Возмездие из-под земли. Часть5

Хомутову достаточно было одного взгляда на нож, который держал в руке Отар, чтоб понять — это был не простой нож, а оружие, которое прошло через множество рук, рук предков. И что именно с его помощью Бесланец добудет себе у врага “винторез” или автомат, или другое оружие, более подходящее для боя.
   Сам Иван Иванович уже  снял с себя ремень своего “коротыша”, теперь “АКС-74У” был у него в руках, не стесняя движений.
   Они приближались к самому очагу разгоравшегося боя.
   Со стороны разрушенного штаба Нацгвардии в сторону ополченцев повернулось два прожектора — но снайперы тут же “погасили” их. Теперь место боя освещалось лишь заревом пылающего здания.
   Ополченцы, подошедшие уже совсем близко, начали окружать здание.
   Загремели взрывы гранат — ими ополченцы разрушили ограждение, открывая себе путь на территорию, занятую “правосеками”.
   В ответ от здания, откуда-то из-под колес БТР-ов, забили  два пулемета.
   Кто-то из ополченцев заорал: “Бей по БТР-ам!! Они в ямах под днищами сидят!!” - и был услышан.
   Два РПГ прочертили реактивными гранатами темноту, гранаты разорвались около нижней части двух бронетранспортеров, отрывая колеса и части подвесок.
   Один из БТРов упал бортом прямо на сидящего в яме под ним пулеметчика, раздавив и того и орудие.
   Второй БТР, которому граната сорвала крышку бокового люка, загорелся.
   В свете его пламени  Хомутов увидел трех бойцов-ополченцев, под прикрітием его  подбиравшихся к зданию.
   Ему показалось, что двоих из бойцов он узнал, хотя єто могло быть и не так. Да и какая разница? Все они тут воевали за одно дело, все были братьями по оружию...
   Раздались еще разрывы гранат — они полетели в двери здания, откуда пытались еще выскочить уцелевшие “правосеки”.
   Затем послышался рык нескольких заведенных двигателей — и четыре БТРа, которые еще не были подбиты, начали расползаться от очага боя. Один из них, при этом, ломанулся через заграждение из колючей проволоки — и тут же зашипел воздухом из проколотых шин, и, прежде, чем экипаж успел включить автоподкачку, уже грузно осел на передние колеса, остановился. На его башне заработали пулеметы,  но, прежде, чем башня успела повернуться для эффективного обстрела ополченцев, бронетранспортер уже был забросан гранатами.
   Еще в один, тоже открывший огонь, угодила ракета “Фагота”. - это Игорь с Романом зашли с фланга. Ракета разорвалась на мтоторном отделении БТРа — и тот, оборудованный двумя карбюраторными двигателями, тут же превратился в факел, все еще ползущий вперед... Затем он остановился, внутри его громко “ухнуло”, вырывая крышки люков...
   Затем...
   Хомутов хорошо помнил о тентованных грузовиках марки “Урал”, о которых рассказал Дмитрий Петрович Донской.
   Они, очевидно, стояли за клубом, и потому их не было видно.
   Но теперь, когда уже разгорелся бой, из-за здания, вдруг, показалась группа “правосеков”, разбежалась врассыпную — и, вскоре, всего через мгновение, со многих сторон затрещали очереди “Калашей”,; по тому, что очереди, почти одновременно, раздались и с правого и с левого флангов, Хомутов понял, что в дело вступили бандэровцы, которых и перевозили грузовики. Они просто дождались, пока ополченцы увлекутся боем... И теперь хотели окружить группу Отара!!
   Отар тоже это понял. Хомутов услышал голос чеченца:”Товарищ, ты — со мной!!  Зайдем им в тыл!!».
   Они, только-только собирались покинуть пределы лесополосы — но теперь снова отступили в ее тень, она нужна была им еще на протяжении двух десятков метров...
   затем Хомутов увидел — прямо перед собой, слева — спину бандэровца. Тот вставлял  «рожок» в свой «АКМ».
