Старая-новая идеология

Давид Павельев
Старая-новая идеология

С недавних пор ставший уже брендом так называемый «прагматический консерватизм» занял прочные позиции на рынке идей, воззрений и других идеологических полуфабрикатов, где успешно конкурирует с «либеральной демократией». Собственно, выбор на этом рынке не отличается разнообразием — либо то, либо другое. Ни третьего, ни четвёртого, ни вообще чего либо другого людям, находящимся в поисках ответа на вопрос «как жить дальше, во что верить и под каким знаменем-«измом» строить светлое будущее?» не предлагается.
Если вам нравится «абсолютная свобода» во всех её проявлениях и если вас устраивают её апофеозы — однополые союзы, суррогатное материнство и далее по списку, путь один — в либералы. Если же напротив — привлекают традиции, строгость, иерархия, «сильный вождь» и в качестве бонуса диктатура — вы фундаменталист. Выбирайте.
Далее речь пойдёт всё же о втором явлении. Сами фундаменталисты не именуют себя таковыми, и нам потребуется некоторое время, чтобы разобраться с тем, что такое собственно «прагматический консерватизм» с его надводными и подводными частями.
Для того, чтобы начать, предоставим слово самим сторонникам идеи «прагматического консерватизма».
Известный тележурналист, ведущий авторской программы «Однако» и главред одноименного журнала Михаил Леонтьев, назвавший идеи «динамического консервтизма» своевременными и назревшими, определяет истоки пропагандируемого им миросозерцания следующим образом:
«...это политическая реакция на безумную, ничем не сдерживаемую, трансграничную агрессию разрушения, «расчеловечивания» социума и индивида. Тоталитарная гендерная революция, имеющая целью создание универсального «общечеловека», требует стирания граней не только между мужчиной и женщиной, но между исторической памятью и амнезией, между культурой и дикостью, искусством и безобразием, в конечном счёте межу Добром и Злом. Наша реакция — это политический и этический протест, это попытка предложить Россию как одну из последних цивилизаций, сопротивляющихся этой революции, в качестве оплота и знамени этого набирающего по всему миру силу протеста...» (Альманах «Однако» февраль-март 2014, стр. 6.)
Далее М. Леонтьев утверждает, что цель консерватизма — это отказ от меркантилизации общества, культурной глобализации, этического нигилизма в пользу общества, где ценятся традиции, строгое следование этическим нормам, охрана национальной культуры, иерархичность.
Безусловно, нам есть против чего протестовать. Важные проблемы современного общества определены достаточно точно. Невозможно не соглашаться с тем, что наш мир превратился в подобие глобального Рынка. Этот Рынок подчинил себе все сферы нашей жизни, включая политику, науку и искусство. Рынок подчинил общество своим законам: пользуется спросом не то, что полезно, а то, что приносит большую прибыль; спрос повышается и понижается путём узаконенного обмана — маркетинга и рекламы, и спрос на вредящие нам товары, такие как алкоголь и табак, повышается искусственно, ухудшая здоровье всего общества; даже люди превращаются в товары, о чём свидетельствуют слышимые отовсюду лозунги «Продай себя как можно дороже!», потому ценность человека определяется не его человеческими, душевными качествами, не его непосредственностью, а лишь соответствию запросам работодателей или клиентов, которые должны захотеть его «купить». Маркетизация привела общество к тому, что в нём царит не дух солидарности и взаимоуважения, а дух конкуренции и соперничества. В таком обществе невозможно быть самим собой, ведь для того, чтобы самореализоваться и найти место под солнцем нужно быть тем, кем тебя хотят видеть. Вынужденная реакция человека на этот глобальный Рынок, на котором он себя продаёт — это цинизм, ведущий нас к пропасти коллективного невроза.
Нельзя игнорировать и упомянутые Леонтьевым проблемы так называемой «гендерной теории». Если в обществе отрицаются объективные истины, что мужчина — это мужчина, а женщина — это женщина, а вместо этого предлагается самому выбирать себе пол, то вместе с этим отрицается разница между здоровьем и патологией, разумом и безумием. Невроз вроде транссексуализма возводится в идеал, что приводит к растущему числу новых трагедий.
Значит, протест в самом деле назрел. Чтобы предотвратить новые трагедии мы должны сойти с неолиберального пути и встать на новые рельсы. Но сначала мы должны понять: подходит ли нам тот путь, который предлагают нам фундаменталисты.
