ДТП

Какое сегодня чудесное утро! Яркое, солнечное. Теплый ветерок и никакой пыли. Из-за вчерашнего мелкого дождика она еще не успела просохнуть и не тащится за машинами лисьими хвостами.

Мы с Димой на мотоцикле "Урал" по проселочной дороге направляемся к шоссе. Выехав на него, покатим домой. Проехать надо будет сто пятьдесят километров. Дорога хоть и дальняя, но движение на шоссе небольшое, встречных машин мало, надеемся приехать быстро. Дима сидит за рулем, я за ним, на заднем сиденье.

Вот и шоссе. Выезжаем на асфальт, но вместо того чтобы повернуть в сторону дома, Дима, думая о чем то своем, пересекает его, не замечая, что метров за двадцать, на большой скорости идет тяжелый бензовоз. До столкновения остались считанные секунды. Я вижу опасность и что-то кричу, но он вместо того чтобы дать газ и улететь в кювет, наоборот, стал тормозить. Секунды кончились. У меня душа сбежалась в маленький комочек и затаилась. МАЗ на полном ходу таранит мотоцикл со стороны люльки. Я лечу в полной темноте, и больше ничего нет.

Прихожу в сознание от того, что кто-то страшно рычит. Потом осознаю, что это я издаю такие звуки. Задыхаюсь от удушья, организм чем-то переполнен и воздух туда не проходит. Наверное, так себя чувствует повешенный. Судорожно пытаюсь вдохнуть, но дальше глотки воздух не идет. У меня получаются какие-то судорожные мелкие вдохи, которые облегчения не приносят.

Слышу, как рядом говорят люди: «Он прав!», «Он не прав!», «Надо везти его в больницу», «Та колэсо в мэнэ гальмуе». Последнее, точно, сказал водитель, что нас ударил. Послышался новый голос, судя по акценту - казах: «Что вы вылупились как бараны? Человек кончается, а вы выясняете кто прав, кто не прав, эксперты самодельные, так вас и рас так!» И снова: «Та колэсо в мэнэ гальмуе». Опять провал в сознании. На миг прихожу в себя и чувствую, меня куда-то везут. Наверное, в городок, откуда мы недавно выехали. Появилась мысль: если сломан позвоночник, то лучше не жить. Впрочем, от меня сейчас ничего не зависит.

В больнице с меня бесцеремонно срезают одежду и чему-то удивляются. «Это у тебя всегда так было?» - спрашивает человек в белом халате. Я не вижу, чему он удивляется, но на всякий случай шепчу: «Нет». Мне предлагают пошевелить руками, ногами, пальцами и я слышу, как говорят, что позвоночник не поврежден. Называют другие повреждения, ребра, внутренние повреждения, сломана нога, рука, повреждена голова. Вот почему они с таким интересом рассматривают меня. Я это слушаю с облегчением. Одной бедой меньше. Ко мне подходит женщина в форме милиции и предлагает подуть в трубку. Не понимаю, чем это мне может помочь, но послушно, сколько могу, дую. Обратил внимание, как долго рассматривают трубку и разочарование на их лицах. Мне жаль, что я их разочаровал. После всех процедур меня относят в коридор, на жесткую кровать, и оставляют в покое.

Я все также часто дышу, как собака в жару, и страшно хочу пить. Жуткая жажда сводит меня с ума, но обо мне вроде как забыли, только один раз подошла медсестра и смочила ваткой губы. Ко мне подходит Дима. Ему повезло больше. Он сильно ударился лицом, а так других повреждений нет. Лицо поцарапано сильно, да глаза ошалевшие. «Дима, - шепчу, - беги домой, найди Вику. Беги как можно быстрее, я долго не проживу».

Вика – моя сестра, работает в больнице нашего города. Все мои родственники обращаются к ней за помощью, если что случится. Первая мысль, что пришла в голову – сообщить ей о моей беде. Дима исчезает. Появляется человек, что называет себя хирургом. Врач по-дружески говорит о моем состоянии. Он не видит смысла мучить меня всякими процедурами, так как считает, что это мне не поможет. Молча, слушаю и соглашаюсь. Он врач, ему лучше знать.

