Место под Солнцем. Глава 21. В Нанте

Погода была чудесной. Путь от Фонтенбло до Нанта король со своим эскортом проделал за рекордно короткое время. Уже через два с половиной дня Людовик торжественно въезжал в широко распахнутые ворота королевской резиденции – замка герцогов Бретонских.
Бретонцы встречали его, как и положено истинно верноподданным – громко выкрикивая слова приветствия, размахивая руками и бросаясь при всякой возможности вперед в стремлении коснуться если не края одежды своего короля, - раз уж это было совершенно невозможно, - то хотя бы его кареты. Последнее было тоже трудновыполнимо. Несмотря на то, что кортеж двигался медленно, мушкетеры, сопровождавшие королевскую карету, не позволяли толпе приблизиться к государю, теснили встречающих не самым деликатным образом.
Временами на пути продвижения кортежа образовывалась давка. Те, что благодаря своей прыткости оказались в первых рядах, вынуждены были отступать, когда на них напирали, оттесняли их к обочине дороги всадники, окружающие карету. Смельчаки падали, сбивали с ног стоящих позади. Однако не переставали кричать: «Да здравствует король!»

Его величество был доволен. Уже во дворе замка он вышел из кареты, улыбнулся милостиво встречающим. Вся бретонская знать собралась сегодня здесь, чтобы приветствовать своего монарха.
Уже на завтра было запланировано открытие Сессии Генеральных Штатов Бретани. И многие из тех, что стояли теперь перед королем, очень рассчитывали на его милость. Они надеялись убедить его величество аннулировать несколько особенно неудобных для Бретани указов. И сейчас, пока была на это надежда, готовы были демонстрировать наивысшую степень верноподданнических чувств.

Ступив, наконец, после долгого пути на твердую почву, Людовик огляделся. Широким жестом приветствовал собравшихся. Одновременно очевидно выискивал кого-то взглядом.

Мориньер знал, что его величество пожелает его видеть, как только прибудет. Стоял в толпе, ждал подходящего момента. Он появился перед Людовиком в то самое мгновение, когда король, отыскав взглядом лейтенанта королевских мушкетеров, приготовился уже обратиться к тому с приказом найти его, Мориньера, как можно скорее.

Увидев его, Людовик приостановился, оперся на трость. Лицо его осветилось.
- Ну, вы довольны вашим королем? – спросил, с благосклонностью глядя на своего слугу. – Вам достало времени, чтобы исполнить свой долг?
Мориньер ответил, как должен был. Однако он чувствовал себя совсем не таким удовлетворенным, каким казался со стороны.   

Он не напрасно взял с собой Франсуа Дегре – человека, славившегося способностью проникать в самые глубокие норы, умеющего обнаружить истаявший след тогда, когда лучшие из ищеек бессмысленно ловили бы носом ветер. И то, что сообщил Дегре, не позволяло Мориньеру расслабиться.
Без сомнения, его величеству не стоило затевать арест суперинтенданта на бретонской земле.

Бретань никогда не была смиренна. Замужество Анны Бретонской, отдавшее провинцию под власть французского короля, отнюдь не сделало новообразованных подданных счастливыми. С тех пор они, как могли, противостояли желаниям французских королей окоротить их, бретонцев, права. И при всяком случае неизменно боролись за полномочия Штатов и Парламента.
Посягательства молодого Короля-Солнца на привилегии жителей Бретани с самого начала встречали здесь сопротивление. И такое противостояние вполне могло перерасти в нечто гораздо более серьезное.
Бретань и прежде находилась в сложном экономическом положении. Теперь же ситуация в провинции грозила ухудшиться. А вместе с ней, можно было не сомневаться, возрастал и риск возникновения открытой конфронтации.

Мориньер слушал то, что говорил ему Франсуа Дегре, очень внимательно. Не перебивал. Когда тот замолчал, кивнул – да, что-то вроде этого он и подозревал. 

Дегре всегда был серьезен и точен в определениях.
То, что ему удалось узнать теперь, предостерегало от излишнего оптимизма. Он даже, вполне отдавая себе отчет в том, насколько значительно это прозвучит, произнес слово «заговор». Разумеется, у него не было пока никаких доказательств – что такое три дня, когда речь идет о столь серьезных делах! Но он был уверен – он чувствовал, обонял этот дух. Более того, он видел след – тот, по всему судя, вел в Англию.
- Я найду доказательства, если вы дадите мне время, господин де Мориньер, - сказал он, понимая, что обнаруженного теперь - еще недостаточно. Совсем недостаточно.
- Что с этим делать дальше - посмотрим по обстоятельствам, - ответил Мориньер.
Он доверял интуиции Дегре ничуть не меньше, чем своей собственной. Но даже если бы не это, он знал историю - лояльность бретонцев к подобного рода забавам ни для кого не была секретом. Так что Мориньер, безусловно, готов был отнестись к сказанному Франсуа Дегре со всем вниманием.

