Крайне верящий в приметы(выехавший из Михайловского в Петербург, Пушкин повернул назад из- за перебежавшего дорогу зайца, что спасло его от судьбы декабристов, к которым скорее всего примкнул на площади 14 декабря, так и не ответив позже на прямой вопрос царя- с кем бы был в тот день?) на дуэль шёл
не надев "счастливый сюртук Нащокина", как и оставил ларце "заговорённое от смерти кольцо" друга и зная из двух предсказаний, что смерть примет или от лошади, или белокурого человека, коим и был Дантес-
и поскольку
«Гений и злодейство - две вещи несовместные»,
а сердцу не прикажешь в невольном увлечении трёх сестёр к юному красавцу
и на вопрос мужа- о ком она будет сожалеть- ответила просто- об убитом...
Да, страсти бушевали в его душе, это видели и осуждали даже друзья Поэта
и у некоторых вызывало непонимание столь открытой ревности, особо после
вынужденной женитьбы Дантеса, но убийство вызванного Геккерена, как и "сына" его (до рокового ранения в пах)вряд ли могли входить в планы Поэта, т.к. закон был суров и вряд ли что хорошее сулило как ему, так и семье, оставшейся при какой- либо поддержке со стороны императора, вынужденного соблюдать закон(и так в высшем свете вызвало "непонимание" такой щедрости по отношению к семье камер-юнкера)
Пушкин целился, но не стрелял, и шага не достигнув черты, Дантес выстрелил первым, целясь меж ног, что должно было опозорить, но не убить, но
но при движении подобную "классику" слишком сложно было осуществить...
...
После смерти поэта остался совершенно неподъёмный долг порядка 170тыс. рублей (карточные долги, долг казне, съём и задолженность ссудивших и всем-от мясника до портных- в семье на момент смерти Поэта оставалось 300 рублей ассигнациями при реальная угроза долговой тюрмы.
Царь покрыл долг "из личных средств", выкупил Михайловское и обеспечил пенсиями будущее вдовы и детей.
Как бы не был взбешён Пушкин ухаживаниями шурина- вряд ли всерьёз он мог думать об убийстве- от него отвернулись бы и друзья, и так не понимавшие самые неприемлимые оскорбления в виде повода к дуэли(некоторые серьёзные исследователи вполне убедительно считают, что сам "диплом" сотворён поэтом в качестве вызова на дуэль барона или "сына" его и после примерения больше не упоминался поэтом). Пушкин был стрелок не хуже Дантеса и прекрасно понимал, что это самоубийство- быстро достигнув барьера долго целитья в противника- всё решал первый выстрел, а при том расстоянии разве слепой мог промахнуться...В постоянном безденежье(лит.труды и мизерные доходы с имения и ставка от обреминительной должности не покрывали расходы по содержанию на должном уровне жены и её сестёр), глубокая депрессия, мешающая творчеству- стоит взглянуть на последний портрет худ.Линёва, чтобы понять его состояние и признание сразу после ранения - "жить не хочу"...
И.Л. Линёв. Портрет А.С. Пушкина.
1836–37 гг.
http://www.philology.ru/literature2/baevskiy-02.htm
В. Баевский
НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ ПУШКИНА
(Вопросы литературы. - М., 2002, № 2)
Дуэль или самоубийство...
© Copyright: Эдуард Кукуй, 2014
Свидетельство о публикации №214060601325
Свидетельство о публикации №214060601325
Рецензии
http://www.philology.ru/literature2/baevskiy-02.htm
В. Баевский
Баевский
НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ ПУШКИНА
(Вопросы литературы. - М., 2002, № 2)
В 1995 году в Милане в известной серии "Библиотека Адельфи" вышла книга исследовательницы и переводчицы русской литературы профессора Серены Витале "Пуговица Пушкина" [1]. От чуть ли не ежегодно появляющихся крикливо-сенсационных монографий о последней дуэли и смерти Пушкина, рассматривающих и пережевывающих уже известные факты, при этом всегда выборочно и предвзято, книга Витале отличается тем, что она впервые вводит в научный оборот целый комплекс важнейших документов - 21 письмо Дантеса Геккерену за 1835 и 1836 годы и 2 письма Дантеса Екатерине Гончаровой, которой суждено было стать его женой, а события излагаются без существенных пропусков и объективно. Книга Витале написана живо, она интересна и профессионалам - исследователям биографии Пушкина, и самым широким кругам читателей.
