Там за океаном...

Часть 1


          ...Тускло светился монитор, на котором пульсируя с определённой частотой, появлялось и исчезало какое-то сообщение. Колонки слегка фонили, издавая  шуршащий монотонный звук. Напоминая жужжание мухи, еле слышно гудел процессор. Была глубокая ночь...
      Но несмотря на это, за окном, повизгивая тормозами, во всю протекала жизнь, которая существует вполне самостоятельно и не зависит от времени суток. Витрины, как им и положено, горели разноцветными огнями, а подмигивающие красивые женщины с рекламных щитов заглядывали в окна, предлагая в течение суток пить соки «Freshness», что бы сохранять молодость или носить часы «Crown», чтоб никогда не опаздывать на свидание.
Полицейские машины проносились то и дело с включённой сиреной, пытаясь усиленно разбудить всех, кто крепко и спокойно спал.
          « И за кем они постоянно гоняются по ночам?!» – раздражённо подумала я, разбуженная воем сирен и вставая с постели, чтоб плотнее закрыть балконную дверь.
       Раздражение засело где-то глубоко и не давало долго уснуть...На часах было три часа ночи, они уютно тикали, отсчитывая потерянные часы сна.
«В Москве сейчас 2 часа дня...» - подумала я  вдруг, и рука медленно потянулась к телефону...

Выдуманный номер набираю,
Сердце с замиранием стучит,
Кто ответит.., что сказать.., не знаю,
Телефон по-прежнему молчит.

Вспомнилось из детства... Первая любовь, первые стихи...Как давно это было и как недавно...Почему-то счастливые дни быстрей забываются, а печальные, полные страданий и мук от неразделённой любви, сидят в тебе занозой и помнятся всю жизнь, терзая и мучая...

***

       ... Вовка был стройным красавцем, за ним бегали все девчонки из нашей школы. И я не стала исключением, влюбилась по уши, пропала окончательно и бесповоротно.
В него просто невозможно было не влюбиться... Голубые глаза и чёрные волосы – редкое сочетание, согласитесь... Для такой чувствительной и ранимой души, как моя, оно оказалось просто губительным.
         Стихи, ему посвящённые, посыпались, как из рога изобилия. Потом они как-то сами по себе выливались в песни. И для того, чтоб можно было их спеть, пришлось освоить три аккорда. Мои песни звучали на всех вечерах, мы с девчонками разбивали их на три голоса и дружно распевали под немолкнущие бурные аплодисменты. Олька, самая музыкальная из нас, аккомпанировала на фортепиано, она только что закончила музыкальную школу и классно импровизировала, почти, как Леонид Чижик...
И с тех самых пор гитара стала моей верной подружкой, постоянной спутницей  жизни... Она была свидетельницей всех моих страданий и чувственных передряг, я делилась с ней своими секретами и любовными переживаниями, ей я всецело вверяла собственную душу и сердце...


***

 - Андрюш, ты?
Голос в телефоне был хриплый и казался простуженным.
- Привет!
- А что у тебя с голосом? Ты здоров?
- Да всё нормально! Просто я только что со спектакля...
- Тебе надо показаться врачу, мне не нравится, как ты хрипишь, горлышко надо беречь...
- Да всё в порядке, не волнуйся... Гал, я сейчас очень устал, давай завтра поговорим, ну просто с ног валюсь...
- А какой спектакль днём? У вас только два часа...
- Да запись была на телевидении. А ночью я только из Питера прилетел, поспать так и не удалось...
Чувствовалось, что Андрей засыпал просто на ходу и еле сдерживал усталое раздражение.
- Хорошо, пока! Перезвоню!
       Сон пропал окончательно...Я пожалела, что - жаворонок, а не сова, в противном случае можно было бы наслаждаться ночной работоспособностью. И творить, творить...


***

        ... Вовка, Вовка.... А ведь он поначалу не проявлял к моей персоне никакого интереса. В том понимании, как бы мне этого хотелось, будучи безумно в него влюблённой. В течение двух последних школьных лет мы были просто друзьями.
Мы входили в так называемые «сливки» класса и вместе с пятью другими одноклассниками составляли его костяк.  Как позже выяснилось, двое из моих близких подруг были также тайно и безнадёжно в него влюблены.
     …На выпускной вечер я пришла с Олькой, на мне было замечательное, специально сшитое для этого случая платье. Отец достал по случаю у знакомого капитана дальнего плавания белый японский шёлк с огромными красными цветами. Светлые волосы были слегка завиты и спадали на плечи лёгкими волнами.
Глаза были впервые подведены, губки подкрашены розовой помадой.
Мы с Олькой светились радостью и нескрываемым желанием поскорей стать взрослыми, на которое способна только ранняя юность.
         Вовка заметил наше появление и пошёл к нам навстречу с распростёртыми объятиями, напевая: «Опалённое солнце нежно с морем прощалось...». 
Как он был хорош в ту минуту, белая отутюженная рубашка, приталенная со спины, узкие, облегающие стройную фигуру синие брюки.  И улыбка.... 
Какая у него была улыбка... можно было просто сойти с ума.
Я поймала его взгляд... Он как-то странно на меня смотрел... Казалось, что он видит меня впервые.
- Галка! Нет слов! Ты классно выглядишь! – его распростёртые объятия, оказывается, предназначались мне.
Я растаяла в них, как леденцовая конфета , но особого значения всему этому не придала, воспринимая его внимание, как дружеский акт вежливости.
         В актовом зале было душно и людно. Музыканты настраивали инструменты, бывшие десятиклассники разбились на две кучки по половому признаку и расположились в разных концах зала. Я на какое-то время потеряла Вовку из виду.
Вдруг неожиданно первыми аккордами взорвалась музыка, оглушая и возбуждая своими явно завышенными децибелами.
Мальчишки продолжали шушукаться, а девчонки с нетерпением ждали, когда же, наконец, мальчишки соизволят пригласить их на первый танец.
Первым от мужской компании оторвался Вовка и стремительно направился в нашу сторону. Все замерли в любопытном ожидании, кого же он пригласит...
Меня этот вопрос мучил меньше всего, потому что я уже и не мечтала о том, что бы наши отношения переросли в нечто отличное от дружеских.
Я молча сносила все издевательства собственной судьбы, смирилась с ней и приняла её такой, какая она есть.
          ...Мы кружились в танце легко и свободно, Вовка здорово, оказывается, танцует. Я ловила на себе завистливые взгляды девчонок, не веря до конца собственному счастью. Когда закончилась музыка, Вовка продолжал держать меня за руку и не собирался провожать на место.
Второй танец был медленным, и он нежно обнимал меня за талию. Что-то шептал мне на ухо, я чувствовала его горячее дыхание и слышала своё учащённо-бьющееся сердце, которое готово было выпрыгнуть из груди прямо ему под ноги.
          Какое это было счастье! Я уплывала в мир непохожий на мою обычную повседневную жизнь, я купалась в собственной любви, как в ароматной пене, я проваливалась в бездну, я взмывала к облакам, я нежилась мысленно в его ласковых объятиях, упиваясь собственными чувствами, как запретным зельем.
          Весь вечер Вовка не отходил от меня, он приглашал меня на каждый танец, чем вызывал злые усмешки его тайных воздыхательниц. Ведь это был последний школьный вечер и многие девчонки надеялись , что он их обязательно пригласит.
И вот, наконец, объявили последний «белый» танец.
Заиграла нежная мелодия, и я, не оставив и последней надежды всем своим соперницам, направилась в сторону, где стоял Вовка. Он заметил, что я иду к нему, распахнул свои объятия и пошёл ко мне навстречу. Мы встретились в центре зала, обнялись и простояли так весь танец. Больше никто не танцевал, все смотрели на нас заворожённо, боясь потревожить наше, только что родившееся и ещё не окрепшее взаимное чувство.
          Мы встречали рассвет в парке, катались на лодке, Вовка накинул мне на плечи свой пиджак, и я вдруг кожей почувствовала, что такое блаженство, я ощутила такое упоительное наслаждение, как будто он руками прикоснулся к моему телу.
Я ещё никогда не испытывала такой радости.  Я закрыла глаза и пыталась остановить это мгновение, хотелось поймать это ощущение сказочного счастья и оставить его в памяти навсегда.
Лодка медленно покачивалась на волнах, становилось прохладно, ветерок слегка морщил воду...

Стоит девчонка у окна – так хороша!
Смятеньем чувств поражена её душа.
А за окном поёт весенняя капель,
Играет чудную мелодию апрель.

И солнце радостно выходит из-за туч,
Рождает счастье и любовь надежды луч.
Он будоражит и манит тот яркий свет,
Её дурманит и пьянит сирени цвет.

Стоит девчонка у окна, за ним – весна.
Сияньем солнечным полна она сама,
А шар земной вращая круто вновь и вновь,
Царит с весною вечная любовь.




***
          Тишину моих воспоминаний нарушил звонок мобильника. Как замечательно, что я уже не сплю, не последовало взрыва оскорблений с моей стороны в адрес разбудившего. На мобильнике номер не высветился.
- Кто среди ночи? – грубо спросила я.
- Галка, это я! – Андрей был несколько взволнован.
- Я думала, ты уже давно в постели. Что случилось?
- Прости меня! Ты же знаешь, какой я обормот...
- Боже мой, Андрюшка, я давно уже привыкла к твоим эмоциям, срывам по поводу и без...Я не обижаюсь! Я прекрасно понимаю, что артисты – это не люди ( прости за грубость), это совсем другие существа, у вас несколько другая субстанция человеческой души. Вы ведь, как дети малые, не умеете управлять собой и живёте в своём, только вам одним понятном мире. Я привыкла... Доктор ведь не обижается на своих пациентов!
- Так, значит я больной? – чувствовалось, что Андрей начинал опять раздражаться.
- Нет, милый, ты не больной, ты...- другой!
- Можно подумать, что поэты все нормальные?! Да у вас у самих мозги все наизнанку... Живёте одними чувствами, а рассудок где-то похоже заблудился...
Витаете вечно в облаках и всё приземлённое вам чуждо, как класс...
      Я молчала... В атмосфере чувствовалось напряжение, надвигалась гроза и ссора, казалось, была неотвратима. Почему мы стали постоянно спорить в последнее время? Никак не найдём точек соприкосновения. А ведь было время, когда мы понимали друг друга?! Или это нам только казалось?...

Зачем дана любовь, когда - одни страданья,
Зачем я вновь и вновь зову тебя во сне.
Зачем цветут цветы в душе моей печальной,
И зимней ночью сердце тоскует по весне.

Зачем доносит эхо твоё родное имя,
И голос, обрываясь, сливается с мольбой,
И губы в полумраке без поцелуя стынут,
Зачем душа томится, пленённая тобой.


***
         
      ... Под утро я прибежала домой, переоделась, схватила свои купальные принадлежности и пошла на пляж.
День был удивительно солнечным и тёплым. Я нежила своё молодое тело под лучами яркого солнца. Ни о чём не хотелось думать, на лице была натянута глупая улыбка, от которой я не в состоянии была избавиться...
Вдруг рядом со мной на коврик кто-то рухнул... Я открыла глаза, повернула голову и увидела Вовку.
    - Привет!- он улыбался, а его жёлтые плавки под лучами солнца ярким пятном бросились в глаза.
    - Привет! А что ты тут делаешь? – задала я глупый вопрос и самой стало не по себе.
   - Тебя искал! Я ведь знаю, что всё своё свободное время ты проводишь на пляже.
   - Я плавать люблю...- вдруг созналась я.
Мне было приятно видеть Вовку, приятно осознавать, что он пришёл ради меня, но в счастье до сих пор не верилось. Уж больно он был ко мне равнодушен раньше и вдруг такая перемена.
   - Галка, у меня есть два билета  в театр на вечер, по случаю достались. Пойдём!
   - А почему бы тебе не пригласить Самохину? Ты ведь с ней, кажется, в последнее время встречался? Или ещё кого-нибудь? У тебя с нашей сестрой ведь проблем нет и недостатка в женском внимании ты не испытываешь?!
Он посмотрел мне в глаза, наклонился надо мной и прошептал:
   - А я хочу тебя...пригласить!
       Мне хотелось в тот момент отыграться, съязвить что-нибудь неприятное, сделать ему больно, отомстить за эти два злополучных года, что я мучилась и страдала от неразделённой любви.
Но я только вздохнула глубоко и тут же, простив, согласилась...

***
      
          - Ну что ты молчишь? Почему ты всегда молчишь? Ты же знаешь, что я начинаю беситься, когда ты молчишь!
     - Андрюш, давай, правда, завтра поговорим! Иди спать. Тебе надо отдохнуть.
Да и мне утром в издательство. Кстати, у меня новый сборник выходит, хочешь, я тебе пришлю? Там полкниги тебе посвящено...
    - Конечно, хочу... Обязательно пришли! А когда ты сама в Москву собираешься?
    - Пока не знаю, но как только, так сразу...
    - Приезжай, я ужасно соскучился по тебе!
    - И это всё? А где «я тебя люблю!»? П о р а с т е р я л  в пучине дней?
    - А ты-то сама меня любишь? Или чувства только на бумаге остались в виде твоих стихов?
   - Вот манера вопросом на вопрос отвечать! – зло отмахнулась я и повесила трубку.


***
         
           Перед спектаклем Вовка купил в буфете бутылку шампанского и мы выпили за нас, за наше будущее. Он мечтал стать лётчиком и собирался поступать в лётное училище. Меня развезло, и весь спектакль я проспала у него не плече. Усиленно пыталась потом вспомнить, что же мы всё-таки смотрели, но все попытки ни к чему не приводили, за что мне было ужасно стыдно.
Мы медленно брели по вечернему городу, было тепло и тихо. Раньше не было столько машин, как сейчас, и улицы вечером затихали в покое после суматошного рабочего дня.
          Когда мы подошли к моему подъезду, было уже совсем темно. Вовка вдруг прижал меня к себе и поцеловал в губы. Это был долгий поцелуй..., у меня закружилась голова, и я почувствовала, что теряю сознание. И я , наверное, рухнула б на землю, если бы не его крепкие, по-настоящему мужские руки.
Он не выпускал меня из своих нежных объятий и молча заглядывал мне в глаза...
Это был наш первый поцелуй...
         Потоком летнего светлого дождя, окатывая с ног до головы несоизмеримым счастьем,  хлынули на меня наши свидания.
Месяц нежных трепетных встреч и расставаний. Мы вместе слушали музыку, вместе ходили в гости, вместе гуляли по городу, а по вечерам ходили в кино на последний сеанс. И, казалось, так будет вечно.
Но сказка вечной не бывает, у неё всегда есть конец, правда, чаще счастливый...
Но это жизнь, и конец нашей истории никто не мог предсказать, тем более мы сами.
Я никогда не забуду наш прощальный поцелуй у меня на пороге в тот последний вечер перед Вовкиным отъездом в лётное училище.
     - Галка, ты будешь мне писать?
Я еле сдерживала слёзы, ком подступил к горлу, я хотела что-то ответить, но не смогла.
   - Я люблю тебя, Галка!


***
         
           Будильник зазвонил резко и, как всегда, неожиданно. Утреннее, но уже довольно жаркое калифорнийское солнце заглядывало в окно. Птицы щебетали на все лады, местные собратья российского соловья заливались мелодичными трелями. Но вставать не хотелось. Хотелось понежиться в постели хотя бы лишних пару минут.
Но на 9 часов была назначена серьёзная встреча в русском издательстве. И нужно было спешить. Я набросила халат, поставила на плиту чайник и пошла в душ.
Резкие струи обдали меня свежестью, и расслабленное за ночь тело напряглось, наливаясь силой и энергией, особенно необходимыми мне на сегодняшний день.
От этой встречи зависела моя новая книга стихов, которая должна была выйти не только в Америке, но и в России.
         Довольная собственным внешним видом, я села в машину и покатила по улицам Лос-Анджелеса. В салоне громко играла русская музыка, а вокруг громадами стояли горы...
Через несколько минут передо мной распростёрся Тихий океан.

Океана громада встаёт предо мной,
Чайки кричат, пролетая мимо,
Волны накатываются одна за другой
И пенятся, словно баварское пиво.

Нашёптывали мне набегающие волны.
Сегодня было относительно тихо, и океан  казался более безобидным, чем в ветреную погоду. У меня ещё оставалось в запасе минут двадцать, и я решила выйти и подышать солёным и насыщенным йодом прибрежным воздухом...


***

         « Здравствуй, моя жёнушка!» - так начиналось Вовкино письмо, одно из многих писем, приходивших почти ежедневно из Кременчуга.
Мы стали называть друг друга в письмах «жёнушка» и « муженёк» в надежде, что скоро опять будем вместе и обязательно поженимся.
Я рыдала над каждым его письмом и ждала, ждала, ждала...его возвращения.
           Мой отец был подполковником, и его собирались перевести в Москву.
Мама обрадовалась его новому назначению, и они стали готовится к переезду...
Только я не знала, как к этому всему относиться. Я не знала, как мне быть, в душе было полное смятение... Я боялась, что если уеду, то больше никогда не увижу Вовку.  Меня пугал этот переезд, мне казалось, что он отдалял нас друг от друга всё дальше и дальше.
Я плакала ночами в подушку и никому не могла доверить своих переживаний.
Я опять стала писать стихи, я пропитывала их своими девичьими слезами, своей тоской и бесконечной грустью.

Упала с неба тусклая звезда,
Тобой любуясь, мысленно молю.
Исчезли вдруг все нежные слова,
И растворилось древнее «люблю».
Ни слов, ни чувств, ни бешенного дня,
Всё где-то там, в долине бытия.
Лишь страстный взгляд, смотрящий на меня,
Во мраке ночи только ты и я.

«Вовка...» - шептали мои горячие губы, когда поезд уносил меня прочь от моей любви.
«Вовка, Вовка...» - выстукивали колёса его имя.

Мой поезд судьбы во тьме
На малых колёсах стучит,
И с ним в унисон во мне
Щемящее сердце кричит.

В сплетенье тоски и грусти
Я слышу дыханье твоё,
Гармония эта не пустит
Разбитое сердце моё.

В смешении слёз и тревоги,
В сомненье глухой пустоты
Я молча смотрю на дорогу,
По ней удаляешься ты...


***
       
             У главного редактора собралось много народу, было что-то типа летучки.
« Суматоха с утра пораньше!» - подумала я и уселась в приёмной.
Но ждать пришлось недолго.
     - А, Галина! – то ли обрадовался, то ли сымпровизировал радость мистер Коган.
     - Хай, Гарри! Как дела?
И хотя Главного звали Игорь Моисеевич, он любил, когда его называли по-американски Гарри. ( «В конце концов мы живём в Америке» - говаривал он.)
     - Да всё о’кей! Сонечка, нам два кофе, - обратился он к секретарше и, взяв меня за руку, повёл в кабинет. – Ты-то как? Давно тебя не было или писать перестала?
     - Гарри, ты ведь прекрасно знаешь, что нет, у тебя лежит моя последняя рукопись. Я надеюсь, ты хотя бы заглянул туда перед моим приходом?
     - Обижаешь! Когда я не обращал внимания на твоё творчество? Да и о тебе я думаю чаще, чем это положено мне по штату, и ты это прекрасно знаешь!
          Я вспомнила, как несколько лет назад Игорь, ещё будучи замом, пытался пригласить меня пару раз в ресторан. Но его попытки не увенчались успехом, так как я была страстно увлечена Андреем.
     - Я могу только догадываться! – попыталась я обворожить его своей улыбкой.
     - Ты восхительна...! Тебе кто-нибудь уже сказал с утра, что ты замечательно выглядишь? Так вот заметь, я – первый!
     - Я это оценю по достоинству! – парировала я. – Ну так что там с моей книгой?
     - До чего же вы все козероги деловые! Один бизнес в голове, нет чтоб за жизнь поговорить... Кстати, о личной жизни, как там твой Андрей поживает? Всё лицедействует?
    - У него работа такая! И он её очень любит,... как оказалось, больше, чем меня...
    - Да, не захотел здесь остаться, а такие возможности были!?...
    - Гарри, давай не будем об этом! Мне совсем не хочется обсуждать мои личные дела.
    - Извини! Но привет обязательно передай при случае!
    - Возьми сам и позвони, не в деревне, чай, живём – в цивилизованном государстве,-  огрызнулась я и дала понять, что эта тема закрыта.