*
   
Людовик готовился нанести удар. И ничто больше не могло ему помешать.
Король подозвал к себе Мориньера. Глаза его блестели, голос звенел.
- Поскольку вы всегда все знаете, не ответите ли мне, господин де Мориньер, отчего сегодня мы не видели нашего суперинтенданта? – спросил напористо, глядя тому в глаза.

Людовик не мог сдержать нетерпения. Оно прорывалось наружу отрывистостью речи и беспорядочными движениями пальцев. Это раздражало его величество. Чтобы успокоить нервную дрожь, он отвернулся, переплел пальцы, прикусил губу. На мгновение-другое замер. Потом вновь повернулся к Мориньеру.
- Где Фуке? – добавил уже отчетливо холодно.
- Господин Фуке болен, сир.
После слова «господин» Мориньер намеренно сделал паузу. Не отводил взгляда.
Людовик понял эту молчаливую отповедь. Покраснел, раздувая ноздри. Стиснул зубы. Желваки забегали на скулах.
- Да, я что-то об этом слышал.
Подошел к стулу, опустился на него.
- И что - он серьезно болен?

Если бы они были одни, Мориньер попытался бы что-то сделать – успокоить его величество, расслабить, снять эту судорогу, скручивавшую теперь узлом королевские плечи. Мориньер видел, чего стоило тому сохранять ровными дыхание и голос. Он видел: это маниакальное желание растоптать, стереть, изничтожить Фуке разрушало молодого короля.
Людовику казалось, что в Фуке одном сосредоточено все зло. Людовик думал, сумей он сломать Фуке, он преодолеет все: свои детские страхи, неуверенность, слабость. Сотри он память об этом человеке - и на него манной небесной посыплются всеобщая любовь, богатство и слава. Все, что теперь, так или иначе, он вынужден был делить с проклятым суперинтендантом.   

Отвечая на вопрос его величества, Мориньер добавил голосу мягкости.
- Мне говорили, сир, что у господина Фуке - лихорадка.
Король повел плечом – какая ерунда! Посмотрел подозрительно на стоявшего перед ним Мориньера – искал в глазах его скрытую симпатию к своему врагу. Не нашел ничего – одну ровную маску-полуулыбку, сглаживающую, кажется, даже самые черты его лица.
Заговорил резко:
- Мы желаем, чтобы вы теперь же отправились к господину Фуке, - кольнул Мориньера взглядом, -  и предупредили, что завтра мы ждем его на Государственном Совете.
Это утомительное «мы» отчетливо свидетельствовало о том, что Людовик с трудом справляется с раздражением.
- После Совета, - продолжил монарх, - назначена охота, на которую мы также приглашаем нашего драгоценного господина суперинтенданта. И надеемся, что господин Фуке не откажется в ней поучаствовать.
«В качестве дичи», - подумал Мориньер. Стоял, склонившись. Дожидался, когда король соизволит его отпустить.

Людовик же тянул время – мстил за «господина Фуке».
Медленно и величаво повернул голову. Поманил к себе стоявшего позади Мориньера юношу-пажа. Приказал тому срочно найти и пригласить к нему д’Артаньяна – лейтенанта королевских мушкетеров. Тот бросился исполнять приказ. Людовик молчал. Смотрел в сторону, постукивал пальцами по полированному подлокотнику кресла. Чего-то ждал. Когда юноша вернулся и сообщил, что господина д’Артаньяна во дворце нет, спросил:
- Отчего же? По какой такой причине отсутствует господин д’Артаньян?
- Говорят, он болен, сир.
- Что с ним?
- Лихорадка, - ответил паж. И очень удивился, заметив, как гневно дрогнули губы его величества.
- Что еще за странная эпидемия? – воскликнул в сердцах.

Людовик подозревал обман. Он приказал довести до сведения господина лейтенанта королевских мушкетеров, что, невзирая ни на что, он ждет его прихода. Потом снова взглянул на Мориньера. Поднялся, подошел к нему, коснулся рукой его плеча.

- Я рассчитываю на ваше усердие, - сказал. – Отправляйтесь к господину Фуке и передайте ему от нас пожелания скорейшего выздоровления. Передайте также, что мы надеемся, что здоровье позволит завтра господину Фуке быть на Совете, - повторил настойчиво.
Посмотрел на Мориньера со значением.
«Вы отвечаете за это головой!» – прочел Мориньер во взгляде.

* 

Никола Фуке второй день не мог оторвать голову от подушки – жар, мучивший его еще в Париже, усилился. И это, помимо физических мук, несло с собой великие муки моральные: он обещал королю быть с ним рядом, и вот – подвел своего государя.
Фуке уступил жене - согласился провести в постели еще один день. Только ради спокойствия в доме. Мари-Мадлен была в эти дни настойчива, как никогда.
И он покорился. Но завтра… завтра он непременно будет на Совете.