К сожалению, письма приведены только в переводе на итальянский язык, со значительными купюрами. Четыре письма к Геккерену и три письма к Екатерине Гончаровой не опубликованы вовсе.
Вскоре журнал "Звезда" напечатал в переводе на русский язык с французского и итальянского, и тоже с купюрами, 21 письмо к Геккерену и все пять писем к Екатерине Гончаровой [2].
А затем вышла в свет книга, в которой сосредоточены все 25 известных писем Дантеса Геккерену и все 5 писем Дантеса к Екатерине Гончаровой, напечатанные без купюр в оригинале по-французски и в русских переводах с необходимыми комментариями. К этим материалам присоединены давно известное письмо Геккерена Дантесу от ноября 1836 года и впервые публикуемые документы из нидерландских архивов, рассказывающие о судьбе Геккерена и Дантеса [3]. И все-таки приходится сожалеть, что на русский язык не переведена вся содержательная книга Витале. И даже не отрецензирована. Автор настоящей статьи делит вину с другими исследователями Пушкина. Меня останавливало отсутствие полного текста писем и их французских оригиналов. А как полезно было бы нашей культуре задуматься над замечаниями Витале об исследователях Пушкина, не знающих французского языка, о нашем ханжестве, жеманстве, нашей ложной преувеличенной стыдливости (pruderie), о нашей вековой зашоренности и одновременно о нашем самомнении.
В качестве примера нашей зашоренности укажу на репутацию графа М. С. Воронцова. В дни пушкинского юбилея 1937 года в детском журнале "Мурзилка" была почему-то перепечатана знаменитая эпиграмма Пушкина на графа Воронцова. Мама мне ее прочла - сам я читать еще не умел - и объяснила, как низок был этот полу-милорд, полу-купец, полу-мудрец, полу-невежда и полу-подлец, который преследовал Пушкина. И я возненавидел графа Воронцова. Не случайно современники говорили о Пушкине, что эпиграмма была его кинжалом. Она нанесла графу Воронцову рану глубиной в 180 лет.
С возрастом я постепенно с немалым удивлением узнавал, что граф Воронцов был боевым генералом, героем Отечественной войны 1812 года и последующих кампаний против Наполеона, в Бородинском сражении был ранен штыком - генерал ранен штыком! - после падения Наполеона несколько лет гуманно и решительно командовал русским оккупационным корпусом во Франции, потом, в бытность наместником императора на юге России, много сделал для упрочения благосостояния и украшения Таврии и Новороссии, узнал, что он доброжелательно встретил ссыльного Пушкина, ввел его в свой дом, предоставил ему возможность заниматься в своей уникальной библиотеке, сто лет собиравшейся его предками, в том числе отцом - русским послом в Лондоне. И лишь потом Пушкин и Воронцов оказались врагами, потом - когда двадцатитрехлетний Пушкин увлекся прекрасной легкомысленной женщиной, женой графа Воронцова.
С другой стороны, и нам следовало указать Витале на оправдательный уклон ее книги, в которой проглядывает стремление непременно обелить Геккерена и Дантеса.
Теперь мы можем в полной мере оценить значение введенного в научный оборот пласта материалов первостепенной важности, и даже обязаны это сделать. Увы. Интимная жизнь Пушкина давно перестала быть интимной. Очень давно.
пппппппппппппппппппппппппппп
СТАТЬЯ ИНТЕРЕСНАЯ И ДОВОЛЬНО ДЛИННАЯ, НЕ УМЕЩАЮЩАЯСЯ В ОБЪЁМ РЕЦЕНЗИИ-
открывайте и читайте в интернете.
