Предтеча

                Предтеча


Я  гуляла  с  сыном.  Стоял  на  удивление  лучезарный  день,  редко  бывают  такие  светлые  дни.  Небо  сверкало  лазурным  небосводом  с  одиночными  ослепительно  белыми  облачками. Такое  небо  на  полотнах  Великих  живописцев  времен  Возрождения. 


Я  держала  за  ручку  моё  сокровище,  моего  Митреньку.  В  свои  три  годика  он  выглядел  ангелом.  Льняные  пышные  кудри,  нимбом  обрамляли  его  красивую  головку.  Пронзительно  голубые  глазки  смотрели  на  окружающий  мир  с  интересом  и  умом.  Три  года  тому  назад  я  до  самого  последнего  не  верила,  что  рожу  моё  дитя. 
В  тридцать  девять  лет  от  меня  ушёл  второй  муж,  также,  как  и  первый,  не  смирившись  с  тем,  что  я  бесплодна. 


-Прости  меня  Валерия,  но  я   еще  молод  и  могу  иметь  детей.
Я  горевала  от  его  предательства.  Я  кандидат  наук,  ради  того  чтобы  иметь  ребёнка,  бросила  свою  научную  карьеру.  Ходила  по  врачам,  знахарям,  ездила  на  Запад,  лечилась  на  грязях  и  водах.  Перебывала  во  всех  санаториях.  Вердикт  врачей  везде  один  и  тот  же. 
Бесплодна!   


Как  раскалённое  тавро  на  моём  челе. 
Бесплодна! 
После  ухода  моего  мужа  прошел  месяц,  сидела,  пригорюнившись  на  скамейке  Таврического  сада.  Не  заметила,  как  напротив  меня  остановились.  Посмотрела  и  вздрогнула. 


Прямо  передо  мной  стояла  старуха,  перевязанная  крест  на  крест  несколькими  пуховыми  платками  проеденных  молью.  Седые  патлы  свешивались  засаленными  сосульками  немытые  годами.  Укутанная  не  по  погоде,  в  тоже  время,  была  с  непокрытой  головой.  Жуткое  лицо,  обезображенное  глубоким  рытвинами  морщин  времени,  делало  её  самой  настоящей  каргой.  На  ногах  калоши,  перевязанные  розовой  атласной  лентой,  до  удивления  чистой  и  какими-то  бечёвками  поверх  них.


От  неё  жутко  смердело  опрелостью,  старостью  и  мочой.  Меня  всю  передёрнуло. 
Ошеломлённо  смотрела  в  её  глаза.  Они  были  сами  по  себе,  как-будто  не  имели  отношения  к  этому  телу.  Проницательные,  глубоко  чёрные,  большие  красивые  глаза  сверкали  умом  и  ясностью. 
Разного  цвета  штапельные  чулки,  где  она  их  только  откопала.  Засаленные,  жуткие,  рваные  юбки,  как  у  цыганки,  виднелись  одна  из-под  другой.


Увидев  моё  лицо,  выражающее  брезгливость,  она  не  скрывая  своей  усмешки,  плюхнулась  рядом  со  мной.  Удушливый  тошнотворный  запах  ударил  по  мне  и  меня  чуть  не  вырвало. 
-Что  вам  надо?
Радостный  и  от  этого  пробирающий  до  мурашек  смех  молодой  девушки  накрыл  меня  искренней  радостью. 


-Мне  от  тебя  ничего  не  надо,  а  вот  тебе  надо. 
Глаза  посерьёзнели,  вглядываясь  как  буравя,  в  самую  глубину  души. 
-Ты  меченная. 
-Ты  мечена!!! 
-Ты  меня  слышишь,  ты  мечена!


Она  это  говорила,  словно  вколачивала  яростно  гвозди.  Но  при  этом  не  в  крышку  гроба,  как  могло  бы  показаться  от  ярости  её  слов.  Нет,  она  это  говорила  с  яростным  преклонением  передо  мной. 
И  её  истовость  меня  напугала.  Не  хватало  мне  богомольной  фанатички. 
-Ты  не  бесплодна. 
-Ты  зрела. 


-Ты  всё  это  время  зрела,  твоё  время  пришло.
Боже  мой,  меня  всю  пробрали  мурашки,  откуда  она  знает  про  мою  бесплодность.  Сознание  исподтишка  приняло  сразу  её  фразу.  «Ты  зрела».  Я  горела  этими  словами.  И  мне  уже  было  на  всё  наплевать. 
А  вдруг? 