Фуке чувствовал себя утомленным. Все утро он отмахивался от де Бриенна, как от назойливой мухи. Тот, явившись к нему в спальню, зудел и зудел, не давал ему, Фуке, и слова вставить. Говорил, что над ним, Фуке, нависла опасность, что его обманывают, что друзья его беспокоятся о нем.
- Оставайтесь в постели, - повторял. – Не ходите на Совет. Откажитесь от приглашения.
Фуке сопротивлялся. Он даже рассердился, когда де Бриенн, не желая слушать его доводы, продолжал и продолжал настаивать на своем. Сил спорить у суперинтенданта не было. А между тем, он был уверен в том, что дела его идут весьма неплохо. 
Он только что добыл для короля двести тысяч ливров. Изыскал дополнительно еще восемьдесят восемь тысяч ливров на оплату расходов флота. И убедил дворянство Бретани подарить Людовику три миллиона ливров сверх всего того, что от него требовалось. Мог ли он сомневаться в благоволении к нему короля?
Именно потому, он смеялся теперь над собственными словами, сказанными им Ломени де Бриенну незадолго до отъезда из Фонтенбло: «Король хочет захватить Бель-Иль!»
Анна Австрийская нашептала ему их, когда он в очередной раз явился по ее зову – принес денег.
Как могло такое прийти ей в голову? И как мог он поверить вспыльчивой испанке? Она всего-навсего женщина – непоследовательная и злопамятная.
Он жалел теперь, что поделился с Бриенном этими своими опасениями.
Какая глупость – утверждать, что король может отнять у него Бель-Иль! Разве король не везде у себя дома? В конце концов, если его величеству так хочется видеть Бель-Иль своим, разве не обязан он, его слуга, подарить монарху все, что тот пожелает?
Размышляя таким образом, он то и дело проваливался, уплывал в беспамятство.

Когда в комнату вошел граф де Мориньер, Фуке возлежал на высоких подушках, прикрыв глаза.
Не прошло и часа, как де Бриенн покинул его – отправился к королю. Юг де Лионн, который в этот раз поселился в отеле де Руж вместе с Фуке и его супругой, с самого утра также направился в замок герцогов Бретонских – засвидетельствовать свое почтение его величеству.
Мари-Мадлен, отправив служанку, до тех пор дежурившую у изголовья больного, собственноручно мочила платок в уксусе и протирала кожу страдальца, чтобы хоть немного унять жар.
Когда дворецкий объявил о приходе графа де Мориньер, Мари-Мадлен побледнела, а Фуке открыл глаза и улыбнулся.
- Теперь вы? Такое паломничество начинает настораживать!
Фуке шевельнул рукой, приглашая гостя присесть.
- Добрый день, господин де Мориньер. Прошу простить, что принимаю вас лежа. Моя неучтивость – следствие этой проклятой горячки. Она лишает сил почище многодневных празднеств в Фонтенбло.
Он засмеялся едва слышно.
 