Эдуард Кукуй 09.02.2022 19:51 • Заявить о нарушении
В. Баевский
Баевский
НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ ПУШКИНА
(Вопросы литературы. - М., 2002, № 2)
В 1995 году в Милане в известной серии "Библиотека Адельфи" вышла книга исследовательницы и переводчицы русской литературы профессора Серены Витале "Пуговица Пушкина" [1]. От чуть ли не ежегодно появляющихся крикливо-сенсационных монографий о последней дуэли и смерти Пушкина, рассматривающих и пережевывающих уже известные факты, при этом всегда выборочно и предвзято, книга Витале отличается тем, что она впервые вводит в научный оборот целый комплекс важнейших документов - 21 письмо Дантеса Геккерену за 1835 и 1836 годы и 2 письма Дантеса Екатерине Гончаровой, которой суждено было стать его женой, а события излагаются без существенных пропусков и объективно. Книга Витале написана живо, она интересна и профессионалам - исследователям биографии Пушкина, и самым широким кругам читателей.
К сожалению, письма приведены только в переводе на итальянский язык, со значительными купюрами. Четыре письма к Геккерену и три письма к Екатерине Гончаровой не опубликованы вовсе.
Вскоре журнал "Звезда" напечатал в переводе на русский язык с французского и итальянского, и тоже с купюрами, 21 письмо к Геккерену и все пять писем к Екатерине Гончаровой [2].
А затем вышла в свет книга, в которой сосредоточены все 25 известных писем Дантеса Геккерену и все 5 писем Дантеса к Екатерине Гончаровой, напечатанные без купюр в оригинале по-французски и в русских переводах с необходимыми комментариями. К этим материалам присоединены давно известное письмо Геккерена Дантесу от ноября 1836 года и впервые публикуемые документы из нидерландских архивов, рассказывающие о судьбе Геккерена и Дантеса [3]. И все-таки приходится сожалеть, что на русский язык не переведена вся содержательная книга Витале. И даже не отрецензирована. Автор настоящей статьи делит вину с другими исследователями Пушкина. Меня останавливало отсутствие полного текста писем и их французских оригиналов. А как полезно было бы нашей культуре задуматься над замечаниями Витале об исследователях Пушкина, не знающих французского языка, о нашем ханжестве, жеманстве, нашей ложной преувеличенной стыдливости (pruderie), о нашей вековой зашоренности и одновременно о нашем самомнении.
В качестве примера нашей зашоренности укажу на репутацию графа М. С. Воронцова. В дни пушкинского юбилея 1937 года в детском журнале "Мурзилка" была почему-то перепечатана знаменитая эпиграмма Пушкина на графа Воронцова. Мама мне ее прочла - сам я читать еще не умел - и объяснила, как низок был этот полу-милорд, полу-купец, полу-мудрец, полу-невежда и полу-подлец, который преследовал Пушкина. И я возненавидел графа Воронцова. Не случайно современники говорили о Пушкине, что эпиграмма была его кинжалом. Она нанесла графу Воронцову рану глубиной в 180 лет.
С возрастом я постепенно с немалым удивлением узнавал, что граф Воронцов был боевым генералом, героем Отечественной войны 1812 года и последующих кампаний против Наполеона, в Бородинском сражении был ранен штыком - генерал ранен штыком! - после падения Наполеона несколько лет гуманно и решительно командовал русским оккупационным корпусом во Франции, потом, в бытность наместником императора на юге России, много сделал для упрочения благосостояния и украшения Таврии и Новороссии, узнал, что он доброжелательно встретил ссыльного Пушкина, ввел его в свой дом, предоставил ему возможность заниматься в своей уникальной библиотеке, сто лет собиравшейся его предками, в том числе отцом - русским послом в Лондоне. И лишь потом Пушкин и Воронцов оказались врагами, потом - когда двадцатитрехлетний Пушкин увлекся прекрасной легкомысленной женщиной, женой графа Воронцова.
С другой стороны, и нам следовало указать Витале на оправдательный уклон ее книги, в которой проглядывает стремление непременно обелить Геккерена и Дантеса.
Теперь мы можем в полной мере оценить значение введенного в научный оборот пласта материалов первостепенной важности, и даже обязаны это сделать. Увы. Интимная жизнь Пушкина давно перестала быть интимной. Очень давно.
пппппппппппппппппппппппппппп
СТАТЬЯ ИНТЕРЕСНАЯ И ДОВОЛЬНО ДЛИННАЯ, НЕ УМЕЩАЮЩАЯСЯ В ОБЪЁМ РЕЦЕНЗИИ-
открывайте и читайте в интернете.
Эдуард Кукуй 09.02.2022 19:51 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.