***
        ... Москва встретила меня шумной сутолокой и тут же увлекла в свой водоворот, заманив в распахнувшиеся передо мной двери литературного факультета.
Новый мир, новые впечатления, новые знакомства – но всё это было лишь подобием жизни, а не сама жизнь, потому что в ней не было Вовки. И каждый день без него был выброшенным из жизни. Лишь надежда на скорую встречу ещё питала моё истосковавшееся сердце.
« Милый мой, родной! Не проходит и дня, чтоб я не думала о тебе...» - писала я ему.- « Я засыпаю и просыпаюсь с мыслью о тебе. Это даёт мне силы существовать, как-то переносить эти невыносимые страдания. У меня без тебя всё валится из рук, мне без тебя не мил весь белый свет, и только вера в твою любовь спасает меня...».
           Я до сих пор помню наизусть то письмо, в котором он сообщил мне, что собирается жениться...не на мне, а на другой...
« Прости, Галка, но я ничего не могу с собой поделать, я люблю её, мы снова встретились совершенно случайно после нескольких лет разлуки, и я понял, что не могу без неё жить... а с тобой мы по-прежнему будем друзьями, если ты захочешь...».
Как я выжила в тот вечер?! Весь мир рухнул, провалился в бездну, и я перестала ощущать реальность. «Прости...прости...прости...» - выстукивало сердце, пытаясь не остановиться невзначай. Жар окутал ватное тело, ноги ослабли, и я присела на пол в полном изнеможении и отрешённости от бытия. ...Я почувствовала, что меня не стало, я растворилась, унеслась куда-то, я перестала дышать, осязать, жить...


***

        - Андрюша, привет! Я вылетаю 31-го, ты сможешь подъехать в аэропорт?
Андрей выдержал паузу ( дурацкая театральная привычка), но неожиданно спохватился:
     - Даже не знаю, радоваться мне теперь или огорчаться!?
     - Ты шутишь? – я чуть не взорвалась от негодования.
     - Нет, я вполне серьёзно... – упавшим голосом ответил Андрей. А потом продолжил, понимая, что я не правильно его поняла. – Нет, Галка, не в этом дело, просто меня не будет в Москве в этот день. Представляешь, у нас съёмки в Германии, и мы 28-го вылетаем. Ну почему ты раньше ничего не сказала?
    - Я не знала раньше, у меня срочная командировка, мне нужно одного человечка повидать...Сегодня взяла билет и, вот, звоню...
    - Здесь я ничего не могу изменить, всё спланировано заранее, если я останусь, будет скандал.
Я расстроилась, совсем не ожидая такого поворота вещей. В голове нафантазировала, как мы будем гулять по городу, посидим в кафе, вспомним прошлое и возможно сумеем изменить настоящее... И вдруг такое невезение!
Я натянула на лицо язвительную улыбку (хотя можно было этого и не делать, кто её увидит).
     - Ну что ж, на «нет» и суда нет, позвоню Машке, она меня встретит, не беда...где наша не пропадала, – я готова была разрыдаться от злости и досады, но только глупо как-то хмыкнула и замолчала, сглатывая нервный ком в горле.
    - Галчонок, ну не сердись! – Андрей попытался меня успокоить, чувствуя моё настроение. – Я вернусь через неделю, может ты будешь ещё в Москве? Какого ты обратно?
   - Я всего на пару дней...
    - Ну постарайся перенести командировку, если это возможно...
    - Абсолютно невозможно...

         
***
          Белый сверкающий «Боинг» набирал высоту...Я попыталась расслабиться и закрыла глаза.
    - Командир корабля и экипаж приветствуют вас на борту нашего лайнера....- зазвучал лилейный голос стюардессы. - ...Мы набираем высоту, просьба пристегнуть ремни и привести спинки кресел в вертикальное положение...
    - Какой же у неё слащавый голос – подумала я, - а видео опять не работает...
    - Мы приносим свои извинения, но по техническим причинам мы не сможем показывать фильмы, – в довершение моих мыслей объявила стюардесса.
Свой вступительный монолог она завершила ритуалом показа , как нужно себя вести в случае, если самолёт начнёт падать в океан (можно подумать, что это кому-нибудь пригодится, если мы на самом деле туда грохнемся).
    - Командир корабля лётчик первого класса Петров Владимир Леонидович и экипаж желают вам приятного полёта...- стюардесса мило улыбнулась и с удовольствием удалилась.
          Не придавая особого значения её словам, я продолжала расслабляться, насколько это было возможно, под рёв воющих турбин.
И вдруг сердце усиленно заколотилось...
    - Петров Владимир Леонидович...Вовка...- прошептала я.
         Стюардессы повезли тележки с напитками. Я попросила банку русского пива и бокал красного вина.
Мысли беспорядочно суетились, набегая одна на другую, и не давали возможности сосредоточится на главном. Мы с Вовкой в одном самолёте...
Вот как бывает, сначала судьба раскидает по разным сторонам, а потом случайно сталкивает лбами. Зачем? Что ей нужно? Что она хочет от нас?
Я не могла представить нашу встречу, столько лет прошло, я привыкла жить без него. Прошлое вдруг напомнило о себе голосом этой бортпроводницы. Кто её просил?
Сердце по-прежнему бешено колотилось и готово было выпрыгнуть под сидение самолёта. Лучше б оно сделало это, я растоптала бы его безжалостной ногой, и оно бы так не болело, не ныло, не давило непроходящей тоской...
Годы наложили на меня свой отпечаток пофигизма и безразличия к такой боли, но сейчас она давала о себе знать всё с большей силой и упорством.
         Вино приятно потекло по жилам, слегка успокаивая и возвращая из лабиринтов памяти.
    - Вовка, Вовочка...- продолжали шептать непослушные губы.
    - С вами всё в порядке? – спросил рядом сидящий человек.
Я повернула голову и только теперь обратила внимание на своего соседа.
    - Вы себя хорошо чувствуете? – продолжал беспокоится он то ли из любопытства, то ли откровенного желания помочь.
Я в ответ только улыбнулась и пожала плечами...
          Но он явно не желал просто так от меня отказываться.
     - Вы в Москву летите?
     - Нет в Рио де Жанейро! – огрызнулась я, хотя сама не поняла зачем. Он ведь не сделал мне ничего плохого. И внешне был вполне элегантен и ухожен, пожалуй с ним можно было... поговорить...Но зачем задавать глупые вопросы, можно подумать, что мы летим в разных самолётах...
     - А я был в Лос Анжелесе по делам...
«Кому это интересно, где ты был..» - подумала я.
     - Да?! Как интересно! Ну-ка поподробнее, по каким делам? – опять зачем-то съязвила я. Мой собеседник сделал вид, что этого не заметил.
     - Если подробно, то по вопросам лапароскопической техники минимально инвазивной хирургии  и микроволновой термотерапии при лечении раковых заболеваний...Я  врач...- и добавил - Простите, как Вас зовут?
     - Галина! – его ответ сразил меня наповал, я уже была готова на всё, отвечать на вопросы и даже поужинать, если, конечно, он меня пригласит. Его ответ оказался вполне для этого убедительным.
     - А меня Александр! Очень приятно, особенно на высоте 10-ти километров, встретить такую замечательную женщину.
     - Это Вы к тому, что на такой высоте женщина становится легче,...в смысле, более лёгкого поведения?
     - Ну что Вы, я к тому, что и на земле-то такие женщины редко встречаются...
Александр призадумался.
Стало как-то особенно тихо. Или уши привыкли к шуму и уже не улавливали его.
Я достала свой блокнот и набросала несколько слов.

Взыграла безумная страсть,
Смешавшись с пронзительным криком.
Боюсь, на колени б не пасть,
Насытившись истинным мигом.
Не дай потерять головы,
Склонившись в любовной молитве,
Но мне не подвластна, увы!
Сердечная эта обитель...

        Я нажала кнопку вызова бортпроводницы.
     -Девушка, будьте добры, передайте эту записку Владимиру Леонидовичу.
     - Хорошо! Ещё что-нибудь?
     - Нет, спасибо! Хотя..., если можно, принесите, пожалуйста, бокал красного вина...
     - Да, конечно!
     - А вам что-нибудь принести? – любезно обратилась она к моему соседу.
Александр посмотрел на меня, потом на неё:
     - Да, пожалуй, мне тоже... бокал красного вина, будьте так любезны!
Я откинула голову на кресло и закрыла глаза.



***

           - Горько, горько!- непрерывно кричали подвыпившие гости, как будто им доставляло удовольствие каждый раз наблюдать, как мы с Алёшкой смущённо целуемся.
На нашу свадьбу должна была приехать Олька, но она задерживалась в рейсе.
После школы она пошла в стюардессы, как, впрочем, и добрая половина девчонок из нашего класса. Даже Колька и тот стал стюардом.
Может и меня постигла бы та же участь, но родители вовремя увезли меня из нашего города. И мне пришлось выбрать несколько иной жизненный путь.
           Олька прилетела на следующий день... Как же я была ей рада!
Мы не могли наговориться, мы не спали всю ночь, мы ночь напролёт возбуждённо болтали на кухне, чем ужасно злили моего новоиспечённого мужа. Первая брачная ночь была под угрозой срыва, и он не мог найти себе места. Закутавшись в одеяло, он то и дело забегал на кухню и уговаривал нас прерваться до утра. Но все его попытки были тщетны...
Когда я вспоминаю эту ночь, у меня щемит сердце от жалости к нему. Как же я была неправа... Сколько раз я была несправедлива по отношению к этому человеку.
Но он любил меня и поэтому терпеливо сносил все мои капризы.
Я вышла замуж, потому что пришло время... Потому что нельзя было не выйти. Таков был общественный уклад жизни – нельзя было остаться «старой девой», это было не принято, не нормально, осуждаемо. Всё равно за кого, лишь бы- замуж.
Жить, как все, быть, как все – вот главный принцип «будущего строителя коммунизма».
Мне повезло больше, чем другим, Алёшка по-настоящему любил меня. У нас была образцово-показательная семья. Если не считать, что по ночам в течение многих лет я мечтала о Вовке.
Но эти мысли не отвлекали меня от главного своего предназначения, как женщины.
И у нас родился сын...

***

      - Прошу Вас! – стюардесса подала мне на подносе бокал вина.
      - Спасибо! – я прикоснулась горячими губами к рубиновой прохладной жидкости.
      - Давайте выпьем за знакомство! – предложил Александр.
      - За встречу,... плавно переходящую в расставание! – скорректировала я его тост.
Я медленными глотками пила терпкое вино и думала о том, как Вовка отреагирует на моё послание. «Обалдеет от неожиданности!» - думала я.
        Вдруг шторка резко распахнулась, и в проходе возникла до боли знакомая фигура, только более возмужавшая, слегка располневшая в идеально подогнанном мундире, который придавал ей стойность и завидную привлекательность....
     - Вовка! – хотела я произнести его имя, но оно застряло у меня в горле предательским комком.
Он подошёл к моему креслу, как-то искусственно улыбнулся, хотел что-то сказать, но лишь кивнул головой и стал внимательно меня рассматривать, как будто пытался сравнить с той, прежней Галкой.
Я тоже молча ласкала его взглядом: морщинки на лбу, переносицу, губы, глаза, волосы, слегка подёрнутые сединой... Эта короткая стрижка ему очень к лицу...
Хотелось запомнить, скопировать в памяти его портрет и увезти с собой на другой материк, в другую жизнь.
     - Галка !.. – наконец произнёс он – Галка !.. – он смаковал моё имя, как сладкую конфету...
Он казался растерянным и смущённым, что никак не вязалось с его внешним видом.
Александр удивлённо смотрел то на него, то на меня, предвкушая дальнейший ход событий.
     - Жаль, что у вас тут нет ресторана, даже выйти некуда...- неудачно сострила я.
     - Давай пройдём ко мне и поговорим...- предложил Владимир.
              Пробираясь между рядов, я чувствовала себя не выучившей урока и вызванной к доске десятиклассницей. Что ждёт меня? Справедливый кол или всё-таки спасительная троечка? Найду ли я ответ на заданный вопрос или так и буду блуждать в потёмках собственной памяти?
              Вовка был отличником в школе. Он всегда знал, чего хотел, к чему стремился. Он заранее распланировал свою жизнь  и шёл чётко проложенным курсом. Отец у него был лётчиком, поэтому вопрос в выборе профессии не был столь актуальным. Лётное училище, затем академия...- всё произошло именно так, как он  хотел. Жена, двое детей..., не был.., не привлекался..., не состоял..., «связей, порочащих его, не имеет»...родственников за границей нет...
Если не считать меня...А я – просто друг, и это не считается...
     – Да... до родственницы я не дотянула...- подумала я и попыталась слегка взгрустнуть, но уныния не получилось и сожаления почему-то не было. А было легко и светло на душе, как будто я сбросила груз с сердца, что давил и мучил меня много лет.
            Мы говорили долго и увлечённо, слова сыпались сами по себе, как горошины, ничто не сдерживало нас. Мы вспоминали наши встречи без горечи...
Как будто не было этих  двадцати лет разлуки и щемящей изматывающей тоски, бессонных ночей и мокрых от слёз подушек...
Любил ли меня Вовка тогда? Наверное, любил... Но я не вписывалась в его представление о том, какой должна быть настоящая жена, его жена...
Я красилась, носила джинсы, курила и вела себя раскованно...
И не сумел он тогда понять, что всё это не главное, а главное – моя настоящая, истинная любовь к нему и непроходящая собачья верность, на которую я тогда была способна.

***

           ...Самолёт зашуршал шинами по мокрому московскому асфальту посадочной полосы, раздались дружные хлопки и свист.
Я почувствовала страшную усталость и лёгкое головокружение. Тринадцать часов полёта ощутимо сказывались на моём, изнурённом переживаниями организме.
Но присутствовало чувство какой-то завершённости, как будто закончилась последняя серия  многолетнего сериала, всё, наконец, стало на свои места, пазл сложился, и от этого было немного грустно. Наверное, потому что произошло расставание с прошлым, оно убегало вдаль, оставаясь позади несущегося вперёд Боинга.
    - Галина, разрешите Вам помочь? – Александр попытался привлечь к себе моё внимание.
    - Нет, спасибо, Вы идите, я пока здесь останусь, очень приятно было с Вами познакомиться. Вы интересный собеседник.
    - Вот возьмите, пожалуйста! – он протянул мне свою визитку. – Звоните, когда будете приезжать в Москву. Я всегда к Вашим услугам.
    - Да, обязательно! Спасибо! Всего Вам доброго!
То ли от вина, то ли от усталости ноги не слушались, не хотелось вставать с кресла.
Народ стайкой стремился к выходу. Только мне некуда было спешить. В этом самолёте оставалась часть моей прошлой жизни, самая яркая её часть, и хотелось подольше и в полной мере насладиться этим расставанием...


***

        ...В аэропорту было шумно и людно. Встречающие толпились у выхода, они были счастливы от предвкушения встречи с любимыми, и это чувствовалось на расстоянии.... Воздух зала ожидания был насыщен радостью...
«Интересно, кто из них более счастлив? - подумала я. – Те, кто прилетели или те, которые встречают?»
      - Мне кажется встречающие более рады, чем прибывающие! – услышала я за спиной голос, как будто кто-то прочёл мои мысли. - Почему такой унылый вид? – из толпы вынырнул огромный букет розовых роз (моих любимых), а за ним сияющее лицо Андрея.
Я вздрогнула от неожиданности...Радость, до сих пор висящая в воздухе, окатила меня с ног до головы своей щедростью...Иногда приятные сюрпризы способны творить чудеса. Подавленное настроение улетучилось, усталости, как не бывало, напротив, я почувствовала прилив сил, жизненной энергии.
Меня охватило чувство всепоглощающего беспредельного счастья. Как мало, оказывается, мне надо для счастья! – вот такая встреча может всколыхнуть, перевернуть все мысли и чувства вверх дном, вызвать острое желание сочинять всякую любовную чушь...
     - Андрюша...А ты как здесь? Ты ведь должен был улететь на съёмки?
     - Представляешь, я вдруг представил, что ты стоишь одна в аэропорту и вокруг в этой огромной толпе нет ни одной родной души, кто мог бы улыбнуться тебе...
     - Извините! – Андрея перебил доктор, мой недавний попутчик, он как-то резко и неожиданно подошёл к нам и  выглядел очень взволнованным. – Я не думал, что уже увижу Вас... Галина, можно Вас на минутку?!
    - Андрюш, я сейчас!
    - Да, про одиночество в аэропорту...- это я поторопился...- подумал Андрей, впрыскивая в мозг  дозу адреналина...
    - Что случилось? Я думала, мы с Вами уже попрощались? – удивлённо поинтересовалась я, когда мы отошли в сторону.
    - Простите меня, ради Бога, но мне нужна Ваша помощь...- он явно нервничал.
    - Помощь? Вы, кажется, перепутали роли, милый доктор? Это Ваша гиппократовская клятва гласит « помогай всем нуждающимся в помощи», я такой клятвы не давала...
    - Вы всё шутите! Я, наверное, выгляжу смешным в Ваших глазах, если Вам доставляет удовольствие всё время подшучивать надо мной? – он был по-настоящему серьёзен и очень жалок в эту минуту.
    - Это я не над Вами, это я скорей над собой...- пыталась я оправдаться. – Ну так что же произошло?
    - Мне нужно с Вами очень серьёзно поговорить! Вы не могли бы поужинать сегодня со мной? А заодно я Вам кое-что расскажу...
    - Доктор, а не слишком ли бесцеремонно и настойчиво Вы поступаете для первого и случайного знакомства? Извините, меня ждут!
   - Прошу Вас, не уходите, обещайте мне перезвонить сегодня! – доктор взял меня за руку. Его ладонь была тёплой и мягкой, не похожей на мужскую грубую ладонь.
Я резко взглянула ему в глаза, вынося строгий приговор судьи за недопустимые в его положении действия.
Он отпустил мою руку и виновато улыбнулся. Я повернулась, и, ничего не обещая, направилась к Андрею.
Андрей оживлённо разговаривал с кем-то по мобильнику, казалось, даже был груб.
   - Всё! – отрубил он, когда я подошла поближе.
Его глаза пылали гневом и ревностью. В таком состоянии он становился неуправляем, резок, эмоции захлёстывали его, он терял самоконтроль, и такие минуты  чаще всего заканчивались ссорой.
    - Какой я идиот! – продолжал он, уже обращаясь ко мне. – Я как последний кретин отменяю съёмку, мчусь в аэропорт, чтоб моей Галочке не было одиноко в огромном городе, а моя Галочка в моих заботах и утешениях вовсе не нуждается. У неё хватает своих утешителей...
   - Андрюша, ты прекрасно знаешь, что это не так...- пыталась я как-то сдержать его гнев. – Я очень рада тебя видеть, я ужасно соскучилась...
   - Я заметил... особенно когда этот...твой...взял тебя за руку...
   - Честное слово, я не давала ему никакого повода...Мы просто вместе летели в Москву и больше никогда не увидимся... – я попыталась его обнять, но он отстранился. – Ну, перестань ревновать... Сколько лет мы знакомы, а ты ревнуешь, как мальчишка, ну глупо, ей Богу...
   - Самая большая глупость в моей жизни – это...
Он не успел закончить свою мысль, потому что нас окликнула Машка, моя самая лучшая (да что там – единственная) подруга. Она всегда появлялась на горизонте в самый нужный момент и спасала меня из самых затруднительных ситуаций. И вот сейчас появилась очень кстати...
  - Галка!
  - Машунь!
Мы обнялись, а Андрей стоял рядом и был похож на провинившегося ребёнка, держа перед собой огромный букет роз. Но и за букетом ему не удалось скрыться от пристальных взоров поклонниц. Они, почувствовав удачную ситуацию, сбежались к нему из разных сторон за автографом.
  - Уф! Кажется он успокоился! – прошептала я, наблюдая, с каким азартом он расписывался на протягиваемых клочках бумаги.....
   - Артист, он и есть артист! – взбодрила меня Машка. – Я всегда тебе говорила, что он принадлежит народу, а не тебе...

