Глава восьмая

 Мне понадобится помощь в моем безумном плане. И я знал такого человека,он
сможет превратить замыслы в реальность. Я думал, что он не откажет. Я разузнал
адрес, точнее ту дыру, в которой он торчал всегда, если не отправлялся куда-
нибудь по зову своего странного мира. Я надел очки, бейсболку с козырьком,
чтобы прикрыть мой синий нос.
 Типа звали Корн. Точнее, как его звали на самом деле,никто даже предположить
не мог, думаю, он в том числе. Я пару раз видел его в Вэлли Уингс, он бросался
в глаза совершенно сумасшедшим видом.Даже как-то спросил у Эдди, кто это?
Тот ответил, что с ним лучше не связываться, парень, живущий в своих мирах, куда
нет доступа нормальным людям. Именно такой мне необходим для затеянной игры.
Когда я увидел его впервые в баре, то на нем был одет немыслимый по покрою
и замаранности балахон. Дырявые кроссовки торчали  снизу. Грязный палец то и
дело показывался в прорехе. Дальше шли штаны, их даже этим словом было назвать
нелепо. Зато на всей одежде крепились бесчисленный нашивки, значки, просто
крышечки от бутылок;металлическая мишура блестела на Корне,как на Рождественской
елке. Она звенела, скрипела, переливалась на свету, когда он начинал двигаться.
Русая солома волос свисала до плеч, в этот раз на голове красовались дрэды.
Тип с другой планеты был похож на мышь, с глубоко посаженными маленькими
глазками, бегающими непрестанно, словно он боялся чего-то. Длинный нос торчал
и топорщился, когда Корн смеялся, точнее хихикал, с каким-то подвизгом.
Ленточка тонких губ всегда была сжата, а когда открывалась, обнаруживался ряд
острых на концах, но на удивление крепких и белых зубов. В языке торчала серьга,
говорил он невнятно, приходилось прислушиваться. Серьги висели и в ушах, и в
ноздре, брови тоже были исколоты. Боюсь предположить, что его тщедушное тело
пострадало от пирсинга не меньше, чем лицо. Лично я довольствовался одним
проколотым ухом. Портрет героя завершали бесконечные татуировки, непонятные
закорючки, иероглифы, складывающиеся в сплошной покров, словно новая кожа.
Когда я узнал, что его лучшим и единственным другом является огромная черная
крыса с белым пятном возле глаза, то совсем не удивился. Она сидела где-то в
складках балахона, и только изредка высовывала острую мордочку, шевелила
усами. Бусинки красноватых глаз поблескивали в полумраке балахона.
Корн мог днями не есть,только пил пиво,заедая куском засохшей пиццы. Ее же
грызла крыса, сидя у него на плече. Вообще, человеческие нужды обходили
стороной Корна. Похоже, он даже не умел задумываться о подобных мелочах.
Деньги добывались только для покупки травки и пива, да еще сладкого
лакомства для дружка. Он брал кусочек губами, а крыса грызла с другой
стороны.Меня откровенно воротило от подобного, а Корн был счастлив, как ребенок.
Я ничего не знал о его прошлом, настоящем. Он сам не ведал, кто его родители,
иногда казалось, что их вовсе не существовало. Он не охотно высказывался на темы
личной жизни,вообще не имел потребности в общении. Сначала я думал, что он
псих, каких много, но приглядевшись, понял-он другой, иное существо с
невообразимым хаосом в мозгах, но с золотыми руками, и еще Корн имел одно
преимущество перед остальными-он обладал душой, редкое качество теперь.
Он не вписывался в формат реальности, поэтому легче было назвать его
придурком и сделать изгоем, чем принять таким, какой он есть. Позже я узнал
еще одну правду-Корн был геем,причем скрытым и глубоко несчастным от своей
нестандартной тяги. Я предупредил сразу, что не играю в подобные игры, и Корн
перевел меня в ранг человека, допущенного быть рядом. Понятие друг вообще
отсутствовало в его лексиконе. Все это было до нашего знакомства, после тоже,
изменив мое мироощущение и жизнь до неузнаваемости. Я не мог представить
последствие авантюры, в которую я невольно втянул Корна, себя-да еще много
народу. Мы никогда не предполагаем конец историй, люди сами приближают
финишную прямую, порой очень страшную и нелепую.