Повернулась  к  ней,  и  надежда  безумием  взорвалась  в  моей  голове. 
-Внимательно  меня  слушай,  мил  женщина. 
-В  конце  Мая  следующего  года,  ты  возьмёшь  два  билета  на  поезд  до  Сочи,  в  спальном  двухместном  вагоне.  В  Ростове  к  тебе  войдёт  мужчина.  И  ты  будешь  его. 
-Он  что  меня  изнасилует? 
-Ты  ему  сама  дашь. 
-Дашь  сама!!!


Она  змеёй  шипела  мне  в  ухо.
Она  это  так  вдалбливала  в  моё  сознание,  что  я  прогибалась  под  её  словами. 
-Из  Сочи  ты  доедешь  до  Аджарии,  до  маленького  городка  Кобулети,  западнее  от  него  в  нескольких  километрах  в  Чёрное  море  впадает  горная  река.  В  первый  же  день,  какая  бы  не  была  погода  пойдёшь  к  этой  реке. 


-Ты  слышишь  меня  Валерия? 
И  тут,  я  по  настоящему  испугалась,  откуда  она  знает  моё  имя. 
-Дойдешь  до  устья  реки.  Эта  река  несёт  с  гор  редкий  чёрный  агат.  Ты  должна  найти  круглый  агат  с  размером  в  человеческий  глаз.  Он  будет,  иссиня-чёрным,  с  кольцевыми  перламутр-голубыми  полосками.  Прямо  по  середине  будет  искрящееся  голубое  пятно.
-Это  твой  камень. 


-Возьмёшь  его  в  ладонь  и  вспомни  своё  совокупление. 
-Это  твой  шанс. Твой  великий  шанс.
Я,  онемев,  боясь  пошевелиться,  раскрыв  рот  внимала  ей.  Она  не  оставляла  мне  ни  капли  сомнения,  это  будет  так  и  не  иначе. 
-Только  не  перепутай  камни. 
-Родится  мальчик,  наречешь  Митрием. 
-Поняла,  никак  иначе,  не  Дмитрием,  или  другим  именем.  Он  мечен  Митрой  Всевышнего. 


Она  встала  при  этих  словах,  низко  до  земли  кланяясь,  истово  три  раза  перекрестилась.  Потом  бухнулась  мне  в  ноги,  облобызав  мою  ладонь. 
-Ты  Мать  Предтечи. 
Повернулась  и  быстро  от  меня  пошла.  Моё  сердце  обливалось  кровью,  я  вся  трепетала. 


У  меня  будет  сын.  У  меня  будут  эти  маленькие  ручки.  Слёзы  текли  ручьем.  И  странно,  она  уходила,  и  тонкий  аромат  белой  лилии  распространялся  вокруг. 
Я  сделала  всё  так,  как  мне  велела  эта  юродивая.  Я  не  могла  дождаться  Мая. 
Каждый  день  ходила  в  церковь.  Никогда   раньше  не  молилась  и  не знала,  как  это  делать.  Но  уверовала,  моля  о  прощении  и  своём  сыне.  Я  так  молилась,  что  на  меня  обратил  внимание  батюшка,  подойдя  ко  мне. 


-Поведай  дщерь,  что  мучает  тебя  и  гнетёт.   
Подал  мне  руку  и  тут  же  отскочил,  его  глаза  с  ужасом  и  благоговением  смотрели  на  меня,  и  он  истово  крестился.  Тут   же  кланяясь  мне,  отступая  задом,  ретировался.  Я  недоумённо  смотрела  ему  в  след  и  больше  в  эту  церковь  не  ходила. 
Наступил  Май,  не  могла  дождаться  пока  пройдёт  эта  несносно  долгая  зима.  Дрожащей  рукой  купила  билеты  на  поезд.


Объявили  станцию  Ростов,  сидела,  затаив   дыхание,  но  ко  мне  так  и  никто  не  вошёл.  Через  полчаса  поезд  тронулся.  Я  ругала  себя  как  последнюю  дуру. 
Без  всякого  стука  ко  мне  вошёл  мужчина,  запирая  за  собой  дверь,  как  она  и  говорила,  после  того,  как  поезд  тронулся  от  Ростова.  Красивое  лицо  аскета,  высокий  с  соломенными  волосами.
 

