По какой эмиграции уезжает ваша собака

СЕГОДНЯ РОВНО ГОД, КАК БЕЛКА УШЛА В ЛУЧШИЕ МИРЫ. ОНА СТРАСТНО ЛЮБИЛА ПОКУШАТЬ,ПОГУЛЯТЬ И ПОСПАТЬ. ПОЭТОМУ НЕ ИСПЫТЫВАЮ НИ МАЛЕЙШИХ СОМНЕНИЙ О ЕЁ НЫНЕШНЕМ МЕСТОПРЕБЫВАНИИ: СОБАЧИЙ РАЙ.

ПУСТЬ ТАМ ЕЙ БУДЕТ ХОРОШО!

Недавно беседовал по телефону с двоюродной сестрой, обитающей в Мюнхене. Естественно, разговор соскочил на вечную тему. Приезда евреев в Германию. «У нас соседи живут. Из Закавказья прибыли. Они такие же евреи, как я северная вьетнамка. Кипу глава семейства с головы вообще не снимает, пейсы пробиваются у него время от времени. Такой благоверный, просто жуть берёт. Но вот лица говорят сами за себя». «Так, каким же образом они просочились, да ещё и в солнечную Баварию – мечту советских евреев»? – спрашиваю у сестры. «У них кот вылитый семит. Нос, глаза, походка (?), ну всё, короче, наше. Они с ним и приехали. Вернее, он их сюда привёз».

В конце второго тысячелетия в нашем дворе по улице Щусева 14-18 собака Умка принесла щенков. Мы к тому времени уже подали документы, как говорится: заполнили анкеты, на отъезд в Германию на ПМЖ. Проживали с нами две собаки. Белка и Капитолина. Белка, однако, ушла в невозвратные пределы, а её мать, Капа, была стара и больна.

В анкете, к слову, чёрным по белому было прописано о строжайшем запрете на ввоз в Германию домашних животных. Почему? Известно одному Богу. Ведь в Германии сдирают довольно внушительный налог на животных, так-что, им везли вкупе с живыми существами живые деньги. Но пути местной бюрократии неисповедимы, как пути Господни. Параграф стоит во главе угла. Не буду утверждать, что подобное плохо. Порядок всегда бьёт класс. Но всё течёт и всё изменяется, как подметили древние, и не грех бы и пересмотреть что-то среди параграфов.

Во всяком случае, нам с супругой запала на глаза весьма симпатичная особа среди щенков, принесенных Умкой. Была она поменьше ростом в сравнении с плотно сбитыми братьями и сёстрами, последней выкарабкивалась из-под бетонной плиты, под которой они нашли кров, чтобы хоть как-то подкормиться. Сердобольные соседи выносили им пищу, но ей доставались только крохи от того, что успевали выесть проворные родственники.

Мы подкармливали её персонально, вежливо отгораживая в сторону перманентно голодных родичей. Но разговор о том, чтобы взять её домой на постоянное проживание, даже не поднимался. По крайней мере, со стороны жены. «Мы только что Белку похоронили, - резонно возражала она, - а ты снова хочешь погубить животное»? Кого, конкретно, погубить и зачем, я так и не понял. Но женская логика, тем и логична, что её невозможно уразуметь.

В октябре 1999-го я уехал на очередной Кубок Кремля. Позвонил из Москвы жене, и она, нагнетая, как обычно, обстановку, сообщила, что всё-таки взяла собаку. «Она мне приснилась, - объявила супруга, - и я поняла, что мы должны её взять». Назвали собаку в память об ушедшей Белке, тем же именем. А через несколько месяцев она осталась у нас одна, так как и Капа ушла навсегда. Наверное, узнавать, что же у её дочери делается на том свете.

Новая наша воспитанница сразу же взяла бразды правления в свои руки. Мы для неё, скорее всего, были подносчиками патронов, то-бишь пищи. Съедалось всё, что преподносилось, а к этому она, учитывая голодное детство, постоянно рысачила по всем мусорникам и кустам в поисках чего-нибудь съедобного. Этим она благополучно занимается сейчас в Германии. А такое чревато тяжёлыми последствиями, потому-что неугомонные борцы с грызунами постоянно разбрасывают яд в приманках.

Вожу я её без поводка, что является нарушением ещё одного параграфа, и Белка нередко травится. И штраф пришлось уплатить разок. 35 евро. И всё время коситься по сторонам, выглядывая, нет ли поблизости кого-то из штрафующего народа. А они возникают, как призраки, буквально, материализуются из ничего. И, что особенно противно, до обиды вежливые.

