Медитация

Незнакомец ворвался в ее поле зрения так неожиданно, что Инга на миг потеряла равновесие и едва не оступилась на беговой дорожке.

Она шла быстрым шагом лицом к огромному, от потолка до пола, панорамному окну; зал для тренировок на кардио-тренажерах был гордостью и козырной картой спортивного клуба в центре города – здесь царил естественный свет, было видно небо, в тот прохладный августовский  день светлое и высокое.

Незнакомец появился ниоткуда, долговязая фигура в распахнутом темно-сером плаще до колен; он шел стремительно, сосредоточенно, опустив голову и глядя прямо перед собой, как человек, захваченный чрезвычайно важной мыслью.

Он был Незнакомцем, но Инга видела его уже не в первый раз.

Этот мужчина то и дело встречался ей в последние недели, возникая, как в этот раз, ниоткуда и уходя в никуда, пропадая из вида, как будто его и не было.

Но он был.

Инга усилием воли вдохнула, выдохнула и остановила дорожку. Нужно было прийти в себя.

Я схожу с ума? Инга потерла виски. Стресс? Скорее всего, стресс; печальные события в семье, вечная гонка на работе, приближающееся тридцатилетие, означающее прощание если и не с молодостью, то с юностью. Я не справляюсь. Жизненные силы уходят, но уходят на что?!

Она побрела в зону отдыха и  опустилась на мягкий диванчик.

Мое безумие приняло облик взъерошенного мужчины с седыми волосами, проносящегося передо мной и исчезающего в том же загадочном мире, откуда он появлялся, чтобы лишить меня душевного покоя. Да, конечно же, мужчина – так мой рассудок, сопротивляясь из последних сил разъедающему его сумасшествию, пытается сказать мне, в чем и в ком корень моих бед – в одиночестве.

Меня сводит с ума пустота в моей душе, но я не решаюсь ни с кем сблизиться. Боюсь раскрыть душу. Романы не затрагивают моих глубоких струн. Я проигрываю жизнь.

Я проигрываю жизнь. Терплю поражение в чем-то важном, самом важном.

Инга на мгновение закрыла глаза.

Возможно, все это, эти видения – результат восточных практик. Мастер предупреждал, что медитации могут изменить судьбу. Глубокое погружение в покой  меняет человека. Он или она начинают видеть то, что было скрыто. Ткань повседневности истончается, проступает истинная реальность. Примерно так. Раскрывается загадочный «третий глаз», восстанавливается связь с Космосом.

Инга приободрилась. Я понимаю, что со мной происходит. Сомнения лишь задерживают меня в Пути.

До вечернего занятия в клубе восточных практик оставалось несколько часов; можно было поплавать в бассейне, погреться в парной, перекусить, словом, перевести дух.

Два года назад у Инги умер отец, а через  год после его смерти мать Инги вышла замуж за лучшего друга отца.

Точка.

Свадьба матери непоправимо сломала в Инге нечто стержневое, настолько важное, что стало трудно жить.

Инга никогда не была близка с отцом. Он пил, сколько Инга его помнила, но был тихим, домашним, алкоголиком, почти необременительным для жены и дочери. Отец ушел тихо, во сне. Не было ни долгих болезней, ни мучительного для родных угасания человека. Но после отца осталась неожиданно жуткая, глубочайшая пустота, затянувшая в себя Ингу.

Я не знаю, кто был моим отцом – я не дала себе труда узнать этого человека.

Так говорила себе Инга. Я гордилась тем, что существую независимо от родителей со студенческих лет, не беру у них денег, не ожидаю поддержки, всего добиваюсь сама. Когда умер дед, оставив мне маленькую однокомнатную квартирку в Перово, я пустилась в самостоятельное плавание, не оглядываясь назад, устремившись в неведомое будущее, казавшееся мне подвластным моей воле.

У меня никогда не было задушевных подруг. В детстве и ранней юности я стеснялась приглашать девочек к себе домой, потому что там мог быть подвыпивший отец, который пораньше пришел с работы; став взрослой, я так и не поняла стремления моих сверстниц к домашним хлопотам и их ревниво-снисходительной сварливой любви к выбранным ими в мужья молодым людям.

Воля вела меня от успеха к успеху; я окончила институт, начала вгрызаться в работу, добилась своего нынешнего положения, став первым заместителем финансового директора рекламного холдинга.

Но неужели я – это моя звучная должность?! В какой миг я отвернулась от самой себя и перестала вглядываться в карие глаза молодой женщины с жестко сомкнутыми губами, смотрящей на меня из зеркал?! Что я боюсь увидеть там, о чем она хочет сказать мне, пытаясь докричаться из мира отражений и обманчивых потусторонних глубин?!

Ты не умеешь любить, беззвучно кричит она, Инга, ты должна найти того, кто будет твоим спутником в этой жизни. Действуй, время уходит!

Как раз тогда Инга и попала в клуб восточных практик. Это произошло в конце весны, и при не совсем обычных обстоятельствах.

Вышло так, что ей нужно было припарковать машину, немного игрушечную и юркую, как шустрый городской зверек, на Садовом кольце, поближе к офисному центру недалеко от  Курского вокзала. Свободных мест не было, и Инга свернула в переулки, оказавшись неожиданно для себя в другой Москве, не парадной, а той, где спрятались маленькие домики, кривые улочки-закоулочки и мостики через железнодорожные пути.

Инга вышла из машины, потянулась и огляделась по сторонам. У нее вдруг появилось ясное чувство, что ей обязательно нужно пройтись по пыльной улочке, пустынной, несмотря на разгар рабочего дня. Инга посмотрела на часы. У нее еще было немного времени до встречи с приятелем. Она с некоторой опаской пошла прочь от машины, прислушиваясь к внутреннему голосу, словно говорившему ей, куда идти.

Инга подошла к обветшалому особнячку, затянутому пыльной зеленой сеткой. На двери она увидела простенькую табличку с надписью: «Клуб восточных практик «Путь в тысячу шагов».

Что за чудное название, подумала Инга. Как и многие современные москвичи, она  слышала о загадочных философских учениях Китая и Индии, как и о шарлатанах, обиравших простодушных искателей просветления.

После смерти отца Инга со смущением, словно тайком от самой себя, начала почитывать книжки буддийских лам и стала в выходные дни захаживать в «эзотерические» магазины, именно такие, в кавычках, потому что тайное всегда должно было оставаться тайным, уделом немногих, способных выстоять перед Истиной, а не продаваться в центре города. Она даже подумывала взять отпуск не на привычную неделю, а на две, и отправиться в путешествие на Восток.

Иногда Инга украдкой заходила в вегетарианские кафе, завсегдатаями которых была причудливо одетая молодежь.  Солидные вещи дорогих марок в этой среде были совсем некстати. Инга с тайным удовольствием купила себе джинсы для таких вот вылазок в выходные дни. Но ей не хотелось, чтобы кто-нибудь из коллег даже мельком увидел ее потягивающей имбирный чай с эзотерической книжкой в руках. Это был ее личный мир.

Мне нужны перемены, говорила себя Инга, я должна что-то найти, кого-то встретить, но где, но как?! Она немного стыдилась интереса к духовным вопросам бытия. В конце концов, Инга успешно продвигалась по карьерной лестнице, встречалась с немного циничными, далекими от всякой эзотерики молодыми и не очень молодыми мужчинами, мерявшими жизненный успех понятными, материальными мерками – квартирой, машиной, местами отдыха.

В особнячке между тем было нечто… настоящее. Инга толкнула дверь.

Нежно пропел колокольчик, и Инга вошла в благоухающую сладким сандалом темноватую комнатку.

Ее сразу же окутал покой. Напротив входной двери обитатели особнячка устроили небольшой алтарь, увенчанный фигурой Будды. Он спокойно и ласково смотрел на вошедшую молодую женщину, словно зная, что ее приход не случаен, что именно она должна была именно в этот миг вступить в мягкие сумерки, служившие преддверием другого, скрытого мира, не чистилищем, а дружелюбным местом, где можно было помедлить перед переменой судьбы.

В глубине комнатки был, очевидно, проход вглубь особнячка,  скрытый за расшитой драконами шторой. У стен стояли изящные этажерки с книгами и фигурками из камня.

Справа от входа за маленьким столиком пил ароматный чай немолодой китаец.

Инга сразу же решила, что мужчина – китаец; обитатели Поднебесной империи всегда казались ей лукавыми хранителями тайн, которые они умело скрывали от европейцев, отвлекая тех чайными церемониями и сказочно красивыми фильмами о героях, призраках и принцессах.

Китаец поставил на шаткий на вид столик чашечку и внимательно всмотрелся в Ингу. На долю секунды по его лицу прошла волна изумления, странным образом сплетенного с радостью,  облегчением и уважением. Он словно узнал свою гостью. Мгновение, и китаец вновь стал сам собой, обычным человеком средних лет.

- Медитации начинаются как раз сегодня, в девять вечера, - ласково, с едва уловимым акцентом сказал Инге китаец. – Занятия до половины одиннадцатого, стоимость – полторы тысячи.

Инга хотела было возразить, что не собиралась приходить на медитацию, хотя бы потому, что у нее не было с собой подходящей случаю одежды.  Китаец строго посмотрел на нее, и Инга сообразила, что в багажнике ее машины, в спортивной сумке, всегда были свежие футболка и шорты, на случай, если она решит после работы заехать в спортзал.  Китаец одобрительно кивнул головой, читая, видимо, мысли молодой красивой женщины в деловом костюме. Да и время занятий, девять вечера, было таким, что отговориться от приглашения не представлялось возможным – к этому часу уж точно можно было завершить рабочие дела.

- Я приду, спасибо, - ответила Инга. – Я никогда не медитировала раньше.

