НА РЕКЕ

                Н  А     Р  Е  К  Е
Жаркий июльский день. Печет так, что тяжело дышать. Ветер, горячий и сухой, лижет кожу, обжигая ее своим знойным языком, как горячая терка, оставляющая на ней свои красные и темные метки. Марево.  Воздух дрожит, колеблется и расплывается, вибрируя красками и запахами. Духота звенит мошкой, пчелиным жужжанием и легким шуршанием листьев, сникающих под жарким солнцем. Оно оранжево разлито повсюду, проникая даже в тень, которая так же душна и дырява от прожегшего ее солнца. Все сомлело и притихло, устав от жары до изнеможения. И унылая, томная лень лежит вокруг.
С пригорка, по раскаленному рыжему песку, через пожухлые слипшиеся травинки бежит тропка вниз к реке, откуда веет желанная прохлада, и под кудрявыми кустистыми ивами лежит густая тень. Река неторопливо и сонно течет меж берегов, тихо плещется в заводи и уже начинает зацветать. Ее нежно-изумрудная вода тепла, мягка и бархатиста.
С диким криком и визгом плюхается в нее стая ребятишек, сверкая загорелыми спинами и руками, ныряя глубже, там, где вода еще прохладна от бьющих на дне ключей и темна от близкого дна. Брызги, радость, восторг оглашают округу, отдаваясь эхом далеко по обе стороны.
Черный, потускневший от времени баллон от грузовика, латанный-перелатанный, плывет по середине реки и блестит теперь, как лаковый. А на нем, как гроздья винограда, налипли мальчишки с вихрастыми мокрыми головами, то и дело окунающими друг друга под озорной дружный хохот. В этой веселой возне мальчишек торчат две головки с бантами, барахтающимися сбоку и тоже норовящими взобраться на баллон. Они лезут настырно, покрикивают на ребят и безжалостно топят их в воду, освобождая себе место.
Не тут-то было! Вынырнув, мальчишки цепко хватают их за плечи, тянут вниз и… – жуткий, тонкий, пронзительный крик оглушает всех, ломит перепонки и стелется по берегам, умножаясь эхом. И опять над водой плывут банты с задранными вверх курносыми носами, усыпанными веснушками и облупленными от солнца, словно молодая ранняя картошка.
Никто не в обиде. Всем весело и хорошо. Старый баллон бултыхается и громко шлепается о воду, желая вырваться из цепких ребячьих рук. Тихое течение еще пытается помочь ему, но разве можно вырваться из рук этой отчаянной ватаги! Самый лучший пловец устремляется за ним и, догнав, торжествующе взбирается в центр круга, свесив загорелые руки и ноги по его бокам. Он победно смотрит на остальных, спешащих к нему, чтобы в тот же миг скинуть этого самозванца и дружно макнуть его под одобрительные крики всех.
Наконец, устав и вволю нахлебавшись речной воды, ватага выбирается на берег и, прямо на мокрое тело надев свою нехитрую одежонку, спешит добраться домой, пока летний жар не успел испепелить их кожу. Старый баллон шуршит по пыльной стежке, хочется есть,   одежда почти высохла, но все довольны и уже договариваются, когда пойдут снова, набрав с собой огурцов и прочей огородины, чтобы побыть на реке дольше. И пусть мать ругается за неполотый огород и непиленные дрова. Разве можно усидеть дома? Лето…