Властелин поневоле-11

*  *  *

Местное светило в конце концов спряталось-таки за горизонт. Воздух начал постепенно синеть, и вскоре стало по-настоящему темно.

С минуты на минуту ожидал я услышать приближающиеся осторожные шаги. И вот дождался. Но странно – шаги опять были твердыми, по-хозяйски уверенными. Так не мог идти на тайную встречу с вождем тот, кто для всех соплеменников является нарушившим табу.

Значит, и в этот раз не Мил. Но кого же черт принес сюда сейчас?

«Славна настучала, – было первой мыслью. – А может, и не настучала, но ее выследили. Ведь Хитр у них наверняка не единственный специалист по тайным делам. Кстати, что он такое сегодня утром сказал? Допустивший нарушителя табу в Большой дом сам становится нарушителем табу – смысл примерно такой. И здесь даже мое иноземное происхождение вряд ли станет смягчающим обстоятельством».

Я встал в самый темный угол, расстегнул кобуру боевого излучателя, рука сжала его рукоятку.

Шаги приблизились ко входу, на минуту замерли – и вот кто-то вошел в мою резиденцию. В темноте я с трудом различал лишь силуэт вошедшего.

– Да продлят боги дни великого повелителя до тысячи тысяч солнцеворотов! – произнес он, явно не видя меня и пытаясь понять, где я нахожусь.

Я узнал голос верховного жреца. Зачем он пожаловал так поздно? Чтобы отвлечь внимание и дать возможность незаметно приблизиться ко мне воинам Сурова? Если так, я буду к этому готов.

– Надеюсь, сегодняшний день был для тебя удачным и спокойным, – негромко ответил я, стараясь не выдать волнения.

– Да простит повелитель, что я потревожил его в столь поздний час. Но дело, которое присело меня сюда, требовало дождаться окончания сегодняшнего дня…

«Значит, все-таки дознались, что я жду Мила, – подумал я. – Сейчас дождутся его прихода и сцапают нас, как говорится, тепленькими. А дальше что? Ну, с Милом-то ясно – его теперь уже ничто не спасет. А со мной? То же, что и с Милом? Или сделают вид, что ничего особенного не произошло, чтобы не срывать свой обряд уподобления богам?»

– Что же это за дело, многомудрый жрец? – спросил я и сам удивился, как спокойно про-звучал мой голос.

– Садись, великий вождь. Разговор будет не коротким…

«Конечно. Ведь тебе же нельзя закончить его раньше, чем появится Мил!»

– Мои уши внимают каждому слову, слетающему с твоих уст, хранитель устоев, – ответил я, взбираясь на трон.

– Сегодняшний заход нашего светила отсчитал четырнадцатый день со времени последнего дождя, – неторопливо заговорил жрец. – Обычаи племени велят: если в это время года четырнадцать дней подряд боги не желают оплодотворить землю дождем, на пятнадцатый день великий повелитель сам выходит спасать урожай.

– Ты хочешь сказать, что завтра утром я должен заняться спасением урожая?

– Да.

Уже хорошо. Такая тема вряд ли подошла бы в качестве средства для заполнения времени. Может, и в самом деле цель визита жреца – сообщить, что я должен участвовать завтра в каком-то магическом обряде вызывания дождя, и все мои опасения – лишь игра расшалившихся нервов. Или я все же прав? И то, о чем он говорит, – только отвлекающий маневр? Ладно, послушаем дальше. Главное – не расслабляться и оставаться готовым отреагировать на любую неожиданность.

– Каким образом мне следует спасать урожай? – я заговорил громче, чтобы Мил, если жрец пришел сюда все же не за ним, понял, что я сейчас не один.

– Завтра после восхода твой народ соберется около одного из полей недалеко отсюда, а ты выйдешь на это поле и на виду у всех оросишь его своим семенем. Это издревле испытанный способ. Ведь если дождя не будет и дальше, то, когда урожай созреет, все поймут, что его плоды рождены землей исключительно благодаря твоей оплодотворяющей силе. А боги никогда не допускают, чтобы кто-то из нас оказался сильнее их. И поэтому обязательно посылают дождь, чтобы показать свою животворящую мощь.

«Как хорошо, – подумал я, – что в Большом доме не зажжены светильники. Иначе верховный жрец был бы, наверно, очень удивлен выражением моего лица».

– А другого способа вызывать дождь нет?

– Чем тебе не нравится такой способ, величайший из повелителей? Или на твоей родине не знают, как сделать так, чтобы изверглось семя?

