Глава 33 Книга 2 Мейлах в октябре

                ПАЦИЕНТ

        За личную корысть бороться не устанет
Коль нужно для себя, то из кишечника достанет!

Борзов,  умеющий причинять боль другим, не предполагал, что она так неприятна лично для себя. Как важную особу его привезли в карете скорой помощи не в районную больницу, а в военный госпиталь.

 В приёмном покое осмотрев больного, установили у него серьёзную травму – сложный перелом ноги, требующий длительного, терпеливого лечения. На вопрос, при каких обстоятельствах получена травма, он глубокомысленно объяснил причину словами полюбившейся ему песни, говорившей, что «Наша служба и опасна, и сложна…» Но ведущий специалист понял сразу, что это не след бандитской пули…

Палата, рассчитанная на четверых, была срочно переоборудована в палату на одного  пациента -  важного, капризного и требовательного. Это дома, при жене он был тихий, боязливый, неприметный. При ней до двух не говори – получишь скалкой в лоб, да ещё будешь чистить картошку на всю семью и стирать не только свои портки да портянки, а кое-что из арсенала  жены…

В семейной жизни почти каждый из нас был похож на терпеливого, страдающего Мейлаха. Женщина - это страшная сила: и самого мужчину при желании согнёт в бараний рог и погнёт даже то, что не должно гнуться!

Учитывая, что дома Борзов был никто, – так, захудалый, подкаблучный замухрышка, то на службе и в людях, если не было рядом жены – он был герой на все медали! Всё, что в нём угнеталось дома, яростно возникало за его пределами.

Нажав кнопочку на стенке, он захотел посмотреть, кто явится по звоночку. Явился дежурный врач, с вопросом – «Чо вы хотели?»
– Я хотел, чтобы ко мне без стука не входили, пищу готовили индивидуально, а утку подавали чистыми руками!

– На счёт стука согласен. Насчёт пищи, хочу заметить – у нас не ресторан, а что касается утки, так персонал все блюда подают чистыми руками: и утку, и курицу, и пюре картофельное с огурцом… – ответил дежурный врач и хотел уйти.

 При упоминании огурца, ввиду устойчиво выработанного условного рефлекса, у Борзова стала выделяться слюна, и зачесался нос, но он, поборов в себе привычную реакцию, продолжил разговор:
– Вы что, не понимаете, о какой утке идёт речь?

– Ах, вы эту имели ввиду… Хочу вам пояснить, что вас положили в палату, предназначенную для женщин, офицерских жен, не каких-то низших чинов, поэтому в наборе инвентаря числится «судно подкладное», ввиду того, что женщине в утку нечего вставить.

 Вы взрослый человек, сами должны понимать разницу в устройстве. За каждой палатой закреплён соответствующий перечень инвентаря, по приказу начальника госпиталя на основании директивы Министра обороны, поэтому  вас проще перевести в мужскую палату на шесть человек, чем без приказа передать требуемую вами утку.

 По-военному чётко объяснив существующий порядок в госпитале, дежурный врач, извинившись, попросил разрешения удалиться, но Борзов потребовал:
– Начальника ко мне! Я отказываюсь пользоваться судном!

Дежурный врач посмотрел на дымящего папиросой больного с задранной кверху ногой, к которой через  систему блоков тянулся трос  с  набором грузов, и вежливо сказал:
– Судно, как вы должны понимать, - это не пароход, а то, что вам нужно. Если вы отказываетесь от предложенного, то вам будет некомфортно лежать в сырости, а ещё предупреждаю, что в палате курить не положено.

– Мне всё положено! Вы не знаете, кто я?
– Нет, не знаю, но догадываюсь! Наверно, «унтер Пришибеев»? – глядя на пациента, предположил доктор, но, заметив в  его глазах полное непонимание того, о чём идёт речь, спохватившись, добавил:
– Как я Вас сразу не узнал, – Вы, Ваше Величество Наполеон Бонапарт!

Борзов, услыхав известное, понравившееся имя, добавил своим распоряжениям смелости:
– Ещё раз повторяю - начальника ко мне! Немедленно!

