092. Виза в ЮАР

После моей глазной операции прошло три месяца, и мне только что сняли операционные швы. Две недели до нового года – я сидел себе дома, никуда уже ехать и не собирался, как вдруг раздался странный звонок. Это был Артурчик Неупокоев:
     – Ты не хочешь съездить в Москву?
Он бы мог назвать Нью-Йорк, Милан или Рио-де-Жанейро – моя ответная реакция была бы точно такой же:
     – ???!!!
     – Да надо срочно попасть в посольство ЮАР в России и сдать документы на получение въездных виз...

Оказалось, что жена Артура была членом команды пловцов, занимавшихся подводным ориентированием. Команда была крутая – на уровне, как я понял, сборной со всего Казахстана. Самым главным её тренером был Валерий Васильев. Где-то в конце января 1996 года в Йоханнесбурге должен был состояться чемпионат мира по такому виду спорта. И вдруг получилось так, что съездить и сдать документы в консульскую службу оказалось абсолютно некому: супруга Артура только что родила, один из тренеров заболел гриппом, у второго кто-то умер – в общем, такая вот картина. И Артурчик позвонил мне, помня ещё по нашему Институту Проблем Горения, что вон он – Уткин, который без проблем поедет в любую командировку...

Ну и ладно – Москва, так Москва… Конечно же, было страшно: я никогда до этого не связывался с консульскими службами, но, по рассказам других людей знал, что это жуткая морока. Я приехал в плавательный бассейн на углу улиц Розыбакиева и Абая, где занималась команда. Мне вручили 15 комплектов документов, в каждый из которых входили: загранпаспорт спортсмена, медицинская страховка, заполненная анкета, ну и ещё какие-то бумаги. Я упаковал всё это в дипломат и закрыл его на все ключики – прекрасно понимал: стоит мне потерять хоть одну бумажку оттуда, мне не отбрехаться и не расплатиться...

Потом тренер Васильев повёз меня в аэровокзал – у него на руках оказалась бумага из ЦАВС за подписью аж самого Алимова о том, что «Казахстан Эуе Жолы» в порядке спонсорской помощи спортивной команде даёт скидку на рейс в Москву и обратно в размере 50%. Мне отпечатали обычные компьютерные билетики с указанием суммы скидки и приклеили их за краешек один к другому – выражаясь железнодорожным языком, «расцепке» они не подлежали. На следующее утро предстояло лететь.

Дневной сменой аэровокзала на следующее утро, к моему счастью, командовала моя хорошая знакомая Альбина Николаевна. Возле неё стояла с несчастным видом ещё одна женщина с картонной коробкой в руках. Николавна внимательно разглядывала пришедших на регистрацию. И, увидев меня, сразу же улыбнулась:
     – Ходи-ка сюда!..
     – Здравствуйте, Альбина Николаевна, какие проблемы?!!
     – Ну-ка, забери посылку для гостиницы Посольства Казахстана в Москве!
     – Да ради Вас – хоть тысячу посылок! – Николавна столько раз помогала достать такие авиабилеты, которых не купишь в обычной кассе… Я, правда, тут же показал ей два своих склеенных друг с другом билетика:
     – Николавна, что-то мне как-то странно билеты выписали...
Той хватило одного взгляда на них, чтобы завопить:
     – Да тебя же так обратно из «Домодедово» не выпустят!!!

Она тут же понеслась с моими билетами к закрытым ещё кассам, нашла вчерашнюю кассиршу, вставила ей «по самые помидоры», и мне тут же выписали вместо этих билетов билетик-книжечку, которые выдавали на заграничные рейсы!!! Пока я стоял у кассы, появился господин главный тренер, который, узнав об истории с билетами, чуть не упал. Чуть позже появился и Артурчик, который вообще всё это замутил. Меня проводили и автобус повёз меня к самолёту.

В автобусе сидел и чуть ли не рыдал какой-то мужик. Народ стал спрашивать, что у него случилось, но тут оказалось, что этот дядя – коренной москвич, летит домой из командировки, а в Алма-Ате не оформил себе временную регистрацию, и за это менты на досмотре аэровокзала его чуть не арестовали! Мужик откупился последней полусотней баксов. Но сочувствия у всего остального автобуса он, конечно же не нашёл: «Да ладно, не плачь! Мы сейчас прилетим в Москву, а там нам твой Лужков устроит эти регистрации ещё хлеще!»