Я  ждала  его,  веря,  что  он  придёт.  Лежала  поверх  одеяла  в  коротеньком  полупрозрачном  пеньюаре,  в  поясе  с  капроновыми  чулками.  Понимала,  что  со  стороны  выгляжу  похотливой  стареющей  нимфоманкой.  А  мне  было  на  всё  наплевать,  я  хотела  соблазнить,  взволновать  и  как  бы  он  не  выглядел,  он  должен  меня  желать.  И  мои  ожидания  были  вознаграждены  этим  молчаливым  красавцем. 


Он  вышел  на  следующей  остановке,  так  и  не  произнеся  ни  единого  слова.  Всю  дорогу  до  Кобулети,  ощущала  его  мускулистое,  желанное,  неутомимое  тело.  Мне  ещё  никогда  так  не  было  хорошо. 
Дождь  лил,  как  из  ведра.  Я  думала,  что  знаю,  что  такое  дождь,  ан,  нет.  Вода  падала  сплошным  потоком,  несясь,  вдоль  берега  по  наклонной.  Черноморское  побережье  встретило  меня  не  самой  лучшей  погодой.


Я  нашла  эту  речку.  Только  сейчас  поняла,  какая  неразрешимая  задача  найти  этот  камень.  Я  его  искала  четыре  часа,  отчаявшись  и  ругая  себя  как  последнюю  дуру.  Повелась  на  старую  каргу. 
Но  ведь  она  знала  моё  имя,  и  в  поезд  в  Ростове  сел  мужчина,  как  она  и  предсказывала.  И  ведь  предупреждала  насчёт  погоды.  Промокшая  до  нитки,  стояла  у  самого  устья,  плача. 


Море  бушевало,  большая  волна  накатила  на  берег,  пытаясь  меня  с  ног  до  головы  обдать  солёной,  грязноватой  пеной.  Отскочила.  И  в  тоже  время,  волна,  опадая,  откатываясь,  обнажила  песок,  на  котором  лежал  чёрный  агатовый  глаз  с  ярко  голубым  искрящимся  зрачком.  В  этой  серости  дождя  и  волн,  он  сверкал  такой  радостью. 
Я  бросилась  к  камню,  падая  в  воду,  успев  в  самый   последний  момент  его  схватить,  вода  уже  уносила  его  прочь.  Я  тряслась. 


Не  может  быть  столько  совпадений,  я  же  учёный,  как  же  во  всё  это  верить.  Я  стояла  под  проливным  дождём,  меня  сотрясал  озноб,  и  я  боялась  посмотреть  в  свою  ладонь  с  зажатым  камнем.  Открыла  ладонь,  на  ней  лежал  красивый  камень,  да  и  только,  уже  хотела  выбросить. 
И  неожиданно  вспомнила,  как  страстно  меня  целовал  этот  молчаливый  красавец,  какая  невероятная  нежность  и  сила  была  в  этом  мужчине,  как  волновала  его  плоть.  И  в  ту  же  минуту,  моё  тело  содрогнулось,  как-будто  я  почувствовала  его  изливающееся  семя  в  мою  плоть. Я  заорала,  содрогаясь  в  подобие  оргазма,  понимая,  во  мне  зародилась  маленькая  жизнь. 


Не  знаю,  как  я  обратно  добралась  до  Кобулети,  как  сон  была  обратная  дорога,  ничего  не  соображая,  очнулась  только  перед  порогом  своей  квартиры. 
Когда  через  месяц  пришла  сдавать  анализы,  на  меня  смотрел  мой  врач  с  жалостью.  В  его  глазах  читалось, - бедолага,  ты  скоро  свихнешься  от  своей  фобии,  навязчивой  фобии  иметь  ребёнка. 
Через  двадцать  минут  он  потрясённый  выскочил. 


-Давайте  проверим  ваши  анализы,  сдайте  повторно. 
Я  звонко  рассмеялась. 
-Я  меченная! 
Повернулась  и  ушла. 
В  сорок  лет  родила  своего  сына.  Моего  Митреньку.  В  сорок  лет  -  сколько  я  мучилась,  какие  усилия  и  ничего.  И  тут  вонючая  карга  дала  мне  свет,  моё  маленькое  золото,  моего  Митреньку. 