   
***

         ...Вот Алёшка принадлежал мне полностью, весь без остатка.
Помню, как он дулся на меня весь следующий день – первый день нашей совместной жизни, но это выходило у него очень забавно и совсем не обидно. И в дальнейшем на протяжении пятнадцати лет, что мы прожили вместе, я постоянно чувствовала его любовь, даже когда он злился. С ним невозможно было находится в ссоре больше двух минут. Он всегда первый шёл на примирение, находил способы вымолить моё прощение, даже когда не был виноват. И за это я обожала его и любила по-своему.
       Когда родился  Артём, он трепетно учился его пеленать, вскакивал по ночам при малейшем его посапывании, называл его Тёмкой и нежно целовал в щёчку.
    - Ты не представляешь, Тёмка сделал сегодня первые шаги...- возбуждённо сообщил он мне, когда я вернулась домой из очередной творческой командировки.
Он был ему и отцом и матерью, души в нём не чаял, иногда меня это пугало, слишком он баловал его, но по роду своей деятельности меня часто не было дома и поэтому изменить что-либо в воспитании сына я была не в состоянии.
Алёшка полностью взвалил на себя эти обязанности и очень этим гордился.
      Когда Тёмка первый раз пошёл в школу, то вместе с букварём он положил в портфель только что вышедший, ещё пахнущий типографской краской сборник моих стихов, посвящённых ему. Я смотрела в его блестящие радостные глазки, и слёзы умиления текли по моим щекам. Этот день я не забуду никогда...

Поймёшь ли, сын, ту истину святую!?
Я поделюсь с тобой, когда ты подрастёшь,
Как по тебе страдаю и тоскую,
И ты простишь, мой мальчик, и поймёшь.
Лишь у тебя должна просить прощенья,
Мне все грехи свои не замолить.
Тебе доверю мысли и сомненья,
Когда понять ты сможешь и простить.
Мне больно сын, что без меня взрослеешь,
Живёшь не с той, что всех тебе нужней.
Но верю я, что ты понять сумеешь,
Молю тебя, пожалуйста, сумей...


***

        Машка шла впереди, мы с Андреем шли следом и молчали.
Два абсолютно разных человека. Что связывает нас, что притягивает нас друг к другу, как магнитом, и не даёт надолго оторваться, с ещё большей силой бросая  в объятия друг к другу? Если б знать, может стало бы легче жить...
Почему нам так трудно вместе и невозможно друг без друга?
Я обмотала свои мозги вопросами, словно колючей проволокой, от которой они кровоточили и саднили, и от этого вопросы становились ещё более неразрешимыми.
«Любовь»... – какое короткое слово, а какую длинную жизнь включает в себя, сколько в него вмещается...чувств, страсти, боли и радости... От рождения и до самой смерти мы не перестаём любить... Порой мы устаём от жизни, теряем к ней всяческий интерес, она ломает нас и корёжит, но стоит полюбить и снова хочется жить, мечтать, стремиться куда-то с новыми силами, с обновлённой душой...Мы никогда не устаём любить...
        Обе машины подкатили к Машкиному подъезду, мы вышли...
      - Какой я тебе сюрприз приготовила! Ни в жизть не догадаешься! – на Машкином лице сияла загадочная улыбка.
    - Твоя подруга в своём репертуаре! – беззлобно заметил Андрей. – Машка в городе - жди беды!...
Машка действительно редко появлялась в Москве. Она в основном обитала на даче ( хотя двухэтажный дворец с каменной оградой и человеком в чёрном на воротах  странно было бы так называть – сила привычки). И если она приезжала в город, то только потому, что это было вызвано экстренной необходимостью или чрезвычайными обстоятельствами, такими, как потоп, наводнение, кража имущества или, на крайний случай, пожар...
Сегодня таким обстоятельством был мой приезд.
      Мы поднялись на четвёртый этаж, я сгорала от любопытства, мне не терпелось поскорей узнать, что же на сей раз придумала Машка.
Дверь распахнулась, и из квартиры с визгом выскочили...Олька и Зоська – две мои школьные подруги. Они бросились меня обнимать и целовать, я задыхалась от волнения и счастья...
    - Девчонки! Вы откуда? Каким чудом вы здесь? Как я рада вас видеть!
Ещё бы, мы с Олькой  не виделись с самой свадьбы, а с Зоськой и того дольше, только письма и звонки соединяли нас много лет. Олька давно уже жила в Питере, а Зоська - в Киеве. И вдруг такая встреча!
    - Машка...ну ты...даёшь! Слов нет - одни междометия!...
В этот момент я по-настоящему поняла, что Машка для меня значит и что «дружба – это понятие круглосуточное», как любил повторять Андрей.
    - Познакомьтесь, это Андрей! А это Ольга и Зося – мои школьные подруги!
    - Очень приятно! - Андрей поцеловал им обем руки, что выглядело забавно в данной ситуации.
       Олька ( сама непосредственность) уставилась на Андрея и многозначительно заметила:
      - Это Вы вчера в сериале играли? – она указала рукой на телевизор.
Андрей улыбнулся своей очаровательной улыбкой, и я поняла, за что я его люблю – за улыбку...(как же я раньше об этом не догадывалась).


***

       Мы приехали к Андрею уже под утро. Войдя в квартиру, я, наконец, почувствовала страшную усталость, глаза слипались, давала о себе знать разница во времени. Я сбросила туфли и побрела в ванную.
      Тёплые струи душа возбуждающе потекли по моему расслабленному телу...
Я думала об Андрее, о предстоящей близости, и всё острее и ощутимее становилось моё желание...
Андрей засуетился на кухне, и хотя есть не хотелось, он старался продлить ощущение праздника. Откупорив бутылку дорогого вина, он разлил рубиновую жидкость по бокалам, зажёг свечи... Гроздь янтарного винограда, купленного сегодня утром, очень романтично свисала с высокой богемской вазы...
     - Галка, ты чудо! – он просто весь светился от счастья, когда я вышла из ванной.
Наш поцелуй был долгим и упоительным... - Ты моя «находка», если бы ты знала, как я по тебе соскучился... до ломоты в зубах, до дрожи в коленках...- шептал он мне на ухо.
И я верила ему, потому что «находкой» он меня называл только в минуты сильного возбуждения и страсти.
Андрей гладил мои влажные волосы, которые ещё пахли шампунем, целовал мне глаза, а я жмурилась от счастья и уплывала далеко – далеко, в упоительный мир наслаждений и грёз...

Сонные  линии лунной идиллии,
Тени на стенах остались нестёртыми,
В вазе на столике белая лилия
С запахом терпким ванильного торта.

Тихают ходики шёпотом, шёпотом,
Хрупкого счастья минуты забытые.
Наши тела в переливы завёрнуты,
Словно прозрачным капроном укрытые.

Спят непознавшие, недолюбившие,
Вихрем случайным сюда занесённые,
Чашу запретного зелья испившие,
Не обручённые – просто влюблённые.



***

        - Мам, ты не забудешь привезти мне видик ? – Артём увернулся, когда я попыталась его поцеловать в щёчку. В двенадцать лет дети отрицательно реагируют на ласку. Особенно мальчики... Они ощущают себя взрослыми, самостоятельными, и все эти «телячьи нежности» вызывают  возмущение и чувство протеста.
      - Уже стесняется! – подумала я. – Тёмка, ты становишься совсем взрослый! – я попыталась погладить его по голове, но он опять увернулся.
     - Наш сын вырос, а мы и не заметили! – Алёшка обнял меня и крепко прижал к себе, как будто прощаясь насовсем.
До сих пор не могу понять, как он мог чувствовать разлуку там  в аэропорту?.. Я сама тогда ни о чём не догадывалась... Но сердце ему подсказывало, что я улетаю навсегда...

Ты смотришь на меня глазами синими,
Стараешься пронзить мне сердце взглядом,
Но вижу в них холодный блеск я инея
И чувствую разлуку где-то рядом.

Я на тебя смотрю глазами серыми,
Дрожащими сжимаю руки пальцами.
Хочу сказать, что ни во что не верую,
Но может жизнь над нами всё же сжалится...

          Мы с Андреем  улетали в Америку...
 Тогда я написала небольшую пьесу для театра, в котором он работал, и с этим спектаклем  мы поехали на гастроли по нескольким американским штатам.
У нас сложились тёплые, дружеские отношения.
Он играл в моей пьесе главную роль. И так он был хорош в этой роли, что я не могла не восхищаться им... Постепенно восхищение переросло в привязанность, привязанность – в необходимость быть рядом... И в один из дней я вдруг поняла, что не могу без него жить...
Когда и как это произошло, я до сих пор не могу сказать с уверенностью. Но то, что я пропала окончательно и бесповоротно, это я могла сказать наверняка...
         Все ночи и дни мы проводили вместе...На спектаклях я сидела в первом ряду и не могла оторвать от него влюблённых глаз. Он чувствовал это и часто смущался, не смея запретить мне присутствовать в зале.
Мысль о том, что рано или поздно нам предстоит вернуться в Москву, угнетала меня своей стабильностью и постоянством...
Как жить дальше...
Я не находила ответа... И не было никого, кто мог бы мне помочь...
Вся моя жизнь рухнула с огромной высоты и рассыпалась на осколки под ноги этого человека.

Иду к тебе и рассекаю время,
Иду к тебе, сближая расстоянья,
Иду к тебе, раздваивая бремя,
Иду к тебе, пронзая мирозданье.

Лечу к тебе, душа и сердце рвется
Навстречу солнцу, ласковому ветру.
Я улетаю вслед за этим солнцем,
Доверя тайну солнечному свету.

Бегу к тебе, и в кровь сбиваю ноги,
Бегу к тебе и простираю руки.
И до тебя осталось так немного,
Лишь путь длинной от встречи до разлуки.





***

        Полуденное солнце ярко светило в окно. Вставать ужасно не хотелось. Голова слегка побаливала, Андрея рядом не было.
     - Андрюшка! – позвала я. Но никто не отозвался.
На столике лежала записка. « Улетел на съёмки, буду через пару дней. Обязательно дождись. Целую в заспанные глазки!!!»
Накинув Андрюшкин халат и надев его тапочки, я пошла на кухню варить кофе.
Пока  варился кофе, распространяя бодрящий аромат, не переставая звонил телефон. Окончательно разозлившись, я выдернула шнур из розетки.
   - Антракт! Все в сад... Дайте человеку отдохнуть!
 Настроение было замечательное, и мне не хотелось растратить его на назойливых Андрюшкиных поклонниц.
    - Невоспитанные люди так и умрут хамами... – ворчала я про себя, стараясь сохранять спокойствие и пытаясь забыть последний звонок, который до глубины души задел меня своей бестактностью.
 «Неужели ревную?» – думала я  исподтишка, неназойливо, не копируя столь опасные мысли на подкорку собственного головного мозга, дабы избежать дальнейших осложнений и так затянувшейся болезни под названием «любовь».- «Какая глупость! Придёт же такое в голову!? Ревность... Очень надо! Да пусть он купается во всенародной любви и славе... у него работа такая – быть на виду...» - уговаривала я себя, в душе постепенно сознавая, что  в отличие от всех поклонниц, нахожусь по другую сторону баррикады.
Эта мысль меня согрела и успокоила, и убеждённая в собственном преимуществе я стала собираться на деловое свидание.
      Вдруг раздался звонок в дверь.
    - Кто бы ни был, убью – и всё! – попыталась я пошутить, вспомнив «Иронию судьбы». – Кто там? ( Что за дурацкая привычка открывать дверь, не дождавшись ответа!? Когда-нибудь она меня «подведёт под монастырь»).
На лестничной площадке стояла какая-то молоденькая девушка с огромным букетом цветов.
     - Здравствуйте! Будьте добры, Андрея позовите!
     - Девочка, а Андрея Витальича нету...
     - А где он? – по-моему, она на самом деле рассчитывала на диалог.
     - Пошёл мусор выносить два дня назад и не вернулся... Вот сама жду!
     - Шутите?
     - Нет, я вполне серьёзно, завтра сделаю заявление в милицию...Три дня должно пройти, раньше не принимают... – мне захотелось схватить букет, швырнуть ей в наглое лицо и захлопнуть дверь,но я сдержалась, только язвительно растянулась в улыбке и попросила её прийти через три дня, когда появятся какие-нибудь новости...
« И ведь припрётся...» - подумала я, закрывая дверь и окончательно теряя последние остатки хорошего настроения.
В дверь опять позвонили...
     - Нет, надо валить отсюда и чем скорей, тем лучше, а то они меня окончательно выведут из себя... Ну что ещё?
На пороге стояла та же девчонка.
    - Букет можно Андрею передать?
    - Андрею? Ни в коем случае! А вот Андрею Витальичу с большим удовольствием! Согласны на такой вариант?
    - Согласна! – и тут она впервые улыбнулась...
Мне стало её жалко, эту глупую маленькую дурочку, которая растрачивает свои самые лучшие годы впустую, живя иллюзиями и неосуществимыми надеждами.
А сколько их таких!?...Безумно  и безнадёжно влюблённых в выдуманный ими же образ любимого артиста....


***

          Из издательства я поехала к Машке.  По дороге заскочила в супермаркет, захватила шампанское и кое-что перекусить. Москва удивила своим изобилием... Это радовало и внушало оптимизм по поводу будущего России. На улице всё больше встречалось красивых и хорошо одетых людей. Москвичи стали больше улыбаться (надо  где-то начертать...жаль ручки с собой нет), отличительная черта русского человека – угрюмость, кажется, обрекла себя на вымирание, что тоже обнадёживало.
          Я решила прокатиться в метро, чтобы окончательно убедиться в глобальных переменах. Но эксперимент не удался, потому что под землёй процесс облагораживания общества несколько затянулся, видимо стеснённый ограниченным пространством.
         В метро, как и в прежнее время, мне успели нахамить, на что я ответила, что им не грозит умереть порядочными людьми, и утвердилась в мысли, что в Москве, кроме наружного лоска, ничего больше не изменилось...
         Машка выскочила из душа с полотенцем на голове, она собиралась уходить и мой приход, кажется, был не кстати.
       - Ты можешь остаться здесь и подождать меня? Я не надолго, только  слетаю в офис и обратно...- Машка занималась какими-то финансовыми делами и иногда её присутствие в собственном бизнесе было жизненно необходимо. – Их ведь ни за что нельзя оставить без внимания, иначе такого нагородят – век не расхлебаешь...- и добавила- алюминиевой ложкой...
        Я, конечно, могла остаться и подождать, но у меня никак не выходила из головы просьба доктора о помощи. «Вдруг там действительно что-то серьёзное?» - думала я.  И решила, пока Машка занята, встретиться с Александром.
       Мы встретились через час в уютном кафе под поэтическим названием «Муза», что недалеко от Машкиного дома.
      - Я, наверное, должен был начать с комплиментов, но тогда бы Вы могли подумать, что я завлёк Вас с единственной целью... Но Вы, действительно выглядите восхитительно,и не начать с них я просто не могу. Я очень боялся потерять Вас  из виду , и это истинная правда.
      - Доктор, давайте ближе к делу! Вы ведь не за тем на самом деле меня пригласили, чтоб расточать комплименты? (Хотя мне было чертовски приятно, что до сих пор я могу нравиться мужчинам, значит моё время ещё не прошло, и это тоже внушало оптимизм ).
      - Вы правы – не затем, верней не только затем... – его лицо стало серьёзным.


***

           Когда Машка вернулась, я уже суетилась на кухне и готовила ужин...Иногда мне доставляет огромное удовольствие придумать что-нибудь эдакое, какой-нибудь кулинарный изыск, чтоб порадовать друзей. Тогда я принимаюсь готовить и каждый раз, придумывая новое блюдо, даю ему название, созвучное с моим настроением.
     - Минуту терпения и мой «Калифорнийский букет» в распоряжении твоего желудка, - отрапортовала я из кухни.
      - Боже, какая красота! – Машка не выдержала и заглянула на кухню, где на столе уже стояло блюдо с запечёнными овощами, картошкой и дольками ананаса, посыпанное зеленью и украшенное репчатым луком, красным перцем и зелёными оливками. Это кулинарное творение распространяло такой запах, что Машкин голодный желудок скрутили колики. – Разве можно так издеваться над голодным человеком? Каждая лишняя минута – смерти подобна!
      - Всё! Тащи бокалы, открывай шампанское, я несу эту красоту...
Только мы решили насладиться пищей, как раздался телефонный звонок.
      - Нас нет!... Пока я не съем твой «Букет», никаких телефонных разговоров, - Машка казалась вполне серьёзной и продолжала трапезу. – Галка, ты уникум! Знай наших, мы не только стихи «могём», но бытовые хозяйские мелочи нам не чужды... И куда только твой Андрюха смотрит? Такая баба рядом: и шьёт, и готовит, и стихи пишет, а уж как любит! И чего ему ещё надо? Он бы был у тебя, как у Христа за пазухой...
     - «Это сладкое слово – свобода!» - вздохнула я.
     - Да уж! Лучше быть свободным и здоровым, чем женатым и болным, - попыталась перефразировать поговорку Машка. - А как же стакан воды на старости лет? Хотя у него к тому времени будет домработница...
Слушай, а ты уверена, что у него, кроме тебя, никого нет? Желающих – то целая очередь!
     - Машунь, ты прекрасно знаешь, что я не ограничиваю его свободу, и он вправе жить так, как ему хочется. Тем более мы слишком далеки друг от друга (как тебе такой каламбурчик)... Нас разделяет целый океан, не доплыть, не догрести...
     - Ну ты идеалистка! А самолёты на что? Они твой этот океан – одним взмахом своего крыла...
     - И вот я тут, как видишь! А Андрюха где?
     - Кстати, о мальчиках... А где Андрей?
     - А Андрюша в Германии на съёмках, сегодня утром улетел... даже не разбудил...
     Снова зазвонил телефон. Но теперь уже Машка сняла трубку.
    - Маш, ты? – это был Алёшка.
    - Я!  Кто же ещё в моей квартире может подойти к телефону? А ты чего вдруг нарисовался? Сто лет тебя не слышала... Но богатым тебе так и не быть, голос твой сразу узнала...
    - Галка, случайно, не у тебя? – он никогда не злился на Машку, зная её несколько грубоватую манеру разговаривать, всегда воспринимал её шутки нормально и не обижался.
        Машка прикрыла трубку ладонью и прошептала: «Это Алёшка! Ты как,... у меня или где?...»
     - Да!... Давай я поговорю!
     - Случайно у меня! Это ты удачно набрал номер! – она передала мне трубку.
     - Здравствуй, Лёш!
     - Привет! Мне Тёмка позвонил, сказал, что ты вылетела в Москву. Вот решил разыскать тебя!
     - Ну и правильно! Как ты!
     - Да всё нормально! Живу! Как вы там? Как у Артёма дела? – он впервые назвал сына Артёмом и мне это даже резануло слух. Чувствовалось, что каждое его слово пронзает бесконечная тоска... Мне стало опять жаль его.
     - Алёшка, ты прости меня, я очень виновата перед тобой! Я столько причинила тебе боли, что за всю жизнь не вычерпать из твоего сердца...
     - Да ладно, ты не переживай! Я уже простил, верней, мне и не за что тебя прощать... Я всегда знал, что ты не любишь меня, и  ничего не мог с этим поделать. Я знал, что рано или поздно ты уйдёшь, я был уверен, что разрыв неизбежен.
Помнишь, тогда, в аэропорту?... Ты улетала в Америку, а я чувствовал, что тебя теряю навсегда, я знал, что ты не вернёшься... – он замолчал.
       Я смахнула слезу. Машка сидела молча, боясь пошевелиться.
В трубке раздались гудки, Алёшка повесил трубку...
     - Вот так всегда! Бросил трубку...– выдохнула я.
Но только я положила трубку, как снова раздался звонок.
     - Алёш! Нас разъединили? – я обрадовалась, что Алёшка всё-таки перезвонил.
Но это был не он...
     - Вот так и узнаёшь случайно, что твоя любимая тебе не верна... Бог-то он шельму метит...рано или поздно...- это был Андрей. – Что молчим? Или «от волнения  в зобу дыханье спёрло»?
     - Андрюшка! – только и успела я воскликнуть.
     - Андрюшка! – передразнил он меня. – А хотелось, чтоб это был Алёшка, да?
Надо было срочно спасать ситуацию, наши отношения, кажется, снова бились в предсмертных судорогах.( Ну почему он всегда так не вовремя...)
     - Андрюха, привет! Ты откуда? И почему звонишь Машке? Можно поинтересоваться? – я перешла в наступление, потому что всегда знала, что лучшая защита – это нападение. – Почему бы тебе не позвонить мне на мобильник? Конечно, если ты хотел позвонить именно мне?! Так,... с вами всё ясно!... Ну-ка колись, что у вас с Машкой?... – Я посмотрела на Машку, она крутила пальцем возле виска и закатывала глаза, мол, шути-шути, да знай меру...
    - Твой мобильник издох ещё вчера, пора заказывать гражданскую панихиду... Вам ведь некогда заниматься такими мелочами, как заряжать телефон, у Вас дела более возвышенные...- я почувствовала, что мои дела совсем плохи, потому что, когда Андрей переходит на «Вы» - это означает высшую степень негодования и злости.
Остался один и последний способ исправить положение – повиниться... Раньше это всегда помогало и спасало в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Главное, вовремя попросить прощения...
     - Андрюшенька! Какая же я глупая женщина! Действительно, я совсем забыла вчера поставить телефон на зарядку... Но в этом есть и твоя вина, ты мне совсем вскружил голову, я думала только о тебе, упивалась собственным счастьем и ни о чём больше и думать не могла... Мне так было хорошо с тобой! Господи, как я по тебе соскучилась, я ни секунды не могу без тебя...Милый мой, родной мой, любимый, когда же, наконец, ты вернёшься? Я тут совсем пропадаю без тебя...
       Андрей молчал, я слышала его учащённое дыхание, (значит я на правильном пути, ещё немного усилий и победа будет за нами). Я продолжала...