- Что привело вас ко мне?
Мориньер поклонился Мари-Мадлен. Она взглянула ему в глаза, кивнула без улыбки. Поднялась, чтобы оставить их наедине. Он проследил за ней взглядом, потом снова повернулся к больному.
- Как вы себя чувствуете, господин Фуке?
- Лучше. Уже значительно лучше. Вас ведь прислал король? О, расскажите мне, что происходит там, за этими глухими дверями? Доволен ли Людовик оказанным ему приемом? Бретонцы - чудесный народ. Добрый и веселый. Мне так жаль, что я не смог сегодня быть во дворце. Говорят, король весел и вполне доволен?
Глаза Фуке лихорадочно блестели, пряди волос, обрамляющие лицо, липли к коже.
Мориньер выслушал быструю речь суперинтенданта.
- Его величество беспокоит только один вопрос – появитесь ли вы завтра на Совете Штатов, - ответил, с сочувствием глядя на измученного Фуке.
Тот приподнялся.
- Непременно. Передайте его величеству, что я…
Он не договорил - дверь в комнату распахнулась. На пороге появился Юг де Лионн – возбужденный, даже словно бы запыхавшийся. Наткнувшись взглядом на Мориньера, он остановился, будто натолкнулся на препятствие.
Смущение де Лионна не осталось незамеченным. Фуке рассмеялся, откинулся снова на подушки.
- Проходите, друг мой, проходите.  Я знаю, вы пришли уговаривать меня остаться завтра дома. Вы не первый. Подозреваю, что и не последний. Это забавно. Безусловно, приятно. Но и забавно. Разве меня следует оберегать? Разве я слаб? Если не брать в расчет мою болезнь…
- Вот именно о ней сегодня вам непременно следует помнить, - сказал де Лионн, покосившись снова на Мориньера. – Вы больны – это очевидно. У вас не хватит сил завтра участвовать в заседании Совета. Неужели вы желали бы быть там в качестве молчаливого созерцателя, вызывающего жалость? Нет, мой друг! Нет! Вы должны отказаться от мысли подняться с постели.
Юг де Лионн говорил теперь почти так же горячечно, как и Фуке. Следил краем глаза за гостем. Взглядывал время от времени вопросительно на суперинтенданта. Тот улыбнулся.
- Говорите смело все, что хотели сказать. Впрочем, я и так знаю, что вы готовитесь произнести.
- Заседание Государственного совета перенесли в связи с охотой на более раннее время, - сказал де Лионн.
Подошел, остановился вблизи постели друга.
- Уверены ли вы? - он пристально посмотрел на Фуке. - Не кажется ли вам, что сегодня у вас остается последняя возможность изменить свою судьбу? Я умоляю вас, друг мой. Умоляю… - он прижал руки к груди. – Я знаю, вы уже отказали Бриенну. Знаю. Но я не могу не просить вас от своего имени.
Мориньер, до тех пор молчавший, подал голос:
- В самом деле, господин Фуке, прислушайтесь к тому, что говорят вам друзья. Охота не пойдет вам на пользу.
Кажется, де Лионн был шокирован. Он с изумлением уставился на Мориньера.
- Я полагал… я слышал, что его величество дал вам сегодня недвусмысленные указания…
Мориньер прервал его:
- Не надо лишних слов, господин де Лионн.
Он посмотрел на Фуке.
- Если для вас что-нибудь значит мое мнение, знайте - я согласен с вашим другом. Вы больны. И вам не стоит завтра выходить. Во всяком случае, отправляться на заседание Совета.
Мориньер замолчал, прикрыл на мгновение глаза – дал друзьям возможность обменяться взглядами. Потом продолжил:
- Прислушайтесь к моим словам, господин Фуке, тем более что они как нельзя более совпадают с мнением господина де Лионна, в особенности с теми его советами, которые он не успел вам дать.
Он усмехнулся.
- Если я ошибусь, вы меня поправите.
Подошел к большому, в полный рост, зеркалу, расположенному в дальнем углу комнаты. Чуть дольше обычного задержался взглядом на своем отражении в нем, затем посмотрел в сторону расположенной на возвышении кровати.
- Завтрашний день, в самом деле, может быть слишком опасен для вашего здоровья. Я не лекарь, но я уверен: вашу болезнь излечит море. Морской воздух исцелит вас, тогда как воздух суши – погубит. Дорогой мой Фуке, если вы в состоянии мыслить здраво, и если вы в состоянии сделать несколько шагов прочь из этой комнаты, сделайте их. Одно движение руки, один поворот замка, и никто не заметит вашего исчезновения. Но сделайте это сегодня, потому что завтра может быть поздно.
Он слегка улыбнулся, заметив удивление, отразившееся на лице больного.
- В конце этого хода, - Мориньер вновь перевел взгляд на зеркало, за которым, он знал, таилась спасительная пустота, -  вас будет ждать человек. Его зовут Рене. Он покажет вам, куда идти. Чуть ниже по течению вас ждет судно. Капитан этого судна доставит вас туда, куда вы прикажете. В нем одном теперь ваше спасение.
- О, нет, вы ошибаетесь, господин де Мориньер, – Фуке запротестовал. - Мне достоверно известно, что король готовится арестовать Кольбера. Более того, по совету его величества я распорядился привести в порядок тюремные помещения в замке Анжера. Разве стал бы его величество напоминать мне о необходимости заняться этим, если бы полагал арестовать меня? Это было бы… это было бы слишком жестокой шуткой.
- Никола, вы безрассудны! Вы так прямодушны и легковерны! Послушайте нас, - прошептал де Лионн, бросая беспомощный взгляд на Мориньера.
 Тот быстро приблизился, опустился на стул, наклонился вперед, заговорил, с жалостью глядя на суперинтенданта.
- Скажите, господин Фуке, не его величество ли посоветовал вам продать пост генерального прокурора? Не он ли уверил вас в том, что это Кольбера, который сейчас более чем в чести, ожидает позорный арест?
Фуке вздрогнул, на лбу его выступила испарина. Он посмотрел в глаза Мориньеру. Покачал головой:
- Этого не может быть.
Мориньер вздохнул. Поднялся.
- Мне жаль. Мне искренне жаль, господин де Лионн! - он обернулся к государственному секретарю по иностранным делам. - Но нельзя спасти человека, когда он сам не желает быть спасенным. Я оставляю вас, прощайте.
Пройдя несколько шагов к двери, обернулся:
- У вас в запасе вечер, господин Фуке.