Конгресс демонологов. История 6. Грезоподобный...

Конгресс демонологов. История 6. Грезоподобный онейроид. История осквернения святыни

Pone me ut signaculum super cor tuum ut signaculum super brachium tuum quia fortis est ut mors dilectio dura sicut inferus aemulatio lampades eius lampades ignis atque flammaru.

Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, каксмерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный.

Песнь Песней Соломона

Локи пытался вернуть жизнь на привычные рельсы и захлопнуть двери, внезапно распахнувшиеся в серый туман, откуда тянуло холодом и, казалось, не было возврата. Там, в тумане, медленно вращались огромные позолоченные шестерни, наматывая невидимую белоснежную пряжу, из которой сочились кровь и грязь. Там стоял запах свежескошенной травы и нагретого озонированного воздуха операционной.

Локи был чувствителен к запахам, и, силясь избавиться от них, слонялся по Урбино, полируя неровную мостовую, которая, вероятно, тосковала по уверенной походке Федерико де Монтефельтро и его сына Гвидобальдо. Локи жалел мостовую, растворяясь в городе, где сам чувствовал себя персонажем картин Возрождения, собранных семейством Монтефельтро и в изобилии представленных в Герцогском дворце, куда он так и не решался зайти. Локи думал, что «там» он увидит иллюстрацию его теперешнего состояния двумерности, в которое он впал. Он чувствовал себя бенадежно плоской, плохо прорисованной картинкой на фоне бездны, внезапно открывшейся за шизофреническим бредом Гудрун.

Опасаясь рецидива грезоподобного онейроида, он увез ее туда, где ничего не напоминало бы о страшных северных богах. Почти деревенская атмосфера не вызывала беспокойства, и неряшливо одетый Локи болтался по городу, пока Гудрун рассматривала картины.

Желание увидеть ее было похоже на чесотку, — внутренним зрением Локи видел, как внутри его нематериального и еще не обретшего плотность «второго тела», способного существовать и в бездне, где оставил свой рассудок Ницше, внезапно открывшейся ему за зраками Гудрун, — на поверхности его еще почти невидимого «второго тела» вспухали прозрачные зудящие пузырьки, которые оставляли только чесоточные клещи.

Локи заплатил 8 евро за право увидеть свою зазнобу, окруженную Учелло, Рафаэлем и Пьеро делла Франческо. Она неподвижно сидела, скрестив руки, перед «Историей осквернения святыни» Паоло Учелло.

Женщина продает гостию еврейскому купцу.

Локи сел рядом с Гудрун и накрыл ее руку ладонью.

Купец пытается сжечь святыню, но она начинает кровоточить.

Локи поднял податливые руки Гудрун. Руки остались в том, положении, которое он им придал.

Пламя объяло сердце Локи, оно ревело, гудело и неистовствало вокруг измученного ожиданием окровавленного куска мяса

куска, неистово и привычно нывшего, комка мышц, качавшего кровь, томившего нерешительностью, славшего ложные сигналы в диафрагму

заставлявшего Локи задыхаться и ждать, ждать, ждать ответной реакции тела Гудрун.

И, глядя на объятую пламенем гостию, где мистическим образом была скрыта плоть Христова, Локи понял, что его наполовину выдуманное язычество, как и его метания по брусчатке Урбино, не имели никакого значения для вечности. Ему не суждено было остаться простым двумерным существом в мире, имеющем множество измерений и потоков времени.

Локи опустил руки Гудрун, покорно застывшие в новом положении. Он держал ее за руку.

Процессия верующих, несущая гостию в храм для освящения

Пальцы Гудрун пошевелились.

Женщина подвергается наказанию и ангел спускается с небес

Их пальцы переплелись и сказали друг другу все, что раньше потребовало бы слов. Все о любви, которая оказалась огромной, безнадежной и безбрежной. О любви, горечь которой они не променяли бы ни на что, уже только потому, что им не пришлось выбирать «адекватную замену».

И также без слов они заключили соглашение о вечном молчании, и перед их глазами пронеслась их «какой она могла бы быть» жизнь. Жизнь, которая могла бы стать их жизнью, если бы они остались обыкновенными мужчиной и женщиной.

И, промелькнув перед ними, возможность сгорела в нарисованном пламени

Еврейского купца и его семью сжигают на костре

Гудрун и Локи примирились со своими чувствами, преодолели их и заставили служить себе. Приобретение власти над тем, что властвует над миром, уберегло их от страданий и горечи. Крепкая как смерть любовь сковала их оковами огненными, и покидая зал, они держались за руки, лишь мельком глянув на заключительную картину цикла

Ангел и бес спорят над телом умершей женщины.