Когда грущу, я думаю о Вас.
Когда смеюсь, я думаю о Вас.
Мне шелестят берёзы за окном:
-Пока живу, я думаю о нём...

Мне Ваше имя шепчет океан:
-Пока живу душа стремится к Вам.
И птицы щебетали мне о нём:
-Пока живу, мы будем лишь вдвоём...

И ивы плакали над быстрою рекой:
-Пока живу, Вы будете со мной.
И ветер доносил обрывки фраз:
-Пока дышу, я думаю о Вас...

     - Галчонок, прости меня! Я тебя обожаю!...


***

        ....Мы лежали на берегу Тихого океана и смотрели друг на друга....Волны с шумом накатывали на берег. Чайки проносились над нами и истошно кричали.
      - О чем это они? Если бы знать!
      - Зачем? У них своя жизнь! Я не думаю, что им интересно знать, о чём мы тут с тобой шепчемся...
      - Андрюш, что же нам теперь делать? Через неделю мы возвращаемся в Москву... Я с ужасом думаю об этом... Как же мы будем жить дальше?
      - Ты знаешь, я не уверен, что это лучший выход для тебя, у тебя ведь сын, муж, но я хочу, чтоб ты осталась здесь, со мной...
      - То есть?...
      - Просто мне предложили работать в Лос Анджелесе, вчера я подписал контракт...
      - И ты молчишь?
      - Почему? Я как раз говорю...
      - Подожди! У меня в голове такие новости не укладываются...Я даже не соображу, радоваться или нет...И на какой срок этот контракт? С кем?
      - Ты помнишь, у нас был такой режиссёр Родион Кометов? Он начинал актёром ещё в 60-е, снимался в нескольких фильмах, потом поставил у нас пару режиссёрских работ, но их запретили к показу, тогда он иммигрировал в Штаты...И, представь себе, здорово раскрутился. Сейчас он продюссер в одной из Голливудских компаний. Вот он мне и предложил остаться. Они начинают снимать новый фильм в Голливуде, куда он меня и пригласил. Пробы прошли, я утверждён, контракт подписан...
      - И ты молчал?
      - Пока я не был уверен, чего трепаться...А теперь всё уже решено, я остаюсь, по крайней мере, на два года, а там посмотрим...
      - А как же я?
      - Галка, ну ты глупеешь на глазах... Я ведь с того и начал, что предлагаю тебе остаться здесь со мной...


***

         Я вошла в знакомый подъезд. Дверь была на распашку (для чего на входные двери вешают кодовые замки, если они всё равно постоянно открыты, заходи - не хочу...)
Здесь ничего не изменилось... Все стены были исписаны, изрисованы, как и в прежнее время, может даже с ещё большей изощрёностью, на потолке чернели те же пятна от сгоревших спичек, почтовые ящики, хоть и были свежевыкрашены, но некоторые из них  уже успели пострадать от сожжёной в них корреспонденции...
Какое-то непонятное чувство пробудилось во мне, то ли ностальгические нотки, то ли сожаление о прошедшей юности...Но сердце заныло, защемило от нахлынувших воспоминаний...
Я поднялась на четвёртый этаж... Как давно я не была здесь? Сколько лет прошло?
Я стояла перед дверью, не решаясь нажать на звонок. Тут в двери напротив щёлкнул замок и дверь приоткрылась...
       - Галочка! Это ты? А я смотрю в глазок, ты это или нет! Сколько лет, сколько зим?
      - Тётя Вера! Вы? – я не узнала выглянувшую старушку и чисто интуитивно поняла, что это она. Вместо бодрой весёлой пожилой женщины, какой я привыкла её помнить, на меня смотрела осунувшаяся, седая со сморщенным лицом бабушка...
     - Я...! Постарела, да? Ещё бы, столько пережить...
     - Нет, я хотела сказать... Я очень рада Вас видеть...- я чувствовала себя неуютно, не могла подобрать нужных слов для этой доброй женщины, которая когда-то заменила мне мать, помогала нянчить Артёма, как собственного внука, и была для нас по-настоящему родным человеком.
     - Галочка, где ж ты столько пропадала? Почему не приходила к нам? Алёшка твой совсем без тебя зачах, осунулся, постарел...
     - Я знаю, что я очень перед ним виновата, но так сложилась жизнь...
     - Знаешь что, зайди ко мне, Алёшки всё равно нет, он в магазин побежал, кошеварит, сам ведь готовит, пока он вернётся, мы хоть поговорим с тобой... Когда ещё выдастся такой случай...
      ...Вера Львовна Сунгурова когда-то была Заслуженной учительницей СССР. Она полвека проработала в школе, преподавая русский язык и литературу, к ней приезжали учителя со всех концов нашей необъятной страны перенимать опыт, её фотография висела на стенде «Лучшие люди города», о ней писали в газетах и показывали по телевидению. Она отдавала все свои силы, здоровье, нервы, воспитывая несколько поколений учеников, вкладывая в них свою душу, знания, опыт... Она так и не сумела завести собственную семью, на это у неё просто не было времени, она полностью отдавала себя школе, посвятив всю свою жизнь воспитанию чужих детей, так и не заимев собственных...
И вот теперь – она всего лишь забытая всеми пенсионерка с нищенской пенсией,
проживающая в крохотной квартирке с пятиметровой кухней, больная и одинокая...
И в этом я чувствовала и собственную вину и от этих мыслей мне становилось грустно и тоскливо... И хотелось выть от несовершенности и несправедливости нашего мира...
     - Тётя Вера...простите меня...- я хотела как-то оправдаться в собственном невнимании, сказать что-то доброе, но она перебила меня.
     - Галочка, расскажи, как там Артёмка? Ты ведь знаешь, я к нему отношусь, как с собственному внуку и люблю его, как родного.
    - Да, я знаю, спасибо Вам за всё!
    - Сколько ему уже? Девятнадцать?
    - В мае двадцать исполнилось. Совсем взрослый мальчик. Учится в колледже, хочет стать программистом, мечтает начать собственный бизнес...В отличие от меня он ходит по земле  и достаточно твёрдой поступью...
    - А ты всё так же витаешь в облаках? Я читала твои стихи, мне Алёшенька приносил все твои книжки. Должна тебе заметить, как старший друг, как бывшая учительница, ты уж не обижайся, но нельзя так себя выворачивать наизнанку...
Ты опасно оголяешь себя, становишься уязвимой для сплетен, для кривотолков...
Ты ведь вся, как на ладони, тебя каждый может обидеть, а ты ведь такая ранимая...
Вот я читаю твои стихи и думаю, как же ты живёшь в этом грубом мире? Ты такая хрупкая, такая чувственная натура...Галочка, я боюсь за тебя...
     - Тётя Вера...Вы преувеличиваете... Не такая я уж хрупкая и беззащитная...
А на сплетни мне наплевать, жёлтая пресса без конца печатает всякие гадости...Каждый зарабатывает на свой кусок хлеба, как может или как позволяют ему его способности...Что ж делать, если у этих газетёнок нет иного пути зарабатывания денег, кроме, как писать пасквили...Что б совершить благородный поступок, иногда и всей жизни не хватит, а чтоб совершить низость, достаточно и мгновения...
    - Вот-вот...Я читала, что про вас с Андреем пишут, поэтому и волнуюсь за тебя...
На лестничной клетке хлопнула дверь. Вернулся Алёшка...
    - Пойду я, тётя Вера! Мне надо с Алёшей поговорить. Но я ещё обязательно загляну к Вам.
    - А ты надолго в Москву?
    - На несколько дней...В субботу улетаю обратно...

***

         Я знала, что разговор с Алёшкой будет трудным, но мне обязательно надо было с ним поговорить. С тех пор, как я сообщила ему о своём намерении остаться в Америке, мы больше так толком и не разговаривали. 
         Он, узнав о том, что я не приеду обратно, долго не соглашался отдать мне Артёма, объясняя, что ему будет лучше с ним, чем с моим новым мужем.
Обещал сам оформить развод и не напоминать мне больше о себе.
Четыре года я не видела сына, пока, наконец, он понял, что Тёмке лучше уехать из этого «омута», называемого перестроечной страной с её хвалёной демократией, которая не оправдала надежды миллионов россиян и его, Алёшкины, в том числе.
Наконец-то, он осознал, что на взрослеющего подростка может оказать губительное влияние выползший из подполья и легализовавшийся криминал, прочно занимавший все посты и позиции во властвующих структурах государства. Если сказать проще, он просто испугался, что Артём свяжется с бандитами, к чему были предпосылки в виде сломанного носа и ножевого ранения, которое Артём к тому времени уже успел заработать.
       ...Шестнадцатилетие сыну мы отмечали в русском ресторане на Голливуд бульваре. Собрались актёры, режиссёры, писатели, многие жили уже постоянно в Лос-Анджелесе, многие были здесь на гастролях, а некоторые просто в гостях.
Мне хотелось сделать сыну приятное, доставить радость, чтоб хоть как-то реабилитировать себя в его глазах за вынужденную разлуку. Мои друзья понимали это и старались от чистого сердца помочь мне. Мы устраивали весёлый капустник, пели, плясали, шутили...
        Я видела неподдельную радость на лице собственного сына и радовалась вместе с ним.
Я верила, что всё плохое осталось позади: и слёзы, и бессонные ночи, и долгие четыре года переживаний и волнений – всё это осталось за чертой в какой-то прошлой жизни. Теперь начинается новая эра, новая эпоха, новая жизнь вместе с моим любимым мальчиком.
Я была счастлива!...И готова была на всё ради счастья своего ребёнка...
         Артём поначалу очень скучал по отцу, по Москве, по своим друзьям... Иногда на него накатывала тоска, и он запирался в своей комнате и сутками трещал по телефону, наговаривая огромные счета... Я не трогала его, понимая, что ему необходимо выговориться...
Постепенно он стал привыкать к другой жизни, в школе у него появились новые друзья, язык давался ему легко, без особых проблем, поэтому в общении трудностей не возникало. Порой он даже подтрунивал над нашим с Андреем произношением, смешно передразнивая. Наконец-то жизнь наша потекла ровно и гладко...И, казалось, ничто больше не может её омрачить...
Но так только казалось...

 Распахни свою дверь,
Запусти надежды птицу
И поверь - навсегда.
День пройдёт и ночь настанет,
Не беда – ерунда,               
Всё пройдёт и горе и беда...

Ты уйдёшь навсегда,
Я от горя заболею,
Не беда - всё пройдёт,
Время раны зарубцует,
В сердце боль заживёт.
Всё проходит и любовь пройдёт...

Пусть опять не везёт,
Пусть завьюжит и закружит,
Заметёт - ты терпи.
Солнца луч к тебе пробьётся
Сквозь туман по пути.
Ты надейся и судьбу прости...

 
      
***

          На Ленинградском шоссе машины столпились в жуткую пробку... Я нервно выглядывала из окна такси, пытаясь что-то разглядеть... До прибытия самолёта оставалось ещё полчаса, но я чувствовала, что мне и часа не хватит, чтоб добраться до аэропорта Шереметьево.
       - Да, это надолго! – многозначительно заметил водитель такси.
       - Очень утешительное замечание, спасибо за моральную поддержку! – я начинала по-настоящему нервничать.
       - А Вы улетаете или встречаете кого? – поинтересовался таксист.
       - Если бы я улетала, то с этой мыслью рассталась бы ещё на Тверской...Я встречаю...по крайней мере ещё утром я на это надеялась...
         Должна заметить, что мы очень медленно, но всё-таки двигались к цели... «Yellow cab» ( что в переводе с дружески – позаимствованного означает «жёлтое такси») прыгал, как кузнечик. Водитель то разгонялся, то жал на тормоза, рискуя уткнуться носом в задний бампер впереди двигающейся машины, чем усугублял моё и без того дискомфортное состояние.
Иногда появлялись мысли выйти из машины и идти пешком, но из-за неуверенности в том, что это будет намного быстрее, я продолжала сидеть в такси, смирившись с ситуацией.
         Когда мы, наконец, прикатили в аэропорт, я с удовольствием заметила, что опоздала совсем чуть-чуть, и у меня есть реальный шанс перехватить Андрея где-нибудь в аэровокзале. Я специально не предупредила его заранее, что встречу, хотелось обрушиться приятной неожиданностью. И поэтому я не звонила ему на мобильник, еле сдерживая собственное нетерпение.
         Расплатившись с таксистом, я ринулась в здание аэровокзала, самолёт уже прилетел, на табло прибытия высвечивался номер его рейса. Я окинула взглядом всех выходивших пассажиров, но его среди них не было. И поскольку слышалась преимущественно французская речь, я поняла, что он ещё не прошёл таможенный контроль.
Я облегчённо вздохнула и решила подождать, удобно устроившись в зале ожидания.


***

          ...Мне вспомнился сон, который я видела однажды. Стою я на краю пропасти, передо мной бездна, а внизу бушует горная река, просто жуть охватывает и сердце замирает. И вдруг вижу на другом краю стоит Андрей и машет мне рукой. Он, словно маленькая точка, но я знаю, что это именно он. А вокруг горы и скалы, а над нами синее-синее небо... Вдруг медленно из-за скал поднимается яркое-яркое солнце, и лучом своим освещает трос, который каким-то образом протянут через пропасть. Меня охватывает радость, ведь появляется надежда перебраться на другую сторону. Мне так хочется обнять Андрея, прижать его к себе, от этого желания нестерпимо бъётся сердце и кружится голова.
Но я стою и не могу пошевелиться, леденящий душу страх окутывает всё моё тело. Я не решаюсь воспользоваться верёвкой из-за боязни сорваться в пропасть...
Я проснулась от ужаса, охватившего меня той ночью...
           А следующим вечером быстро собрав чемоданы, Андрей мне сообщил, что уезжает в Москву.
       - Галчонок, прости! Но я должен ехать...
       - А как же я? – ничего лучшего я не могла придумать в ту минуту, как задать этот бесполезный вопрос.
       - А тебе лучше остаться здесь... ради сына, ради его будущего...
       - Мне будет трудно без тебя...
       - Ты пойми, я русский артист, и я должен жить в России. Только там я могу реализовать себя, только там я смогу чувствовать свою необходимость, нужность людям....да и самому себе,... только там я могу быть востребован по-настоящему...
Ведь я здесь не живу...Я просто существую, отсчитывая время, а оно безжалостно...
Я боюсь потерять себя...- Андрею был неприятен этот разговор, но понимая его неизбежность, он словно заранее подобрал нужные слова, вызубрил очередную роль, которую теперь добросовестно повторял.
      - А меня ты не боишься потерять? – я вдруг почувствовала, как теряю почву под ногами.
 
Минута слабости прошла,
Минута грусти наступила.
Казалось, я тебя нашла,
А оказалось, упустила.

Качнулся пол и потолок,
И унеслись куда-то мысли,
Ты без меня прекрасно смог,
Я без тебя – не вижу смысла.

Мне до тебя в чужом краю,
Как до звезды, не дотянуться.
Во сне над пропастью стою,
Боюсь нечаянно проснуться.

Мне без тебя в чужом краю
Не плыть к родимым берегам...
Верни мне снова жизнь мою
И брось себя к моим ногам…

             ...Как я выжила тогда? Как научилась жить без тебя? Тёмка...- только он спасал меня, мой родной мальчик. Ради него я старалась казаться сильной. Ради него я пыталась жить... Как же непросто это было - делать вид, что всё в порядке, всё хорошо...
Моё сердце опять разрывалось на куски, моя душа рвалась к тебе, истерзанная, израненная нестерпимой тоской и болью.
Ты мне сказал на прощанье, еле сдерживая слёзы: « Я уезжаю, но моё сердце остаётся с тобой...Ты должна помнить об этом... »
Помнить... А разве я в состоянии что-либо забыть!?.... Когда каждый предмет напоминал о тебе... Когда каждая клеточка моего тела хранила твоё тепло...
Когда всюду я видела тебя, слышала твой голос - это как наваждение, как болезнь, от которой не было лекарств. Она прогрессировала и приобретала хроническую форму...
           Я, как одержимая, опять начала строчить стихи, я издала сборник, посвящённый тебе, в котором пыталась растворить свою грусть...
Ты помнишь эту книжицу? В синем переплёте...Ты даже не сразу обнаружил её в посылке среди шмоток и шоколадных конфет... Я послала тебе по почте часть своей души, её проштемпелевали и отправили заказной бандеролью...

Зачем дана любовь, когда - одни страданья,
Зачем я вновь и вновь зову тебя во сне.
Зачем цветут цветы в душе моей печальной,
И зимней ночью сердце тоскует по весне.

Зачем доносит эхо твоё родное имя,
И голос, обрываясь, сливается с мольбой,
И губы в полумраке без поцелуя стынут,
Зачем душа томится, пленённая тобой.