На первый взгляд, в программе фундаменталистов есть пункты, направленные на решение всех наших острых проблем. «Консерватизм» основан на этике, и этика подчиняет себе экономику — вот чего не хватало неолиберализму, провозгласившему закон «нравственно всё, что экономично». «Консерваторы» провозглашают иной тезис - «экономично в конечном итоге лишь то, что нравственно» (А. Кобяков. «Консервативные императивы российской экономической модели», альманах «Однако» февраль-март 2014, с. 36.) В своих статьях консерваторы прокламируют идеалы «общества созидания» в противовес «агрессивному либерализму» (там же).
В качестве пути достижения идеалов «общества созидания» консерваторы  видят приверженность русским национальным традициям (в противовес европейским), включающим в себя иерархичность общества по образу патриархальной семьи, «в которой общественная иерархия является отражением заслуг перед этой большой семьёй» (там же).
Но, если подумать, что же всё-таки предлагают нам консервировать «консерваторы»? Что кроется за этой расхожей формулировкой «традиционные ценности»? А кроется патриархальность со свойственным ей единовластием старшего мужчины в семье и самого сильного в обществе. Современные консерваторы и не скрывают своего протеста против демократии — «светской религии, пришедшей на сегодняшний день к пределу своих возможностей» (Д. Куликов, Т. Сергейцев «Апология консерватизма», альманах «Однако» февраль-март 2014, с.11).
Свои доводы фундаменталисты подкрепляют ссылками на мысли одного из наиболее яростных противников демократии, а попросту русского реакционера К.П. Победоносцева: «Великая ложь нашего времени. Одно из самых лживых политических начал есть начало народовластия, та, к сожалению, утвердившаяся со времени Французской революции идея, что всякая власть исходит из народа и имеет основание в воле народной...» (это как раз о демократии).  Нужно набраться смелости, чтобы цитировать обер-прокурора Синода, после того, как вся культурная Россия признала его врагом народа как защитника крепостнического рабства, эксплуатации дворянской элитой не имеющего никаких прав большинства, не считаемого вообще за людей. Апелляция к этим идеям выглядит по меньшей мере странно.
Тем не менее, фундаменталисты согласны с ним, утверждая, что исчерпание демократии самой себя приводит к некоему глобальному кризису. «Разворачивающийся кризис человеческой цивилизации, проходящей на фоне исторического банкротства базовых идеологий XIX-XX веков — таких как социализм-коммунизм и демократизм-либерализм — вынуждает нас обратиться к консерватизму как к «последней надежде» на пути поиска стабильности и противодействия цивилизационному кризису.» (Д. Куликов, Т. Сергейцев «Апология консерватизма», журнал «Однако» февраль-март 2014, с.11)
И вот эти слова начинают вызывать серьёзные подозрения. Апокалептичность как средство убеждения наивных и неразумных (мол «вы живёте во мраке, и только мы знаем Истину и выведем вас к свету») как известно, принимает широкое распространение в агитационной деятельности тоталитарных религиозных сект.
Именно это может служить первым доказательством того, что идеология «консерватизма» стоит на весьма зыбкой почве. Говорят такое лишь тогда, когда привлечь уже больше нечем. Сама по себе идея непривлекательна для народа (кстати, о Народе «консерваторы» предпочитают не вспоминать, считая свою идею «элитарной», и об этом несколько позже). Это проявление слабости. Но почему, если  здравомыслящие люди и в самом деле устали от засилия тотального Рынка, стирающего грани между честностью и обманом, здоровьем и патологией? Всё это выглядит весьма себе странно.
Таким образом они предлагают нам политический привет из времён царя Гороха, включающий в себя:
а) крепостное право;
б) монархический деспотизм;
в) срощенную с государством церковь.
Возникает вопрос — это и есть пресловутые русские традиции? В качестве бонуса к ним предлагаются ещё и предрассудки вроде «Домостроя». Эти предрассудки — это и есть та самая «этика», которая противостоит рыночному безумию?
Давайте отличать традиции от дикости!
Возвращаясь к вопросу о кризисе, мы должны подумать о том, как выйти из него. Исходя из анализа причин кризиса, можно выдвинуть следующие пути решения проблемы: 1) Борьба против тотального Рынка и овеществления человека; 2) Борьба за установление гуманистической этики, защищающей наше человеческое достоинство и здоровье нашей психики.
Включает ли в себя программа «консерваторов» эти пункты?
Ответ — нет!