«Ту-154м» попался почти новенький. Второй его салон, куда я попал, был забит до отказа. Самолёт долго полз над Великой Казахской Степью – всё же обычный «Ту-154Б» доходил от нас до Белокаменной почти на час быстрее...

В городе Лужкове светило солнышко, но был приличный мороз. Я, по привычке, пошёл к станции электричек, но оказалось, что они теперь ходят так редко, что следующую надо ждать часа три. Пришлось узнавать, как уехать на автобусе. И первым мне подвернулся какой-то «Икарус», шедший до городского аэровокзала. Не разбираясь в тонкостях его маршрута, я влез в этот автобус и забрался на самое переднее сиденье, у двери. Моей соседкой оказалась молодая девка, которая призналась мне, что учится здесь в каком-то институте, но папочка (или «папик»?) у неё такой крутой, что даёт ей денег летать почти на каждые выходные домой, в Алма-Ату. Ну что ж, у богатых – свои причуды...

Мы вместе с этой барышней вышли на первой же остановке этого рейса, у станции метро «Октябрьская». Она поехала куда-то по «Кольцевой», а я довольно быстро добрался до «Чистых Прудов» и очень долго разбирался на вахте нашего Казахстанского Посольства, где находится та женщина, которой я привёз эту посылку. Мне её через полчаса нашли, посылку забрали, и я отправился к Гоше Гурову, жившему в паре трамвайных остановок оттуда.

Игорёк к вечеру пошёл на водительские курсы, а я остался в его квартире один. Шёл десятый час вечера, на улице падал тихий снежок, как вдруг с улицы раздались выстрелы! Я бегом выключил свет во всей квартире и осторожно выглянул из окошка четвёртого этажа на улицу: по Хохловскому переулку в сторону Бульварного Кольца бежал по гололёду мужик с пистолетом в руке. Он периодически оборачивался и отстреливался от кого-то. Вскоре следом за ним пронёсся ещё один мужик с автоматом Калашникова наперевес, а ещё чуть погодя, в ту же сторону пронеслись две милицейские машины, набитые народом до отказа...

Ну и чем тебе не Чикаго?!!

На следующее утро я поехал искать это самое Посольство ЮАР – ещё лет пять назад сказал бы кому, что ищешь представительство этой страны – и КГБ бы упекло тебя куда-нибудь так, что потом никто бы и не нашёл! Ведь у СССР дипломатических отношений с «режимом апартеида» не было!!! А тут мне загодя дали адресок: какой-то Строченовский переулок. Я сел в трамвайчик и поехал к Павелецкому вокзалу. Мороз к утру докрепчал до минус 25-ти. При этом начался ощутимый ветер. В окна трамвая не было видно абсолютно ничего, а магнитофон у водителя, видать, сильно простыл, ибо что он там хрипел, понять было невозможно...

Но свою остановку я не прозевал. Вылез у Садового Кольца, перебрался через Валовую улицу, и тут оказалось, что этих Строченовских переулков там на самом-то деле два, Большой и Малый, а тренера не написали мне, какой из них! Я проскочил Большой, потом Малый, но ничего похожего на иностранное посольство не увидел. Замёрз, как последняя дворовая шавка, заскочил в какой-то магазинчик погреться, и снова пошёл по обоим переулкам обратно, заглядывая уже буквально в каждый дом.

Первое солидное и явно нежилое здание было огорожено высоким забором, узенькая калиточка, махонькая телекамерка и кнопочка с динамиком:
     – Здесь представительство ЮАР?
     – Нет...
Следующий солидный дом, крутые вооружённые охранники в вестибюле:
     – Здесь представительство ЮАР?
     – Нет...
     – А где хоть оно вообще есть?!!
     – Не знаем...

Проскочив оба переулка обратно, я вдруг увидел припаркованную у обычной жилой многоэтажки легковую машину с красными дипломатическими номерами. Я оббежал это здание и вдруг увидел такой, более или менее солидный вход в подвал. Открыл дверь – сидит ментяра-охранник:
     – Здесь представительство ЮАР?
     – Здесь...

Вот же волки – ни таблички у входа, ни флага государства, как это обычно делают у посольств! Крутая лестница вела в глубокий подвал. Там оказался огромный, отделанный по последним европейским стандартам офис. «Зал ожидания» представлял собой квадратную комнату, по трём стенам которой висели огромные объёмно-голографические фотографии панорамы вечернего, искрящегося миллионами огонёчков города, которые были сняты с какого – тридцатого? сорокового? пятидесятого этажа? Наверное, это и был тот самый Йоханнесбург?