   Но вставить магаззин в автомат тот, конечно, уже не успел — по нему прошлась короткая очередь из «АКС»а слесаря-ополченца — и «правосек» рухнул на лежавшие под его ногами прошлогодние листья и обломанные тополевые сучья...
   Хомутов выдернул из рук убитого бандэровца автомат, сказал Отару: «На, реи!!». Но тот отказался.  Сказал: «Я себе добуду!».
   Хомутов швырнул «Калаш» в куст, росший рядом, зрительно запомнил место.
  Они, пользуясь пробитой брешью в окружавшей группу стене «правосеков»,  сейчас же вклинились в эту брешь — и рванулись туда, где отстреливались от врага свои бойцы.
   Здесь, не успел Отар оглянуться, как его попытался взять за горло рослый и крепкий, откормленный нацгад. Но Бесланец ужом выскользнул из крепкого, казалось бы, захвата, сам заломил руку врага — и тут же его нож полоснул по горлу нацгада...
   На брызнувшую кровь чеченец внимания не обратил. Но тут же его нож полоснул и по ремню автомата, висевшего на шее у убитого — и чеченец с торжествующим видом бросил взгляд на Хомутова.
   Но лишь на секунду.
  В следующее мгновение «Калаш» в руках Бесланца уже заговорил, поливая свинцом «правосеков».
   Упал один боец врага, второй...  Третий...
   Кто-то из ополченцев пустил в дело РПГ, реактивная граната с шелестящим воем пошла «на бреющем» над землей, разорвалась рядом с несколькими бандэровцами...
   От опушки лесополосы снова ударили снайперы ополченцев, внося свою лепту в «прореживание» рядов врага...
   А затем откуда-то  сверху, с фронтона здания, заработал еще один пулемет.
   И тут же Хомутов услышал полный ярости и отчаяния, сквозящий запоздалым предупреждением крик: «Леняяяяя!!!!!!!!».
   Повернулся на крик — и увидел — как в замедленной сьемке, медленно, жутко медленно...
   Ополченец с георгиевской ленточкой на груди... и на нем броник... И броник этот прошит очередью...  И одно из кровавых отверстий на бронежилете — как раз под ленточкой...
   И он падает, расставив руки, как человек, который падает спиной в воду...
   Падает спиной...
   Навзничь...
   Хомутов быстро взглянул вверх.
   Из слухового окна над фронтоном здания торчало дуло и продолжало плевать смертоносным свинцом.
   Ополченец прикинул в уме: «Слуховое окно маленькое... и далековато... Из автомата могу не попасть в эту тварь... »
   И тут же крикнул, не дожидаясь, пока распоряд-
ится Отар: «У кого РПГ?! Ко мне, скорее!!».
   Он хорошо понимал — пулемет, особенно, если с ленточным питанием — а по дулу он опознал ПКМ, как раз такой, будет работать еще долго, если никто не оборвет его свинцовый «голос».
   К нему уже бежал боец, на плече у которого плотно сидел РПГ-7,  и Хомутов тут же, одним движением руки, показал ему цель.
   Тот понял — и тут же выстрелил и граната разорвалась у чердачного окна бывшего клуба и оттуда раздался крик и на землю, будто нехотя, выпал пулемет,   словно, упала странная однокрылая птица — только вместо крыла у нее была стальная извивающаяся лента...
   Хомутов подхватил пулемет, убедился, что тот не поврежден — и открыл огонь по «правосекам», подступающим с левого фланга...
   В это же время Отар тоже открыл огонь из свежеобретенного «Калаша» «сто первой» серии.
 Патронов ему не могло хватить надолго,  но сейчас самого Отара это не волновало — с каким-то счастливым упоением в глазах, тот жал на курок, пока патроны, действительно, не кончились...
   Затем слесарь-ополченец бросил ему свой «АКС», посоветовав: «Береги пульки...».
   «Правосеки» залегли.
   Их оставалось, вероятно, уже не так много, а за углом здания уже чадно горели, развороченные взрывами, оба «Урала»...
