Ник

                                Ирка уехала, как всегда, оставив после себя чувство непонятного одиночества и пустоты. Почему, она не знала. Может, потому, что эта подруга с ранней юности научилась понимать её. Они сроднились душами и стали как сёстры. Вот ещё вчера они гуляли по пыльным улицам большого города, заходили в магазины, фотографировались возле неширокой ленивой речки, уже затянутой тиной, а сегодня Ирка тряслась в грязном вагоне дежурки, а она сидела на берегу возле той самой речки с блокнотом в руках. Маленькая дочка бросала камушки в воду и радовалась разноцветным брызгам. Потом достала куклу и устроила ей купание. Женщина застыла с ручкой над блокнотом, задумалась. Через неделю и они с малышкой займут нижнее место в купе пассажирского поезда. Она едет к маме. У каждого человека есть своя маленькая родина. Как от неё не открещивайся и не отбрыкивайся, она есть. Когда приезжаешь туда, где помнят тебя маленькой, что-то вспыхивает в твоей душе из заставляет помимо воли вспоминать прошлое. Сейчас конец лета: можно будет ездить на велосипеде за грибами. Наверно, уже и брусника созрела. А можно просто побродить по лесным зарослям, усыпанными уже начавшими желтеть сухими листьями. Покататься на велосипеде по узким улочкам посёлка – дочка любит эти поездки. И самое главное – поговорить с мамой. Ближе друга нет, и не будет никогда.
   Из августовского рая её выдернула телеграмма: «Приглашаетесь разговора  городом N». В трубке на переговорном нервный голос Лёхи, брата мужа.
- Ну, что… Приезжай.
- Опять?
- Да.
- И где он сейчас?
- Я поеду за ним в начале сентября. Вы должны быть дома.
Господи, как уже надоело это « опять». Она и раньше замечала за ним некоторые странности, но списывала на состояние алкогольного опьянения. Потом поставили диагноз: «невроз». И вот, его отправляют домой с работы для лечения.
   Два месяца упорного лечения в отделении неврозов ничего не дали. Больница находилась за чертой города, но она ездила туда через день после работы, едва успевая в детский сад. Никаких сдвигов, мало того, ему стало хуже. Врачу он признался, что  слышит голоса. Консилиум, и новый вердикт: шизофрения.
- Смотрите за своей девочкой, - предупредила симпатичная молодая врач с огоньком в чёрных глазах. – Когда ей исполнится пятнадцать, её психика может резко измениться. Тогда нужно будет срочно обратиться к специалисту.
«Успокоила, блин! Теперь живи и бойся за ребёнка! Ну за что мне всё это? Почему мне?» Ответа не было.
И вот в двенадцать ночи его увезли куда-то в закрытое отделение психиатрии. Эта больница находилась где-то в их районе, но она ни разу не была там, да это было ей и не нужно. Деверь пришёл ближе к часу ночи и, отхлёбывая горячий чай, делился впечатлениями:
- Там просто ужасно. Здание деревянное, в палате по десять человек, холодно, кормят не очень. Удручающее впечатление, - опустив голову, рассказывал он. Согревшись, он отправился на стоянку такси, пообещав съездить в больницу завтра. Она тоже решила сходить туда, благо, больница находилась неподалёку от дома.
   Назавтра, отработав в первую смену, она отправилась искать мужа. В первый раз она зашла на территорию психбольницы и удивилась: по обеим сторонам дороги стояло несколько одинаковых одноэтажных домиков зелёного цвета безо всяких номеров либо каких-нибудь других опознавательных знаков. Постучала в дверь одного: не открыли, мало того, даже к двери никто не подошёл. Возле следующего домика её ожидало то же самое. В удивлении она озиралась по сторонам, не зная, куда идти. Первый снег припорошил осеннюю грязь, покрывал крыши домов. Стояла тишина, только иногда где-то далеко каркали вороны. Она направилась к третьему домику: там оказалось приёмное отделение. Открыла женщина в белом халате, сказала, что нужно идти по дороге обратно, там должно находиться двухэтажное здание. Поблагодарив, она отправилась искать его.
   Здание стояло у дороги. Стояла всё та же тишина, по-прежнему не доносилось ни одного звука. На окнах были решётки, что здорово напоминало тюрьму. Не без страха она подошла к двери. Закрыто. На двери она заметила кнопку звонка и нажала её. Открыл невысокий полный человек: один глаз у него был повреждён. Узнав, к кому посетитель, попросил подождать, ушёл, но минут через пять вернулся.
