Студёным февральским вечером...

Студёным февральским вечером Василий Васильевич зашёл к супругам Дмитрию Сергеевичу и Зинаиде Николаевне, в их гостеприимную квартирку на Литейном проспекте: отдохнуть от своей суматошной многодетной семьи. Зинаида Николаевна накануне его визитов очень волновалась, и, выгнав их вечного постояльца  Философова на мороз со словами: «Шел бы ты сегодня к своему Дягилеву!», прихорашивалась и примеряла разные французские наряды. Дмитрий Сергеевич же суетился по хозяйству: готовил скромный ужин и накрывал стол на три персоны. Василий Васильевич, поднявшись к ним, скинул свои валенки и шубу, и, отряхнув снег с бороды, троекратно облобызал Дмитрия Сергеевича. А потом по-простому и без церемоний первым же сел за накрытый стол и приступил к трапезе. Поев жареной картошки с солёными опятами и выпив водочки, он раскрыл свежий выпуск журнала «Новый Путь» с последней статьей философа Бердяева и зачитал её. Дмитрий Сергеевич внимательно слушал, а в конце поморщился и брезгливо пробурчал: «Не о том он, - всё в свои детские бирюльки играет… несерьезно всё это, нет в нём подлинной Свободы и Творчества!», и, минутку помолчав, начал излагать свои последние идеи и мысли по поводу обновления христианства через забытые языческие плотские импульсы и про силы Антихриста, которым нельзя только противостоять, а которым надо искренне отдаться и понять их глубину, а уж после начнется подлинное покаяние и воскрешение, и про многое другое… Высокая и статная, одетая во всё черное Зинаида Николаевна сидела в сторонке с неизменной папироской в мундштуке и надменно взирала своими немигающими черными глазищами на двух пьяненьких приземистых бородатых мыслителей. Внутри неё бушевали адские страсти, и её начинающее тихо стареть тело жаждало грубых мужских ласк и объятий.  Дмитрий Сергеевич был человек заводной: немного выпив, он уже не мог усидеть и побежал за добавкой в винную лавку, к доброму еврею Мейерхольду… Зарабатывали они мало, так как в основном жили на свои скудные литературные гонорары и частенько брали водку в долг. Вернувшись, он застал свою жену сидящей на коленях у Василия Васильевича, но ничему не удивился (он глубоко уважал свободу своей жены и соратницы по поискам истины), только немного смутился, покраснел и  продолжил оживлённо излагать свои сложные интеллектуальные разработки о путях России. К полуночи Дмитрий Сергеевич был готов, - он задремал в кресле, в обнимку с журналом «Новый Путь». Заскучавший было Василий Васильевич наоборот преобразился и просветлел: несмотря на его преклонный возраст,  никакая философия и алкоголь не смогли убить в нём здоровое мужицкое начало и желание быть. Он подкрался к стоящей у заиндевевшего окна Зинаиде Николаевне, и, сжав её в своих крепких мужских объятьях, унёс из гостиной в будуар, ведь именно за этим он сюда и пришёл. Через некоторое время сквозь слабые похрапывания Дмитрия Сергеевича и тиканье часов из супружеской спальни раздались громкие стоны и всхлипы, переходящие в  звериные рыки и бесноватый смех… Под утро вернулся угрюмый и замёрший Философов, - Дягилева дома не оказалось, он уехал в Париж, и ему пришлось всю ночь бродить по Петербургу. Василий Васильевич уже ушёл. Зинаида Николаевна лежала на ковре в ногах у спящего мужа и горестно плакала. Ей было в очередной раз стыдно...