Уверения г-на Леонтьева и его единомышленников о том, что «мораль должна править рынком», всего лишь слова, лишённые какого-либо практического смысла. Мы хорошо понимаем, что это невозможно, потому что конкуренция между людьми-товарами никуда не денется, следовательно никуда не денутся стандарты «товарного вида». Конечно, эти стандарты могут измениться, с учётом тех предрассудков, которые фундаменталисты предлагают в качестве «этики». В отличие от этики, предрассудки вполне можно сочетать с глобальным Рынком, и такое сочетание только усугубит овеществление человека. Домострой, как и викторианская мораль, предполагает отношение к членам своей семьи как к своей собственности, то есть как к вещам, и вся суть этой извращённой псевдоморали заключена в охране в охране своей собственности.
Так разве это и есть консерватизм? Почему под консерватизмом понимается только лишь возврат к формулам «За царя и Отечество!» и «Русь. Православие. Самодержавие»?
Господа, давайте отличать консерватизм от регресса.
Неужели нам больше нечего сохранить из русской культуры? Почему именно Победоносцев и Катков выводятся истинными носителями русской национальной культуры, но не Станкевич, Добролюбов, Чернышевский или Герцен? Ведь эти люди гораздо более культурные. Эти и другие выдающиеся деятели русской культуры словом и делом послужили для преодоления постпетровской культурной катастрофы — разделения русского народа на два разных народа с разной культурой и разным самосознанием: привилегированное дворянство и непросвещённое крестьянство, даже не подозревающее о том, что у него помимо обязанностей есть ещё и права. Без воссоединения обоих народов, произошедшего в 20-х годах ХХ века, невозможна была бы наша жизнь в том виде, в котором она существует, и мы были бы совсем другими. Реакционеры же, как камни, тянули наше общество ко дну и тормозили его развитие.
Одно только это наводит на мысль, что душеспасительные идеи «консерваторов», так заманчиво разрисованные г-ном Леонтьевым — всего  лишь маскировка для диктатуры государственной элиты, так же как либеральные идеи  — красивый фасад диктатуры капитала.
В заключении мне хочется сказать вот ещё о чём. Среди моих знакомых и единомышленников, к чьему мнению я привык прислушиваться, немало тех, чьи убеждения можно считать консервативными. Обращаю внимание на то, что я пишу консерватизм без кавычек, в отличие от всех предыдущих случаев. Потому что это настоящий консерватизм, а не «прагматический» и тем более не «динамический».
Для меня является очевидным тот факт, что без всего лучшего, что было в прошлом, без всех выдающихся достижений человеческой мысли развитие невозможно. Это позитивистский взгляд на жизненный процесс, которого я привык придерживаться. И потому, если хотите, я консерватор, хоть и консерватор ровно в той же самой степени, в которой и революционер. Ни один здравомыслящий человек на станет сносить дом, чтобы построить полностью новый в том случае, если старый можно отреставрировать, реконструировать и если у него ещё крепкий фундамент. Более того, сознание того, что я перестраиваю очень древний, видавший многие времена, дом, будет греть мою душу. Это и духовно, и в то же время прагматично.
Здоровая революционность создаёт новшества и отбраковывает негатив, здоровый консерватизм сохраняет опыт. Это две составляющие гармоничного развития.
Предлагаемые же ультралиберальная (революционная) и ультрафундаменталистская (консервативная) модели — это крайности, превратившиеся в патологии. Их противопоставление ложное, основанное не на трезвом взгляде на жизнь как на развитие и эволюцию, а на изуродованной диалектике, которая противопоставляет одним явлениям другие, которые в действительности друг другу не противоположны, а являются одной стороной одной медали. Обе модели в сущности препятствуют здоровому развитию. Обе они антидемократичны. Обе они лишь маски, прикрывающие стремление «элиты» взять контроль над большинством и эксплуатировать его. Ориентация их идеалов имеет чисто географические различия — одни на запад, другие на восток. Ни одна из них не является созидающей, в отличии от идеи построения здорового общества демократии и равноправия.
Почему бы нам не проявить истинный консерватизм и не сохранить гуманистическую мысль XIX и ХХ веков вместе со всеми её истоками — гуманистическими философскими системами Просвещения, Средневековья и Древнего Мира? Почему бы нам не проявить истинную революционность и не восстать против цинизма и бесчеловечности глобального Рынка?
Ну и конечно же, друзья, хватит пользоваться полуфабрикатами идей. Грош цена нашим «измам», если мы сердцем не прочувствуем, что такое здоровье, счастье и разум и не возненавидим безумие, жестокость и угнетение. Сплотившись против них под идеалом общества здоровья и развития, мы сможем победить ложь, проникающую в умы именно под видом таких «полуфабрикатов».