- Именно поэтому путь всегда начинается с первого шага, - ответил китаец.  – Вам нужно просто шагнуть вперед, помня о том, куда вы хотите прийти, и дорога сложится сама собой.

Инга улыбнулась. Впервые за долгое время у нее поднялось настроение.

Я хочу найти свою любовь, подумала она. Именно того  единственного человека, с которым мне и суждено идти по дороге жизни. Я больше не хочу оставаться одна. Мне нужен Он.

Китаец снова взялся за чашечку с чаем, и Инга, попрощавшись, вышла на улицу.  Удивительным образом, у нее еще оставалось достаточно времени, чтобы не торопясь прогуляться до офисного центра.

Только выйдя на Садовое кольцо, она сообразила, что не запомнила адреса особнячка.

Ну что же, если не найду, то не судьба, пронеслось у нее в голове. И она поспешила на встречу с приятелем.

Но вечером Инга легко нашла клуб «Путь в тысячу шагов», заплатила за занятие миловидной китаянке у входа, и, волнуясь и смущаясь, вышла из крохотной комнатки для переодевания в зал, как раз тот, что был скрыт от посетителей за шторой с драконами.

Для медитации собралось человек десять, входя в зал, каждый прихватывал себе подушку для сидения. Инга последовала их примеру.

Было очень хорошо. Город с его сумасшедшей гонкой остался за стенами клуба; проблемы и переживания пришедших на практику людей растворялись в слегка дурманившем голову дымке от благовоний. Где-то в дальнем углу зала журчала вода – должно быть, там стоял искусственный водопад, из тех, что иногда ставят в салонах красоты с восточным уклоном для создания расслабляющей атмосферы. Сквозь легкий полумрак на стенах проступали свитки с пейзажами гор и рек. Откуда-то едва слышно доносилась нежная музыка, от которой хотелось свернуться калачиком прямо на ковре, покрывавшем весь пол, и сладко, как в детстве, уснуть до утра.

Инга опустилась на подушку. Что я делаю, беззвучно рассмеялась она, я же первый заместитель финансового директора!

Ты – это ты, неожиданно услышала Инга свой, и в то же время не свой голос, ясно говоривший у нее в уме. Ты – не твоя работа, ты – нечто большее, гораздо большее. Дорога начинает складываться. Так иди, и  Он присоединится к тебе!

В зал вошел китаец, очень похожий на того, что встретил Ингу днем, но только моложе. Или это был тот же человек, только изменившийся благодаря затейливо расшитым бирюзовым курточке и шароварам?

- Я представлюсь для тех, кто сегодня сделал первый шаг, - проговорил он, присаживаясь на резную скамеечку  у стены лицом к ученикам. – Я – Мастер Ю. Если вам нужно будет о чем-нибудь спросить меня, зовите меня Юрием. Я - Мастер, потому что я – мастер, но не нужно ко мне так обращаться. Излишняя почтительность только задержит вас в Пути. Я иду, как и вы, и вы можете обогнать меня. Тогда я буду учиться у вас.

Хороший ход, пронеслось в мыслях у Инги. Мастерский ход, улыбнулась она.

Музыка заиграла чуть громче, и Мастер продолжил:

- Я не повторяю того, что вы и так можете прочесть в книгах. Я вместе с моими Учителями помогаю вам идти по Дороге Жизни осознанно, ощущая каждый шаг. Мы учимся быть осознанными, спокойными, готовыми встретить свою высшую судьбу.

Да, подумала Инга, обязательно должна быть высшая судьба, не та, которую мне задали родители. Должно быт нечто, ради чего я здесь.

- Сядьте так, как вам удобно, - говорил Мастер, - и расслабьтесь. Отпустите все ваши заботы и печали. Прикройте глаза. Так, так, еще спокойнее. Вы – внутри огромного цветка, внутри огромного белого лотоса.

И Инга оказалась внутри огромного лотоса, мягко парившего в Бесконечности. Она сидела в самом центре цветка, а лепестки смыкались далеко вверху над ее головой, защищая Ингу от всего, что могло принести ей вред. Лотос едва уловимо вращался по часовой стрелке.

У меня же закрыты глаза, изумилась Инга, как же я вижу этот чудесный цветок?! Я сплю?!

Под защитой живых, чуть влажных листьев, она чувствовала себя в полной безопасности.

Лотос парил, но у великолепного цветка был корень, куда бы тот не уходил, и само по себе ощущение корня,  якоря, давало Инге ощущение надежности.

Ощущение того, что некая благосклонная могущественная сила удержит цветок при любом порыве космического ветра, было непривычным для Инги.

Я все время беспокоюсь, мягко думала она. Я не могу вспомнить, когда тревожность стала моей натурой. Я волнуюсь из-за любого пустяка на работе; иногда я возвращаюсь в офис с полпути домой или на свидание, чтобы перепроверить отчет.  Когда я встречаюсь с мужчинами, то боюсь показаться им нелепой, глуповатой и некрасивой. Мне кажется, они понимают, что я страстно мечтаю о любви, и это отталкивает их, потому что для меня они – идея возлюбленного, а не живые люди. Мне уютно только с ловеласами, потому что в таких случаях правила игры ясны и понятны.

И это всегда один и тот же тип мужчины, напомнила себе Инга, светловолосый, высокий, с холодными голубыми или серыми глазами. Карьерист, поклонник холостяцкого образа жизни, быстрых машин, работы за полночь, выходных в Европе и мудреных электронных гаджетов. Я встречаюсь с клоном одного и того же человека.

Инга посмеялась про себя над тем, куда уводит ее медитация. Ей хотелось приоткрыть глаза и подсмотреть, что происходит в зале, но ее начинало клонить в сон.

Я сплю, поняла Инга, я сплю, а цветок мне снится! Только бы не начать сопеть!

И при этих словах она уснула.

Инга пробудилась от музыки. Она открыла глаза и потянулась.  Кое-кто из учеников Мастера все еще вовсю похрапывал, и тому пришлось нежно потормошить их.

Медитация завершилась. 

Час с небольшим, проведенный внутри белого лотоса, принес Инге настолько глубокий отдых, что она поняла – противоядие от тревог было найдено.

Инга приходила в клуб два раза в неделю, по средам и субботам. В субботу занятия начинались в семь вечера, и это тоже было очень удобно – те, у кого были семейные дела, как раз успевали завершить все хлопоты, а у тех, кто отправлялся развлечься после рабочей недели, впереди оставался весь вечер.

Мастер Ю говорил мало, но его слова всякий раз заставляли Ингу глубоко задуматься о смысле самого ее существования.

- Вы боитесь измениться, - сказал как-то Мастер. – Медитации приносят вам отдых, но не те перемены, которых требуют ваши души. Именно жажда обновления, обретения самих себя приводит вас на занятия, но всякий раз, подойдя к той двери, за которой вас ждет судьба, вы пугаетесь и отступаете. Ну что же, и отдых – неплохо. Набирайтесь сил, потому что никто не знает, когда вы решитесь открыть дверь, и что ждет вас за ней. Вас могут подхватить вихри, из которых рождается новое, а рождение нового болезненно.

Ученики Мастера поежились. Они были разными людьми, и по возрасту, и по профессии. Казалось, их собрала вместе сила, знающая, что произойдет с каждым из них.

Стилист Никита искренне удивлялся, для чего он приходил в клуб – его не интересовали духовные вопросы, он мечтал поехать на стажировку в Париж, попробовать свои силы в настоящем шикарном парижском салоне. Статная Екатерина Павловна хотела понять, как ей лучше воспитывать внука и внучку – ее сын и его жена так много работали, что малышами занималась бабушка. Журналист Павел грезил большой литературой, но не мог решиться хотя бы на рассказ – он был уверен, что годится только складывать заметки-однодневки. У каждого было нечто, казавшееся несбыточным.

Ученики тоже мало разговаривали друг с другом. Они жили в разных мирах и собирались вместе только в клубе.

Сам же клуб существовал совершенно загадочным образом. Инга так и не могла понять, где спрятана лестница на второй этаж; с улицы зданьице было явно двухэтажным, но подняться из любопытства наверх не представлялось возможным. Номер дома был скрыт той самой зеленой сеткой, название переулка упорно не хотело запоминаться. Инга просто оказывалась в клубе, а потом также непостижимо находила дорожу к своему автомобильчику, маленькому, но дорогому, за что она его немного стеснялась.

Фиолетовый свет Инга в первый раз увидела в начале июля.

К тому времени она тихо и безболезненно рассталась с приятелем, так и не сумев убедить себя, что именно он – ее суженый. Молодую женщину не перестали, конечно же, занимать вопросы жизни в материальном мире – Инге по-прежнему нравилось выкладываться на работе, модно одеваться, прогуливаться по магазинам, зная, что ей не нужно мучительно всматриваться в ценник понравившейся блузки, выбираться на ланчи в дорогие рестораны и кафе. Просто материальное окончательно перестало быть самым главным в ее жизни, но оставалось смыслом существования приятеля, юриста в международной фирме.

В свободные вечера Инга читала непривычные для нее книги по даосизму и совершенно неожиданно для самой себя  увлеклась китайской и японской традиционной музыкой. Увлечение началось в один вечер, когда Инга, немного смущаясь и удивляясь, зачем она это делает, отправилась в музей Востока на концерт японской средневековой музыки.  Звучание флейт перенесло ее в центр лотоса.  Позже Инга несколько раз возвращалась в музей и полюбила его маленькие залы, всегда оставлявшие чувство, что непременно должен был быть еще один зал, тайный, волшебный, который ей пока не открылся, но откроется в следующий раз.

Были и другие перемены. Инга начала легко и безошибочно находить места для парковок, например; она как будто знала, что именно вот этот автомобиль через минуту отъедет, освободив для нее место, а здесь лучше не парковаться – неловкий хозяин соседнего «фордика» поцарапает ей крыло, дай ему только шанс.