Я доложился какой-то девке, она умчалась, а минуты через три меня позвали внутрь другой комнаты и стали проверять документы, которые я привёз. Потом заставили делать исправления на всех анкетах, якобы у этих спортсменов уже есть билеты на «Люфтганзу». Никаких билетов у тренера Васильева конечно же не было, но мне-то куда деваться – документы-то надо сдать! И я написал всё, что мне сказали...

Все бумажки у меня в конце концов приняли, и после обеда я вернулся домой к Гоше. Тренера этой команды надавали мне ещё какие-то телефоны своих московских соратников и названия резинотехнических заводов, производивших всякие эти ласты, маски, акваланги и что там ещё? Велели узнать цены, и я сел на телефон. Номер у Гурова был спарен ещё с кем-то – особо не раззвонишься! Ни один из московских спортсменов не отвечал, а когда я попытался узнать телефоны заводов по тем названиям, что мне написали в Алма-Ате, справочная ответила, что ни одного из этих названий в базе данных уже давно нет! Все же попревращались в какие-нибудь «ОАО» и «ООО»...

А на следующий день я сломал Гурову газовую колонку! Решив помыть с утра посуду, я зажёг газ (у меня дома в Алма-Ате когда-то такая колонка тоже стояла – хорошая штука, между прочим, если нормально работает!), но Гошина была неисправна. Когда я закрыл воду в кране, газ внутри аппарата на маленький факелок почему-то не переключился, какую-то водяную трубку моментально порвало паром и хлестанула вода! Пока мы возились с этой колонкой, прошёл ещё день.

Вечером я кое-как успел оббежать самые близлежащие продуктовые магазины, чтобы купить каких-нибудь местных деликатесов к нашему алма-атинскому новогоднему столу – это сейчас, в 21-м веке, из города Лужкова в Алма-Ату и привезти нечего – в магазинах всё то же самое!!! – а тогда...

Утром следующего дня я поехал на самолёт. На конечной автобусов у станции метро «Домодедовская» толпилось около сотни человек. Автобусы уходили по мере своего заполнения, а рядом с этой очередью стояло человек пять вооруженных до зубов «ОМОНовцев». Мужики, стоявшие в очереди передо мной, оказались из Новокузнецка, и мы разговорились. Я спросил, глядя на ментов:
     – Ловят кого, что ли?
Новокузнецкие мужики рассмеялись:
     – Тебя, дурачка, охраняют...
     – ???!!!

Оказалось, что здесь уже были налёты вооружённых бандитов на эту самую очередь – все же стоят при деньгах и в приличных шмотках, но я-то этого не знал. Красный «Икарус» добежал до аэропорта за полчаса. Салон самолёта оказался полным челночников, вёзших коробки со всякой обувью. Борт на сей раз попался такой старый, что стало как-то не по себе. Накануне во всех газетах написали, что в уссурийской тайге нашли наконец-то упавший «Ту-154», который искали три недели, и объявили причину катастрофы – трещина вдоль всего правого крыла! От старости!!! Разбившийся борт был с номером 85164, а нам подали ещё более древний – 85151! И утешало только то, что в ровной и гладкой Великой Казахской Степи нас, если что, найдут гораздо быстрее, чем в дальневосточных лесах...

Тренер Васильев по моему возвращению потребовал с меня назад 50 долларов: «Ты же не в гостинице жил?!!» А то, что я на общий стол своим друзьям покупал пойло и продукты, его не волновало. Я сидел и раздумывал, у кого бы занять денежку, но меня спас Жамал: он быстренько позвонил своим кентам в Москву, и мне передали на самолёте настоящую квитанцию из настоящей гостиницы, выписанную на моё имя, на те же числа, и примерно на такую сумму. И я отдал её тренерам – ох, как они расстроились...

Через полтора месяца, 7 февраля 1996 года, в номере выходившей тогда в Алма-Ате газеты «Караван-Блиц» появилась статейка: «Воспитанники Васильева собрали «золотой» урожай». На фотографии, вставленной в статью, улыбался увешанный медалями и с кубком в руках один из его спортсменов, которого я видел живьём в бассейне на Розыбакиева и Абая. А в тексте было написано, что в этой самой ЮАР казахстанская сборная собрала 9 золотых, 3 серебряные и 3 бронзовые медали...

Я вырезал статейку и аккуратно вклеил в свою тетрадку рядом с записями моего московского путешествия – пусть хоть какая крохотная крупица в этих медалях – но была моя!