В известной повести из наших детских времён «Кондуит и Швамбрания» Льва Кассиля мальчик Ося задаёт папе сакраментальный вопрос. «А наша кошка тоже еврей»? Папа чешет затылок, насколько мне помнится этот эпизод, и отвечает что-то нечленораздельное. С нашей Белкой вопрос о национальности не стоял изначально. Судя по её длинному носу и изощрённому уму, тактичности и «немногословию», умению быть хорошей и ласковой со всеми, принадлежность к еврейству была определена чётко. Раз и навсегда.

Местных жителей она потрясает до основания тем, что подойдя вплотную, особенно, к женщинам, вопросительно поднимает вверх голову и с надеждой (?) смотрит в глаза. Прохожий или прохожая недоуменно смотрят на меня. В Германии бездомные псы раритет. Все ухожены и, в основном, сыты. Белка также не производит гнетущего впечатления недавно выпущенной из концлагеря, но не прекращающееся, рвущееся из самых глубин души, желание что-то перехватить, заставляет её поступать таким образом. К её разочарованию, у местных очень редко может обломиться что-то съедобное. Разве что собачники иногда, да и то с разрешения хозяина, могут выделить некоторый корм.


Малосытное детство добавило в характер Белки весьма и весьма человеческое качество. Когда ей готовишь корм, а это светлейшие минуты бытия, праздник души и желудка, она, естественно, присутствует во время процесса. Но вот харч готов к употреблению. Тарелка опускается на пол. Взгляд «вечно голодной» собаки внимателен и строг. Тарелка на полу. Это уже её имущество. И в тот же момент она бросает быстрый взор на другую руку. Не осталось ли чего-то съедобного в другой руке. И, не дай Бог, прозевать. Остаться при бобах, пролететь. Потом ведь себе в жизни не простишь.


Автобус Киев – Дортмунд. Отъезд в Германию на ПМЖ. Июнь, беспощадная жара. Белка проявила чудеса выдержки. За более чем тридцатичасовый путь она ни разу не залаяла, не закапризничала. Но, когда кто-то из пассажиров начинал перекусон, она была тут, как тут, внимательно наблюдая за жующим пищу путешественником. А вдруг честно поделится. Кто его знает?

Кто-то из не лишённых юмора соседей высказал идею, что наша собака, несомненно, уезжает по еврейской миграции. «Она даже не лает, - развил идею юморист, - но смотрит таким взглядом, что самый мокрый кусок застревает в горле. А вы ведь её непрерывно подкармливаете, мы же видим. Нет, наш народ не пропадёт нигде», - несколько неожиданно подытожил пассажир.

Белка ухитрилась подкормиться в каком-то придорожном кафе, отыскав поставленную хозяевами миску с кормом. Автор, следует отметить, предпочитает всем породистым собакам обыкновенных дворняг. По выражению древнеримских бомжей: kanis vulgaris. Дворняги отличаются своеобразным, дай Бог такое российским и украинским депутатам, мышлением. Вспоминается наш старый пёс Лютик. Тоже любитель откушать.

Однажды я ему преподнёс варёную морковь. С отвращением обнюхав овощ, нехотя взял в пасть и вышел на кухню. «Сейчас выкинет, - догадался я, - и вернётся за чем-нибудь серьёзным». Однако пауза затянулась. «Неужто, слопал? - померещилось мне – он же вареные овощи на дух не переносит». Но я недооценил интеллект брата меньшего. Пауза сделана специально для меня. Вроде бы потратил драгоценное время на поедание моркови, которая благополучно лежала под столом. А мы о депутатах говорим, философов и начальников отделов вспоминаем.

В нойе-мюнстерском общежитии нам в первый раз крупно не повезло. Субботу и воскресенье мы прожили вместе, а в понедельник нас вызвала бюраторша, фрау Шраубе, и категорически потребовала везти Белку в пансион для животных. «Она же на немецком ни гу-гу», - мрачно пошутил я, но начальница сказала, что такси уже ждёт у здания. «Заплатите двадцать дойчемарок, - уточнила она, - не больше».

Лысый таксист по приезде в пансион, на мой немой вопрос о сумме громогласно объявил: «Тридцать!» «Варум драйсихь?» – перешёл неожиданно я на, практически, чистый немецкий, - фрау Шраубе сказала: «цванцихь». Таксист, слегка «сменившись с лица», неохотно согласился со мной.