***

          - Ну вот, кажется наши пошли! – подумала я, заслышав немецкую речь. – «Наши»... Когда-то они были чужими, даже врагами – я улыбнулась от столь каламбурных мыслей. Но от них мне стало особенно уютно.
Новая партия пассажиров стала выходить из таможенного отделения. Слышался смех и возбуждённые разговоры. Показалась группа туристов с фотоаппаратами и видеокамерами на шее, с чемоданами на колёсиках, лёгкой и радостной поступью вышагивая на русскую землю, когда-то освобождённую от посягательст их предков.
         - Но где же Андрюха? – я поднялась, чтоб лучше видеть выходивших пассажиров. Мне не терпелось поскорей обнять его...
Вот, наконец, и он!... Какое родное лицо, фигура... Мой взгляд случайно остановился на его руке, которая сжимала ладонь рядом идущей спутницы.
Я взглянула на неё – это была молодая, хорошенькая девушка с роскошными светлыми волосами и приятной улыбкой. Они не видели меня и о чём-то увлечённо беседовали.
Я застыла на месте, не решаясь делать резких движений, чтоб не привлекать к себе внимания.  Но Андрей всё-таки заметил меня, и резко выпустил её руку из своей.
           Я стояла и глупо улыбалась...(Почему моя улыбка всегда кажется мне какой-то глупой, а я - всегда в чём-то виноватой. В чём теперь моя вина?) Мне показалось, что это я попала в глупое положение, не зная, как себя вести дальше и как теперь из него выбираться...
На душе было гадко и противно... Я старалась не потерять равновесия, не ударить в грязь лицом, и не доставить своей сопернице удовольствия пожалеть меня.
           Сделав вид, что ничего не заметила, я помахала Андрею рукой. Он, взглядом попрощавшись со своей спутницей, направился в мою сторону, радостно улыбаясь.
        - Галка, привет, родная! А ты почему здесь? Я не ожидал, что ты приедешь в аэропорт... Не позвонила!... Ты ведь должна быть на семинаре сегодня?! – Андрей был слегка взволнован, но старался выглядеть счастливым от того, что я всё-таки встретила его. Но у него это получалось не очень убедительно.
Я думала, что он сам начнёт объясняться, попытается как-то оправдаться. Но он, видимо, ждал моей реакции и со стороны внимательно наблюдал за мной, пытаясь понять, заметила я что-либо или нет. – Ну так почему же ты не позвонила?
       - Да я закрутилась... Семинар отменили, и я решила сделать тебе сюрприз. Поймала такси, и вот я здесь... А ты что, не рад этой неожиданности?
       - Конечно рад! Спрашиваешь... Ты сама прекрасно знаешь, что рад!
       - Как много знаю я, как много понимаю!
         С годами стала опытней, мудрее...
         Но лишь того никак не разгадаю,
         Кто всех милее...

Андрей взглянул на меня с такой преданностью, как когда-то мой пёс Чарли заглядывал мне в глаза, словно признаваясь в своей любви и верности...
        Я, кажется, опять победила... Я чувствовала своё превосходство над этой девчонкой. ...Туш, господа! Бейте в барабаны, стучите в бубны! Израненная ревностью душа празднует победу!
      - Ну как ты слетал? Как прошли съёмки?
      - А?... – Андрей сразу не расслышал мой вопрос, он был сосредоточен и о чём-то думал. – Да всё нормально! ... Слушай, идём отсюда, а то нас уже заметили... Мне, честно говоря, сейчас не до автографов! – Он взял меня за руку и повёл к выходу, как... ту девчонку... Меня покоробило от этой мысли, и я высвободив свою руку, просто пошла рядом.
     - Тебе, никак, наскучила популярность? – пошла я в атаку. (Мстить, мстить и ещё раз мстить...) – Ты всегда с удовольствием раньше раздавал автографы...
     - Гал, мне сейчас не до твоих колкостей! Я ужасно устал и хочу домой...
 Мы прошли на стоянку, он сел в свою машину и распахнул передо мной дверь.
     - Садись, поехали...
Что-то сдерживало меня и не давало сесть в машину (понятно, что...). Я застыла, как вкопанная.
     - Ну, ты, чего? Садись быстрей! – Андрей начал нервничать.
     - Ты знаешь, может я не поеду? Тебе надо побыть одному...
     - Галка, не дури, садись в машину! Я, правда, ужасно устал... Поехали! – я почувствовала искренность в его голосе и поверила, что он, действительно, хочет, чтоб я поехала с ним. Я села в машину...
        Всю дорогу мы ехали молча... Андрей понял, что я заметила, как он держал Анжелку за руку и поэтому с ним не разговариваю... Он тоже решил не лезть на рожон в надежде, что проблема разрешится сама собой. «Если вдруг она начнёт спрашивать о чём-то и выяснять отношения, я сумею как-нибудь оправдаться... - думал он. -  А зачем самому лезть в петлю и самостоятельно затягивать её у себя на шее?! Я ведь знал, я предчувствовал, что всё это добром не кончится... Не надо было Анжелке позволять эти вольности... Сам виноват!...Да и нужна ли она мне в сущности?... Нет, конечно... Только зря накалил атмосферу... Я ведь Галку люблю!
Люблю?... Или нет?...- пытался он разобраться в собственных чувствах. – Без сомнения люблю!... А вдруг я потеряю её!?... Идиот! Из-за каких-то мимолётных увлечений я могу потерять дорогого человека. Ведь Галка не простит, если что... Она и так многое прощала... Она по-настоящему меня любит! А я не ценю этого... Дурак! Завтра же позвоню Анжелке и всё ей объясню...»
       - Галчонок, прости меня! – он даже не заметил, как произнёс свои мысли вслух.
       - За что, Андрюша?
       - За всё!

***
     ... Вечером, когда Андрей спал крепким сном, я сидела на кухне, курила и думала о том, как сложится жизнь у девочки по имени Лера в далёком Лос-Анджелесе...
          Тогда в кафе с доктором у меня действительно состоялся серьёзный разговор, из которого следовало, что обратно домой я полечу не одна. А со своей новой знакомой – девочкой Лерой, семнадцати лет, дочерью Александра...
      - Галина, Вы знаете, я проникся к Вам таким уважением, что, кажется, бесконечно могу доверять Вам...- начал он. - Как врач, я вижу людей насквозь и могу судить о них более или менее определённо. Вы мне внушили доверие, и поэтому я решился обратиться именно к Вам с некоторой, с моей точки зрения, очень щепетильной просьбой. Поверьте, я не смог бы довериться первому встречному...
     - Благодарю, что Вы меня такой не считаете! – перебила я его. – Ну так, я вся – внимание...
     - Дело в том, что я боюсь за свою дочь... Я опасаюсь за её жизнь... – начал он.
Я удивлённо посмотрела на него, доктор был по-настоящему взволнован.
    - Я бы хотел просить Вас взять её с собой в Америку.
    - То есть?...- я определённо ничего не понимала.
    - Ну чтоб она улетела с Вами, и чтоб об этом не знала ни одна живая душа...
Вы не думайте, я вас полностью обеспечу, вы не будете ни в чём нуждаться. Я просто хочу, чтоб она пожила у Вас какое-то время... Пока я тут решу кое-какие проблемы...
    - И что это за проблемы? Могу я поинтересоваться?
    - Ну зачем Вам знать лишнее? Достаточно того, если Вы просто согласитесь выполнить мою просьбу. Я очень Вас прошу!
        Меня поразила его откровенность и решимость вовлечь меня в свои тёмные делишки. Я поначалу даже растерялась... (Вот это заявочки!)
Но мне не было от этого тревожно, наоборот он внушал какую-то уверенность, надёжность, и я не почувствовала никакой надвигающейся опасности, связанной с этим человеком. На душе было спокойно...
     - Нет, Вы, конечно, правильно поступили, что обратились именно ко мне. Потому что за других я бы не поручилась, а за себя могу... В этом плане Вам откровенно повезло! Я просто несколько удивлена!... Вы ведь меня совсем не знаете?!... И доверить собственную дочь малознакомому человеку, не слишком ли это легкомысленно?
     - Я уже Вам говорил, что неплохо разбираюсь в людях, и я почему-то уверен в Вас... или почти уверен... Но у меня нет другого выхода... Мне нужно, чтоб она покинула Россию и как можно скорее...
         

***

         Мои мысли прервал звонок мобильника, который надрывался в кармане куртки Андрея. Я вообще-то не любопытна и не имею привычки лазить по чужим карманам, но звонок был таким настойчивым, что я не удержалась от искушения ответить назойливому абоненту.
Но я не успела даже открыть рот, чтобы поприветствовать его, как женский голос защебетал:
      - Андрюшенька, я не могу без тебя, я уже соскучилась до одури...
И хотя это был очень необдуманный поступок с её стороны – обнаруживать себя, не дождавшись ответа ( я бы никогда не поступила так опрометчиво), но она продолжала:
      - Ты слышишь, милый? Я не могу без твоих губ, они такие мягкие и тёплые... Я не могу без твоих рук, они такие крепкие и возбуждающие... Я не могу без твоих ласк, я схожу с ума...я хочу тебя... Почему ты молчишь? Ну скажи, что ты любишь меня...
        «Ну просто ещё одна поэтесса...» - подумала я и поперхнулась от такой её откровенности... Хотела что-то сказать, но лишь прохрипела что-то невразумительное и закашлялась.
На том конце провода стенания поутихли, незнакомка, кажется, поняла, что сотворила несусветную глупость и молча ждала ответной реакции.
      - Ну продолжайте... Что же Вы умолкли? Я Вас внимательно слушаю...- сказала я после некоторой паузы.
      - Ой! – только воскликнула она и бросила трубку....
Тут уж я не удержалась и со всей злости швырнула мобильник на кровать, где мирно сопел Андрей.
Он зашевелился, перевернулся на спину и лениво открыл глаза, морщась от яркого света лампы. Увидев моё разгневанное лицо над собой, он, ни о чём не подозревая, расплылся в улыбке.
     - Галчонок, ты чего? Что-то случилось?...
     - А случилось!... Ты знаешь, очень даже случилось... произошло, можно сказать,
прям-таки накатило, да так навалилось, что раздавило, разметало и размазало по всей роже... Взгляни на меня – это должно быть заметно...у меня на лице... Наблюдаешь изменения в природе?...
     - Да уж, выражение не ласковое...
     - Не то слово, просто «хочется рвать и метать, рвать и метать»...
     - Кого рвать и что метать?
     - Догадайся с двух раз, если с трёх не в состоянии... – я пыталась шутить (не хотелось выглядеть дешёвой скандалисткой, базарной бабой - это не моё амплуа), но голос дрожал, а в глазах стояли слёзы-градины величиной с куриное яйцо. Они слёзно (опять каламбур) просились наружу, и я не смогла их удержать.
Я закрыла лицо руками и разревелась, как девчонка. Меня душила обида и ревность, я не понимала, что больше и от чего было больнее, но хотелось выплеснуть эту боль, избавиться от неё, как от невыносимого груза, освободиться от этого кошмара, пожирающего мою волю, раздирающего мою душу...
        Андрей растерянно смотрел на меня с кровати, словно боялся подойти...И тут его пробило током... Он заметил рядом с собой мобильник и всё понял. Убедившись, что звонила Анжелка, он стал судорожно перебирать в памяти всё, что произошло между ними. Его терзала досада за свою слабость. Нет, это не было самобичеванием, но неприятный осадок всё-таки оставался... «Что же она могла такое сказать?» - судорожно думал он.
Он подошёл ко мне, попытался меня обнять, но я отстранилась и вышла из комнаты.
Андрей накинул халат и пошёл вслед за мной.
      - Гал, ну подожди! Давай поговорим!...
      - Андрюш, о чём? – всхлипывала я.- Ты снова начнёшь оправдываться, а я буду слушать и понимающе кивать головой, как пингвин. И чем больше ты будешь оправдываться, тем больше будешь требовать к себе сочувствия. А у меня его, этого сочувствия, хоть ложкой ешь... Мне снова станет жалко тебя, и в конце концов я опять тебя прощу... Мы всё это уже проходили в прошлом семестре...
И всякий раз после такого разговора в душе остаётся сквозное отверстие... Их образовалось уже так много, что душа моя стала походить на друшлаг, через который можно отбрасывать макароны, которые ты же мне на уши и вешаешь...
Если б ты знал, как я устала!... Может мы на этом и закончим наше действо и опустим занавес?
     - Какой занавес? Что ты лепечешь? Я не могу без тебя!...
     - Да,... я это заметила ещё там в аэропорту. Тебе так было плохо без меня, что у тебя подкашивались ноги... И чтоб не упасть совсем, ты схватил за руку постороннюю женщину...
     - Какая женщина? Это Анжелка, моя партнёрша по фильму и всё... Мы просто шли и репетировали роль, неужели не понятно?
     - Андрюш, какая роль, когда фильм уже отсняли? Или вы по инерции?... «Не расстанусь с комсомолом»?...
Андрей почувствовал радостное облегчение, завязывался диалог, а именно этого он хотел больше всего. Он ухватился за ниточку и стал разматывать клубок им же созданной проблемы в надежде удержать меня, не дать мне уйти насовсем, навсегда...
А у меня хотя и возникла такая мысль при разговоре с его Анжелкой, но я упрямо гнала её прочь, боролась с ней в честной борьбе с самой собой и в очередной раз одержала победу. В итоге она испарилась вместе с высохшими слезами.
Андрей продолжал наступать:
      - Во-первых, фильм ещё не закончен, мы отсняли только кадры в Германии, а здесь в Москве ещё начать и кончить...
     - Ну и давай! Начать – ты уже начал, а теперь осталось только кончить... со своей партнёршей... Опыт имеется... Вперёд с песней! – мне хотелось ущипнуть его побольнее. Чтоб он завизжал от боли, как щенок...чтоб понял, наконец, как она, эта боль, безжалостна ко всем, кто по-настоящему любит.
      - Галка, ну ты же прекрасно знаешь, что мне кроме тебя никто не нужен! Ну может хватит язвить? Давно уже пора понять, что ты не из тех женщин, которых бросают... Да ты, наверняка, это прекрасно понимаешь, просто нарываешься на очередной комплимент... – Андрей подошёл ко мне, улыбнулся и взял моё лицо в свои ладони.
 Он стал целовать мои мокрые от слёз глаза, от него исходил такой родной запах, что я опьянела от его прикосновений, у меня закружилась голова и не было сил сопротивляться. Он взял меня на руки ( я почувствовала, как напряглись его мышцы) и понёс в спальню...
     - Я люблю тебя, Андрюшка! – шептала я. – Я никому тебя не отдам, пусть даже не надеются все твои партнёрши, актрисочки и поклонницы... Ты мой и только мой...

Ты не предашь меня, я знаю,
Ни в час беды, ни в горя час,
Свою судьбу тебе вверяю
И жизнь дарю тебе подчас.
Я отдаюсь вся без остатка
И по клочку своей души,
К тебе бегу я без оглядки,
Меня принять ты поспеши.
Ты никогда меня не бросишь,
Ты не покинешь, не уйдёшь.
Я всё отдам, что ни попросишь,
Приду всегда, лишь позовёшь.
Ты обмануть меня не сможешь,
Я беззащитна и слаба,
Ты злом меня не потревожешь,
Я - твой удел, твоя раба.
И буду ли женой, не знаю,
Сомненья душу рвут мою,
Тебя я просто обожаю
И навсегда тебя люблю...



***

       - Кто там? – раздался за дверью Алёшкин голос.
       - Это я, Лёш, открывай! – ответила я, но бодрости в голосе не почувствовала.
Алексей открыл дверь. Он выглядел смущённым и растерянным, как на первом нашем свидании когда-то. Словно и не было стольких лет совместной жизни...
Лицо было покрыто двухдневной щетиной, глаза в красных прожилках выглядели уставшими, и сам он здорово постарел с нашей последней встречи...
      - Привет! – я улыбнулась как-то натянуто и виновато.
      - Привет! – глаза его радостно заиграли, в них появился живой огонёк. Я почувствовала, что он рад меня видеть несмотря ни на что. (Неужели он до сих пор меня любит?)
      - Я к тебе на огонёк! Можно?
      - Проходи! Конечно!... Ты ведь у себя дома!...- он пропустил меня вперёд, и я услышала за спиной, как несколько раз щёлкнул замок. (Попала птичка в клетку...)
Я вошла в комнату и странное чувство охватило меня.... Столько лет я прожила здесь, в этой квартире, а сейчас в душе было пусто, воспоминания не прокатились теплом по моему организму, по-прежнему от этих стен веяло холодом и безучастием... «Жить без любви – это преступление...» – подумала я. – «И я его совершила... И понесла наказание... Заплатив пятнадцатью годами лишения простого бабьего счастья...- засыпать и просыпаться с любимым...»
     - Ты есть хочешь? – прозвучал знакомый вопрос. (Внутри что-то ёкнуло и будто потеплело).
      ...Алёшка всегда хорошо и вкусно готовил, и его любимый вопрос был - «ты хочешь есть?», на что я, смеясь, отвечала : «Киса, не делайте из еды культа!»...
Мы с Артёмкой уплетали за обе щёки его кулинарные изыски и вслух хвалили «нашего папочку», причитая «что бы мы без тебя делали?», «просто похудели бы и исхудавши умерли...».
Всё-таки жизнь – многогранна... Не одной – так другой прекрасной гранью своей она ни раз поворачивалась ко мне... И нельзя однозначно заявлять, что я не была счастлива... Конечно была... Много хорошего и удивительного было в нашей совместной жизни...
          А наши походы на байдарках!... Артёмка был совсем маленьким, ему было четыре года, мы взяли его с собой в очередной раз, одели ему на плечи маленький рюкзачок, и он шлёпал своими маленькими ножками в резиновых сапогах по лужам... Когда мы возвращались обратно, лил дождь, мы бежали к автобусной остановке, чтоб успеть на московский автобус... На спинах огромные рюкзаки, Алёшка ещё катил тележку с байдаркой, а я держала за руку Артёма, он перебирал своими ножками, еле поспевая за нами... И тут он провалился в лужу, лужа была такой глубокой, что он практически весь в ней исчез... Я выдернула его из лужи за руку, он испуганно смотрел на меня своими глазёнками, не понимая, что происходит... С его курточки стекала грязными струями вода... Он скривил лицо и начал плакать... Я разрыдалась вместе с ним то ли от накопившейся усталости, то ли от жалости... Люди на остановке смотрели на нас сочувствующе и осуждающе в то же время, старушки мотали головой и причитали: «Что же вы делаете с собственным ребёнком!», « Как же вы могли такого маленького таскать с собой!»
Мне было горько и стыдно, и больно за Артёмку и за себя, я продолжала в автобусе тихонько всхлипывать, а Тёмка уже успокоился и жевал кусок засохшего чёрного хлеба с топлёным маслом... (это всё, что у нас оставалось из еды в конце нашего путешествия)...
        - Гал, я спрашиваю, ты есть будешь? Ты о чём задумалась?...
        - А?... Да!... Так ни о чём...
        ... Какое-то время мы ели молча, исподтишка поглядывая друг на друга. Я виновато прятала глаза, не выдерживая его прямого взгляда. Мне казалось, что в нём был укор и невозможность прощения... От него мне становилось не по себе, неуютно как-то... И я решила прервать это угнетающее молчание.
        - Ну как ты живёшь? – начала я неуверенно диалог.
        - А я живу? – ответил он вопросом на мой вопрос. ...И после некоторой паузы продолжал: - Мне давно уже кажется, что меня нет... Я хожу, дышу... Но у меня такое ощущение, что это всё происходит не со мной, что я только наблюдаю себя со стороны... Я любуюсь на своё бесчувственное тело и никак не могу понять, для чего всё это...
        - Что это? – испуганно поинтересовалась я.
        - Я словно нахожусь между небом и землёй... – продолжал он, как будто разговаривал сам с собой, не обращая на меня никакого внимания. – У тебя было когда-нибудь такое чувство, что ты не можешь себя собрать целиком?...Постоянно чего-то не хватает... Я похож на фарфоровую статуэтку, которую в гневе грохнули об пол, и с тех пор я не могу собрать себя по частям и склеить... Постоянное чувство незаконченности, недосказанности... И всё потому, что я никак не найду тот осколок, которым была ты... во всей этой завершённой конструкции под названием «моя счастливая жизнь». И теперь эта дыра зияет во мне и не даёт мне покоя... И я ничем  и никем не могу заполнить эту пустоту... Сколько раз я пытался найти тебе замену, перевернуть свою жизнь к чёрту вверх тормашками, начать всё сначала... Но ничего путного из этого не выходило...Другой такой, как ты в природе не существует...
        - Алёшка, это не правда! – перебила я его. – Ты просто должен отпустить меня... освободиться от меня...и тогда тебе станет легче, вот увидишь!...Ты должен почувствовать свободу, глотнуть свежего ветра перемен! Нельзя зацикливаться на прошлом, от этого можно сойти с ума...
       - Что со мной и происходит! – он произнёс это так обречённо, что мне стало жаль его.
          Вдруг он вскочил с места и бросился к моим ногам... Он взял мои руки в свои и стал их целовать своими горячими губами, приговаривая:
       - Галочка, милая моя, любимая! Давай начнём всё сначала! Я не могу без тебя, пожалуйста, вернись, я умоляю тебя... Мы ещё сможем быть счастливы...
         Я молча смотрела на него и понимала, что возврата к прошлому нет, что нам никогда больше не быть вместе... Я медленно высвободила свои руки...
       - Прости! – тихо произнёс он, вставая. – Просто депрессняк замучал!... Я не должен был этого делать... Прости! – и он вышел из кухни.

