Плоkhiе сказки

"До свидания"



Маленькая Мэри ненавидит выходные. Выходные - это противный бубнеж старенькой гувернантки, старательно впихивающей в юную, темноволосую головку азы спряжения немецких глаголов. Выходные - это отвратительное, подернутое желтоватой пленкой после кипячения, молоко. Выходные - это бесконечные "отстань" от занятых только друг другом родителей. Выходные - это те же будни интерната, но в другом интерьере.

Маленькая Мэри ненавидит детей. Дети - это сплошное крикливое недоразумение, невесть по какой причине считающееся будущим всего мира. Дети - это отвратительные, мерзкие в своей беспомощности существа, только и ждущие возможности завопить во всю глотку или захохотать над нелепой шуткой мисс Эванс для того, чтобы получить послабление на предстоящей контрольной. Дети - это те, к кому ошибочно причисляют саму Мэри.

Из Мэри Поппинс старательно делают идеал, а она слишком мала, чтобы сказать категоричное "нет". Она ненавидит выходные, но покорно собирает вещи в большую гобеленовую сумку, как только пятничная стрелка старинных часов в холле интерната покажет пять вечера. В четверть шестого Мэри выходит во двор, сопровождаемая несмешными шутками мисс Эванс, чтобы передать поклажу семейному водителю.

Маленькая Мэри ненавидит всех родителей в мире. Родители - люди, которые всегда заняты. Родители - вечный пример, следовать которому совершенно не хочется. Родители - немой укор за всё, что Мэри уже сделала и ещё не сделала. А ещё родители никогда не бывают довольны ею. Получила за контрольную по математике четверку? Старайся, ты можешь лучше. Самостоятельно пошила школьный передник? Фу, дрянь какая, выброси это немедленно.

- Мисс, ваша семья ждет вас в столовой ровно в шесть вечера, - меланхолично сообщает полная горничная и плотно притворяет дверь просторной, очень светлой комнаты Мэри. Горничная считает нормальным, что одиннадцатилетняя дочь хозяев уже третий час сидит на кровати, не двигаясь.

Маленькая Мэри спускается к ужину, высоко подняв подбородок - только так остается крохотный шанс, что родители не начнут делать замечания с порога. Когда маленькая Мэри станет большой, она ни за что не заведет детей и не станет разговаривать на немецком. Маленькая Мэри расправляет плечи до хруста и аккуратно берет со стола серебряную ложку среднего размера. Мать недовольно хмурится - она снова ошиблась.

- Мэри Поппинс, до свидания! - насмешливо кричат мальчишки с соседней улицы, невесть как попавшие в этот квартал. Мэри их не слышит: она расправляет черный, потрепанный зонтик, невесть как оказавшийся в гардеробной, и позволяет ветру подхватить себя. - ... до свидания!

Большая гобеленовая сумка немного оттягивает руку, но ветер оказывается сильнее. Маленькая Мэри станет большой где-то очень далеко - там, где нет мисс Эванс, немецких глаголов и презрительно поджатых материнских губ. Маленькая Мэри будет мудрой и понимающей, но не даст никому усомниться в том, что она - само совершенство.

- Совершенство, - блаженно повторяет Мэри и откидывается на подушки. Она не сопротивляется доктору, вкатывающему уже третий укол в худую, как плеть, руку.

 

 

"Шесть дней"



Шесть дней в неделю Белль может танцевать на балах, улыбаться на званых ужинах и перелистывать тяжелые, покрывшиеся пылью за долгие годы яростного безумия настоящего королевского дворца, книги. Шесть дней в неделю Белль может чувствовать себя принцессой, влюбленной без памяти в прекрасного принца, и носить дорогие платья из тяжелого бархата, холодного скользкого шелка и изящного кружева.

Но, на седьмой день, стоит только солнцу опуститься за горизонт, замок погружается в свое первородное состояние - принц, слишком долго находившийся в обличье зверя, не может, да и не хочет с ним прощаться. Разрывая мощными когтями тяжелые гардины, превращая тяжелый бархат, холодный шелк и изящное кружево в грязные, подчас окровавленные, тряпки, он приходит к Белль за тем, что ему причитается.

- Я монстр, - наутро он всхлипывает, как нашкодивший школяр, и клянется, что ничего не помнит. - Брось меня, ты не заслуживаешь подобного.