   В какое-то мгновение, показалось, бой начал стихать...
   Но в это самое мгновение Отар  Домаев поднял голову к небу, прислушиваясь... затем поднял указательный палец правой руки и тревожно-просто сказал: «Летят... Два «Ми-24».
   Кто-то из ополченцев, оказавшихся поближе, неимоверно фальшивя, затянул: «Ой, летять утки...»...
   Другой, в тон, ответил цитатой из песни Розенбаума: «Гулять, так гулять, стрелять, так стрелять...»...
   Все всем было понятно — и, как понял Хомутов, уже привычно.
   Бойцы запустили по залегшим бандэровцам еще несколько гранат, «приправив» это действие парой выстрелов из РПГ...
   Затем быстро отошли под темную сень лесополосы...
   Теперь уже слышно было, как в небе рокочут подлетающие «вертушки».
   Они были все ближе, ближе...
   и вдруг их грохот накрыл с головой. Оглушил — как будто они лежали между рельсами, по которым у них над головой несся тепловоз... Только тепловоз летел и у него были НУРСы и пушки...
    Отар заорал — говорить тихо уже было невозможно и он орал: «Черт, «Иглы» нет!! СВД!! Киньте мне СВД, ребята!!».
   И кто-то подал винтовку, кто-то, запоздало — вторую. Ее взял Хомутов.
   «Крокодилы» Ми-24 приближались — и от того, как летели они,  угрожающе наклонив носы, уставив, кажется, в самые глаза ополченцам рыла пушек и установок с НУРСами, становилось не по себе... 
   Но, в то же время, поддаваться страху было нельзя. Хомутов помнил, ято вертолет — кроме того, что это, непосредственно, машина убийства, это еще и психологическое оружие,  работающее не хуже знаменитого немецкого пикирующего бомбардировщика времен войны, завывавшего при входе в пике...
   Но сейчас — сейчас это была цель.
   Не хуже любой другой.
   И Хомутов с Отаром уже поймали в перекрестья прицелов эти цели.
   Слесарь-ополченец не знал, конечно, куда целится Бесланец,. Он нацелил «свою» СВД на кабину пилота  и выстрелил.
   Конечно, первая пуля — даже такая мощная, как у СВД, не пробила прочное стекло вертолета. И Хомутов выстрелил еще раз и еще... Третья пуля, наконец, «достала» пилота — и  Ми-24, закружившись вокруг своей оси, окончательно поерял управление и рухнул на землю боком, сминая винт и пилоны с оружием...  Раздался взрыв, по земле потек горящий керосин...
   Второй Ми-24, по которому стрелял Бесланец,  получил попадание в двигатель — и сейчас же задымил черным дымом, заскрежетал...
   Он попробовал набрать высоту и уйти, но по нему уже с криками «Ура!!» открыли общую автоматную стрельбу бойцы.
   Очевидно, кто-то из них еще раз попал «куда надо», потому, что двигательный отсек Ми-24 выбросил, вдруг, язык пламени, вертолет еще больше наклонился вперед — и пошел прямо на лесополосу...
   Все бросились в стороны от приближающегося горящего «крокодила».
   Вертолет, задевая днищем верхушки деревьев, со страшным треском прополз над посадкой и, едва перетянув через нее, упал, даже не отдалившись от деревьев — винт зацепил за ветви, лопасти разлетелись в разные стороны... Раздался оглушительный взрыв...
   И стало тихо... 
   Отар поднялся, сказал: «Пока тихо — пошли. Кто-то из «правосеков» еще может быть жив. Надо зачистить... И оружие собрать, а то расстрелялись в хлам...
   Пошли, товарищи.».
   И они, вновь, вышли из лесополосы, приблизились к клубу...
   Автоматы у всех были наготове. Все ждали еще высрелов, ждали, что какой-то, еще недобитый, бандэровец, нажмет на спусковой курок...
   Но здесь, возле здания разрушенного клуба, было тихо.