Она высыпалась и повеселела.

В один день, когда ее начальник, финансовый директор, слег с тяжелым приступом астмы и не смог прийти на важное совещание, Инга отправилась туда вместо него. Еще недавно она бы места себе не находила, зная, что ей впервые придется одной отвечать на вопросы генерального директора холдинга, но теперь ей было скорее любопытно – как она поведет себя, сумеет ли вести разговор не волнуясь, не суетясь, на равных с искушенными в деловых вопросах мужчинами.

Она сумела. Инге понравилось совещание, ее позабавила особая атмосфера избранности – то, о чем говорилось за закрытыми дверями, было тайной для остальных сотрудников компании. Она свободно говорила о цифрах и с ласковым терпением разъяснила суматошному директору по маркетингу смысл некоторых из них.

А генеральному директору холдинга понравилась красивая спокойная молодая женщина. На нее можно полагаться, подумал он. Держится молодцом, но не старается сойти за «своего парня». Умница.

Фиолетовый свет вспыхнул перед глазами Инги неожиданно, без малейших предвещающих знаков. Вернее, она не увидела этот загадочный свет обычными глазами – она уютно устроилась на подушке в зале для медитаций и прикрыла их, ожидая, когда голос Мастера унесет ее внутрь лотоса.

Но вместо белых,  мягко переливающихся перламутров огромных лепестков цветка, сомкнутых высоко над ее головой, Инга ощутила странное жжение между бровями, в одной ставшей вдруг странно чувствительной точке. Мгновением позже, не открывая глаз, прямо перед собой она увидела пульсирующее фиолетовое пятно непередаваемого оттенка, словно объединившего в себе все существующие нюансы этого цвета, дававшие в результате несуществующий в природе, ярчайший, незамутненный ни единой тенью цвет.

Инга с изумлением всматривалась в пятно, ощущая, как растет давление в точке между бровями. Цвет завораживал, казалось, в него можно всматриваться бесконечно, целую вечность, пытаясь уловить смысл этого удивительного явления.

- Что это? – спросила Инга, не раскрывая рта. – Мастер, что со мной?

Она впервые разговаривала с Мастером во время медитации.

- Ты начинаешь видеть скрытое, - спокойно ответил ей знакомый голос Мастера. – Продолжай смотреть.

Цвет начал меняться. Он становился все ярче и ярче, пока вдруг не взорвался ослепительно белым, оглушительно белым, чистейшим белым, квинтэссенцией белого, настолько насыщенной, что, стань белый свет еще немного ярче, он обернулся бы глубочайшим черным, поглощающим все остальные цвета.

Давление в точке между бровями Инги затихло, и она ощутила глубочайшую печаль.

- Сражайся за каждый шаг на Пути, - проговорил голос Мастера. – У тебя будет тысяча соблазнов свернуть в сторону. Ты захочешь вернуться туда, откуда пришла. Это невозможно. Когда ты начинаешь Видеть,  ты больше не можешь НЕ видеть. Дар видения необратим. Оно всегда дается тому, кто готов к нему.

- Что такое видеть? – спросила Инга. – Смотреть и видеть?

- Видеть – это осознавать то, что происходит с тобой. Но не только. Видеть означает менять свою судьбу. Зрячие живут не так, как слепцы, ведомые другими слепцами.

Белый лотос так и не появился. Инга провалилась тревожное забытье, ничем не похожее на умиротворяющее парение внутри волшебного цветка, и очнулась от музыки, вдруг ставшей неприятно резкой, с чувством невосполнимой утраты.

Ее маленький рай, дававший силы для повседневной жизни, был утерян. Другие ученики в тот вечер показались Инге глупыми, нелепо одетыми в поддельные восточные одеяния для медитаций и неинтересными. Флейта в динамиках звучала диссонансом. Что общего могло быть у Инги с парикмахером?! Почему Павел не мог просто сесть и написать рассказ, в конце концов?!

В тот вечер произошло еще одно удивительнейшее событие. Инга словно распалась на двух человек. Маленькая Инга горевала об утрате покоя «цветочных» медитаций и злилась, сама не понимая, на что, цепляясь за любой внешний повод, а другая, взрослая и мудрая Инга, понимала, что только теперь вышла на дорогу своей подлинной судьбы.

Именно взрослая Инга упорно продолжала приходить в клуб восточных практик, преодолевая сильнейшее внутреннее сопротивление и жалобы маленькой Инги .  Она знала, что останавливаться нельзя. Невозможно было вернуться к гармонии белого лотоса, попытка шагнуть назад означала падение в пропасть сомнений и одиночества.

Внутренняя борьба пробудила в Инге почти забытую тревожность. Временами ей казалось, что Мастер и был шарлатаном, дурачившим простодушных учеников. С другой стороны, Мастер и не обещал исключительно приятных переживаний. Да и другие ученики выглядели порой уставшими и хмурыми.

В те мрачные дни Инга и начала то здесь, то там видеть неуловимого Незнакомца, промчавшегося перед ней и в эту субботу.

Я проведу полтора часа, созерцая мерцающий фиолетовый свет, говорила себе Инга по дороге в клуб. Я могла бы провести вечер в обществе какого-нибудь симпатичного, понятного мне молодого мужчины  в джинсах и яркой бунтарской рубашке, потому что он хотел бы показать мне, что в глубине души он не смирился с буднями усердного карьериста и готов к тщательно продуманным безумствам в моей компании. Я могла бы отправиться на массаж в дорогой салон в центре города, могла бы провести вечер дома и лечь спать пораньше, чтобы отдохнуть  после рабочей недели. Но я еду в «Тысячу шагов»,  потому что иррациональным образом я все еще верю, что со мной может случиться чудо.

Инга вошла  в зал одной из первых и, со вздохом опустившись на подушку,  сразу же закрыла глаза.

Она тут же оказалась внутри лотоса.

Это было неожиданно и так прекрасно, что у Инги увлажнились глаза. Ощущение покоя в этот раз было намного глубже, чем раньше, до появления фиолетового цвета. Спасибо, беззвучно шептала она, спасибо.

Тихо пела флейта. Инга не могла понять, слышит ли она музыку, игравшую в клубе, или нежная мелодия звучит только для нее одной.

Лотос стал медленно раскрываться.

Инга видела себя со стороны, маленькую изящную фигурку в центре величественного цветка, плавно раскрывавшего лепестки. Она начала ощущать присутствие другого существа, скрытого от нее мерцающим золотисто-серебристым светом, в котором парил лотос.

Потом ее затопило чувство глубочайшей, искренней любви к невидимому существу. Она знала, что это был человек. Проявись, властно сказала Инга. Я люблю тебя. Покажись мне!

Она очнулась от дуновения прохладного ветерка, вернувшего ее в обычный мир.

Медитация еще не закончилась, ученики дремали, убаюканные мягкой музыкой и сладким дымком благовоний.

Напротив Инги на маленькой подушечке сидел Незнакомец.

Инга непроизвольно закрыла глаза и тотчас же открыла их. Незнакомец никуда не исчез. Он был живым человеком, не грезой.

Незнакомец был некрасив, худ, должно быть, высок, но его лицо, спокойное и ясное, было прекрасно. Казалось, за сомкнутыми веками он видел нечто завораживающее, волшебное, радостное. Вдруг по незнакомцу словно прошла холодная волна, и он непроизвольно поежился. Радость угасла, ей на смену пришла глубокая печаль.

Инге стало неловко разглядывать незнакомого мужчину. Она поспешно закрыла глаза. Откуда он взялся?! Инга видела его мельком много раз, куда-то спешащим, как в эту субботу, он  появлялся  на миг, чтобы умчаться прочь, поэтому она все еще не могла осознать, что, в конце концов, он пришел и спокойно медитировал  в клубе, рядом с ней!

Скоро занятие закончилось.

Инга не спешила переодеться и уйти. Она понимала, что не хочет покидать место, где пережила чувство всеобъемлющей, безусловной, чистой любви. Но к кому?!

Мастер никогда никого не торопил; Инга немного полежала на полу, рассматривая потолок со старинной лепниной, потом, поднявшись, побродила по пустому залу.
Было так приятно побыть одной в этих стенах, укрывавших учеников Мастера от шумного, часто недружелюбного города.

Но все-таки нужно было выбираться на улицу. Инга переоделась, легко поклонилась Будде и вышла в тихий августовский вечер, уже прохладный.

Незнакомец стоял у крылечка особнячка и всматривался себе под ноги, пытаясь, очевидно, что-то найти.

- Вам помочь? – спросила его Инга и тут же ахнула.

Она не собиралась заговаривать с Незнакомцем! Он относился совсем не к тому типу мужчин, которые могли ей хоть немного понравиться – высокий, но нескладный, одетый в неяркую и изрядно помятую одежду, в недорогих кроссовках, седой и грустный.

- Обронил ключницу, вот растяпа, - певуче ответил незнакомец.

Голос его был глубоким и чистым.

- Сейчас, сейчас, - отозвалась Инга.

Она достала свой коммуникатор и включила хитро спрятанный в нем фонарик.

-Вот ваша ключница! – рассмеялась Инга. – Видите, совсем рядом. В сумерках не видно, она рядом со ступенькой.

- Не догадался себе посветить, - проговорил Незнакомец. – Вам к метро?

Инга хотела было сказать, что она на машине, но что-то не дало ей произнести эти слова.  Вернусь потом, быстро подумала она. Дойду с ним до метро, скажу, забыла что-нибудь в клубе, придумаю предлог и вернусь  сюда.

- Да, ответила она. – К метро.

Они пошли рядом. Инга доставала Незнакомцу только до плеча. У нее еще не было таких высоких знакомых. Он как раз НЕ знакомый, сердито подумала она.