Простив, забудь, не возвращайся снова,
Не береди сомнениями душу.
Предай распятью брошенное слово,
Ты сердцем слушай!
Ведь наша жизнь - прекрасный миг удачи,
Не растеряй его в пучине прошлых судеб,
И этот миг в конце пути проплачен
Тобою будет!
Поторопись избавить непрощённых
От груза слёз, вины и прегрешений.
Окликни всех тобой невозвращённых,
Проси прощенья!
Когда в пути последний час застанет,
Допев куплет былой тревожной грусти,
Пусть сожаленья память не оставит, -
Простив, отпустит!



***

      ... В уютном кафе под Сан-Диего было немноголюдно. Одинокие столики под белоснежными салфетками томились в ожидании посетителей. На небольшой сцене шло приготовление к выступлению местных бардов. «Спевки-запевки» - как как нежно окрестили они сами такого рода встречи в этом излюбленном ими заведении.
Здесь каждую пятницу по вечерам звучали как новые песни, только что «с пылу, с жару», так и старые, полюбившиеся песни из постоянного репертуара исполнителей.
      - Раз, два!... Раз, два!...- Евгений Смольник проверял микрофон и его голос прокатывался по кафе знакомым эхом.
Дверь распахнулась и первые посетители прошуршали  к своим привычным местам.
      - Привет, Жень! – раздался чей-то женский голос.
      - Привет, Алинка! Как жизнь молодая?
      - Бьёт ключом и всё наровит по голове... Как ты? Что новенького приготовил? Чем сегодня будем « чаёк» закусывать? – Алинка, пышноволосая брюнетка в кожаных, обтягивающих стройную фигуру штанах, подошла к сцене и уселась на её край, с удовольствием затянув дамскую сигаретку.
      - Не поверишь! Муза улетела в отпуск и оставила меня одного без присмотра... Правда, обещала вернуться через пару недель, если сохраню верность...
      - Ну а ты? – поинтересовалась Алинка.
      - Ты же знаешь, я – само постоянство!...- лукаво и многозначительно улыбнулся Евгений и поцеловал Алинке руку. - Ну, а твой благоверный?  Порадует нас чем-нибудь сегодня? Кстати, где он?
       - Он будет позже, оказывается, «дела» бывают не только у меня...
       - Фи!... Как неэнтеллихентно!....- заметил Евгений  в своей привычной одесской манере.
       - Зато исчерпывающе! – парировала Алинка и затем решила сменить тему. – Кстати, а куда Галка подевалась? У меня такое ощущение, что она нам изменила с немузыкантом... Совсем перестала бывать на наших «спевках»?!...
         - Я слышал, она в Москву укатила, у неё там книжка новая выходит, поехала на какой-то семинар.
        - Да, да... Теперь это так называется... Раньше бы сказали, соскучилась по бывшему бойфрэнду... Развязала со старыми проблемами, захотелось завязать новые?!...
       - Алинка, а ты часом не ревнуешь? Меня терзают смутные сомнения,  уж не влюблена ли ты в её Андрея?
      - Ни часом, ни минутой и даже ни секундой... Чтоб ты даже не сомневался! Не возжелай судьбы ближнего своего... У меня, кстати, насколько ты помнишь, муж законный и всё в ажуре, и сама я в шоколаде, как глаголит новый русский слэнг...- Алинка встала и, качая бёдрами, направилась к своему столику.
       - Алинка,  Женя, салют!...- всё новые и новые посетители заполняли уютное кафе под Сан-Диего...


***

        ... До отъезда оставались считанные часы. Вещи были собраны. Андрей должен был прибежать с минуты на минуту, он спустился  в киоск за сигаретами.
Я решила проверить собственную почту и уселась за компьютер. Войдя в интернет, я тут же наткнулась на баннер из жёлтой прессы, зазывающий на её грязные страницы: «С дружественным визитом посетила Москву бывшая пассия Андрея Шмарова...»
          - Боже мой, всё-таки они меня достали! – подумала я и кликнула на ссылку.
На фото красовались мы с Андреем в аэропорту.... (У меня такое глупое выражение лица, а он протягивает мне букет роз... )
Странно, но эта статья меня почти не тронула, не было ни злости, ни бешенства, в которое я впадала каждый раз прежде, читая подобные пасквили и барахтаясь в их помоях.
        - И что ж вы не уймётесь никак! – только подумала я.
В этот момент я услышала, как щёлкнул замок. Это вернулся Андрей.
      - Андрюш, иди сюда! Скорей! – нервно позвала я его.
Андрей подошёл и обнял меня за плечи:
      - Что случилось? Землетрясение на вновь приобретённой Родине? Или новоднение в пустыне?
      - Ещё смешнее! Твои розовые розы попали в кадр папарацци...
      - Слушай, а они классно получились! Каждый лепесток просматривается... Красивый букет, правда? Я старался!...
      - Читай! Хорош скалиться! – огрызнулась я.
      - Утомлённая длительной разлукой бывшая пассия заслуженного артиста Андрея Шмарова снова в обьятиях любимого... – начал читать Андрей.
      - Ну? Как тебе это нравится? – спросила я, когда он оторвал глаза от монитора.
      - Ну, это же несусветная ложь, поклёп, пасквиль, оговор... Я подам на них в суд!
      - За что? Это же мы на фото? – недоумевала я.
      - За «бывшую»... Это явная ложь! Или ты не согласна? - серьёзно сказал Андрей, а потом рассмеялся, как мальчишка.
      - Нет, с тобой невозможно серьёзно разговаривать! Неужели тебе всё равно, что о тебе пишут?
      - Мне?... Не всё равно!...Конечно, лучше, когда поют дифирамбы, как в честь бога Диониса, и восторженно хвалят... Это приятно, это элексир на душу, это тешит самолюбие... Но, ты, пойми, даже такие заметки работают на меня, на мою популярность, разжигают интерес к моей персоне, пиарят, если хочешь, ( как я ненавижу это слово!), и я ничего не вижу в этом плохого... Если обо мне ещё говорят, значит я жив, я интересен и своим существованием вызываю какую-то реакцию в умах людей... Хуже было бы, если б обо мне стабильно молчали...
Или я не прав?
      - А когда перетряхивают твоё нижнее бельё и лезут грязными руками к тебе в постель? Тебе это тоже доставляет удовольствие?
      - Ну до постели, я думаю, дело не дойдёт... А если кто-то и попытается проявить излишнее любопытство, «сам от меча и погибнет»...- Андрей опять улыбнулся. Но в этот раз это у него получилось как-то натянуто и не естественно, и он решил сменить тему, которая ему самому стала неприятной. – Мы, кажется, уже опаздываем, нам пора ехать... Сейчас в центре, наверняка, жуткие пробки...
      - Да, ты прав! Нам пора! Только у меня к тебе одна просьба...
      - Хоть две! – опять пошутил он.
      - Ты не пойдёшь меня провожать к самолёту, мы расстанемся с тобой у здания аэровокзала... - Я не хотела, чтоб Андрей встречался с Александром, который должен был привезти Леру в аэропорт. Я не успела ему всё рассказать, объяснить. Да и не хотела, наверное, посвящать его в свои личные дела...
      - Я не понял, почему? – Андрей был несколько удивлён таким заявлением.
      - Андрюш, просто я так хочу! Ты довезёшь меня и поедешь обратно...
Андрей заволновался, подозревая что-то нехорошее, усматривая в этом какие-то малорадостные для себя причины...
      - Нет, ну я, конечно, привык исполнять все твои желания беспрекословно. И все они – для меня закон... Но в данный момент, я не вижу причины, которая помешала бы тебе объяснить, чем вызвано столь странное желание...
     Я поняла, что от объяснений мне всё-таки не отвертеться, поэтому решила ему всё рассказать.
     - Просто я лечу не одна...
     - Таааак...- перебил он меня, растягивая букву «а» как можно протяжнее...
     - Нет, ты меня не понял! Я не в том смысле...
     - А почему вы едете в аэропорт по отдельности? – Андрей вспыхнул, как порох, не давая мне возможности вставить слово. – Конспираторы! А я вместо извозчика? Завидную ты мне отвела роль! Жалкий актёришка...Неудачник!...Мне ещё не приходилось играть роль брошенного любовника...
     Его выпад отбил у меня всякое желание что-либо объяснять.
    - Андрюш, давай не будем начинать опять всё сначала! Который год уже мы ходим с тобой по кругу, как пони. К чему эта ревность, если нас не связывают никакие узы, кроме добровольных? Мы не принадлежим друг другу, мы просто проводим вместе время и то от случая к случаю, когда позволяют обстоятельства. И мы уже не раз говорили с тобой на эту тему. Я ведь не позволяю себе устраивать скандалы по поводу твоих взаимозаменяемых подруг. И ты не задумываешься о том, что делаешь мне больно каждый раз, когда я случайно узнаю о них.
Давай оставим эти бесконечные выяснения отношений. Нам хорошо вдвоём. Когда мы вместе, но нам также неплохо, когда мы далеко друг от друга...
У тебя была возможность узаконить наши отношения, и я очень этого хотела, ты прекрасно это знаешь. Но теперь уже поздно, что-то изменилось в нас самих, мы отдалились друг от друга на огромное расстояние, равное расстоянию от Лос Анджелеса до Москвы... Внутри что-то лопнуло, треснуло, оборвалось, разбилось...в тот момент, когда ты сел в самолёт. Я привыкла жить с этим чувством и не хочу ничего менять... –  я замолчала.
      И тут же засомневалась, действительно ли я так думаю, о чём сейчас говорю? Может я хотела бы вернуться назад, в свою прошлую жизнь? Не знаю...
«I’m so confused!» - подумала я почему-то по-английски.

Вернись!
Но куда? Лишь пепел!
Мир без тебя не светел!
Мир без тебя - мрак!
Как жить без тебя, как?

        Андрей прочёл мои мысли: «Хочешь, я развею твои сомнения?» - спросил он.
      - Андрюша, миленький, только не сейчас, хорошо? Мы опаздываем в аэропорт. Отвези меня, пожалуйста! Обещаю, что в следующий мой приезд мы вернёмся к этому разговору и всё как следует обсудим уже в последний раз. У тебя как раз будет время подумать, разобраться в собственных чувствах. И ты скажешь мне своё последнее слово. Я оставляю его за тобой!
       Андрей резко вскочил, схватил мой чемодан и направился к выходу:
     - Поехали! – нервно произнёс он.

***

       Александр с Лерой стояли у стойки регистрации и оглядывались по сторонам, выискивая меня взглядом. Я запаздывала...
   ...Мы с Лерой познакомились через два дня после нашего с Александром разговора. Он привёз её к Машке, где мы пили чай и долго разговаривали. Я интересовалась её жизнью, распрашивала о подругах, о школе, об её интересах...
Девочка, несмотря на достаточно благополучное и далеко не бедное существование, не была испорчена, держалась очень естественно и спокойно, без лишней нервозности и подростковых притензий на исключительность. Её речь не казалась замусореной слэнгом, присущим современной молодёжи...
Она понравилась мне в тот вечер, и я решила её взять с собой на сколько это будет необходимо.
Доктор так и не объяснил толком причину своей просьбы, но обещал позже подробно всё рассказать...
     - Галина! – увидел он меня, и лицо его засияло. – Мы уже начали волноваться, что Вы не успеете. Уже объявили посадку.
     - Здравствуйте, доктор! Здравствуй, Лерочка! В центре огромные пробки, я сама уже думала, что опоздаю...
     - Галочка! У нас совсем мало времени, что б попрощаться как следует. Я хочу Вам сказать огромное спасибо! Вы удивительная женщина! Я за всю жизнь не встречал такую, как Вы... Я Вам очень благодарен и признателен, и вся моя оставшаяся жизнь принадлежит Вам! – он нежно обнял меня и поцеловал в губы.
       Лера смотрела на нас, и глаза её блестели...Ей жаль было раставаться с любимым городом, с друзьями, но больше всего она боялась растаться с отцом... Её девичье сердце сильно колотилось от страха за него, она понимала, что у отца проблемы, что он в опасности, и боялась за его жизнь...
 Но спорить с ним было бесполезно, и поэтому она улетает.
      - Пап, ты береги себя! – тихо произнесла она с дрожью в голосе.
      - До свидания, доченька! Я к вам обязательно прилечу, вот сейчас разделаюсь с делами и прилечу... Ты не грусти, всё будет прекрасно! Поживёшь у Галины, подучишь язык, ты ведь хотела выучить английский...Такая возможность тебе как раз представилась...
         Мы не заметили, как остались одни у стойки, все пассажиры уже прошли таможенный досмотр.
       - Вы будете проходить? – засуетились таможенники.
       - Всё, мы пошли. До свидания, Саша! Берегите себя! – я печально посмотрела на Александра. Его глаза блестели. Он помахал рукой и резко заторопился к выходу, не дожидаясь, пока мы пройдём таможенный досмотр.
И тут я вдруг заметила, как за ним последовали два человека в кожанных куртках. А может мне это только почудилось, и они вовсе шли не за ним?  Но всё это мне показалось очень странным...

***

      Белоснежный лайнер оторвался от земли и полетел навстречу западному ветру,  всё дальше и дальше унося меня от родного материка...
      Я сидела у окна и смотрела на облака, медленно выплывающие из-под крыла самолёта. Солнце больно резало глаза, оно было ослепительно в своём блеске.
Я опустила шторку и прикрыв веки, попыталась расслабиться и отключиться от тревожных мыслей.

Вой моторов, шум турбин,
Я в полёте, ты – один...
Улетаю, не грусти,
За любовь меня прости...

     - Галина, а Вы действительно не знаете, почему папа отправил меня с Вами? – неожиданно поинтересовалась Лера.
     - Действительно! – ответила я. – Но если он так поступил, значит это было необходимо...
     - Раз на небе зажигают звёзды, значит это кому-нибудь нужно! –многозначительно заметила Лера словами из «Маленького принца» и глубоко вздохнула.

***

        Андрей провожал взглядом Александра, выходившего из здания аэровокзала... И тут он увидел, как за ним последовали два подозрительных человека, их невозможно было не заметить - этих бритых парней в кожанных куртках с плоскими лицами уголовников...
    - Да..., зона строгого режима явно несёт потери...- подумал Андрей и решил отправиться вслед за ними.
Машина Александра покатила в сторону Москвы, вслед за ней отправился чёрный джип, Андрей в свою очередь пристроился ему в хвост, замыкая эскорт.
На трассе было достаточно оживлённо, поэтому ему удавалось следовать за ними незамеченным.
      В одном из дворов Александр припарковал машину  и вошёл в подъезд жилого дома. Андрей не знал, где живёт Александр и что это за дом, он решил проследить, как будут разворачиваться события.  Джип остановился неподалёку, и из него вышел один из парней. Оглядываясь по сторонам, он подошёл к машине доктора и присел на корточки, будто завязывая шнурок на ботинке. Его рука потянулась под днище машины...
     - Кажется, у этой истории намечается трагический конец, - подумал Андрей и стал судорожно набирать номер Галины.
В трубке послышались долгие гудки...Через несколько секунд гудки оборвались и мобильник затих...
    - Всё! Спектакль окончен...- он понял, что самолёт набрал высоту, и больше ему не дозвониться... - Что же делать? Что же делать?
Мысли путались в голове. Он знал, что нужно что-то предпринять, как-то предупредить, но не мог сообразить, как именно. Ведь он даже имени его не знает.
Он решил остаться и ждать до тех пор, пока Александр не выйдет из подъезда...
Но эти двое, кажется, тоже не собирались покидать свой пост.
    - Если они не уберуться, то засекут меня обязательно, когда я соберусь его предупредить, – подумал Андрей.
И тут ему в голову пришла одна идея.
      Он отъехал за поворот, вышел из машины и пешком направился к подъезду, в который вошёл Александр. Он решил во что бы-то не стало разыскать человека в замшевой куртке.
     - Смотри, это же этот...как его...ну этот...артист... идёт к подъезду! – воскликнул один в джипе. – Я его в каком-то кино видел, забыл как называется...
     - Точно! Это он! – подтвердил второй.
        Андрей вошёл в подъезд. Наверх вела узкая лестница, по ней он поднялся на второй этаж.
     - Где же его искать? – подумал он.