   Вскоре уже трое ополченцев — Игорь, Владимир и еще один, назвавшийся Русланом, прошлись по полю боя, собирая автоматы, пуленметы и винтовки «правосеков».
   Хомутов заметил, как Руслан скрупулезно взвешивает в ладони каждый «Калаш» - и отбрасывает некторые.
   Спросил Отара: «Чего он «стволы» бросает? Лишние?».
   Тот ответил: «Пустые. Руслан — физик по специальности, в группе — снайпер, это из его СВД ты стрелял, товарищ.  Это «АКМ»ы «стопервой» серии, у нас к ним патронов мало. Потому брать пустые смысла нет.».
   Оружие собрали... К тому времени из лесополосы, урча двигателем, выехали «УАЗы», в них сгрузили все собранное оружие — два десятка «АКМ»ов,  два ручных пулемета ПКМ,  несколько винтовок и карабинов... Неизрасходованные нацгадами гранаты, найденные тут же, погрузили в отдельный ящик...
  А сам Хомутов, вместе с Отаром и еще двумя ополченцами, приблизились к лежащему  у входа в здание товарищу, расстрелянному пулеметом бандэровцев.
   Он еще дышал... Но  всем было ясно, что эти вздохи, которые так тяжело давались ему — это были его последние вздохи... Жизнь уходила из его тела...
   Бесланец приказал: «Снимите с него броник!! Ему надо дышать!».
   И, пока бойцы снимали с Леонида бронежилет, присел возле него.
  Леонид открыл глаза. Проговорил: «Воды... Больно...»
   Кто-то прислонил к его губам открытую флягу с водой. Он смочил губы... ИП затем жадно сделал несколько глотков...
   Затем, помолчав, сказал, уже напрягая, наверное, последние силы: «Командир... Передай, если я умру, Донскому, что я... выполнил... свой долг...  И предай моей Маше...  Пусть бережет и растит сына... И если у нее что было с Владом... Ничего... И... позаботься о ней, От...».
   Он не договорил.  Бог уже забрал его душу к себе...
   Отар провел по его светло-русым волосам ладонью и закрыл его глаза...
   Затем сказал: «в машину его несите. Здесь не оставим, мы не собаки.».
   Тело убитого товарища осторожно погрузили в кузов «головастика».
   Затем Отар спросил: «Тут есть кто, кто может сесть за рычаги? «Бук» наш.».
   «Танкистов» оказалось двое — Иван Иванович Хомутов и еще один ополченец, назвавшийся Косарем.
   Бесланец распорядился: «Иван Иванович, товарищ, ты поведешь ЗРК сейчас, а Косарь сменит тебя на трассе. Вперед, время дорого, товарищи...».
   Спустя несколько минут Хомутов сел на жесткое сиденье механика-водителя «Бук»а,  осваиваясь, пошатал рычаги... Нажал кнопку стартера... Захлопал, заворчал, зарычал двигатель...
   Хомутов бросил взгляд на стрелку топливомера — тот показывал половину бака...
    И ополченец снял тяжелую военную машину на танковом шасси с тормозов...
   Сминая проволочное ограждение вместе с бревнами, на которых оно крепилось, чтобы не объезжать, Хомутов вывел «Бук» с территории недавнего поля боя...
   Вскоре он уже, включив переговорное устройство боевой машины, спросил своего напарника: «Сколько примерно до объездной?».
   Напарник, назвавшийся Косарем,  ответил: «Километров пять.».
   Хомутов спросил его еще: «А как тебя хоть звать? По погремухе неудобно...»
   Тот ответил: «А я не помню... Контузило под Моздоком три года назад...  А Косарем ребята там прозвали — за боевую сноровку...».
   ...Через пять километров, действительно, выехали на обьездную - «головастик» пристроился спереди, второй «УАЗ» - сзади, а «Бук»  оказался в середине колонны.
   Было темно и пустынно, редкие машины пролетали мимо них, не тогрмозя, боясь обстрела или еще какого-нибудь инцидента, ожидаемого в военное время...
