Тёща

Игорю Михайловичу с тещей не повезло. Надоела она ему. Всюду лезет, всюду свой нос сует. А ходит как?! Как клуша передвигается по квартире и все кудахчет: "Ой, ножки мои! Ножки-кочережки!" Хотя на кочережки они у нее, ну, никак не похожи. Скорей,  они напоминают добротные ножки у стола. Болят они у нее, и она их обвязывает шерстяными платками, да так и ходит целый день. Игорь Михайлович представил тещу: большая, грузная, седые волосы заколоты на затылке круглым гребнем,  платье непомерно для нее короткое, чуть-чуть ниже колен, непременно в фартуке, который она, вытирая руки, использует как полотенце, ноги замотаны в платки и всунуты в стоптанные тапки. И так каждый день! Пятнадцать лет подряд! Именно пятнадцать лет назад они с женой Олей привезли ее хоть и не из далекой, но  глухой деревни Осинки к себе, в городскую трехкомнатную квартиру. Тогда у них Юленька родилась, и остро стал вопрос няньки. Оля заканчивала аспирантуру, работала над диссертацией и не могла уделять Юленьке много времени, а на няньку денег не было. Жили они тогда, как впрочем, и сейчас, не богато. А Любовь Максимовна как раз на пенсию ушла, жила  одна в своих Осинках. Вот и уговорили ее приехать. Не соглашалась долго: "Да, я там у вас на пятом этаже пропаду! Я в земле привыкла возиться! Я в Осинках родилась, и уезжать отсюда не собираюсь!" Но, все же согласилась. Поселили ее в одной комнате с внучкой Юленькой.  Оле стало легче. Дома и наготовлено, и убрано, и постирано, и Юленька ухожена. Любовь Максимовна сразу же перезнакомилась с соседями, все обо всех узнала, все всем о себе рассказала. Организовала во дворе посадку цветов и кустарников. Через несколько лет двор благоухал. Поставит коляску с Юленькой во дворе, а сама клумбами занимается, садит, пересаживает, пропалывает, поливает. Ну, занималась бы тихонько, раз ей нравится, так нет, ко всем цепляется, ко всем пристает: "Выходите, выходите, помогайте! Нечего в своих норах сидеть! Можно и поработать!" А голос у нее громкий, далеко слышно. Люди отмахиваются, проходят мимо. Она же им вслед: "Лодыри! Поработать не хотят! Понаряжались и ходят тут, боятся руки выпачкать!" В квартире она тоже установила свои порядки и требовала от всех их выполнения. Вот уже пятнадцать лет Игорь Михайлович не понимал: это она у них живет или они у нее? Сказать теще, что это его не устраивает, сделать замечание -  нельзя. Она быстро обижается и громко начинает причитать: "Стараешься, стараешься для них, все угождаешь, а они не ценят! Что им еще надо? Накормленные, в чистоте!" Что в чистоте, то это точно! Все у нее в руках горит! Посидеть спокойно не может, все себе какую-то работу находит. Старается, чтобы уют в квартире был. Пожалуй, даже излишне старается. Так, из подарочной оберточной бумаги вырезала узорчатые салфетки  и украсила ими все подоконники. Игорь Михайлович посмотрел, но ничего не сказал. Знал, говорить что-то бесполезно. Пришла Оля. С ужасом посмотрела на подоконники:

- Мама! Зачем это ты? - и начала убирать "шедевры" с окон.
- Зачем убираешь? - обиделась Любовь Максимовна, - Так, ведь, красиво. А то, мрачно у нас тут.

Несколько раз Оля убирала и выбрасывала салфетки, но они вновь и вновь появлялись на подоконниках. Наконец, Оля смирилась и перестала обращать на них внимание. Но, Игорь Михайлович видел какие усмешки вызывали эти салфеточки у жен его приятелей, когда те навещали их.

Еще как только приехала теща, Игорь Михайлович сразу понял, что она за штучка. Понял, что ужиться с ней будет невозможно. Но, Оля, жена его, уверила, что Любовь Максимовна - это временное явление и, что, как только Юленька немножко подрастет, она вернется к себе в деревню.
- Мне и самой с ней трудно, но давай потерпим немного, - говорила Оля, - как только Юленьке исполнится три года, мы ее в садик определим. А сейчас, ты же сам понимаешь, я не смогу дома сидеть и с Юленькой быть.

Игорь Михайлович понимал. Терпеливо ждал, когда же дочке исполнится заветные три годика. Они и исполнились. Но, Юленька по-прежнему была маленькой и такой любимой, что ни о каком детском садике речи не могло и быть. Вернее, детский сад все же был, но походила туда Юленька недолго, сразу заболела свинкой и после этого уже туда не возвращалась. Хорошо, что тещу еще не успели отвезти. А Любовь Максимовна сначала проворчала: "Куда уж вам без меня справиться?", но с готовностью осталась.