- Сегодня идите домой. Завтра тоже не приходите. Можете прийти послезавтра, и принесите ему что-нибудь покушать, - человек дал понять, что ей пора уходить.
   В среду день выдался славный. Лёгкий морозец, ветви деревьев были все покрыты инеем. Светило солнышко, стояла тишина, только машины жужжали, проезжая по тракту. Когда она свернула в переулок, то её глазам предстала удивительная картина. Налево стояли деревянные одноэтажные бараки, около которых суетились люди. Жужжала пила – люди заготовляли себе на зиму дрова. Кричали дети, слышался лай собак. А налево, за забором, жили своей тихой одинокой жизнью зелёные одинаковые домики.
Она подошла к двухэтажному зданию с решётками на окнах и утопила кнопку звонка. Минуты через две услышала звук засова. Ей уже не было страшно. Она ожидала увидеть позавчерашнего мужчину с повреждённым глазом, и смело приготовилась поздороваться. Дверь ей открыл высокий красивый мужчина в очках. «Наверное, врач», - подумала она, и поздоровалась. Он пропустил её, закрыл дверь за собой, и исчез в отделении, а через минуту вывел мужа. Тот был загруженный, вяло рассказывал о двух проведённых здесь днях. Он ещё лежал в изоляторе, и вывели его минут на пять, не более. За эти пять минут красавчик выглянул раз пять. Она не знала, что так просто было нужно. Вскоре свидание закончилось, они ушли, а затем мужчина в очках вернулся и выпустил её на улицу.
    Она не видела ласки с детства. Мама родила её достаточно рано для того, чтобы полюбить своё дитя любовью тигрицы, которая за своего тигрёнка порвёт всех. Мама никогда не обнимала её, и добрых слов от неё она почти не слышала. Отец, тоже неэмоциональный человек, жил отдельно. С первой любовью не повезло: молодой человек поматросил и бросил. С мужем жизнь тоже не задалась. С первых дней она от него тоже не слышала доброго слова, а когда напивался, то поливал её грязью, а она не знала, за что. Думала, все так живут. Спросила у подруг – говорят, мужики все козлы, живи и радуйся, что у тебя муж есть. Мать то же самое сказала. Раз все так говорят, значит, все так живут. Но вот диагноз «шизофрения» ставится не каждому мужу.
   Она продолжала ходить на свидания – так было принято, и вскоре заметила, что красавчик в очках тоже не совсем дежурным взглядом смотрит на неё. Она, с детства не видевшая в жизни ничего хорошего, душой потянулась к этому человеку. Узнала, что он не врач, а простой санитар, вернее, догадалась. Узнала и его имя. Кто-то назвал его «Николай Борисович».
« Николай Борисович… Значит, Коля. Но я лучше буду для маскировки про себя называть его Ник».
Когда она приходила в больницу в смены Ника, он не отходил от них больше, и смотрел ей в глаза, а она слушала, что мямлит муж, и смотрела в глаза Ника. Их свидания проходили уже на втором этаже. Ник разрешил. Она могла уже и прогуливаться по второму этажу в его смены. Она влюбилась. Может быть, он тоже, но она не знала. А что бы это дало? У неё муж, и он видел его. Ничего не могло быть между ними, ничего. Так прошёл месяц. Но однажды наступил тот день, когда мужа выписали.
Немолодая врач строго сказала ему:
- Только больше не пейте, вам нельзя употреблять спиртное.
- Конечно! – радостно согласился он, но стоило им покинуть двухэтажное здание, радостно воскликнул: Пойдём скорее за пивом, отметит моё освобождение!
   Дальше начался ад. Не нужно описывать. Она устроилась на вторую работу, дом и ребёнок, как и прежде, был на ней. Летом они с дочкой уходили из дома и гуляли на заброшенной стройке вблизи больницы. Она хотела увидеть Ника. Просто увидеть, чтобы были силы жить дальше. Но её мечта не осуществилась. Зимой она утром шла на вторую работу дворником, как вдруг почувствовала чей-то взгляд на себе. Кто-то стоял сзади и смотрел на неё. Оглянулась. Там, сзади, находилась автобусная остановка. Стояла кучка людей, ожидающих автобус. Взгляд шёл именно оттуда. И вдруг она заметила знакомую фигуру. Ник! Она повернулась и встала, тоже глядя ему в глаза, а он смотрел на неё. Так продолжалось недолго. Он не подошёл. Она тоже не подошла. Подождав немного, вскинула метлу и лопату на плечо и зашагала к месту работы. Больше она его не видела. Никогда.

« Спасибо тебе за то, что был в моей жизни!»