– На моей родине догадываются об этом. Но у наших вождей, равно как и у всех прочих, не принято делать это в присутствии массы народа.

– И они упускают возможность показать подданным свою животворящую мощь?

– Упускают…

– Мне жаль их, повелитель, – совершенно искренне сказал жрец.

«Ну да, конечно, – подумалось мне, – ведь для них, первобытно-естественных детей природы, такое отношение к подобным вещам как раз и является самым что ни на есть нормальным – не то что для нас, скованных броней всевозможных сексуальных комплексов и запретов… Но как бы то ни было, культурные традиции, в которых я воспитан, ни за что на свете не позволят мне сделать то, о чем говорит жрец».

– Но ведь может случиться, что повелитель оказывается не в состоянии выполнить это. Например, в силу преклонного возраста, – я вспомнил слова Желаны об угасшем мужском естестве старого вождя. – Как же поступают у вас в таких случаях?

– В таких случаях вождя заменяет верховный жрец, – гордо провозгласил собеседник.

– Так может быть, завтра именно ты, многомудрый, и воспользуешься возможностью по-казать всему племени свою животворящую мощь?

– Нет, повелитель. Завтра это должен будешь сделать ты. Перед тем как племя уподобит тебя богам, оно должно удостовериться в твоей мужской силе.

Я уже говорил, что соображаю медленно. Однако нависшая надо мной перспектива завтрашней процедуры, которую любой ценой хотелось избежать, сейчас, к счастью, подсказала шанс. Я переключил транслейтер в режим «метеопрогноз» – и не поверил своему везению: транслейтер сообщил, что не позднее завтрашнего утра на остров должен был обрушиться сильнейший ливень.

– Многомудрый жрец! А если я скажу, что повелю дождю пролиться, не прибегая к орошению земли своим семенем?

– Ты считаешь, повелитель, что есть более надежный способ?

– Да. Я сделаю это с помощью обладающих великой силой заклинаний, которыми пользуются мудрецы моей родины. И я думаю, что результат ты сможешь увидеть даже раньше, чем наступит завтрашний восход.

– Могущественнейший, я не возьму на себя смелость утверждать, что у тебя ничего не получится. Я представляю, сколь велика мудрость тех, кого избрал для служения себе твой могучий бог. Но зато могу точно сказать другое: в нашем племени тебя не поймут. У нас в этих случаях исстари поступали только так, как я сказал – и будут поступать так всегда. Я понимаю: непросто принять обычай, который неизвестен на твоей родине, и следовать ему. И хотя я не властен приказывать повелителю, да и не хочу этого делать, но позволю себе дать величайшему ценный совет. Сейчас ты не дома, мой господин. Поэтому изволь делать то, что у нас заведено с тех пор, когда боги еще не призвали явиться из страны неродившихся даже дедов наших дедов.

…Жрец говорил еще долго. Время шло, а он все никак не мог закончить свои рассуждения о том, как важно обеспечивать незыблемость исконных устоев и как плохо поступают те, кто пытается занести на родную почву новые веяния или забывает свято блюсти все обычаи, завещанные предками. Чувствовалось, что тема незыблемости устоев – его любимый конек. И когда он повел об этом речь по третьему кругу, я опять забеспокоился и подумал, что если в ближайшее время я не спроважу его, то неминуемо произойдет одно из двух. Если Славну при выполнении моего поручения действительно не засекли, то вот-вот нагрянет Мил, чего при свидетеле, да еще таком, как верховный жрец, допустить невозможно. Если же визит высокого гостя именно для того и предпринят, чтобы уличить меня в связях с нарушившим табу, то для меня тоже будет лучше, чтобы к появлению Мила жрец уже был на улице.

– Скажи, многомудрый, – сумел я вклиниться в поток его речи, – если до завтрашнего восхода случится дождь, то в обряде, который должен состояться, уже не будет нужды?

– Конечно.

– Тогда я обещаю, что при отсутствии дождя буду участвовать в этой церемонии и сделаю все, что у вас положено сделать в ней повелителю. А сейчас прости, многомудрый, – но сегодняшний день сильно утомил меня. К тому же перед тем как бросать завтра вызов богам, я хотел бы хорошо отдохнуть.

– Нет ничего хуже, великий повелитель, чем докучать могущественнейшему своей назойливостью. Поэтому я покидаю тебя и желаю к утру накопить достаточно силы, дабы твои подданные были в полной мере осчастливлены зрелищем великой оплодотворяющей мощи своего господина! – удовлетворенно произнес верховный жрец и направился к выходу.

(Продолжение http://www.proza.ru/2014/06/09/1072)