– Щас, прибежит! – сказал дежурный и не спеша пошёл к врачу-психиатру, проконсультироваться насчёт ретивого больного.
– Вот такой укольчик  будет ему в самый раз, а если не поможет, примерьте к ягодице вот этот, он ещё лучше умеет согласовывать свои действия со скандалистами, – сказал психиатр и продолжал работать с пациентом в форме полковника.

Полковник проходил тестирование на предмет профессиональной пригодности и никак не мог вспомнить название зимнего головного убора, которые носят полковники.  Со второй попытки он выбрал «бескозырку».

 Дежурный врач посмотрел на эту канитель с полковником и возвратился к своему «Наполеону». Борзов буянил по поводу того, что начальник госпиталя ещё не явился по его приказанию.

В это время, начальник госпиталя, полковник Державин, делая плановый обход отделений  и служб, услышал шум из ближайшей палаты и решил узнать,  кто там шумит. В сопровождении двух заместителей и дежурного врача он вошёл в палату больного с наличием повышенных амбиций и требований.
 Со стороны вошедших больной, в комплекте с нагромождением металлоконструкций, системы блоков, тросов, грузиков, болтиков и шайбочек, был похож на опытную, подвергающуюся испытаниям сноповязалку.

Начальник, как и положено ему по должности, начал разговор с вопросов:
– В чём дело? Почему вы шумите? Почему здесь накурено?
Загромыхав «сноповязалкой», Борзов попытался привстать, чтобы разобраться с начальником, но, беспомощно побарахтавшись, лёжа продолжил разговор:

– А хто та ты, такой любопытный, будешь? Покажи погоны! Я вызывал начальника, а ты на начальника не похож! Ты знаешь, с кем разговариваешь? Если не знаешь, спроси у этого, что рядом с тобой стоит, - и Борзов указал пальцем на дежурного врача. Успевший сделать больному рекомендованный психиатром укол, дежурный врач, чувствуя доверие пациента, чтобы спасти равновесие диалога, примирительно сказал:

– Не сомневайтесь, все мы знаем, что Вы, Ваше величество, Наполеон Бонапарт, а я, Ваш ближайший соратник и ответственный за Ваше здоровье придворный врач по имени Небритый Роже. Сказав это, дежурный врач, в подтверждение имени, привычным движением руки погладил свою ухоженную бородку,  потом, когда Борзов уловил, о чём идёт речь, «придворный врач» указывая на полковника Державина, пояснил:

– Этот, достопочтенный синьор – уважаемый доктор, прибывший из Парижа для консультации.  С этими словами дежурный врач вколол больному, куда следует второй рекомендованный психиатром укол, который окончательно примирил обе стороны.

– Позвольте нам, Ваше Величество, отбыть со всей свитой на партактив по вопросу причин возгорания здания «Народного суда» - спросил врач.
– З комина дым прэ? – уточнил по «французски»  новоиспеченный Наполеон.
– Прэ, прэ! – ответили присутствующие.

– Тогда позволяю! После разрешающей команды «Наполеон», не в силах сдерживать свою естественную надобность, пустил влагу в постель, не дождавшись  востребованной утки, и «слабой манией руки», державшей зловонную папиросу направил присутствующих на партактив.

На следующий день, полковник Державин, глядя на дымящее «Беломорканалом» чудо, поинтересовался состоянием здоровья  Борзова:
– Есть ли какие изменения в состоянии нашего проблемного пациента, или всё без изменений?

Заведующий отделением дал объективную оценку динамики течения болезни:
- По заключению психиатра, больной психическими заболеваниями не страдает. Записанный в карточке диагноз: - «Просто дурак» - сомнений не вызывал.

 А так, в его состоянии есть изменения, существенные. Если разрешите без латыни, то скажу прямо,  по- простому - кончил сцацца, начал срацца! Не знаю, как пойдёт дальше, но никого, кроме санитарок, это не беспокоит!

Полковник медицинской службы Державин, бережно относился к рукам санитарок и предложил лечащему врачу для обслуживания больного вызвать его супругу – мадам Борзову. После паузы уточнил: мадам Борзову - Бонапарт.

 Присутствующие оценили шутку Державина – он умел шутить с серьёзным видом, когда трудно отличить шутку от делового разговора.