорить Атт, - сколько прицепится к подошвам, не ведомо ноге».
«Тут зелёные муравьи!»
Услышал Мейс сверху. Вилл стоял на уступе за осквернённым кругом.
«Принесите огня!»
«Надо горячей водой».
Сказала Атт.
« Ошибаешься, женщина. Углём следует прожечь пути, а муравейник не трогать».
Эйст не узнал собственного голоса. Мир переломился надвое и не желал срастаться.
«Пошли».
 Предложил Койл, взял брата за руку.
Атт собрала иглы.
«Зачем тебе колючки, женщина?»
Удивился Эйст.
«У нас нет таких растений, интересно разглядеть. А ещё, чтобы не повредили ног».
Мейс обнял жену, отвёл в круг главного колдуна. Толпа за спиной стаяла. Атт наотрез отказалась до рассвета выходить наружу.
«Если нужно, иди, охотник. Я останусь. Лучше спать, чем развлекать тех, кому делать нечего».
Койл рассказал, как пристроили зелёных муравьёв.
«Четыре тропы у этих. Одна в сторону стойбища. Мы уложили хвою в протоптанный желобок и выжгли. Через месяц надо повторить, тогда больше не придут».
«Зачем так сложно, - удивилась Атт, - у нас муравейник заливают кипятком».
«Нельзя портить круга. Если прогнать зелёных, место займут красные. Будет хуже».
В излучине красных муравьёв не водилось, озверевших до потребности убийства женщин тоже. Сказать, что Атт боялась, значило, ничего не сказать. Однако дочь Вейта понимала, испытываемое не идёт ни в какое сравнение с чувствами братьев, мужа, а главное, Пойста. Вождю жена сына завидовала меньше всего. О чувствах Кесс думать не было сил. Колдун Тонд вставал перед глазами.
«Где малыши?»
Поинтересовался Мейс.
«Очищают».
Койл мигнул пару раз, не сумел удержаться, заплакал.
«Мама совсем-совсем старая, охотник».
Атт, точно не здесь, прошептала.
«Эта живая. Этого больше нет».
«Кого?»
в тон женщине спросил Мейс.
«Человека, вылившего на моего брата озёрный огонь».
Глаза Койла высохли одномоментно.
«Твой брат убил этого, или сам погиб?»
«Разве можно убить убитого злобой? Я знаю, как родится ненависть. Живущий мертвец хотел женой маму, не простил, что вышла за отца. Я помню руку, бросившую мне в лицо уголья, близко видела глаза, и зрелище страшней сегодняшнего».
«А как же огонь?»
Настаивал на подробностях Койл.
«Огонь вспыхнул в бочке и вылился на того, кто разбудил. До брата было три десятка шагов. Не знаю, можно ли поджечь на таком расстоянии».
«Твой брат обрадовался гибели?»
«Кин-Нокк обрадовался бы, если бы этот погубил злобу. У Кесс не получилось насытить горе, только потому женщина жива».
«Ты жила с этим в одном стойбище, помнила, как бросал уголь, и никому не говорила?»
Лицо Мейса стало похоже на разостланный холст.
«Я долго болела, охотник. Мир был красный, в блестящих прожилках. Отец носил меня на руках, спал стоя, чтобы ветер укрепил дыхание. Конечно, сначала спрашивали, как случилось, потом перестали. Этот человек был колдуном. Я не хотела, чтобы отец убил хранителя. Тогда должна была случиться ещё большая беда».
«Ты ушла, не сказала матери?»
За минуту до смерти этот сам рассказал и передал завет: любви нельзя отнять».
Стало тихо. Пальцы прошивавших страховочные ремни женщин окаменели, игольный скрип замёрз. Даже дрова не стреляли в очаге. Одна попавшая в паутину муха надсадно зудела у самого дымохода, возражала против смерти.
«Надо съесть что-нибудь, желательно горячего».
Заявил хозяин круга и встал. Койл повернулся на пятках, вышел, позволил ветру дать возможность дышать. Мейс обнял жену, как давеча отец, усадил между колен. Женщина совсем маленькая, пахнет светом, на груди таятся прохладные шарики. Зачем ненавидеть такую, бросать в лицо колючую смерть, не понятно. Способный день напролёт гнать зверя по кручам охотник обнаружил, где обитает сердце. Ели из одной плошки, чувствовали, как движутся щёки друг друга.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/06/06/40