Девяносто марок содрал с нас владелец пансиона, на физиономии которого, как создавалось впечатление, навечно закрепилась улыбка. Из-за полного неведения немецких реалий и расписания движения транспорта пришлось, вдобавок ко всем передрягам морального плана, топать к городскому автобусу. Попытки тормознуть попутку нарывались на недоуменные взгляды водителей. «Низя». Ни в коем случае(?).

Позвонив в Киль Лёше Кундзичу, сыну покойного приятеля Гелия, договорился, что он заберёт собаку временно к себе. На следующий день прибежал в пансион. Хозяина, который ещё вчера рвал на груди рубаху, обещая, что вернёт «взад» деньги, если я заберу Белку раньше, невозможно было узнать. Улыбка сползла с внешности, напрочь забылись обломки английского, на котором мы объяснялись с ним. Виновница событий сидела в клетке. Увидев меня, она, как мне показалось, не поверила своим глазам. Так однажды радовался мой сосед Гриня, отыскав в своей кладовке заныканную им неначатую бутылку портвейна. Может быть, Гриня радовался и заметнее. Уже не помню. Обратный путь мы проскакали как на пружинах. А вечером Белка уже гостила у Кундзичей, дочери которых, кстати, не хотели её возвращать обратно после недельного гостевания. Но я стоял на возврате. Этого ещё не хватало!

В славном городе Любеке, Белка обжилась довольно комфортно. Она немедленно завела дружеские отношения со всеми местными собаками. Признаюсь честно: в душе отдаю преимущество «бейперам». Проще говоря, бездомным собакам. Слово бейпер родилось у меня ещё в Киеве. Из слова в собачьем паспорте: «беспородная». Две буквы «Б» «П» и вот оно, название новой породы. Забавно, что никто не сомневается в наличии такой расы, как говорят немцы, в мире животных. Если ещё произнести полностью весь титул: «карликовый шотландский бэйпер», то у некоторых владельцев собак волосы дыбом на макушке вставали. От зависти, конечно.

Никаких расовых, национальных и прочих различий у них, собак, не отмечалось. Она быстро, в упрёк хозяевам, овладела немецким языком. При встрече с каким-нибудь другом детства на четырёх лапах, которого повстречали в первый раз (а разве собаки всего мира не друзья?), она обычно ложится с виноватым видом на почву. Но, если закадычный дружок переходит рамки приличия, Белка сноровисто ставит его на место. Замечу, что все псы прекрасно понимают её немецкий выговор. Хоть бери с собой переводчицей к врачам или социальным работникам.

В крови нашей любимицы есть какие-то неуловимые проценты предков-лампошей. Такое название носит порода венгерских собак, охраняющих овечьи отары. Древние селекторы вырастили лохматых сторожей белого окраса, дабы в схватке с волками ненароком не загрызть своего. Белка внешне похожа на лампоша, белая, но с весом подкачала.

Предки весят по 30-40 килограмм, а она только десять. Но вот от них она переняла забавную черту. Выбежав на траву, Белка ложится на зелёный покров и буквально растекается по поверхности. И, скорее всего, желает, чтобы никто не видел, где она. Этот приём я называю «партизанить», потому-что в густой высокой траве её, практически, не заметно. Только хвост иногда высунется из зарослей. Немцы широко распахивают глаза. Местные собаки так не умеют. Мало каши ели, наверное.

Но это в очередной раз подтверждает, что Белка прибыла, несомненно, по еврейской эмиграции. Конечно, в условиях забюрократизированной Германии шибко не разгонишься. Здесь одну на промысел не отпустят, даже, если ты безвариантно еврейская собака. А в Киеве она, время от времени, приходила домой не с пустыми лапами. Среди высших достижений целая палка варёной колбасы и замороженная курица, от которой добытчице, в итоге, выделена была в виде премии ножка.

Седьмой год мы существуем в Германии. Рука не поднимается, чтобы сказать что-то плохое о принявшей нас стране. И квартиру выделили, и не голодаем, и спокойно, слава Богу. Но вот иногда моя собака смотрит на меня немигающим взглядом, в котором хранится, как мне кажется, масса информации, знания чего-то, недоступного нам, нечеловеческой мудрости.

И вспоминаются строки С.Есенина: «Видно видел он дальние страны,/ Сон другой и цветущей поры»… Нередко она лежит с открытыми глазами и думает. И думает, о чём-то своём. Поделись, успокой свою и мою душу.

 01-06.09.08. ЛЮБЕК.