- Алексей, - сказал Незнакомец. – Меня зовут Алексей.

- Инга, - ответила Инга. – Вы давно занимаетесь у Мастера? Не видела вас раньше в клубе.

- То занимаюсь, то бросаю, - грустно признался Алексей, переставший быть Незнакомцем. – пытаюсь найти смысл, смысл всего, не только моей жизни, понимаете? А он ускользает. Иногда мне кажется, Мастер нас дурачит. А порой я думаю, что дурачу сам себя. То, что я ищу, невозможно найти, оно может только отрыться само, если человек готов. Я вас не пугаю?

Он с тревогой посмотрел на Ингу.

- Нет, ничуть, - откликнулась она. – Наверное, в этом и есть разница между мужчинами и женщинами. Мужчины ищут смысл бытия, женщины ищут любовь.

-Будь мы смелее, искали бы любовь, - рассмеялся Алексей. – Смысл божественного замысла можно искать хоть всю жизнь, пусть и впустую, но упиваясь величием цели. А любовь можно и найти, вот так взять и встретить того самого человека , ту самую женщину , с которой и смысл станет ясным.

Инга искренне расхохоталась.

Он умный, настолько, что его ум пугает. Или нет, это не житейский ум, это нечто более глубокое. Он мыслит, не знаю, как по-другому сказать.

Они не торопясь шли к метро.

Садовое кольцо жило напряженной вечерней жизнью.  «Атриум» сиял огнями, сигналили машины, куда-то спешила нарядная молодежь.

- Мы возвращаемся в город, - вздохнула Инга.

Алексей замедлил шаг, быстро потер переносицу и вдруг с отчаянием сказал:

- Я покажусь вам очень странным, Инга, но моя машина у клуба. Хотел пройтись с вами, соврал, как мальчишка. Простите меня.  Давайте вернемся, и я вас подвезу.

- Я такая же странная, - ответила Инга, улыбаясь и поражаясь удивительному вечеру. – Моя машина тоже там, в переулках. Так что давайте повернем обратно?

- Не хотите по чашке кофе? Здесь «Шоколадница» рядом, на другой стороне от вокзала.

- Идет, - откликнулась Инга. – Я, наверное, съем кусок торта. Или мороженое, - мечтала  она вслух.

У нее появилось чувство, приятное и незнакомое, что я с этим мужчиной она может быть сама собой и вести себя так, как захочет, не считаясь со строгими  правилами поведения на свиданиях, да и вообще при общении с противоположным полом.

- А я бы съел стейк, - также мечтательно, с улыбкой в голосе и в тон , ответил Алексей. – С картофельными дольками.

- О, - оживилась Инга. – Я в клуб после тренировки приехала, осталась без обеда.

Они заговорщицки переглянулись и скорым шагом направились к ресторану.

У нас будет столик у окна, уверенно проговорила про себя Инга. Нас проведут прямо к нему.

И, действительно, девушка-администратор у входа улыбнулась им и тотчас же повела к столику с видом на Садовое кольцо. Зал ресторана был полон, но, казалось, Ингу и Алексея ждали и придержали самый хороший столик для них, хотя, конечно же, знать об их планах никто не мог- весь вечер складывался сам собой, спонтанно.

Алексей немного странно посмотрел на меню.

Не часто бывает в ресторанах? – подумала Инга. Нужно будет заплатить за себя.

Они сделали заказ. Официант зажег на их столике маленькую свечку.

- Люблю живое пламя, - мягко сказал Алексей. – Оно кажется таким эфемерным, но подумай только о силе, заключенной в нем! Да и все стихии обманчиво неуловимы, пока не обрушатся на нас со всей своей мощью. Вода ускользает и убегает, стоит ей найти малейшую трещинку, огонь танцует, то исчезая, то появляясь перед нами…

- А земля? – спросила Инга. – И металл? Они осязаемы.

- Не знаю ничего более переменчивого, чем металл, иначе он не превращался бы в воду, - задумчиво ответил Алексей. – Все, что способно превращаться, не может быть тем, чем кажется в настоящий момент, так?

- А дерево?

-Дерево – модель нашего Космоса, я думаю. Невидимые нам корни питают крону, кажущуюся бесконечной. Мы – один лист, решивший, что он единственный. Но нам слышен шорох других листьев, скрытых от нас, и мы называем этот шорох дыханием Вселенной.

Алексей рассмеялся.

- Мы ведем странный разговор, Инга.

Они говорили о древнекитайской системе У-син, которую еще называли системой пяти стихий или системой пяти первоэлементов. Этими первоэлементами были Вода, Дерево, Огонь, Земля и Металл, и они последовательно превращались друг в друга.

Инга всматривалась в нового знакомого. Он был некрасив, отчаянно некрасив, а тонкий свитер подчеркивал совсем неспортивный животик, не большой, но такой, какого вообще не должно было быть у молодого мужчины. Седина добавляла Алексею лет, но он был молод, видела Инга, всего лишь чуть старше ее. Но руки его были прекрасны, сильные и изящные, как и глубокие светлые глаза, то ли голубые, то ли серые. Щетина на скулах Алексея тоже отливала серебром.

Поэтому мне с ним так спокойно, подумала Инга. В него невозможно влюбиться.
На мгновение ее охватила глубочайшая тоска, и тут же прошла

- Как ты стал заниматься у Мастера? – спросила Инга. – Я, по-моему, просто в один день пришла в клуб, хотя вовсе не искала его.

Алексей помедлил с ответом.

Официант принес их заказ, Инга с наслаждением вдохнула запах сочащегося мясным соком гамбургера. Некоторое время они с Алексеем молча ели, утоляя самый простой голод. Потом Алексей быстро потер переносицу, его привычный жест, как поняла Инга, и сказал:

- У меня умер очень хороший друг. Внезапно. Сердечный приступ. Он был старше меня всего на пять лет. Не болел. Он умер, а не прошло и года, как его жена вышла замуж, за нашего общего приятеля. И, знаешь, я все понимаю, женщине сложно одной, да и приятель – отличный парень, но так скоро. Словно моего друга и не было. И я смотрел тогда на свою подругу, мы расстались потом, и думал – вот не станет меня, и она обо мне забудет. Устроит жизнь, постарается обо мне не вспоминать. В чем смысл всего, если все заканчивается забвением?

Инга закрыла глаза руками, потом тоже потерла переносицу,  не осознавая свой жест. 

- Должно быть, такие истории случаются чаще, чем нам хотелось бы думать, - тихо проговорила она. – Моя мать вышла замуж за лучшего друга отца. Вскоре после смерти папы.

Ее вновь охватила тоска.
 
Инга никому не рассказывала о замужестве матери. У нее не было людей настолько близких, чтобы поделиться с ними своей болью. Приятели и приятельницы знали, конечно же, что отец Инги умер, но никто не представлял, что последовало после его ухода. Алексей был первым, кому Инга рассказывала о своей грусти.

- Бедная девочка, - вздохнул Алексей. – Мне очень жаль.

- Я старалась быть хорошей дочерью, - горько продолжила Инга, - и приехала к ним в гости, к матери и другу отца. Хотела показать, что принимаю их союз. Я живу отдельно от родителей, давно. Было так жутко видеть чужого мужчину в той же квартире, где жил отец. Час пробыла и уехала, чтобы не наговорить им резкостей.

Они помолчали.

Я исповедуюсь незнакомцу, пронеслось в голове у Инги.

- Мне хотелось бы вернуться в прошлое и сказать отцу, что я его не забыла бы. Произнести слова, на которые у меня не было времени при его жизни.

- Уверен, он знает, что ты о нем помнишь, - серьезно и тихо сказал Алексей.

- Наверное, наша зрелость измеряется теми, кому мы уже никогда не сможем признаться в любви, - вздохнула Инга. – Зрелость – это потери, так?

- Нет, не думаю. Скорее, боль от потерь возвращает нас на наш Путь.

- Да, со мной так и вышло.  А твои родители…

-О, живы-здоровы,- улыбнулся Алексей. – Никак не уговорю их перебраться в Москву, они в Твери живут.

Не москвич, подумала Инга и тут же устыдилась этой мысли. В этот колдовской вечер признаний не имело значения, в каком городе родился Алексей. Самое главное заключалось в этом разговоре, в возможности раскрыть душу спокойному и грустному мужчине напротив.

Я его откуда-то знаю, промчалось в мыслях у Инги. Он не Незнакомец.

- Тебе никогда не хотелось подняться на второй этаж нашего клуба? – Алексей сменил тему разговора.

- Еще как! Но не знаю, где лестница. Я бываю только в раздевалке и в зале. А что в глубине особнячка, не знаю.

- Вдруг там швейная мастерская? – рассмеялся Алексей. – Подпольный цех по пошиву сумочек Шанель или Прада?

Инга прыснула со смеху.

- Знаешь, меня бы это вовсе не удивило. А вдруг там дверь в другую Вселенную?

- Или кафе китайской кухни, вход со двора? Знаешь, с пластмассовыми столиками, рисоваркой и посудой из поддельного фарфора?

- Я разолью кофе, не смеши меня все время, – сквозь смех выговорила Инга.  – Что значит, из поддельного фарфора?

- Пластик с синими узорами, конечно же, такие тарелочки с щербинками по краям - любезно пояснил Алексей.

Тональность вечера переменилась, сложные признания завершились. Было много интересных, но спокойных тем для разговора – например, книги о даосизме, которые стоило прочесть, занимавший их обоих вопрос о том, кем на самом деле был Мастер и как он появился в Москве, представлял ли он какую-нибудь известную в Китае, но не за пределами Поднебесной школу духовных практик или был Мастером-одиночкой.