- Всё в порядке, - врёт Белль, успевшая засыпать рисовой пудрой ссадины, синяки и царапины, покрывающие лицо и плечи. Своё тело она снова прячет за новым платьем - из бархата ли, из шелка ли, из кружева ли. И натягивает перчатки повыше, не давая принцу возможности возненавидеть самого себя ещё сильнее. - Я люблю тебя любым.

Шесть дней в неделю, одержимый внутренним демоном, отказавшимся признавать поражение, принц, носящий греховное имя Адам, действительно желает покончить со всем этим. Шесть дней в неделю он покупает своей возлюбленной ненужные дорогие подарки, созывает для неё гостей со всего королевства, и обязательно в таких случаях сажает отца Белль во главу стола.

Но, на седьмой день, стоит только солнцу перестать окрашивать просторные залы, демон внутри принца берет в руки свои собственные кисти - и так до тех пор, пока всё вокруг не станет багряным. Безмолвные слуги, уставшие пытаться спасти принцессу, запираются в подвалах замка, вслушиваясь в неистовые крики зверя, окончательно потерявшего рассудок. Наверно, так Адам платит за шесть дней еженедельного счастья.

- Совсем ничего нельзя сделать? - шепотом спрашивает Белль у старой, беззубой повитухи, а та только отрицательно качает головой. - Неужели, нет средства?

- Зверь не выберется наружу, если человек не допустит, - вполне очевидно выплевывает повитуха, безбожно коверкая каждое сказанное слово. - Но ты можешь просто убить принца, милая.

Шесть дней в неделю Белль оправдывает своё имя: наряжается в роскошные платья, завивает густые волосы в тугие локоны и подбирает крупные камни в золотой оправе к платьям, пошитым преимущественно в желтой, солнечной гамме. Шесть дней в неделю красавица танцует с прекрасным принцем, поддерживает его в делах государственных и негосударственных, читает для уставшего мужа вслух книги на английском и итальянском.

Но, на седьмой день, когда закатное солнце больше не слепит ядовито-алым, Белль прячет за подвязкой острый охотничий нож, каждый раз полная решимости изничтожить настоящего демона. Вскоре, в залах замка на секунду повисает зловещее безмолвие, а, секунду спустя, Белль слышит яростные вопли зверя. Несмотря на страх, принцесса никогда не использует нож по назначению - она только бессильно швыряет его в зеркало, рассыпающееся крупными осколками, и вслушивается в тяжелые шаги, звучащие уже у самой двери.

 

 

"Страшная сказка"



Он бьется отважно, но всё вокруг замерло, будто время остановилось, и только бой курантов напоминает ему - секундная стрелка не стоит на месте. Ни один союзник не шелохнется - будто они и правда просто вещи, будто он и сам продолжает висеть на елке и видит дурной сон. А острые, желтоватые и обломанные зубы крысиного короля смыкаются в сантиметре от его головы - Щелкунчик с трудом отражает и эту атаку.

Марихен лежит на узкой кровати: она задыхается. Захлебывается кровью и беспрестанно зовет на помощь, но где-то в большой зале все родные слишком заняты - они празднуют Новый Год. И только бой курантов нет-нет, но возвращает её в реальность на секунду, и в бреду Марихен шепчет его имя - так тихо, что Щелкунчик не слышит. Так тихо, что острые зубы крысиного короля достигают цели и впиваются в немощную деревянную руку.

Ярчайшее леденцовое небо, роскошное белое платье и прекрасный принц - у каждой вещи есть душа, и теперь Марихен уверена в этом, как никогда сильно. Больные насквозь легкие, кровавая слюна, пена изо рта и закатывающиеся вопреки воле глаза - здесь не сохранить рассудок, когда там так хорошо. Марихен больше не цепляется за жизнь - в ней не осталось сил даже на то, чтобы просто бросить туфельку.

Ему нужна только её улыбка, одно теплое слово, но всё даром - её уже нет здесь. Щелкунчик пропускает атаку за атакой, и острые крысиные зубы уже буквально рвут его на части. Когда бой курантов, наконец, стихает, он больше не может подняться - у него нет ни ног, ни рук, ни просто сил. Он закрывает глаза - он снова прекрасен, и рядом идет она - добрейшая Марихен, улыбающаяся леденцовому небу.

Но куранты не пробьют тринадцатый раз - утром жители дома найдут только кучку мелких деревяшек и холодное тело с остекленевшими глазами. А крысы напишут свою историю - ту, в которой для счастливого конца не найдется места.