Человек уходит, а я остаюсь со своей свирепой жаждой, что палит меня страшным огнем. Шепотом прошу пить, но никто не обращает на меня внимания. Потеря сознания или явь – для меня уже разницы нет. Слышу чьи - то голоса, которые что-то настойчиво говорят. Я не понимаю, о чём речь, но чувствую себя виноватым, как в детстве. Иногда я снова ощущаю свое тело, но даже мысль о нем отзывается во всем организме жуткой, непереносимой болью. Полное равнодушие и никаких мыслей. Не помню, кто я и как сюда попал. . Организм все еще пытается бороться, а я как бы со стороны наблюдаю за ним.

Снова прихожу в себя и ощущаю какие-то изменения в коридоре. С большим трудом открываю глаза и вижу сестру Вику. Она молчит и строго смотрит на меня. Всей сущностью понимаю, что это мой Спаситель. Слава Богу, как хорошо, что Ты здесь. Это мой шанс, а там пуст будет, что будет. У моей кровати стоит родной мне человек и это меня сразу успокаивает. Сам того не подозревая, я только этого хотел. Это было мое единственное желание. Вдруг она стремительно уходит, а вместо нее появляются два крупных пожилых мужчины. Одновременно, как-то бегло осматривают меня, даже не прикасаясь. Что-то буркнули друг другу и отошли.

Появилась Вика и медсестра. Они быстро, под руководством Вики, промывают мне желудок, и случилось чудо! Я стал нормально дышать! Я вдыхаю воздух огромными порциями и пьянею от счастья. Какое это чудо, вдыхать сладкий воздух! Как мало для человека надо, чтобы почувствовать радость жизни. У меня такое ощущение, что я снова вернулся в этот мир. Меня отодвинули от смертельной пропасти. После разговора с хирургом, я был готов ко всему.

Вика начинает делать уколы. Она их ставит профессионально, быстро и много. Я их не чувствую, но Вика свое дело знает, все что можно, она сделает. Я более осмысленно воспринимаю действительность и вдруг замечаю, что лучше стал слышать.

Вижу, как бодро стали двигаться сотрудники больницы, а при виде моей сестренки Витуси они чуть ли не по стойке «смирно» становятся. Удивился, какой у нее жесткий голос, когда она говорит, и как бегом выполняются ее указания. Никогда ничего подобного я за ней не замечал. Она снова подходит ко мне и говорит, что прилетел самолет санитарной авиации. Мы сейчас полетим домой, в областную больницу. Очень быстро меня везут к самолёту, загружают, и мы улетаем. Вика постоянно уговаривает меня не спать. Я стараюсь, как могу, но это выше моих сил и я, в который раз, теряю сознание.

Прихожу в себя рано утром в палате. Ко мне подключены капельница и кислород . Меня разбирает смех, я не могу понять, что меня так веселит? Вика стоит у кровати и молча смотрит на меня. Мне неудобно за мое глупое веселье, но остановиться не могу. Увидев, что я пришел в себя, она теплеет глазами.
- Ну, что? Как самочувствие? Ты двое суток не приходил в сознание, напугал нас донельзя, но теперь худшее позади. Все наши родственники хотят тебя увидеть, но я им запретила. Пусть подождут.

Как я потом узнал, два профессора, что вместе с ней примчались в больницу городка, очень быстро определили характер повреждений и дали четкие указания, что нужно делать. Уже потом, спрашивал ее, как это она сумела организовать такую «тяжелую артиллерию»?

- Не забывай, я старшая хирургическая медсестра. Помочь мне в трудную минуту они сочли в порядке вещей, за что им наша с тобой сердечная благодарность. Не будь их, я даже не знаю, как бы все повернулось.

Зато я знаю, но об этом не говорю. В районной больнице меня сразу записали в покойники, а то, что еще дышал, так это пройдет. Наверное, тогда, интуитивно сообразил, что помощи не дождусь и где могу на нее рассчитывать. «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!» Я не хочу спрашивать, что меня ожидает. Откровенно говоря, даже стал ее побаиваться. Лишнего она ничего не скажет, а любопытство до добра не доводит. Потом все узнаю.

В палату заходит молодой врач.
- Ну, как наши дела? Что-то ты, приятель, очень желтый.
- Созреваю, - шепчу в ответ.
- Ну, если начал шутить, то не все так плохо. Да и Виктория Антоновна держит все под контролем.
Да. В этом нет никакого сомнения. Поэтому, наверное, я так спокоен.
Он разговаривает с Викой. Видно о чем-то спрашивает, или дает указания, но у меня беспокойства нет – я в надежных руках, помереть просто так они не дадут.