За  три  года,  я  ни  разу  не  знала,  что  такое  болезнь,  даже  простенькое  вспучивание  животика.  Ничего.  Он  был  такой  красивый  и  не  по-детски  умненький. 
Что  говорить,  поздний  первый  ребенок.  В  три  годика  читал  самостоятельно  книжки,  иногда  он  смотрел  на  меня,  и  в  его  глазёнках  было  столько  сострадания  и  любви  ко  мне,  что  мне  становилось  плохо. 


Нет,  я  его  не  боялась,  но  он  был  необычен. 
И  это  отмечали  все.  Дети  в  Таврическом  саду  к  нему  подходили  и  как  будто  ткнувшись  в  непреодолимую  преграду,  поворачивались  и  отходили,  понимая,  он  для  них  недосягаем. 
А  вот  собаки,  кошки,  где  бы  мы   не  находились,  подбегали,  виляя  хвостами,  садились  перед  ним  и смотрели  на  него с  такой  преданностью,  это  ошеломляло.  Когда  впервые  к  нему  двухлетнему  подскочил  огромный  мастифф  моё  сердце  оборвалось  от  ужаса,  как  и  у  её  хозяйки. 


Но  каково  мое  было  изумление,  когда  пёс,  скуля,  подполз  к  нему,  вымаливая  ласку.  И  мой  карапуз  Митренька,  так  по  взрослому  потрепал  его  по  холке.  Мы  с  хозяйкой  пса  стояли  онемевшие  от  этой  невероятной  сценки.  В  нём  маленьком,  была  огромная  сила,  и  это  чувствовали  все. 


Сегодняшний  день  был  какой-то  волшебный.  Митренька  крепко  держал  меня  за  ладошку,  иногда  он  забегал  и  смотрел  мне  в  глаза,  и  я  тонула  в  его  лучезарных  глазёнках.  Они  светились  тем  камнем,  который  я  нашла,  вся  моя  жизнь  была  в  нём,  и  он  был  всей  моей  жизнью. 
Мы  стояли  на  перекрестке,  он  тянул  меня  за  ручку,  но  всё  ещё  горел  красный  свет. 


-Валерия, - тихий  шёпот  за  спиной -  обернулась. 
Визг  тормозов,  страшный  удар  дернувший  меня.  Мой  Митренька  валялся  на  дороге  в  луже  растекающейся  крови,  его  голубые  глазки  преданно  смотрели  на  меня. 
-Митренька,  ты,  что  разлёгся  на  дороге,  вставай  мой  мальчик. Тут  грязно  и  это  некрасиво  и  неприлично. 


Вокруг  меня  собралась  толпа.  Встала  на  колени,  поднимая  головку  Митреньки.  Кровь  потекла  по  моим  пальцам.  И  чёрное  свинцовое  небо  рухнуло  на  меня.  Выла  как  собака. 
-Митря,  Митренька,  не  бросай  меня.  Моя  радость,  сынуля,  не  покидай  меня,  мой  мальчик.
И  вновь  этот  проклятый  шепот. 
-Валерия. 


Вскочила,  безумно  озираясь  вокруг,  ища  того,  кто  у  меня  отнял  сына.  Не  повернись  на  этот  зов,  мой  мальчик  был  бы  жив.  Я  орала  как  ненормальная. 
-Выйди  не  шепчи,  выйди  сволочь,  и  я  тебя  разорву  на  куски. 
Люди  от  меня  шарахались,  испуганно  отскакивая  от  меня.  Через  дорогу  стояла  старая  карга,  давшая  и  отнявшая  моего  сына.  По  её  щекам  текли  слезы,  она  встала  на  колени  и  кланяясь,  истово   молилась. 


Чернота  обрушилась  на  меня,  и  я  пропала.
Я  лежала  на  больничной  койке  связанная.  Вокруг  ни  одной  души.  Тишина,  ватная  тишина  обложила  меня,  и  я  ничего  не  соображала.  Сквозь  огромное  расстояние  вновь  услышала  шёпот. 
-Валерия. 
И  я  всё  вспомнила.  Забилась,  пытаясь  вырваться  из  этих  оков,  слёзы  ручьём  текли  по  щекам. 


