Под тонким слоем

Время движется с ускорением поезда, пытающегося нагнать упущенное. Вот я уже лежу в постели в окружении многочисленных лекарств и бесконечной заботы любящей жены. Моё Сердце оказалось слишком чувствительным к безумию происходящего и невозможности должным образом как-то повлиять на это безобразие... Первая же мысль - стоп-кран, пока не произошло самое страшное, непоправимое. Смотришь по сторонам и понимаешь, что в данной конструкции поезда он,этот сейчас самый необходимый стоп-кран, как раз и не предусмотрен. В нашем поезде всё зависит только от машиниста, а его всё это, судя по всему не только устраивает, но и как-то забавляет.А я тем временем  уже не играю в своих любимых театрах, не говоря уже о новых фильмах... Болезнь не даёт и думать об этом... Остались лишь добрые воспоминания... Надо пытаться сначала как-то восстановиться... А поезд всё ускоряется. Смотришь за окно и понимаешь, скоро выходить, не опоздать бы...да и уже бы надо как-то приитормаживать. Хочешь-не хочешь уже что-то вспоминаешь,радуешься событиям памяти, а не жизни, каждому телефонному привычному звонку - этой тонкой пуповине, связывающей тебя с недавним таким привычным прошлым...Но уже давно не звонят из театров и не предупреждают,- Владимир Анатольевич,
- Вы не забыли, что у вас сегодня вечером спектакль...
И вот, вдруг совершенно неожиданно мне звонят с Первого Канала ЦТ ассистент по актёрам программы Малахова...не помню, простите, как зовут, Я опешил... Это сейчас, когда мы не только наш телевизор не смотрим, но и голову не поворачиваем в его сторону из чисто гигиенических соображений. Меня она не слышит и продолжает:
- Дорогой владимир Анатольевич,Вам совершенно необходимо приехать в студию первого канала.. Вы же Черномор, а передача-то "в гостях у сказки "Руслан и Людмила"
это сам АС Пушкин ждёт Вас у Малахова. Хочу сказать , что я болен, от постели далеко не отхожу. ООна не слышит, У неё в голове своё...
Да и всё понятно. Я, как известно, исполнитель роли Черномора, один из живых свидетелей съёмок и участников, много, что знаю и много, что мог бы интересного рассказать. Говорю ей:
- Война... Столько искалеченных судеб... Мне, простите плакать хочется и вот я даже слёг. Сердце моё не выдержало. - Она мне:
- Это политика, мы ей не занимаемся.
- Ждёте пока она вами-нами займётся? Вы сделали всё для этого..,
- Это же Пушкин, Владимир Анатольевич... Уже и устаю, теряю силы. Хочется просто повесить трубку. Я же больной!
- Представьте, мы с вами отъехали немного от московской окружной дороги. Зашли в местный российский туалет с тремя известными отверстиями. Его ни с чем не спутаешь Грязь, вонища...На полу сильно сыро... И всё остальное. В отломанную дверь проходит дневной свет. И видно, как под тонким слоем привычной, простите жижицы лежит страница со стихами великого и любимого Иосифа Бродского. Нагибаясь, заставляя себя прочесть и понять , но не выдерживая, осуществив мечту, устремляемся на свежий воздух. Прости нас, Бродский.Не время!
Вполголоса - конечно, не во весь -
прощаюсь навсегда с твоим порогом.