Алексей не спросил Ингу, кем она работала, и та была ему за это благодарна – не хотелось произносить напыщенные слова: «первый заместитель финансового директора» .  Значительная должность больше ничего не говорила о Инге. Карьера стала просто способом увлекательно занять время между занятиями в клубе.

До этого вечера Инга не думала, что ей может так легко быть с мужчиной. Это потому, что он некрасивый, сказал противный голосок у нее в мыслях. Не твой тип. Не преуспевающий, судя по всему, одетый кое-как, и, действительно, не красивый. Но другой, чистый и ясный  голос, вдруг произнес: «Тебе легко с ним, потому что этот человек – твоя родная душа».

Алексей подошел с Ингой к ее машине.

- Моя дальше, - сказал он. – Но я дико старомодный. Дай, пожалуйста, твой телефон, я позвоню, чтобы узнать, как ты добралась. Знаю, знаю, ты прекрасно со всем справляешься. Но все-таки, я позвоню. Или ты позвони.

Они обменялись номерами телефонов и попрощались.

Инга немного посидела в машине, успокаиваясь.

Она прикрыла глаза. Перед ней сразу же вспыхнул чистейший свет. Не было завораживающего перехода от фиолетового к белому, ни малейшего предупреждения. Свет не был плоским цветовым пятном; перед Ингой было нечто живое, имевшее глубину, объем, нечто одушевленное. Ее коснулось сознание, не человеческое, чуждое ее собственному, но дружелюбное.  Свет манил.

Нужно было сделать шаг, не поднимаясь с водительского кресла в машине, нужно было решиться и вступить в свет. Ингу охватило величайшее волнение. У меня есть только этот миг, сказала она сама себе. Только сейчас. Или никогда.
В ее разуме взорвалась какофония голосков, вопивших, верещавших, стрекотавших о том, что Инга подошла к черте, за которой ее ждало неведомое.  Шагнуть означало изменить судьбу.

Он не красивый, на отвратительно высокой ноте все тянул один голосок. Он не может быть твоей судьбой. Стой!

И Инга шагнула в Свет.

Она исчезла, ее тело распалось на мириады сверкающих частиц, но Инга ощутила не страх, а чувство освобождения. Она была всем сущим, Вселенной, присутствовала в каждом чувствующем существе, по ней пробегали волны боли и радости этих существ, и всех их, Ингу и обитателей мироздания, объединял Свет. Они были одним целым, и целое стремилось к Свету. Время исчезло.

Неожиданно парение в Космосе завершилось, и Инга вновь очутилась в своей машине. Мимо нее с мощным урчанием промчался низкий спортивный автомобиль.

Инга достала из сумочки коммуникатор. Прошло всего две минуты, не больше. Я сошла с ума , удовлетворенно подумала Инга. Или сделала тот самый шаг. Как бы то ни было, я уже не смогу быть прежней. Теперь возвращение к тому, как я жила раньше, стало действительно невозможным.

Она осторожно поехала домой. 

Скоро Инга поняла, что у нее изменился охват зрения. Теперь она видела не только дорогу перед собой, по бокам и сзади, в зеркалах машины, но и весь поток автомобилей, пешеходов на тротуарах, огни кафе и магазинов, небо, облака, звезды, как будто смотрела на город через мощный телескоп сверху, с парящей над ним платформы.

Потом пришел звук . Звук гармонично объединял в себе шум человеческой речи, смеха, всхлипываний, сливавшейся со всей музыкой, звучавшей в городе, и с множеством других шумов, от жужжания всех компьютерных блоков, включенных в тот вечер, до шороха крысят, шуршавших у мусорного бака на задворках модного ресторана.

Инга впервые видела и слышала свой родной город.

Она легко добралась до дома, уже не в Перово. Несколько лет назад Инга перебралась на северо-восток Москвы, тоже далековато тот центра, конечно же, и тоже в маленькую квартирку, но в значительно лучшем районе.

Стоило Инге отворить дверь, как зазвучал ее телефон.

- Со мной все в порядке, - с улыбкой ответила Инга Алексею. – Добралась благополучно.

- Не хочешь завтра сходить на выставку? Маленькая частная галерея недалеко от Чистых прудов. Восток, Тибет, по-моему, как раз наша тема.

- Давай сходим, - ответила Инга.

- Может, встретимся без машин? Выпьем по бокалу вина? Часа в два на «Чистых прудах» в центре зала.

- С удовольствием, - отозвалась Инга и непроизвольно зевнула. – Извини, по-моему, мне пора спать.

- Отдыхай, завтра увидимся, - и Алексей отключился.

Инга приняла душ, добрела до диванчика и, даже не высушив как следует мокрые волосы, провалилась в сон.

* * *

На следующее утро она проснулась в смятенном настроении.

Инге нравился новый знакомый, и часть ее «Я» нетерпеливо  ждала встречи с ним.

Но другая часть ее сознания упорно сопротивлялась радостному предвкушению свидания.

Алексей был умен, но он был каким-то… простым и не старался произвести впечатление. Он не твой тип мужчины, вновь затянул противный голосок. Плохо одет, немного зарабатывает, судя по всему, только читает книжки. Что это за занятие для молодого мужчины?!

У Инги мелькнула дикая мысль отменить встречу с Алексеем, позвонить бывшему приятелю и отправиться на свидание с ним.

Она взяла в руки коммуникатор и замерла. Перед ее внутренним зрением возник образ Алексея. «В чем смысл всего, если все заканчивается забвением?», - прозвучал его голос.

Этот жгучий вопрос, который они оба с горечью задавали себе, их яростное сопротивление навязанному извне ходу жизни и сделали возможным вчерашний разговор по душам.

Инга отложила коммуникатор. У нее вновь возникло ощущение чрезвычайной важности происходящего. Первый шаг был сделан, но за ним должен был последовать второй, затем третий. Теперь Инга начинала понимать смысл слов «путь в тысячу шагов». Так и было, на Пути нельзя было останавливаться, даже когда охватывал страх, даже когда хотелось отдохнуть и перевести дух, оглянуться назад на уже пройденную дорогу.

Чтобы успокоиться, она немного почитала, повертелась, как это водится у женщин, в ванной, а потом задалась вопросом, что надеть на свидание.  Инга не хотела показаться поклонницей известных марок – хотя Алексей вряд ли хорошо разбирался в моде, ей не хотелось казаться несуразной барышней, не сообразившей, что в дорогих вещах она  будет выглядеть нелепо по сравнению со скромно одетым спутником.

Инга вспомнила о старых кожаных брюках, когда-то отправленных ей в самый дальний уголок шкафа за несоответствие гардеробу первого заместителя финансового директора.

Если я в них не влезу, будет позор, с волнением подумала Инга, доставая брюки.

Но брюки были ей в самую пору. К ним подошли свободная рубашка и удобные, как раз для осмотра выставок, чуть грубоватые ботинки. Такой наряд не предполагал косметики.  Инга помедлила, выбирая подходящие духи, а потом решительно взяла флакон туалетной воды со сложным ароматом зеленого чая, трав и специй .
Из зеркала на нее смотрела кареглазая девчонка, которая никак не могла быть важным финансовым работником. Инга показала язык своему отражению и вышла из дома.

Она подъехала к «Чистым прудам» чуть раньше двух, но Алексей уже был на платформе. Он сразу же увидел Ингу среди выходящих пассажиров и приветственно поднял руку. Инга с улыбкой отсалютовала ему в ответ.

- Привет! – она подошла к Алексею и вдруг с величайшим изумлением осознала, что он выглядит не совсем так, как вчерашним вечером.

Конечно же, он оставался все таким же высоким, но уже не казался взъерошенным. На самом деле Алексей был искусно подстрижен; теперь седина добавляла ему обаяния, оттеняя редкую синеву глаз. Серебристая щетина подчеркивала изящную лепку его лица, а неспортивный животик был незаметен под плотной рубашкой-поло, удачно подобранной под плотные классические джинсы и ботинки из состаренной кожи.

От перемены в облике Алексея  у Инги слегка закружилась голова. Она собиралась встретиться с одним человеком, а встречалась с другим. Или я невнимательная, не разглядела его вчера, с удивлением подумала Инга.

Я бы не вела себя с ним так спокойно, если бы вчера он выглядел вот так, как сейчас, пронеслось у нее в мыслях. Но вчерашний вечер уже был, мы уже немного подружились. И это не свидание сейчас, а дружеская встреча, я могу не волноваться.

- Привет! Здесь, похоже, дождь припустил. Но идти недалеко. И зонт я прихватил.

- О, молодец, я без зонтика вышла, - Инга поняла, что в ботинках на плоской подошве выглядит по сравнению с Алексеем совсем маленькой. Ага, зато ему прекрасно видна моя макушка, рассмеялась она про себя.

Они вышли из метро. Действительно, шел дождь. Алексей раскрыл огромный зонт и с улыбкой предложил Инге взять его под руку:

- Так старомодно, но удобнее.

Я все-таки волнуюсь, сердито подумала Инга. Отчего?! Дождь, идти под руку под зонтом совершенно естественно. Неужели я так и не повзрослела и трепещу от прикосновения к мужской руке?!  К неожиданно сильной руке, тут же поправила сама себя Инга. Сильной и вызывающей образ сильного мужского тела. Сексуальный голод здоровой молодой женщины? Знал бы Алексей, что за мысли проносятся в моей голове! Инга снова улыбнулась про себя.

Они свернули с бульвара в переулок. Алексей уверенно шел вперед, впрочем,  без спешки, так что Инге не нужно было торопиться, чтобы поспевать за ним.

Они подошли к особнячку, еще одному загадочному московскому особнячку, и вошли в приоткрытую парадную дверь.

- Выставка точно здесь? – спросила Инга, немного отступив, на всякий случай, за Алексея.