***

       И снова я на благословенной американской земле. Жаль, что она не является моей родиной, иначе я возвращалась бы сюда с непреодолимым желанием ступить на неё. А теперь я испытывала чувство сметения и беспокойства... С одной стороны, я радовалась, что вернулась домой, с другой – сожалела, что мой дом находится слишком далеко от тех, кого люблю.
       Лера оглядывалась по сторонам, увлечённая действительностью. Она пыталась раствориться в ней, принять её, внимательно вглядываясь в незнакомые лица людей, говорящих на чужом языке...Она понимала, что её ожидает другая новая жизнь без отца, без друзей, без всего того, что окружало её прежде и было таким родным и знакомым. А здесь даже воздух был другим, каким-то горячим и тяжёлым. От яркого света с непривычки ломило глаза, и она прикрывала их ладошкой.
      - Тётя Галя, нам куда? – растерянно спросила она.
      - Сейчас нас заберут, не волнуйся! – я высматривала чёрный седан своего друга Дениса, но его нигде не было видно.
Справа от нас настойчиво сигналил белый удлинённый  «членовоз»,  как называли эти впечатляющего размера машины в «додемократический период»  в России.
     - Чего сигналит? Видать, какого-то «богатенького Буратино» ждёт...- подумала я, продолжая озираться по сторонам.
     - Галка! Ну, Галка, же! – вдруг услышала я.
Дверь «членовоза» распахнулась, и я увидела своего друга Дениса.
Я так и остолбенела от неожиданности, в моих зрачках застыли вопросительные знаки.
     - Ну сколько можно давить на горн? Здесь нельзя долго стоять! – Денис подскочил к нам и схватил вещи. – Бегом в машину! – скомандовал он, на ходу целуя меня в щёку.
Мы с Лерой последовали за ним, удивлённо поглядывая друг на друга, так ничего и не понимая.
    - А где мой сынуля? – поинтересовалась я, садясь в машину.
    - Твой сынуля готовит вам праздничный ужин... – прозвучало что-то странное в ответ, несовместимое с представлениями о моём собственном ребёнке.
    - Неужели? Свежо питание... Но чертовски приятно, если только поверить в то, что ты не Валдис и это не «Розыгрыш».
Я вспомнила, что не познакомила Дениса с моей спутницей.
    - Это Лера! – представила я её. – А это Денис, мой самый верный, мой самый добрый, мой самый славный друг.
Денис расплылся в улыбке, как Чеширский кот.
    - Ты вогнала меня в несмываемую краску... Я думаю, у Леры ещё появится возможность развинтить твои лицемерные представления обо мне...
    - Лерочка, а что ты такая хмурая и напряжённая? – я обняла её за плечи. – Ты же слышала, нас ждёт праздничный ужин... Главное, чтоб он оказался съедобен...
       Машина вырулила на 405-й фривей и понеслась в сторону моего дома.
    - Ну так поведай нам, мой друг Денис, каким образом ты оказался за рулём этой фешенебельной трёхкомнатной тачки?
    - Не поверишь, вчера отдолжил свою «старушку» Татьяне, ты помнишь из Санта-Моники? Она вчера на нём укатила в Сан-Франциско, ни слова не сказав. У них там  аксэшн с промоушеном, короче сборище по поводу фестиваля анимационного кино. Фуршет и все приложения к нему... Она перебрала лишнего и естесственно решила остаться... А мне тебя сегодня надо было встречать, ну я, как порядочный, попёрся в рент-а-кар, взял какую-то  «малогабаритку»... А когда её стали проверять, оказалось, что у неё не работают задние фары... И как назло, ни одной больше свободной тачки. Ну ты же знаешь, Америка... Без фонарей никак... А я спешу... Пришлось им выделить мне по той же цене этот «членовоз», правда страховку увеличили, но тоже за свой счёт... Ну вот... Я и отправился на ней в аэропорт...
Зато с каким «понтом под зонтом»...
    - Да, уж!... Повезло, можно сказать!... Халява, сэр! – мы громко рассмеялись.
Лера молча смотрела в окно и улыбалась...
       Когда до дома оставалась какая-нибудь пара миль, мой мобильник заиграл музыку Вивальди, это означало, что звонит Андрей. Я удивилась, но приятно, мне льстило его нетерпение.
     - Да!.. Андрей, ты? – как можно мягче произнесла я.
     - Галка, я... Как здорово, что я тебя застал...Мне надо тебе срочно что-то сообщить, ты где? – Андрей был взволнован и это меня насторожило.
     - А что случилось? И почему ты в такую рань, у вас же только 5 часов утра?
     - Да я вообще не ложился, тут такое... – Андрей замялся.
     - Ну что, говори уже, не томи...- я уже начала дёргаться, - с моими всё в порядке?
     - А тот мужчина, что провожал тебя в аэропорту, он для тебя «твой» или как?
     - Александр?...Я ничего не понимаю... При чём тут Александр? Ты можешь толком объяснить, что происходит?
     - Я видел вас в аэропорту... Хотя это не моё дело...Тебя может провожать кто угодно...- опять в его голосе эти ревностные ноты, старо, как мир.
     - Так ты позвонил с утра пораньше, чтоб высказать мне своё «фи»? Считай, что тебе это удалось...Я ещё не успела приехать домой, а ты уже соскучился, это радует. 
     - Не ёрничай... Всё гораздо серьёзнее, чем ты можешь себе вообразить. Твой этот Александр, как ты его называешь, здорово во что-то вляпался, и я полагаю, совсем не по-детски...   
    - В смысле?
    - А вот так, без всякого смысла... Нашла, с кем связаться, тебе только криминальных разборок и не хватает до полного счастья... Да?...- Андрей сам не заметил, как перешёл на крик.
      Тем временем мы подъехали к моему дому.
   - Андрюш, мы уже подъехали... Давай продолжим чуть позже, перезвони через часок хотя бы... Или хочешь, я сама тебе перезвоню? Я хоть душ приму, устала до чёртиков...- в трубке воцарилось молчание.
Андрей повесил трубку.
       Артём заметил, как шикарный автомобиль остановился перед домом, но он никак не ожидал, что из него появлюсь я...
    - Сынуля, привет! – я бросилась ему на шею. – Соскучилась ужасно...
    - Привет! – а это как понимать? – он мотнул головой в сторону «членовоза».
    - А это Денис приобрёл по случаю, – пошутила я.
Я взяла Леру за руку и подвела к Артёму: «Знакомься, это Лера, она будет жить с нами...»
    - Привет! – смущённо кивнул Артём и пошёл помогать Денису переносить чемоданы.

***

        Через пару часов в доме собралась приличная «толпа»... Приехали барды, актёры, музыканты, художники – частые гости и постоянные члены салона «GALA-CLUB», хозяйкой которого я являюсь, а также близкие друзья, подруги – все те, кому здесь всегда были рады и кто чувствовал себя под крышей этого дома комфортно и уютно. Получился экспромтом милый «междусобойчик». В доме стоял гвалт, шум, радостное ликование...
       Стол ломился от принесённой снеди, на нём частоколом выстроились бутылки с вином, водкой и тэкилой (с некоторых пор излюбленным напитком моих друзей).
Женя Смольник занялся своим любимым делом – подключением микрофонов, соединением проводов и прочими техническими нюансами, но даже если бы он не любил это занятие, кроме него всё равно никто бы не стал этого делать. Так что, как говорится, хочешь – не хочешь, а удовольствие получи...
      - Кажется в клубе сегодня будут танцы! – многозначительно заметила Алина и одобрительно похлопала Евгения по спине, пока тот в полусогнутом состоянии пытался воткнуть штекер в усилитель...
      - Не знаю, как насчёт танцев, но если вы хочете песен, их есть у меня, – всё с тем же одесским акцентом шутливо произнёс Смольник.
       Я, увлечённая нарезкой салатов, тихонько напевала мотив своей новой песни, которую хотела сегодня подарить гостям, когда в моём кормане диссонансом зазвенел мобильник...
     - Алло! Я слушаю...
     - Галка, мне надо срочно поговорить! Это очень важно... – это был Андрей.
     - Да, конечно, я только поднимусь наверх, а то здесь очень шумно.
Я поднялась к себе в спальню и закрыла за собой дверь.
     - Здесь нам никто не будет мешать...
     - Я должен был сразу тебе сказать, но я по-прежнему тебя ревную и ничего не могу с собой поделать... А если  короче, то твоему новому знакомому угрожает опасность... Я поехал за ним из аэропорта и видел, как в его машину подложили взрывчатку...
     - Ты хочешь сказать... бомбу?.. – голос мой задрожал, и у меня перехватило дыхание.
     - Как хочешь называй, но его точно хотят убрать... Я попытался его найти. Но не смог... Думаю, что он воспользовался сквозным подъездом, чтоб улизнуть от них... Значит он в курсе, что за ним охотятся... Поэтому он и дочь свою отправил подальше, опасаясь за её жизнь... или знал, что его могут шантажировать...
     - Не может быть! – я не могла в это поверить. – Александр..., он же доктор, что его может связывать с бандитами?  - я путалась в собственных мыслях и догадках.-
А как же Лера? Что будет с ней? Нет, с ним ничего не должно случится!...А может ты ошибся? – обратилась я снова к Андрею, - и они вовсе охотились не за ним?
     - Нет, здесь не может быть ошибки, он вышел из этой машины и потом изчез в подъезде... Я прошёлся по всем квартирам, но его так и не нашёл...
     - Надо что-то делать... Лере пока нельзя ничего говорить... – убеждала я скорей себя, чем Андрея. – Может с ним связаться?... Но как?... Он ведь не оставил телефона, сказал, что позвонит сам... Андрюша, ты можешь снова съездить к тому дому и посмотреть, что там происходит?
    -  Конечно, нет проблем, только не волнуйся, я всё сделаю...
    -  И обязательно мне перезвони, а иначе я просто не найду себе места... А сейчас я постараюсь взять себя в руки, чтоб Лера ни о чём не догадалась.
       Весь вечер я была сама не своя, одна единственная навязчивая мысль не давала мне покоя, как там Александр? Что с ним?
Нельзя сказать, что этот человек был мне близок, мы виделись всего пару раз, но теперь нас связывала Лера, его дочь, которая, как солнышко, осветила мою жизнь.
Человечек, за которого я теперь была в ответе перед ним и перед своей совестью.
И теперь я знала наверняка, что бы не случилось, эта девочка навсегда останется со мной.
      
         Я с нетерпением стала ждать звонка от Андрея... Эта новость, сказанная им, снова пробудила во мне тёплые и нежные чувства, которые я всё время пыталась спрятать поглубже в тайники своей души и никогда больше о них не вспоминать.
Не получилось... Как будто невидимая сила постоянно толкает нас в объятья друг к другу, и не даёт окончательно растаться…

Нас заклинило при столкновении
На открытости, откровенности,
Словно встретились два исключения
Из огромной толпы повседневности.

Нас замкнуло на страсти и нежности,
На томлении в ожидании,
На стремлении к неизбежности
И несбыточности желания.

Мы подсели на ласку и трепетность,
На влечение до отчаянья.
Мы – уставшие от неверности,
Мы – застывшие от молчания.

Нас друг другу в объятья бросили
Поздней осенью, в дни дождливые, 
И теперь мы в долгу у осени,
За возможность побыть счастливыми.

      Ночью я не сомкнула глаз,  всё ждала звонка... Но он позвонил только под утро...
    - Галка, новости неутешительные, машина всё-таки взорвалась, когда я подъехал, там всё было оцеплено... Милиция и ОМОН, я еле протиснулся сквозь толпу...
    - А кто был в машине, ты узнал? – не унималась я.
    - Нет, ничего вразумительного… Но я думаю, что сегодня по телеку обязательно сообщат... Я тебе тогда перезвоню... Галка, ты береги себя!


***

      Однажды я уже испытала в жизни подобное чувство безысходности, когда ничего нельзя было изменить или поправить... В тот день умер мой отец...
Сейчас я чувствовала нечто подобное, у меня похолодела спина и резкая дрожь пробила тело. Неожиданно появившийся страх охватил всё моё существо.
И снова тяжёлой глыбой навалились грустные воспоминания...
       На папины похороны съехались многочисленные родственники, даже те, которых я никогда не встречала в своей жизни и не знала о их существовании.
В последний путь его провожали с речами, почестями и с залпами салюта...
        На кладбище мама не плакала, она странно улыбалась, наверное, вспоминала всё хорошее, что было у них с папой за долгую и счастливую совместную жизнь...
Или просто у неё не оставалось больше слёз...
В те дни я не могла поверить в случившееся, я не могла смириться с тем горем, что настигло меня врасплох, как застаёт врасплох смерть дорогого и любимого человека.
Мы с мамой находились вне реальности, наши души, оторвавшись от тел, витали вместе с улетающей душой папы, как бы провожая её...
Именно тогда я поняла, что сердце моё дало трещину, и эта боль не утихнет никогда.

Замыкается круг, сбросив новую жизнь,
Но подарком бесценным меня одарив...
Вдруг захочется долго и бешенно жить
И другим этот миг безвозмездно дарить...

И творить, и дышать, и ходить по земле,
Обрывая плоды тех волшебных даров,
Что вручил, уходя, задержавшейся мне,
Чтобы не был мой путь одинок и суров...

***

         ... За окном лил дождь... Такое редкое явление в Калифорнии летом...
Как будто кто-то сверху опрокинул ведро воды на наш задыхающийся от жары город... Как я люблю дождь... Он напоминает мне мою Россию.
Раскалённая земля жадно впитывала живительную влагу... Ей так не хватает её летом, когда безжалостное солнце испепеляет до тла, когда плавится асфальт под ногами, когда хочется скинуть с себя кожу, потому что одежды уже практически не остаётся, кроме лоскутков, которые стыдливо прикрывают наши загорелые и измученные солнцем тела...
       - Мам, как же мы поедем на слёт бардовской песни, если на улице такой водопад? – Артём вернул меня из задумчивого состояния...
       - Слёт?! Да, слёт! Как же я забыла? Совсем из головы вылетело...
       В эти выходные должен был состояться слёт бардовской песни, который проводится дважды в год в Темекюле недалеко от Лос Анджелеса, на него съезжаются барды со всех штатов Америки, а также из России. И по традиции я должна на нём выступать...
А ещё по традиции разбивается огромный полаточный городок., и в течение трёх дней горят костры, жарятся шашлыки, слышатся песни под гитару и хоровые пения подвыпивших людей...
      - Погода кстати... – подумала я.
Мне впервые не хотелось никуда ехать, не хотелось брать в руки гитару.



***

        Андрей спал на диване... Он завалился не раздевшись и даже не скинув обуви... Прийдя вечером домой, он выпил полбутылки коньяка и не заметил, как заснул. Солнце ненавязчиво пробивалось сквозь шторы и щекотало лицо...
Андрей открыл глаза и попытался сообразить, что происходит... Медленно и мучительно он возвращался в реальность... Вернувшиеся мысли острой болью резанули голову, и без того нывшую от избытка выпитого...
Действительность оказалась совсем непривлекательной и захотелось снова отключиться и заснуть...
Но мобильник не заставил себя долго ждать и разразился трелью, которая только усугубила его болезненное состояние...
Он обхватил руками голову, которая в данный момент больше ощущалась, как  «раскалённый чугунок»,  нежели умная голова «хомесапиенса» и побрёл на кухню запивать страдания...
         А телефон между тем не унимался и с одинаковой очерёдностью продолжал свои трели...
      - Да! – резко ответил Андрей на очередной звонок.
      - Андрей Витальевич, это Марина Гвоздева...
      - Какая Марина? – не мог вспомнить Андрей.
      - Марина Гвоздева с Седьмого канала... Вы помните, что у нас сегодня эфир в 6 часов?
      - По поводу?
      - Ну как же? Вы обещали сегодня в прямом эфире дать интервью и ответить на вопросы телезрителей нашего канала. Мы же с Вами ещё на прошлой неделе договорились?
      - А! Ну да, помню... Но я сегодня не могу, у меня вечером спектакль...
      - Ну как же так, Андрей Витальевич? Мы же заранее договорились?
      - Извините, давайте перенесём на завтра, я сегодня никак не могу...
    Андрей повесил трубку и включил телевизор... На экране шла реклама стирального порошка...
      - День начинается рекламой и ей же заканчивается... – подумал Андрей и решил принять душ, как успокаивающее и расслабляющее средство для изнурённого и уставшего тела.
      Сквозь заглушающий шум воды Андрей услышал, что начались новости...
Обмотав полотенцем свой атлетический торс, он пулей выскочил из душа...
      - Как стало известно из официальных источников, вчера в 14 часов 45 минут был взорван автомобиль заслуженного врача России, доктора медицинских наук, профессора Александра Игоревича Волынцева. Взрыв произошёл возле дома, в котором проживал доктор Волынцев... Следствие ведётся... Причины взрыва устанавливаются... О всех подробностях будет объявлено позднее... Оставайтесь на нашем канале...- вещал телевизор.
       - Долго оставаться? Пока не найдут убийц? Так это всю жизнь проживёшь в обнимку с вашим каналом – разозлился Андрей.   


***

         Я лежала на горячем камне, расстянувшись, словно гусеница, и глядела в небо... Набегающие волны с шумом ударялись о прибрежные волуны, обдавая меня прохладными брызгами. Стояла нестерпимая жара, и этот душ из солёных брызг был единственным спасением.
Ни о чём не хотелось думать, я просто смотрела вдаль, пытаясь разглядеть что-то на горизонте. (Что там можно было разглядеть кроме неба и воды?)
        - На той стороне океана находится Аляска! Даже трудно представить! – услышала я незнакомый голос.
        - На той стороне находится моя Родина...
Мужчина посмотрел на меня удивлённо: « Pardon me!»
Я не заметила, что отвечала ему по-русски. Он, конечно, ничего не понял...
        - Проехали!    
Мне было тоскливо, ни с кем не хотелось разговаривать, голова была забита мыслями о Лере, об Александре и о том, как несправедлива жизнь, которая изгоняет таких молодых и умных людей...
       
Эта жизнь беспощадна порою,
Вдруг с обрыва срывается в пропасть...
И судьбы нашей главных героев
Самых близких, любимых уносит...

И надежда, что боль позабудется,
Занесённая зимней порошею,
Нас обманет, однажды не сбудется,
Отзовётся тоскою непрошенной...

       - Мам, смотри, seals!
Seals – это морские львы, они высовывали свои мордочки из воды и без боязни поглядывали на меня, на Артёма и на Леру, эти два счасливых существа, у которых жизнь вполне удалась.

***

         У Артёма с Лерой завязался роман...  Я поняла это, когда однажды утром она, спустившись к завтраку, не могла поднять на меня свои глаза... Краска густо заливала её лицо... Я тогда поняла, что они стали близки... Но вмешиваться я не имела права, это их жизнь и они должны прожить её сами без моего вмешательства...
Артём был с ней очень нежен, он изменился к лучшему, как мне показалось, и я не могла не радоваться таким переменам.
       - Мой мальчик стал совсем взрослым – думала я. - Жаль, что отец его не может радоваться вместе с нами.


***

        Время летит очень быстро... Особенно в Калифорнии жизнь пролетает, как один долгий летний день без смены времён года, без томительных ожиданий летом – зимы, а зимой – лета. И за это я обожаю Калифорнию – этот вечный земной рай.
Правда иногда случаются землетрясения, которые впрыскивают дозу адреналина в кровь, но они настолько часты, что со временем к ним начинаешь привыкать, как к чему-то неотъемлемому, постоянному и вполне закономерному.
Пролетел год...  Я пыталась анализировать, что же я приобрела за этот год, получалось, что больше потеряла... Погиб Александр, Лерочка очень болезненно перенесла потерю отца. Артём поддерживал её, как мог, всегда был рядом. Это горе сблизило их ещё больше, они стали не только близки телом, но и души их соединились, сплелись в одно целое. Они уже не могли жить друг без друга...
Мы все стали готовится к свадьбе. Два моих ангелочка, два моих любимых человечка решили навсегда соединить свои сердца.
        Перебирая свои прожитые дни, я понимала, что те чувства, что мне не удалось реализовать в своей собственной жизни, удастся реализовать моим детям.
Они обязательно будут счастливы. Они пойдут рядом по жизни, и никакие преграды не смогут им помешать, ничто не потревожит их любовь.   
        Всё-таки как интересно устроена жизнь, в один момент она может собрать вместе людей, которых связывала когда-то, которые, как персонажи в кино промелькнули на экране, кто в главной роли, кто в эпизодической. Но в один и тот же момент времени они могут сойтись в одном месте, в одной точке огромного пространства. Судьба любит делать сюрпризы и на этот раз она не поскупилась, сегодня утром я получила три е-мэйла: Андрей, Алексей и Владимир прилетают на свадьбу одним рейсом...


Часть 2


        Это был мой первый визит в Барселону... Мне не доводилось как-то раньше бывать в Европе вообще, хотя было немало возможностей посетить родственные нам страны бывшего социалистического лагеря. Но всегда не хватало времени, да и средст, честно говоря, тоже не хватало. Поэтому приходилось ограничиваться путешествиями по телевизору в дружной компании Сенкевича.  Но с культурой и географией Европейского континента я, как и каждый советский человек, была знакома ещё со школы, хотя  знания мои ограничивались названиями столиц, расположением на карте, климатическими условиями и наличием полезных ископаемых.
        И вот я лечу на родину великого Пикассо и Гауди...
Как человек с воображением, я могла представить, что за свои четыре тысячи лет существования Барселона  должно быть накопила немало культурных, архитектурных и исторических памятников. Но что до такой степени я буду очарована этим испанским прибрежным городом, я даже не могла  предположить.
Он так органично вошёл в мою жизнь, что я и не заметила, как влюбилась в него окончательно и бесповоротно...
Первый е-mail, который я послала домой был коротким: «Тащусь!... Подробности позже...»
       Каждый день начинался для меня одинаково – чашка кофе, выбор обуви для длительной ходьбы, обменный пункт валюты ...
И снова передо мной открывались ряды готических зданий и архитектурных изысков более позднего периода (по другому и не назовёшь эти великолепные творения гениальных архитекторов). С одной стороны, Готический квартал с Кафедральным Собором, зданием Мэрии и Дворцом Генералитета, с другой стороны, творения величайшего архитектора эпохи модернизма Антонио Гауди, оставившего городу такие неподрожаемые творения своего художественного гения, как Собор Святого Семейства, Парк Гуэль или здание «Ла Пердера».
Они завораживали, восхищали, вызывали взрыв эмоций, соседствующих со счастьем. Красота, выраженная в архитектуре вводила меня в состояние наивысшего блаженства: соборы, дворцы, костёлы и храмы Барселоны – это музыка, выраженная в камне...

