Размышления обычного человека

Лёха был самым обычным человеком тридцати лет. Самым обычным в том смысле, что родился в позднем брежневско-андроповском СССР, который вскоре стал горбачёвским и перестроечным.  Как и все дети, ходил в детский сад. В семь лет пошёл в первый класс. Правда, побыть октябрёнком Лёхе и его одноклассникам не пришлось: как раз в тот год, незадолго до Первого Сентября, произошёл августовский путч, и трещавшему по швам Советскому Союзу оставалось существовать несколько месяцев, до печально известных Беловежских Соглашений и объявления Горбачёвым об уходе с поста Президента СССР…

Первоклашке Лёхе, уже начавшему впитывать советское трудовое, честное и героическое восприятие жизни, пришлось перестраиваться. Перестраиваться точно так же, как пришлось перестраиваться его семьё, его стране, которая называлась уже не СССР, а Россия. Теперь, почему-то, в почёте стали не космонавты, не лётчики, не моряки и даже не колхозники, а какие-то люди, которых называли непонятным словом «бизнесмен». Также стали в почёте какие-то «братки» или «крутые». Лёха не знал точно, кто они такие, но видел, что взрослые говорили о них с опаской и завистью, и с некоторой долей презрения. Тем не менее, эта доля презрения не отменяла того, что были они в почёте. Послушав не один раз эти разговоры взрослых о «крутых», «братках» и «бизнесменах», наслушавшись их охов-вздохов и жалоб на судьбу, Лёха подумал о том, как бы не стать таким же несчастным, как и родители, как и миллионы взрослых во вновь образовавшейся стране. Задался он таким вопросом. И ответ пришёл, напросившись сам собой. Ведь для того, чтобы быть счастливым, достаточно вести себя так же, как ведут себя эти самые «крутые». Также кидать пальчики, также говорить свысока и нецензурными словами, быть таким же развязным. И тогда можно будет ощутить причастность к счастливой прослойке людей, а не к несчастной толпе постоянно ноющих и жалующихся на резко изменившуюся жизнь, взрослых.

Однако, всё было бы хорошо, если бы эта мысль пришла в голову только одному Лёхе. Но, примерно такие же мысли приходили в голову и его одноклассникам, и ребятам, учащимся в параллели, и ребятам, учащимся несколькими классами постарше. Поэтому почти все вели развязно и вызывающе, что, конечно провоцировало драки. Масла в огонь подливало то обстоятельство, что на протяжении девяностых годов по телевизору (который тогда смотрели все) было довольно много насилия и показухи…  Сказать честно, Лёха в таком поведении не преуспел. Не преуспел потому, что, во-первых, не умел хорошо драться, а, во-вторых, всё-таки, был из интеллигентной семьи, и не привык вести себя как «крутой». То, что у Лёхи не получилось казаться «крутым», не освободило его от драк, разборок, и «миротворчества» со стороны родителей и учителей.

Поэтому Лёхины школьные «крутые девяностые» прошли в частых драках, противостояниях, ожидании разборок, агрессии, несправедливости, и минимальном внимании к учёбе. Справедливости ради надо сказать, что учёба Лёхе давалась, но в силу вышеописанных причин, он не уделял ей должного внимания, и потому учился на трояки и на четвёрки. Лишь к окончанию школы Лёха начал учиться (драки и разборки почти сошли на нет), и закончил школу почти на «отлично», имея в аттестате только четыре «хорошо».

Потом был институт (армии, благодаря школьным разборкам, удалось избежать), который Лёха вполне мог бы назвать «продолжением школы». Учёба в институте действительно казалось Лёхе продолжением учёбы в школе, поскольку его одногруппники по уровню развития не сильно отличались от тех ребят, от которых школа стремится избавиться после окончания девятого класса. Вот тут уж Лёха впал в уныние – он думал, что в институте встретит действительно более умных ребят. И девушек, а, возможно, и свою девушку. Но, девушку в институте встретить не удалось – у них у всех была только одна одногруппница, вокруг которой прыгали две трети группы. Лёха за ней не увивался – он понимал, что шансов у него при таком обилии внимания к единственной девушке в группе нет.

Учёба в институте шла, девушка так и не появлялась. Вот уже два институтских друга Лёхи нашли своих вторых половинок, а Лёхе как-то с этим не везло… И он стал задумываться о том, что же в нём не так. Стал изучать пикап, пытаться знакомиться. Но, у него не получалось, ему не везло…

Закончился институт, и Лёха начал работать в одном из многих НИИ, занимаясь, по сути бюрократическими вопросами, нежели наукой. И во время работы личная жизнь у него не складывалась, хотя, он пытался её сложить. Лёха задавался вопросом «Почему мне так не везёт?», и пытался найти ответ на него в книгах, в религиозных и религиозно-мистических учениях, социальной психологии, различных концепциях… Но, многочисленные знания, которые он приобретал, не делали его счастливее. Скорее даже наоборот: ему иногда было трудно находить общий язык с людьми – ведь большинство его сверстников жили машинами, квартирами, свадьбами, работами и зарплатами. А кому была интересна причина того, почему девушки динамят? Почему девушки отказывают таким, как Лёха? Почему вообще в стране сложилась такая ситуация? Лёха понимал, что глупо было ждать ответа, отличного от стандартного «все бабы – стервы», от подавляющего большинства людей, с которыми он общался. И поэтому – размышлял.

Так и получилось, что к тридцати годам Лёха стал понимать многое, и ещё больше жаждать понимания. Он любил размышлять для того, чтобы понять что-то новое. Наверное, Лёхины размышления – это был тот огонь, в котором сгорала боль, обида, несправедливость, которая накапливается у каждого человека к этому возрасту.
 
Был ли Лёха благодарен судьбе? Честно говоря, не всегда. Иногда на него накатывало уныние, и он думал о том, как ему не повезло, становясь рабом собственных умозаключений. Но, чаще он благодарил Жизнь за то, что она дала ему очень много пищи для ума. В общем, Лёха метался между восторгом и унынием, как делает любой человек. Именно это и делало его самым обычным человеком…

(продолжение следует...)