- Да, адрес этот, - безмятежно ответил он. – А, вот и сам зал.

Они прошли сквозь еще одну дверь и очутились в просторной комнате с белыми стенами, на которых были развешены немногочисленные картины. Смотрителя или смотрительницы в комнате не было, но на низком столике стояла лаковая шкатулка с прикрепленной бумажкой: «1 билет – 100 рублей. Спасибо».

- Да, чудное место, - Алексей достал бумажник и вынул две купюры. – Мы здесь одни, по-моему.

По Инге вдруг пробежал тревожный  холодок. Только не хватало, чтобы дверь за нами с грохотом захлопнулась, и мы провалились сквозь люк в полу в подземелье, пронеслось у нее в мыслях.

Но ничего подобного не произошло. В углу комнаты, как и в клубе «Путь в тысячу шагов», курились благовония. Инга успокоилась и подошла к одной из картин.

- Насколько я понял, эти картины – тибетского ламы, нашего современника,- тихо сказал Алексей. – Они не в тибетских традициях живописи. Его личный опыт медитаций. Что-то в этом роде.

Подписей под картинами не было. Да они и были бы излишними и только отвлекали бы смотревшего на них человека – каждое полотно было создано из цветовых пятен, загадочным образом создававших иллюзию пульсации.

- Что это? – в изумлении проговорила Инга. – Леша, цвет живой.

В центре картины, перед которой стояла Инга, медленно проступало пятно так хорошо знакомого ей магического фиолетового цвета.

- Видела этот цвет, или свет, или не знаю, как сказать, в клубе? – Алексей подошел к ней и осторожно дотронулся до ее руки.

- Видела, и не только в клубе. А ты?

- Да, мне еще казалось, что такой цвет есть на полотнах Сезанна, - ответил Алексей. – Знаешь, что происходит потом?

- Белый. Появляется белый свет, - Инга осторожно чуть сжала пальцы Алексея в ответ на его прикосновение.

- Появляется белый свет, и с ним возвращается тоска, - проговорил Алексей.

Они повернулись друг к другу.

Запах сандала от медленно тлевших ароматических палочек усилился. Картины вокруг Инги и Алексея медленно, но явно менялись, разгораясь и наполняясь фиолетовым цветом. Неожиданно зазвучал музыкальный инструмент, флейта, должно быть, и музыка стала звуковым воплощением происходивших с полотнами тибетского ламы метаморфоз. Цвет становился все ярче, и картины сливались в одну ленту, в один поток пульсирующего фиолетового света, непостижимым образом струившийся по стенам зала.

Инга и Алексей смотрели друг другу прямо в глаза, все также держась за руку.
 
Стены вокруг них, пол, потолок, весь зал исчезли.

Двое парили в мистическом кольце света. Кольцо расширялось, превратившись сначала в две полусферы, верхнюю и нижнюю, а потом, когда они соединились – в огромный кокон света, в центре которого оказались мужчина и женщина.

Алексей осторожно дотронулся свободной рукой до лба Инги, а потом наклонился и поцеловал ее в губы. В коконе света можно было свободно следовать своим желаниям, все было возможно, все было вероятно. Инга поцеловала Алексея в ответ.

Я тебя люблю, слышали они голоса друг друга, я тебя знаю, мы уже были вместе и встретились вновь, потому что мы всегда находим друг друга. Я тебя люблю, я тебя знаю, я хочу прожить эту жизнь только с тобой, и следующую, я хочу провести с тобой Вечность, а потом то, что последует за Вечностью, потому что ничто не бесконечно, беспредельна только Любовь, а я тебя люблю.

Фиолетовый свет вспыхнул сияющим белым и исчез, оставив Ингу и Алексея у картин, превратившихся в увлекательные полотна, не более.

- Ты говорил, можно выпить по бокалу вина, - сказала Инга, не отпуская пальцы Алексея. – Я бы не отказалась.

- Да, самое время, - отозвался Алексей. – Головокружительная выставка.

Неожиданно в зал вошли новые посетители, компания тихой молодежи в замысловатой, но не очень опрятной одежде, и Инга разомкнула пальцы, освобождая руку Алексея.

Она не могла понять, пережили ли они с Алексеем одно и то же.

Она слышала его голос, признававшийся ей в любви, но слышал и он ее слова?!

Что произошло на самом деле?! Или все было мороком, игрой ее воображения, раскрепощенного восточными практиками, и Алексей всего лишь созерцал картины, оставшиеся для него статичными полотнами?!

На улице также все шел дождь, и Инга вновь взяла Алексея под руку. Ее неожиданно окутал аромат его туалетной воды или мужских духов, глубокий, отдававший дымом медленно тлевшей благородной древесины. До этого мига Инга не обращала внимания на горьковатый, одновременно теплый и прохладный запах, исходивший от Алексея. Я вообще невнимательная, пожурила она себя. Так занята собой, что не замечаю того, кто рядом.

- Я не спрашивал раньше, чем ты занимаешься? – сказал Алексей.

- Финансами, - просто ответила Инга. – У меня образование экономическое, прозаическое. А ты?

- Да в той же сфере, - отозвался Алексей. – Финансы, инвестиции, такая же проза. А заканчивал я Бауманский.

- О, - Инга с уважением и по-новому посмотрела на своего спутника. – Там же сложно учиться.

Алексей улыбнулся:

- Сложно, но интересно. Но первый курс было тяжело вытянуть. Я тогда, кстати, играл на гитаре. Как сейчас понимаю, довольно скверно, но с душой.

Инга расхохоталась:

- Ты – разносторонняя личность. Меня на пианино пытались заставить хоть что-нибудь  разучить. Но я не далась.

Болтая, они вышли на бульвар и вошли в маленький, на три столика, винный бар-магазин.

- Ты не против, если я выберу бутылочку? – спросил Алексей. – Я как-то ходил на курсы сомелье, для общего развития. Присаживайся.

Он подошел к молодому человеку за стойкой, что-то сказал ему, тот мигом оживился, и мужчины целеустремленно ушли в самую глубь магазина, к винным шкафам, где,  должно быть, хранилось вино, слишком ценное для обычных полок.
 
Инга присела за столик у окна. Ей не хотелось ни о чем думать, не хотелось говорить ни о чем серьезном. Перед ее глазами все еще мерцал окутавший их с Алексеем свет. 

У Алексея, похоже, было такое же  настроение, и они принялись за красное вино, все отдававшее Солнцем далекого урожайного года, сыр и беседу, легкую, поверхностную – за изящные сплетни о коллегах, студенческие истории, отпускные впечатления. Обоим нужно было отдохнуть после приключения  в маленькой галерее.

Алексей нравился Инге. Она с удивлением вспоминала, что еще вчера он казался ей некрасивым и простым. Перед ней сидел и потягивал из бокала специальной формы вино современный молодой мужчина, остроумный, яркий, привлекательный.

Инге казалось, что ложный, обманчивый облик Алексея, который она видела вчера, таял, и она начинала видеть подлинного Алексея – не красавца в самом банальном смысле слова, но захватывающе интересного мужчину. Его увлечения были, на первый взгляд, несовместимы – он ходил то на курсы сомелье, то на курсы каллиграфии, то занимался у Мастера Ю.

Где-то в глубине души Ингу то охватывала, то отпускала грусть. Ей казалось, что Алексей так свободно и легко держится с ней, потому что для него она - приятельница по занятиям в восточном клубе, и только. Внешность Алексея больше не имела для Инги никакого значения.  Он был прекрасен.

Инга не отдавала себе отчета, что и она могла казаться такой же захватывающе интересной, что и ее увлечения восточными практиками, философией и музыкой вряд ли можно было назвать обычными.

Хорошо, будем с ним друзьями, думала она. Удивительная встреча. Самое необычное знакомство в моей жизни. Не могу понять, что он пережил там, в маленькой галерее. По нему невозможно определить, был ли для него поцелуй также реален, как и для меня. Не спрашивать же его: «Леша, а мы с тобой  правда целовались, или мне все примерещилось только?!»

Алексей не дал ей внести свою долю за вино. Инга так и не поняла, каков его достаток; Алексей рассказывал о путешествиях по Юго-Восточной Азии, странам, недорогим для европейцев, и мог жить на небольшую зарплату, несмотря на звучное слово «инвестиции», но Инга не стала с ним спорить.

Они вышли из бара в хмурый вечер, напоминавший о том, что осень все ближе, и побрели к метро.

- Завтра сложный день, - вполголоса сказал Алексей. Он о чем-то глубоко задумался, а потом широко улыбнулся Инге: - Слушай, а если я завтра днем подъеду к твоей работе? Ты же где-то в центре наверняка? Выйдешь ко мне поболтать?

Еще недавно, с любым другим человеком Инга тут же сослалась бы на занятость – она не любила отвлекаться от работы и уж тем более вертеться у офисного подъезда у всех на виду.  Но с Алексеем можно было делать все, что захочется.
 
- Я вылечу на офисной метле, - рассмеялась она. – Да, подъезжай. Увидишь, какая я взъерошенная в будние дни.

При прощании на платформе метро Алексей осторожно поцеловал Ингу в лоб. Они ехали в разные стороны, Алексей жил, как поняла Инга, где-то внутри Садового кольца.

День сложился прекрасно, но, приехав домой и едва закрыв за собой дверь, Инга разрыдалась.

Алексей был самым интересным человеком, которого она только встречала. В него не только было можно влюбиться, его можно было полюбить на всю жизнь. Но сама вероятность такой любви пугала.

Алексей был… настоящим, теплым, искренним, и полюбить его означало бы открыться ему, другого бы он не понял и не принял. Но обнажить перед любимым человеком свою душу было страшно.