   Мерно тарахтели траки, зенитный комплекс покачивался на асфальтовых «волнах»... Хомутов давно чувствовал усталость — а тут она уже дала о себе знать так, что он снова нажал кнопку переговорного устройства и попросил: «Смени меня, брат.».
   И Косарь — долговязый, костистый, с ржаного цвета волосами — сел за рычаги, не закрывая люка механика-водителя — он просто не помещался в нем...   И тут же прибавил газа...
Хомутов же, поместившись в боевом отделении, привалился плечом к дребезжащей и содрогавшейся броне — и задремал...
   Из дремы его вывела тишина внутри машины и громкий говор снаружи.
   Он открыл свой люк и выглянул наружу.
   Они стояли на дороге за небольшим мостом. Рядом, медленно подъезжая к «Буку» краем прицепа-тяжеловоза, рычал «КрАЗ»-»лаптежник»...
   Хомутов вышел из боевой машины и подошел к стоящему рядом Отару, окруженному группкой ополченцев.
   Бесланец, увидев его,  сказал: «Молодец, товарищ. Мне звонил Петрович. Я рассказал ему, как ты воевал. Он сказал, что ты Мастер... Это правда. Пересаживайся в «таблетку», поедем дальше вместе.»,
   Хомутов кивнул ему головой в ответ и улыбнулся...
   «Бук» загнали на «трал». Дополнительно закрепили массивными цепями.
   Готовились уже трогаться...
   И тут рядом — до боли в зубах знакомо — раздался воющий скрип. Его издавали тормоза угловатого желтого автобуса «Эталон» с наглухо затонированными окнами.
   Автобус остановился, обе его двери открылись и на дорогу высыпали люди.
   Эти люди — это были бойцы, такие же, как они, ополченцы, с георгиевскими ленточками на камуфляжной форме и с камуфляжными масками, опущенными сейчас на шею.
   Двое из них подошли к Отару и Хомутову, держа в руках нацеленные на них автоматы.
   Один из подошедших — крепкий, широкоплечий, лысоватый, небольшого роста, облаченный в тяжелый броник, который на его широкой грудной клетке смотрелся детским слюнявчиком, спросил: «Кто такие?  Куда едете?».
   Отар ответил ему: «Ополченцы. Едем из Успеновки. Там только-что захватили стрелковое оружие, гранаты и зенитный комплекс, как видишь... А вы кто?».
   Тот, уже опустив ствол и ладонью опустив ствол подошедшего с ним ополченца, уже улыбаясь, ответил: «Та тоже ополченцы. Едем на Славянск. Гранат не подбросите?».
   Отар спросил: «А вы патронами к «АКМ»ам «стопервым» не поделитесь? Не в службу, товарищи...».
   Тот ответил: «Да этого добра... «.
   И тут же крикнул кому-то из стоящих возле автобуса: «Жека!! Отсыпь «рожек»!!».
   Тот откликнулся: «Есть!» - и через пять минут принес в охапке ящик. Из которого торчали «рожки» к «Калашниковым»...
   А Хомутов...
   Он, вдруг, дернул командира за плечо.
   И тот,   несколько секунд постояв, опешив от такого обращения, вдруг... Широкими лапами, обняв слесаря-ополченца, прижал его к своей бронированной груди...
   Никто, сначала, не понял, что произошло...
   Но вот, командир встречной группы сам произнес, поясняя: «А я и не узнал сначала... Это ж мой бывший взводный... Мы воевали вместе... «.
   И Хомутов тоже сказал: «Это Егорка Дубинин... Лобастик наш...  Блин, сто лет не виделись, Егорка!!».
   И между ними потек обычный дружеский разговор... Они говорили о прошедшей с момента их расставания жизни. О теперешней ситуации в стране, о боевых нынешних их буднях... О семье — которой не было у Ивана Ивановича и которая была — большая и дружная, у Лобастика...
   Затем они попрощались — группа Егора Дубинина шла на Славянск, а Отар вел свою группу в город. Уже было известно, что оттуда она пойдет на Луганск...