***

       Двухярусный автобус, курсирующий по достопримечательным местам, отправлялся из центра через десять минут. На остановке толпились туристы, громко и восторженно разговаривая на разных языках. Я достала фотоаппарат, чтоб запечатлеть витиеватое литьё балконов на здании 17 века.
Вдруг кто-то подтолкнул меня под правую руку, и фотоаппарат выскользнул, с грохотом падая на асфальт.
      - Shit.... – только успела воскликнуть я, теряя на собственных глазах зеркальную камеру за штуку баксов.
Досада, горечь, жалость выразилась в смачном ругательстве:
      - Чёрт..., разуй глаза... – выкрикнула я по-русски и повернулась назад, чтоб вылить на виновного всё своё негодование.
     -  Ааааааа.... – буква «А» застряла в горле, продолжительно вибрируя...
     - Галина! Вы? – мужчина наклонился, подбирая остатки того, что называлось фотоаппаратом. – Простите ради Бога, я не хотел – сказал он тоже по-русски.
     - Александр! Вы?
Очень похожий на доктора человек смотрел на меня сквозь тёмные очки, та же родинка на щеке, те же морщинки на лбу, та же ямочка на подбородке.
     - Я, милая моя, хорошая...
     - Не может быть! Вы же... Вас же... – я в растерянности всматривалась в его лицо, не веря собственным глазам.
     - Давайте отойдём в сторону, – Александр взял меня под руку, и мы отошли от остановки, чтоб не мешать туристам проходить в автобус.

***

       Мы сидели у окна за столиком в одном из уютных кафе и молча смотрели на площадь. По ней проносились велосипедисты, мотоциклисты и такси... Толпы туристов проходили мимо нас, с любопытством разглядывая строения и фотографируясь на фоне древних стен.
      - То, что мы встретились в таком огромном городе – это просто чудо, - думала я. - И то, что мы вообще встретились, - это ещё более удивительно...
Александр был напряжён, но его глаза блестели, чувствовалось, что он тоже очень рад нашей встрече.
      - Как же так? Мы считали Вас погибшим... И по телевизору объявили о Вашей гибели... – осторожно начала я разговор.
      - Я Вам обязательно всё расскажу, но только не сейчас, не сердитесь... Если бы Вы знали, как я рад Вас видеть. - Александр дотронулся руками до моих рук, и моё тело словно пронзило электричеством. - Про дочь не спрашиваю, потому что всё знаю и о ней, и о вашей жизни. Я всё это время был рядом, наблюдал за вами, но не мог дать о себе знать, я не имел права рисковать вашим спокойствием. Простите меня за это... – Александр взял мою руку и нежно дотронулся до неё губами. – Огромное спасибо Вам за дочь, Вы удивительная женщина, я Вам так обязан...
     - Я тоже очень рада видеть Вас живым и невредимым. – сказала я, осторожно вынимая руку. – Я не спрашиваю Вас ни о чём, потому что уверена, что когда это станет возможным, Вы сами откроетесь. Только меня очень беспокоит Лерочка.
Она тяжело перенесла известие о Вашей гибели и до сих пор не может в это поверить, надеется, что это ошибка, и Вы обязательно вернётесь.
      - И она права, как это не дико звучит, но я действительно жив...
      
Замыкается круг, сбросив новую жизнь,
Но подарком бесценным меня одарив...
Вдруг захочется долго и бешенно жить
И другим этот миг безвозмездно дарить...

И творить, и дышать, и ходить по земле,
Обрывая плоды тех волшебных даров,
Что вручил, уходя, задержавшейся мне,
Чтобы не был мой путь одинок и суров...


***

        Мы лежали рядом на золотистом песке и смотрели друг на друга... (Рано утром Александр заехал за мной, и мы укатили в неизвестном направлении подальше от шумного города. Долго ехали вдоль океана, пока не нашли симпатичную одинокую бухту, где и решили остановиться.)
      - Здесь очень красиво! И тихо! – сказала я. - Мне давно не было так хорошо и спокойно...
Волны медленно накатывали на берег и отливали на солнце бирюзовым цветом.
      - И Вы рядом! – Александр улыбнулся.
      - Вы могли бы ответить мне на один вопрос? – смущённо спросила я.
      - Я попробую..
      - Кто же тогда взорвался в машине?
      - Произошла нелепая случайность, но именно она тогда помогла мне... В машину залез обыкновенный воришка, который банально хотел её угнать... Ему не повезло...
       - И Вы, воспользовавшись ситуацией, решили и счезнуть?
       - У меня не было другого выхода... – Александр резко поднялся и закурил сигарету. – Если бы я этого не сделал, мы бы с Вами сейчас не разговаривали... И прошу Вас, – продолжал он всё менее сдерживаясь – оставим эти разговоры и не будем омрачать нашу встречу, я всё равно не могу Вам открыть все карты. Единственное, в чём я могу Вас заверить, они не краплёные , и я веду честную игру. 
       - Александр, а ведь мы с Вами теперь родственники... – решила я сменить тему и сделала вид, что меня не интересуют подробности его личной жизни.
       Доктор удивлённо посмотрел на меня, и я поняла, что он благодарен мне за то, что не пришлось ничего объяснять, оправдываться и искать выход из создавшейся неловкой ситуации.
       - Я, кажется, становлюсь мудрой – подумала я, - а это признак не ума, но зрелости..
Александр присел рядом и взял мои руки в свои:
       - И кем же мы приходимся теперь друг другу? – на его лице играла такая подкупающая улыбка, что я невольно залюбовалась ею.
       - Сваты, кажется... – улыбнулась я ему в ответ.

***

       ... Свадьбу решили отмечать в ресторане «Русская рулетка». Мои друзья собирались устроить представление с песнями, танцами и цирковыми номерами, эти приготовления они взяли полностью на себя, мне оставалось только контролировать, что я и делала тщательно и с праздничным энтузиазмом. Ведь свадьба единственного сына – это событие, которое должно запомнится на всю жизнь.
Днём я зарезервировала отдельный зал, обговорила меню, договорилась насчёт музыки и после всех дел  поехала в аэропорт встречать своих МУЖЧИН.
Всю дорогу до аэропорта я чувствовала волнение и лёгкую дрожь... Я представляла себе нашу встречу, пыталась найти правильные слова, но воспоминания набегали одно на другое, перебивая чётный и стройный ход мыслей. Чувства, которые я испытывала в этот момент, хаотично смешались. Холодный рассудок таял под напором света и тепла, которые струились из моего сердца.
        Вы верите в происходящие случайности? Я нет... Все случайности, происходящие с нами, заранее спланированы и расписаны в книге судьбы каждого человека. И приходят они с тщательной последовательностью и в свой срок. И эта встреча – яркое тому подтверждение.
        Взлёты, посадки, перелёты – этого было достаточно в моей жизни, профессия обязывала, но не так часто мне приходилось встречать и провожать... А встречать сразу трёх любимых когда-то мною мужчин не приходилось никогда.
Я сидела в зале прилёта и глядела на табло. До прибытия самолёта оставалось несколько минут.
        Погрузившись в воспоминания, я не заметила, как пролетело время...
      - Что ж их так долго нет? – начала я нервничать, сидя в аэропортовском кресле.
А народ всё прибывал и прибывал... Мимо проходили немцы, японцы, французы...
     -  Где же наши?- волновалась я.
И вдруг из-за поворота мелькнул знакомый силуэт. Мы видим то, что хотим видеть, и в эту минуту я хотела увидеть Андрея, но силуэт, хоть и был знакомым, но меньше всего был похож на него. Я прищурила глаза.
     - Надо менять очки, – подумала я – ни черта в них не вижу, особенно вечером за рулём, как «слепая курица».
Разозлившись на себя, вскочила с мягкого кресла и пошла к выходу, их которого появлялись прилетающие пассажиры.
     - Галка! – меня откликнул «до боли, до ужаса» знакомый голос, и я повернула голову.
     Это был Владимир... «Он вышел одним из первых, и не удивительно, он же лётчик, и его выпустили из самолёта первым «по блату» - сообразила я. 
    - Вовка! Привет! – мы обнялись.
Это я его обняла, а он крепко сжал меня в объятиях.
    - Задушишь, раздавишь! – отшутилась я .
    - Как я ждал этой минуты, ты не представляешь себе!
    - А как я ждала! В три раза сильней, чем ты, - опять пошутила я. Вовка же не в курсе, что он не единственный, кого я жду здесь, в лос-анджелевском аэропорту. И что должны выйти ещё двое. – Как ты долетел?
   - Ты мне задаёшь этот вопрос?- Вовка улыбнулся. – Не так часто мне приходится летать в качестве пассажира, поэтому я был окружён вниманием и заботой. Наши девчонки постарались. Прости, я совсем забыл, - он полез в сумку, которая висела у него на плече и достал оттуда маленький букетик ландышей. Несмотря на тринадцать часов лёту, он был также свеж и нежен. - Стюардесса Валя заботливо оберегала его и держала в специальном растворе.
   - Мои любимые! Ты не забыл? – я радовалась, как девчонка.
   - А помнишь, как в 9-м классе мы ездили ранней весной за город, чтоб набрать ландышей, потому что ты сказала, что эти цветы приносят удачу, и все девчонки нашего класса решили их поставить на парты в маленьких вазочках. И когда Раиса Ивановна учительница литературы вошла в класс, все парты белели от этих маленьких цветов и благоухали резким запахом, от которого у неё началась аллергия. И она, чихая полурока, заставила выбросить все ландыши на помойку. Тогда вы все возненавидели её за это.
   - Конечно, помню, какими глупыми мы были тогда... Но сейчас не ранняя весна, а совсем наоборот, где ж ты их взял? – удивилась я.
   - Ты забыла, в каком веке мы живём? Сейчас можно достать всё, что угодно и в любое время. Хотя, с одной стороны, именно поэтому мы утеряли момент неожиданности, что ли, счастливый миг ожидания, когда всему было своё время, когда ландыши и редиску можно было купить только ранней весной, а арбузы поздним летом... Так ты рада или нет?
   - Спрашиваешь! – я чмокнула его в щёку.
   - Вот это самое главное, а остальное не имеет значения... Ну что, куда идём?
   - А мы пока никуда не идём, ещё не все вышли, - я загадочно улыбнулась.
   - Что, кого-то ещё ждём? – Владимир сделал серьёзное лицо.
   - Да, ещё двоих гостей, - ответила я.
   - Ну хорошо, подождём... Я вышел первым «по блату», так что ещё есть время, пойдём присядем.
У Вовки из всех вещей были только сумка через плечо и небольшой чемодан на колёсиках. Всегда одетый «с иголочки», педантично выбритый, вкусно пахнущий дорогим французским одеколоном, он и сейчас выглядел образцом для подражания любого мужчины.
    - Нет, всё-таки, я не зря сходила с ума и теряла голову, есть от кого, - подумала я, завидуя самой себе. – С таким мужчиной не стыдно пройтись, делая вид, что он твой и только твой... И пусть умрёт от зависти всё женское население этого аэропорта и частично... мужское. Ха-ха...
      Мы расположились в удобных кожаных креслах. Вовка смотрел на меня, не отрываясь.
     - Что, постарела?
     - Совсем нет, ты вообще не изменилась... Такая же девчонка, только ещё красивее стала и женственнее.
     - Так что ж ты не разглядел эту красоту и упустил эту женщину двадцать лет назад? Теперь «поезд ушёл», ты собственноручно помахал ему вслед, даже ещё подтолкнул сзади, чтоб ему легче разгонялось.
    - Что было, то было, так жизнь сложилась... – многозначительно резюмировал Вовка.
    - Ты сам её сложил, ты сам сделал свой выбор, и, глядя на тебя, не скажешь, что выбор твой был неудачным. Ты выглядишь вполне счастливым человеком, у тебя прекрасная жена, дочь уже взрослая, любимая работа. Всё, что «доктор прописал»..
   - И всё-таки я бы с удовольствием сейчас флиртонул с тобой! – Вовка чуть не облизнулся, как кот на сметану, глаза горели, возбуждённый мозг рисовал красочные картинки из Камасутры. Мне даже стало смешно:
   - А, вот так, да? А замуж взять слабо?

Скажи мне «Да»,
И с кровью пополам
Я душу за тебя отдам.
А скажешь «Нет»,
Сомненья теребя,
Я перестану чувствовать тебя.

     Всего несколько минут понадобилось, чтоб разложить наши отношения «по полочкам», да в общем-то и раскладывать было нечего. Я улыбнулась и дружески похлопала Вовку по руке:
     - Флиртовать с женой будешь, а мы с тобой просто бывшие одноклассники. Ферштейн?
     - Это твоё последнее слово?
    - Самое последнее, и просьба очередь больше не занимать... Ты в своё время уже потерял в моём лице верную и преданную жену, а что «с воза упало, то пропало». И знаешь, это хорошо, что ты не женился на мне тогда, я бы от ревности давно свихнулась. Ты у нас известный любимчик дам, а я ревнивая до ужаса. Так что, что ни делается, всё к лучшему. А уж как мы воспринимаем и распоряжаемся этим «лучшим», зависит только от нас.
     И тут я заметила Андрея и Алёшу, они выходили из зала прилёта. Что удивительно, они шли рядом, даже не подозревая, что прилетели в гости к одной и той же женщине. Оба заметили меня, оба помахали мне рукой и посмотрели друг на друга. Со стороны это выглядело забавно.
     Я подошла к ним, они в унисон произнесли: «Привет!» И оба протянули руки, чтоб меня обнять, я оказалась между ними, они с недоумением и интересом посмотрели друг на друга.
    - Здравствуйте! Познакомтесь, это Алексей, мой бывший муж, а это Андрей, мой... - я замялась...(как мне его теперь называть? кто ты для меня? бывший любовник?) - ... друг.
    - Очень приятно! – они протянули друг другу руки. И я поняла, что сделали они это только из вежливости, и чтоб меня не огорчать, а на самом деле им очень уж не хотелось быть любезными в такой момент.
     - Ну вот, теперь все в сборе! Пойдёмте, я познакомлю вас ещё с одним гостем.
Мы подошли к Владимиру.
     - Знакомтесь, это Владимир – мой одноклассник, он тоже прилетел на свадьбу к моему сыну.
    - Нашему сыну, - вмешался Алексей, радуясь своему явному превосходству над остальными.
***

       В Барселоне я остановилась у дочери своей подруги, она недавно вышла замуж, и жила с мужем в отдельной просторной квартире в центре. И несмотря на то, что я приехала в Испанию в качестве туриста, и у меня была оплачена гостиница, они уговорили меня остаться у них погостить.
     - Оставайтесь, пожалуйста, Вы нас нисколько не стесните, и мама очень просила, чтоб Вы пожили у нас, и нам будет веселей... – упрашивала Танечка, когда я собралась уходить в гостиницу после своего визита. – Мы с Вами будем гулять, я покажу Вам город, у меня свободный график, поэтому я смогу уделить Вам столько времени, сколько захотите...
Я была растрогана такой любезностью и с удовольствием согласилась.
        Танечка была молодая, стройная, очень симпатичная девушка. Но из-за короткой озорной стрижки она внешне напоминала мальчишку, и только по-женски милая и нежная  улыбка придавала ей именно то индивидуальное , неповторимое и неотразимое, что присуще только женщине, и что называется шармом или изюминкой, и из-за чего мужчины теряют голову и влюбляются без памяти.
Именно это и произошло с Луисом Кастиллио, испанским бизнесменом, который приехал в Калифорнию в поисках новых рынков сбыта своей продукции.
        Танечка, закончив Художественный институт и налаживая своё дело, подрабытывала дизайнером и фотографом в местной газете, в редакции которой Луис и заметил юную сотрудницу.
      - Простите, а где я могу найти отдел рекламы? – обратился он к ней, когда они случайно встретились в холле издательства.
      - Это на втором этаже, если хотите, я Вас провожу, мне как раз по пути, - ответила Танечка, направляясь к лифту.
Луис пошёл следом за ней. И с той минуты он понял, что не сможет растаться с этой девушкой никогда.
        Потом были частые встречи и красивые ухаживания, потом признания, предложение руки и сердца, знакомство с родителями и, наконец, свадьба...
       Луис был молод, всего на несколько лет старше Танечки, но как и все испанцы, он горячо любил свою родину, свою страну, и о том, чтоб остаться в Америке даже не могло быть и речи.
Танечка уехала с Луисом в Барселону...
       Луис много работал, его дома почти не было, он приходил поздно и уходил рано, и только редкие дни он оставался работать дома, и тогда мы долго разговаривали, пили чай по русской традиции, а вечером втроём спускались ужинать в ресторанчик, который находился в их же доме, и где Луиса хорошо все  знали и громко приветствовали, когда он переступал порог.
        Вообще, испанцы очень общительны и дружелюбны, и мне это всегда очень нравилось и подкупало в них, и даже то, что я не знала по-испански ни одного слова, не мешало нам каким-то чудесным образом понимать друг друга.
      - Галина, как дела? – поприветствовал меня Луис, вернувшись однажды вечером домой.
Мы разговаривали с ним по-английски, хотя с Танечкой он незаметно переходил на испанский, и я, не понимая ни слова, с удивлением смотрела на них, когда они разговаривали между собой.
      - Я в порядке... Как ты? – мы обменялись стандартными фразами, словно сделали два удара в пинг-понг.
        Танечки дома не было, она уехала по делам, а я ждала звонка от Александра, мы договорились пойти вечером погулять и поужинать в одном из прибрежных ресторанчиков.
      - Сегодня был сумасшедший день, - начал Луис. – А где Тания? (Имя Таня ему не удавалось выговаривать, поэтому он называл её на свой манер, и это всегда вызывало у меня улыбку). – Почему она не дома?
      - А Танечка ушла на работу, сказала, что скоро будет, – ответила я.
      - Хорошо...- Луис улыбнулся, и на лице его отразилась радость, которой была переполнена душа, и этого невозможно было не заметить. -  Я так счастлив, что встретил её, - продолжил он.- Она такая хорошая, добрая, я очень её люблю.
       И это было видно невооружённым глазом. Когда редкими часами они были вдвоём дома, на них невозможно было наглядеться. Они ворковали, как два голубка, пытаясь всё время угодить друг другу и сделать что-то приятное.
А я радовалась за них, и каждый раз чувствовала себя неловко, словно боялась своим присутствием спугнуть их семейное счастье. Несколько раз я порывалась переехать в гостинницу, но каждый раз слышала категорический отказ.
И поскольку до отъезда оставалось всего две недели, я поддалась на их уговоры остаться до конца.

***

         Александр позвонил в половине восьмого, Танечки ещё не было, и я, попрощавшись с Луисом, села в лифт. Он был похож на старые московские лифты, которые открывались вручную, только этот был отделан очень красивым деревом, и внутри было откидное сидение, как в тамбурах наших поездов.
Александр ждал меня в вестибюле, где пахло стариной и затхлостью (если бы я не знала, что этому дому больше тысячи лет, я бы даже не удивилась, если бы мне об этом сказали), и в его руке был прекрасный букет из белых роз.
Он улыбался, и эта улыбка придавала ему особое очарование. Статный, красивый, в белом джемпере, я никогда его таким не видела...
      - Мужчинам не принято делать комплименты, - начала я, - но Вы просто мачо... И этот джемпер Вам очень к лицу...
      - Это Вам! – протянул он мне букет. – Вы тоже прекрасно выглядите, впрочем, как всегда.
       Мы гуляли по тихим узким улочкам, нежились на песке, глядя на купающуюся в море серебристую луну... И сердце замирало от счастья.
Ещё никогда я не чувствовала себя так спокойно и уверенно и в себе, и в своём завтрашнем дне.

2006 - 2010