Такая любовь опаляла бы, выжигала бы в них обоих все поверхностное, наносное,  и в пламени чувства они слились бы, сплавились в одно существо. В каком-то смысле, им предстояло потерять себя прежних.

Инга выплакалась, постояла под горячим душем и рухнула в кровать. Неожиданно вспыхнул экран ее коммуникатора, и Инга прочла сообщение от Алексея: « Спасибо за прекрасный день! До завтра».

Она быстро написала в ответ: «Вино было чудесным. Увидимся завтра», закуталась в легкий плед и уснула.

Но сон походил на медитацию. Во всяком случае, Инга закрыла глаза,  и ее охватило головокружительное ощущение движения, такое, как бывает в детстве, когда перед мигом засыпания кажется, что падаешь. Но Инга не падала, она стремительно вознеслась вверх, взглянула оттуда на спящую себя и тотчас же оказалась в теплом и чистом месте, или, скорее, в пространстве сильного, но мягкого света.

Она была там не одна.

Или, вернее, свет был живым существом. Существо звало Ингу слиться ним. Ей нужно было просто решиться на слияние, разрешить себе стать светом. Инга медлила. Ее ум, та ее часть, которая никогда не спала и не умолкала, а только затихала на доли секунды во время самых глубоких медитаций у Мастера, сопротивлялась самой идее слияния, похожего на смерть.

Я умираю, в панике подумала спящая Инга. Я умираю именно сейчас, когда я встретила Алексея. Но если так, что мне терять? И она с глубоким вздохом открылась свету. Раздался глубокий вибрирующий звук, похожий одновременно на глубочайший выдох японской флейты сякухати и на дрожь струн китайской цитры цинь.

Инги не стало.

Она проснулась за несколько минут до трелей будильника, отдохнувшая и спокойная, и в таком же настроении приехала на работу. К ней пришло чувство уверенности, что все происходившее с ней было правильным. Инга подумала, что  привела в движение некую последовательность событий, запустила некое колесо, долго ждавшее начального толчка, чтобы сделать, наконец-то, первый оборот. Колесо судьбы, пронеслось у Инги в мыслях, когда она с неженской точностью парковала свой автомобильчик.

Алексей позвонил ей сразу после полудня:

- Привет! А вот мне бы твой адрес. Спустишься ведь?

Инга сказала ему название улицы и номер дома, излишний, впрочем, потому что офисный комплекс был заметен издалека, и, решительно отложив бумаги, достала из сумочки косметичку и отправилась в туалет, где первым делом показала своему отражению язык, а потом начала неторопливо обновлять блеск для губ, прозрачный, вообще-то, и вряд ли заметный окружающим.

Когда она спустилась вниз, Алексей ждал ее недалеко от входа.

Он снова изменился. Алексей был о строгом костюме, но без галстука, а пиджак он закинул за спину – день выдался теплый. Под тканью рубашки никакого неспортивного животика не наблюдалось. Наоборот,  Алексей выглядел стройным и подтянутым, как завсегдатай спортивного клуба. Он стоял у чьей-то низкой спортивной машины и выглядел так, как будто рекламировал ее для солидного делового издания.

Да он же красавец, легко подумала Инга.  Или это его брат-близнец, или я жутко невнимательная, или происходят чудеса. Последнее, скорее всего.

В правой руке Алексей держал огромную коробку из-под торта.

- Инга, это тебе, - весело сказал он. – Не бойся, тортик маленький.

Алексей внимательно посмотрел на Ингу и добавил:

- Ты красивая. Очень красивая. Я вчера еще не решился сказать просто. Еще подумала бы, дурак какой-то приставучий.

Они посмеялись.

- Я скоро побегу дальше, - сказал Алексей. – Понимаешь, я совершенно не умею ждать на одном месте. Вот сейчас сделка крупная должна пройти, и я ношусь по центру. В прямом смысле слова.

Да я могла его видеть на самом деле, изумилась Инга. Алексей мне действительно встречался!

-Мне казалось, я мельком видела тебя в последнее время, еще до того, как мы познакомились, - призналась она.

Алексей серьезно взглянул на нее:

-Так ведь и я тебя видел! То здесь, то там, и переживал еще, что весь взъерошенный. У тебя еще есть такая курточка смешная кожаная, темно-синяя. Ты в ней похожа на хорошую девочку.

- Курточка не смешная, - машинально поправила его Инга. – Я и есть хорошая девочка. А кто не согласен, у меня в сумочке рогатка.

Они снова рассмеялись. 

- Слушай, пойдем погуляем в субботу перед занятиями в клубе? – спросил Алексей. – Можно в центр мультимедийный зайти на Остоженке. Я в среду занят буду вечером, пропущу медитацию.

Алексея зазвонил телефон. Он дико взглянул на Ингу. Она кивнула головой.

- Созвонимся. И мне пора за работу. Отвечай на звонок.

Алексей дотронулся до ее руки, с благодарностью улыбнулся, и Инга, не оборачиваясь, пошла к подъезду.

Когда она входила в стеклянные двери, за ее спиной взревел мощный мотор спортивного автомобиля. Инга все-таки обернулась. Алексея уже не было, должно быть, он умчался дальше. Спортивный «Мерседес» тоже унесся прочь. Пора и мне за дела, подумала Инга.

Поднявшись наверх, она осторожно поставила на свой рабочий стол коробку с тортом и развязала бант. Внутри большой коробки было много шуршащей бумаги, а под ней скрывалась еще одна коробочка, совсем маленькая. В той, крошечной коробочке, было одно-единственное пирожное, затейливо украшенное миниатюрной засахаренной фиалкой, а на самой коробочке Алексей написал: «Оно не калорийное. Совсем.  Честно» и нарисовал смайлик.

Инга расхохоталась.

У ее стола остановился финансовый директор, взял в руки и как бы рассеянно повертел карандаш, а потом вполголоса спросил у Инги:

- Нами интересуется Аквилон?

Инга непонимающе взглянула на него, финансовый директор махнул рукой, вернул карандаш на стол и побрел дальше.

Он бредит, бедняга, подумала Инга. Она на всякий случай ввела слово «аквилон» в поисковик и узнала, что Аквилон – бог северного ветра в римском пантеоне богов, а также инвестиционная компания. Рекламный холдинг вряд ли мог заинтересовать хотя бы одного из Аквилонов. Шефу пора было в отпуск.

В среду Инга тоже пропустила медитацию. Ей неожиданно позвонила мать и, заметно смущаясь, пригласила дочь поужинать в ресторане с ней и другом отца.

Первым инстинктивным желанием Инги было отказаться, сославшись на работу. Стоило ей услышать голос матери, и ее затопили старые тяжелые чувства. Но мутная волна тотчас схлынула, и Инга с удивлением услышала свой ровный голос, соглашавшийся на встречу.

Кто я, чтобы судить их? – думала Инга. Я убедила себя, что мать предала саму память об отце, выйдя так поспешно замуж за его лучшего друга, но что я по-настоящему знала о браке моих родителей?! Я не знала не только отца, я так и не узнала свою мать, я все еще сопротивляюсь самой идее того, что могу примириться с ней и с нее новым браком. Почему я н разу не задалась вопросом, счастлива сейчас моя мать? Если она счастлива, зачем омрачать ее покой своим запоздалым подростковым бунтарством? Не мудрее ли взять ровный и спокойный тон и посмотреть, ка пойдет встреча?

И мать, и ее новый муж так явно волновались в тот вечер, что Инге стало их жаль. Она умело вела беседу, рассказывая забавные случаи из своей рабочей жизни.

Уже за десертом друг отца неожиданно собрался с духом и сказал:

- Инга, вот какое дело. Я, то есть мы с твоей мамой, хотим переоформить на тебя нашу дачу. Мою дачу. Знаю, знаю, ты отдыхаешь заграницей, умница, но это единственное, что я могу тебе оставить. Давай я похлопочу сейчас, пока силы есть. Чтобы ты потом не возилась с нотариусами. Приезжай, когда хочешь, с кем хочешь. Ты не была у нас ни разу, а там два дома на участке. Коммуникации все есть. Старые деревья. Малина. Можно выспаться на свежем воздухе.

И вновь, первым побуждением Инги было отказаться, горько сказать, что ей ничего не могло быть от них нужно.

Но перед ней сидели двое немолодых людей, и она чувствовала, что их желание что-то передать ей искренне.

Учись принимать, сказала она себе. Инга, учись принимать.

- Спасибо, - улыбнулась Инга. – Неожиданно, конечно. Но спасибо. Вы мне скажите только, во что встанут се хлопоты. Я оплачу. А то неудобно.

Мать Инги почему-то расплакалась. Инга достала из сумочки и протянула ей бумажный платок.

- Ну вот, теперь шеф-повар решит, что десерт не удался, - пошутила она. – Хорошо, что вы вместе. Я рада. Правда.

И, подозвав жестом официанта, Инга заказала всем им по мудреному коктейлю, который подавали горящим. Пока мать и ее муж охали, восхищаясь пламенем над рюмками, Инга вдруг поняла, что стала намного старше их. Она пережила и переживала нечто, о чем не знали и не могли узнать эти мужчина и женщина.
 
В субботу днем они встретились с Алексеем у входа в музей на Остоженке.

Ингу уже не удивило, что к ней подошел высокий стройный красавец с пронзительными синими глазами и эффектной ранней сединой. Преображение Алексея завершилось.

У Инги сжалось сердце. Неужели перемены коснулись не только внешности Алексея? Что, если и он стал обычным и поверхностным?! Но это же тот Алексей, с которым я говорила по душам, напомнила себе Инга. Тот же Алексей, который приходит в клуб на занятия к Мастеру. Тот, в которого я. незаметно для самой себя, влюбилась за эти дни.

- Медитировала в среду? – немного ревниво спросил Алексей.

