мыши в каютах

он проснулся, ощущая нежную прохладу осеннего утра. это был один из многих рассветов, когда ему разрешали ночевать в старой дедушкиной башне. он первым просыпался. первым из всего городка, на окраине техаса. люис любил эту волшебную прохладу утра. он залез на подоконник, свесив ноги наружу. взору его голубых глаз с потертой раной возле глаза, представилась великолепная картина: где-то вдалеке, за множеством равнин поднималось солнце. но почему-то люису казалось, что это утро будет не таким, как многие-многие другие. солнце робко касалось земли своими лучами-щупальцами, слегка лаская землю, не давая ей привыкнуть к теплу. рабыня земли, трава, заливалась блеском от каждого прикосновения лучей. по утрам трава очень плаксива и медлительна. до того, что не успевает вытереть свои слезки-росинки к тому времени, как солнышко нежно и робко коснется ее, слегка успокаивая и убаюкивая. молодой и теплый ветер тоже играет в этом процессе небольшую роль. совсем нежно, он касается травы, покачивая ее.
постепенно открывают свои драконьи глаза коттеджи местных богачей. у каждого такого добропорядочного буржуя во дворе стоит новенький порш, или кадиллак. они не предпочитают ставить машины в гаражи. кому же тогда любоваться их прелестью? люис слегка поморщил нос, его всегда воротило от такого пафоса.
на улицах начали появляться люди. заспанные, злые. мальчик искренне не понимал, почему же люди утром такие злые, почему же они не радуются тому, что утро наступило? вдруг ему захотелось кричать. 'посмотрите же, какой рассвет! посмотрите, какое сегодня солнце! уберите же свои недовольные гримасы с лиц и улыбайтесь! жизнь продолжается!'. он бы и правда крикнул, если бы не опасался чужого мнения. в другой стороне, от равнин, трав и прочего, медленно, медленно покачивалось море. солнце отражалось в зеркальной глади чистой воды. да, море здесь и правда чистое.
люису повезло, он родился в корпус-кристи. это город-порт. правда, к берегам города уже лет десять не приставал корабль. лишь иногда в бухту радости (так назвал эту бухту наш вышеупомянутый мальчишка) заплывали корабли лишь для того, чтобы купить немного продовольствий.
равнины и море резко обрывались. было три территории. равнины. песок. море. это все смотрелось прекрасно. будто три мира на грани. и теплый ветер постепенно стирает эту стену, оставляя взору прекрасный вид.
двенадцатилетний мальчишка еще немного посидел на подоконнике, но учуяв запах теста и свежеиспеченных оладий, он мигом помчался вниз, сметая все на пути.
мальчишка этот был необычным. у него белые, как первый снег в декабре, волосы, такие же брови. и голубые глаза, обрамленные белой бахромой ресниц. у парнишки была на редкость бледная кожа. и все это объясняется одним словом. люис – альбинос.
его волосы пахнут мятой. кто бы знал, почему. а скулы и руки пахнут совсем не мужским запахом. они пахнут клубникой и ежевикой. не той, которая продается на рынке, недалеко от его дома, когда бабки кричат друг на друга, а потом приветливо улыбаются клиентам, называя одну цену, а потом другую. и наш маленький альбинос знал, что с ними спорить бесполезно. либо получишь от этой самой истеричиной бабки, либо дома тебе устроит взбучку отец.
люису, кроме вторников, когда он ночевал в дедовской башне, тем самым оказываясь выше всех в корпус-кристи, да оладьев с клиновым сиропом, ничего не нужно.
уплетая свой долгожданный деликатес, люис хотел уже по-скорее направиться к морю. возле моря он провел все лето. планировал провести и всю осень, может даже и зиму, если пирс не покроет тонкая-тонкая пленка льда.
наконец, когда все было съедено, а приборы положены в тарелку, люис выбежал из дома. до моря ему было рукой подать. пять минут, если бежать, десять минут, если идти. ну а уж если сильно постараться, то можно и за двадцать минут дойти.
альбинос решил пойти пешком и, так сказать, полюбоваться громадными зданиями, которые в считанные годы заполонили этот город.
медленно пробегаясь взглядом по массивным строениям, которые, кстати, почему-то не внушали доверия. не смотря на весь их массив и высоту в несколько метров. от пафоса, которым были пропитаны эти улицы, воротило. хотелось закатить глаза и выблевать всю свою жизнь на соседский газон, пропитанный пылью. жгучие слова покроются пылью и налетом времени.
люис задумался. настолько, что не заметил, как пришел к морю.
его хобби было разговаривать с чайками. одна из них ему приглянулась. и он ей тоже. он узнавал ее по 'ненормальному' красному пятну на крыле. и хоть он не поизносил ни слова во время того, как сидел возле моря, он уходил оттуда с чувством, будто это была самая многословная беседа в его жизни.
так он и коротал время. в обществе с шумным прибоем и чайками.
парнишка легонько провел ладонью по морской глади, соль приятно защипала ранки на руке, люис слегка поморщился.
в часовне пробили часы.
нужно идти.
нужно идти.