-Митрий,  Митренька - хрипела  надсадным  горлом. 
Я  рыдала  и  не  хотела  жить,  закрыла  глаза,  уходя  в  забытьё. 
-Мамочка,  мамуленька,  я  рядом. 
Не  раскрывая  своих  глаз,  увидела  свет,  темнота  распахнулась.  Яркий,  но  не  слепящий  голубовато  зелёный  свет,  осветил  всё  вокруг.  Ко  мне  шёл  мой  Митрий,  держась  за  руку  старухи,  лицо  светилось  таким  состраданием  и  пониманием  моего  горя. 

А  Митренька,  так  мне  нежно  улыбался. 
-Валерия,  не  казни  себя. 
-Твой  мальчик  жив.  Вот  он  рядом  со  мной. 
-Митрий,  подойди  к  маме. 
Он  бросился  ко  мне,  целуя  и  обнимая  меня.
-Мама,  мамочка,  как  я  люблю  тебя. 
-Валерия,  не  убивайся  ты  так,  -  твой  сын  Ангел. 


-Сын  Божий,  он  будет  жить  среди  людей  и  он  будет  вечен.  Ты  не  знаешь  Валерия,  кому  ты  дала  жизнь.
-Это  Предтеча  нового  человечества. 
-Скверна  и  грязь,  жестокость  и  насилие,  похоть  и  разврат,  жадность  и  войны  охватили  Мир.  Он  не  Христос,  хотя  и  Божий  сын,  но  он  Предтеча  грядущему  Мессии. 


-Твой  мальчик  будет  всегда  рядом  с  тобой,  но  пока  ты  его  будешь  видеть  только  одна.  Придёт  время  и  он  станет,  видим  для  всех  людей  и  это  будет  скоро. 
-Крепись  Валерия. 
-Отныне  ты  станешь  исцелительницей.  Своим  страданием,  своей  беззаветной  любовью  ты  получаешь  этот  дар  Божий.
-Твой  дар  обращён  к  детям. 


Карга  говорила  со  мной,  не  раскрывая  губ.  Мой  Митренька  гладил  своей  маленькой  ручонкой  мою  руку. 
Я  очнулась,  огромный  санитар  протирал  мою  руку  ватным  тампоном  после  укола.  Пожилой  врач,  стоя  напротив  меня,  с  сочувствием  смотрел  на  меня.  Обращаясь  к  санитару.
-Бедная  женщина,  она  думает,  видит  своего  живого  сына,  а  его  нет. 


Она  придумала  себе  свой  мир  и  тихо  в  нём  сходит  с  ума.
Митренька  гладил  меня  ручонкой,  невидимый  ни  для  кого.  Я  погладила  его  головку. 
-Мой  мальчик,  моё  солнышко.
Мы  смотрели  на  несчастного  врача,  у  которого  умирает  внук,  а  его  так  легко  спасти.
Изумлённый  врач  смотрел  на  меня,  шепча  санитару. 
-Всё,  возврата  в  реальный  мир  у  неё  нет. 


Я  улыбнулась  врачу. 
-Как  тебя  называет  твой  внук, - Бармалей?! 
-Приведи  мне  своего  Сашеньку,  я  его  вылечу,  он  болеет  другой  болезнью,  нет  у  него  новообразования  в  мозгу.  Скажи  его  врачам,    им самим  надо  лечиться. 
Санитар  с  врачом  в  ужасе,  на  цыпочках,  от  меня  отступали,  закрыв  дверь.


-Сан  Саныч - санитар,  заикаясь - откуда  она  знает  про  Сашеньку? 
-Почему  у  неё  глаза  засветились  голубым  огнём? 
Санитар  перекрестился,  опускаясь  на  колени.
Сан  Саныч  стоял  белый,  как  полотно,  его  трясло  как  в  падучей.  Глаза  засверкали  надеждой.


-Этого  не  может  быть.  Она  не  могла  знать,  про  моего  внука  и  его  болезнь.
И  Вера,  исцеляющая  Вера,  пришла  к  доктору.  Он  стоял,  прижавшись  к  стене,  и  по  его  щекам  потекли  слёзы.
А  вдруг  она  поможет?! 
Робко,  не  умеючи  перекрестился,  опускаясь  на  колени,  истово  молясь. 
Она  поможет  моему  Сашеньке!

2  ноября  2006  .