- Нет, - отозвалась Инга. – Встречалась с матерью и ее мужем. По-моему, мы помирились.

Алексей потер переносицу.

- Знаешь, а мне приятель позвонил. Тот самый, который женился на жене друга моего умершего. И все мысль у меня была, что он прощения просит. Чудно так, Инга.

Они дико посмотрели друг на друга.

- Ну и я вроде хотел быстро разговор оборвать, чтобы не послать его прямым текстом, а не смог. Потом выяснилось, они малыша ждут. И пригласили нас в гости в следующие выходные. В смысле меня. А я сказал, что не один. Так что ты тоже приглашена. Ты не против?

- Нет, - ответила Инга. – не против, конечно же. Чудно и правда, Леша. Кто мы такие, чтобы других прощать?

- Ну, раз им наше прощение нужно, почему бы и не простить, - ответил Алексей. – Оказалось, это не сложно.

Погруженные в мысли, они побродили по выставке фотографий, а потом Алексей отчаянно вздохнул и сказал:

- Инга,  не хочешь ли выпить кофе  у меня дома?

Инга изумленно взглянула на него, и Алексей поспешно пояснил:

- Нет, действительно, выпить кофе.  Я тут живу недалеко. Этаж высокий, и вид чудесный из окон. На крыши и небо. А потом можно поехать поужинать. Я пить не буду, прокачу тебя на машине, не все же на метро ездить.

- Хорошо, - согласилась Инга. – Давай выпьем кофе.

Они вышли на Остоженку, прошли немного, перешли на другую сторону улицы и оказались перед огромным домом, который Инга видела и раньше, но считала не жилым, пустующим, потому что никогда не видела, чтобы у дома шла какая-то жизнь.

- Нам сюда, - сказал Алексей.

Он достал хитроумный ключ с электронным чипом, судя по всему, и открыл сначала воротца, а потом и входную дверь. Лифт поднял их на верхний этаж.

- Я когда маленьким был, мечтал жить в центре Москвы, - объяснил Алексей. – И когда вошел в эту квартиру, понял, что мечты сбываются.  Проходи, пожалуйста.

Инга вступила в огромную светлую комнату с окнами почти до самого пола.

- О, простор какой! – выговорила она.

Потом ее внимание привлек мотоцикл, настоящий гоночный мотоцикл, стоявший у одной из стен.

Алексей поймал ее взгляд.

- Ну, это мальчишество, конечно. Паркинг есть подземный. И знаю, никто его не угонит. Но вот не могу внизу оставлять.

- Чудо, - Инга подошла к мотоциклу. – Леш, это чудо.

Она рассмеялась:

- Твоя игрушка, так ведь?

- Да, - признался Алексей. – Вторая – внизу. Я люблю скорость. Даже не скорость, я осторожно вожу, да и в будние дни водитель часто возит, а саму возможность скорости.

Инга вспомнила рокот спортивного автомобиля. Так это был Леша, весело подумала она. С самого начала это был он. Аквилон, подумать только.  «Аквилон Инвестмент», вот что имел в виду ее начальник.

- Понимаю, - отозвалась она.

- Вот здесь книги, если хочешь посмотреть, - Алексей открыл боковую дверь. – Руки помыть вот там можно. Пойду кофе готовить. Молоко, сливки?

- Сливки, - ответила Инга, подходя к открытым книжным полкам, уходившим под высокий потолок.  - Тут целая библиотека у тебя.

Она заприметила маленькую складную лесенку и, убедившись, что Алексей за ней не наблюдает, с восторгом взобралась на нее. Я в сказке, подумала Инга. Здесь непременно должна сама собой появляться какая-нибудь книга чудес и заклинаний. Она вытянула том китайских сказок. Издание было старым, пятидесятых годов прошлого века.

Инга облегченно вздохнула. Обладатель этой библиотеки не мог быть банальным и часами болтать о знаменитостях, увиденных мельком на французском горнолыжном курорте. Алексей вел поиск смысла жизни, так же, как и она сама.

Если в большой комнате почти не было мебели, не считая низкого мягкого дивана и мотоцикла, который при желании можно было рассматривать и как арт-объект, то в кабинете стояли старомодный письменный стол,  уютное кресло со скамеечкой для ног и этажерка с маленькими фигурками из камня. Пахло трубочным табаком. На лакированный короб у стола было наброшено покрывало с вышитыми золотыми рыбками.

- Готово, - в кабинет вошел Алексей. – Понравилось? Тут прекрасно по вечерам читать. Потом расскажу о фигурках.

Они устроились пить кофе на низком диване рядом с мотоциклом.

- Знаешь, - сказал Алексей, - Инга, я в какой-то момент подумал, помню, что перестаю верить женщинам. Верить в их искренность. Не могу разобраться, то ли я сам им нравлюсь, то ли мои успехи, квартира эта, машина.

Инга кивнула. По ней пробежал легкий холодок. Она начинала понимать, что происходило с ней и Алексеем.

- И когда я начал заниматься у Мастера, то попросил, чтобы, когда я действительно встречу ту самую женщину, которую мне суждено полюбить на всю жизнь, она увидела меня другим немножко. Увальнем. Взъерошенным. Одетым плоховато. Не при деньгах.

Алексей вздохнул.

- В общем, я попросил, чтобы меня заколдовали как бы. Чтобы она разглядела меня самого, мою суть. Потому что любовь меняет нас. В прямом смысле слова.

- Меняет, - отозвалась Инга.

Синие глаза Алексея вспыхнули мягким светом.

- А когда я встретил тебя, то понял, что и вправду заколдован. Даже сам в зеркалах себя видел другим. Расстроился ужасно. Решил, что глупость попросил у высших сил. Вдруг бы ты меня не разглядела? Испугалась?

У Инги на миг сжалось сердце. Мы прошли по самому краю пропасти, стремительно подумала она. Одно неверное слово, и ничего этого не было бы.

- Леша, не становись таким же, как и все. Пожалуйста. Сражайся за себя, – попросила она.

- Да я и не могу стать таким, как все, - ответил он. – Я старался, Инга. Ты же видишь. Но все это – иллюзия. Ни деньги, ни вещи не имеют значения. Я стремился не разбогатеть, я хотел, чтобы  мне открылось мое высшее предназначение. Помоги мне найти себя, Инга. Не все битвы выигрывают в одиночку.

Она протянула руку и дотронулась до пальцев Алексея.

- Что случилось с тобой  в прошлое воскресенье в той галерее?

Алексей отставил чашечку с кофе м взял руки Инги в свои.

- Я чувствовал, что я знал тебя раньше. Любовь. Чувство любви. И я совершенно точно тебя поцеловал.

- И я тебя тоже, - отозвалась Инга.

Она приподнялась, подвинулась ближе к Алексею, и они поцеловались, уже в настоящем мире.

- Мне казалось, что нужно войти в свет, - тихо проговорил Алексей.  – Преодолеть страх исчезновения и войти в свет. И, в конце концов, я перестал сопротивляться и слился со светом. Иди ко мне. Я тебя люблю.

- Я тебя люблю, - ответила Инга.

- Я хочу прожить эту жизнь только с тобой.

- Только с тобой, Вечность.

- И то, что последует за Вечностью.

- Потому что беспредельна только любовь.

- А я тебя люблю.

… Много позже, когда стемнело, и за огромным окном поднялась Луна, уже почти осенняя, холодная и насмешливая, они устроились среди простыней и подушек на разобранном диване с огромной коробкой пиццы . Перед ними стоял лэп-топ, потому что у Алексея не было телевизора, и они смотрели китайскую сказку, в которой все герои были, действительно, сказочно красивы, но злодеи носили исключительно черное, наверное, чтобы их уж точно не спутали с хорошими персонажами.

- Мы пропустили медитацию, - с улыбкой сказал Алексей. – Проспали, Инга. Нерадивые ученики.

Они и в самом деле уснули сразу же поле близости, в обнимку, в коконе теплого света, не видного им, но от этого не менее реального, и проснулись вечером.

Пока Инга и Алексей спали, в углу комнату появилось легкое свечение, и из него выступил Мастер Ю.  Мастер был, однако, не в облике китайца средних лет, а в том, который можно было бы назвать его подлинным образом в материальном мире – строгого длинноволосого юноши в самом расцвете сил и спокойной, гармоничной красоты. Юноша был облачен в жемчужного цвета курточку и шаровары, расшитые драконами, а на его голове красовалась маленькая шапочка, отороченная серебристым мехом.

Мастер бесстрастно посмотрел на сплетенные в объятии стройные тела своих ученика и ученицы, учтиво поклонился спящим и начертал в воздухе иероглиф, который вспыхнул, несколько раз повернулся вокруг своей оси  и медленно угас.

Потом Мастер осторожно  и с уважением потрогал гоночный мотоцикл, постоял в молчании и исчез, как будто его и не было.

Инга потерлась щекой о плечо Алексея.

- Медитацию невозможно пропустить, - ответила она. – Все это и есть медитация.  Так, Леша?

- Да, - отозвался он. – Мы просто сделали еще один шаг.

Они улыбнулись друг другу и со смехом сказали одно и то же:

- Еще один шаг из тысячи шагов.

Уже в конце сентября, когда они завершили первые хлопоты, связанные с переездом Инги к Алексею,  и выбрали день свадьбы, Алексей и Инга попробовали найти клуб «Путь в тысячу шагов». Держась за руки, они долго бродили по переулочкам, пока не нашли тот, где по всем приметам должен был быть клуб.
Однако клуб исчез.

Особнячок остался на месте, но строительную сетку сняли, и на первом этаже работало и процветало нарядное китайское кафе «Добрый панда», где слыхом не слыхивали ни о каком Мастере Ю, но предлагали вкуснейшую утку по-пекински и ароматный чай в больших пиалах из поддельного фарфора .