Теперь уже ждали, когда Юленьке семь лет исполнится. Жена говорила:
- Юля в школу пойдет, а мама в деревню вернется.
Но со школой появились новые заботы. В школу Юлю надо отвести, а потом, после уроков забрать. Игорь Михайлович и Оля работали, и если отвести Юлю в школу они и могли бы по очереди, то вот забрать  ее оттуда никак не получалось. Так теща еще осталась на неопределенный срок. Она совсем перья распушила, совсем хозяйкой себя почувствовала. Ходит, кудахчет с утра до вечера. Но за Юленькой смотрела хорошо. И отведет ее, и заберет вовремя, и накормит, и проследит, чтобы та заниматься не забывала. А тут еще Юленька в музыкальную школу пошла. Тоже надо возить. Возвратившись с работы, Игорь Михайлович непременно слышал:

- С утра до вечера разъезжаю по городу, а дома тоже крутиться надо, ноги болят, сил моих больше нет.
- Мама, ну давайте мы няньку найдем, а ты домой возвращайся, - говорила Оля.
- Да, кому чужие дети нужны? Разве ж, кто-то будет за Юленькой так смотреть, как я? Я ж ее и накормлю вовремя, и погуляю с ней. Родная же она мне! А чужой человек, что? Ему только денежки и нужны! Да и вы тут с голоду помрёте! - отвечала Любовь Максимовна и уходила в свою комнату поплакать. Плакать она любила! И не то, чтобы тихонько, чтоб никто не видел, а обязательно громко, с причитаниями.

Но, надо было слышать, как она по телефону разговаривает!
- Алло! Чего вам надо? Чего звоните?
Игорь Михайлович вспоминает, как разговаривает Наталья Николаевна, теща его сотрудника и друга Глеба Леонидовича. Игорю Михайловичу часто приходится к ним звонить. И всегда слышится приветливый, доброжелательный, интеллигентный голос Натальи Николаевны, даже тогда, когда она  не могла по какой-то причине пригласить Глеба Леонидовича к телефону:
- Извините, пожалуйста, но Глеб Леонидович еще не подошел. Будьте добры, перезвоните немного позже. Я ему обязательно передам, что вы звонили.
Это совсем не то, что слышит Глеб Леонидович от тещи Игоря Михайловича:
- Нету его! Откуда мне знать, когда будет? Может скоро придет, а может, загуляет! Домой идти не торопится, - и т.д.

Одним словом, деревенщина была, деревенщиной и осталась! И чему только она Юленьку научит?

Время шло. Юленька подрастала. И вот ей уже шестнадцатый год! Уже нет необходимости провожать ее в школу и встречать из школы. Любовь Максимовна все реже и реже стала выходить из дома. А если и выйдет, то только в ближайший магазин за покупками.  Даже во двор выходила не  часто и ненадолго. Посидит во дворе на скамеечке, обсудит с соседками бабками-подружками новости и опять домой. И цветы свои во дворе почти забросила. Редко теперь за ними ухаживает. И они уже не цветут так пышно, как в прошлые годы.
- Ноги болят, мочи нет! - говорила она соседкам, - а цветы заботу любят. А кто же заботиться будет? Вот эти вертихвостки, что здесь живут? Так оно им и не надо! Я вот внучку свою, Юлю, прошу: "Пойди, прополи клумбу, а то сорняков больше, чем цветов". А она мне отвечает: "Мне что, делать больше нечего?"  Когда маленькая была, помогала мне, а подросла, так и не заставлю.
- Да, молодежь нынче такая... - соглашались с ней соседки.

А однажды за ужином Юля заявила:
- Я долго терпела, но мое терпение уже лопнуло. Мне нужна отдельная комната! Что это такое, когда я не могу друзей даже в гости пригласить? У всех моих одноклассниц есть свои комнаты, только я с бабушкой живу.
- Да, разве же к тебе гости не приходят? - возразила Любовь Максимовна, - почти каждый день приходят! Я же их пирожками да блинами угощаю! Трескают, еще как! А ты говоришь, не приходят!
- Я о других друзьях говорю! К тому же, я выспаться не могу нормально! Баба Люба храпит, как паровоз! А если не храпит, то ходит ночью по комнате и причитает про свои ножки-кочережки. Не могу больше так! Или пусть в большую комнату переселяется, или квартиру новую покупайте!

Игорь Михайлович ждал этого. Его удивляло, почему дочь до сих пор не поднимала этот вопрос?
- Как это, ты Юля представляешь, я буду жить в проходной комнате? - спросила Любовь Максимовна, - Может быть мне совсем уехать от вас?
- Можно и уехать! - тут же ответила Юля, - у тебя же дом свой в Осинках есть! Почему бы тебе не вернуться туда?
- О! Про дом мой вспомнили! - отреагировала Любовь Максимовна, - Пятнадцать лет не вспоминали, а сейчас вспомнили! Не нужна стала, мешаю вам - вот и про дом вспомнили!

И, тем не менее, участь Любовь Максимовны в тот вечер была решена. В пятницу, после работы, ничего не сказав Любовь Максимовне, Игорь Михайлович и Оля уехали в деревню подготовить дом к приезду Любовь Максимовны. По дороге они захватили с собой приятелей Глеба Леонидовича с женой. Вчетвером работали два дня. Все вымыли, пропылесосили, навели порядок во дворе и в огороде, отремонтировали и подкрасили забор. Домой вернулись почти в полночь, уставшие.
- Где это вас носило так долго? - спросила Любовь Максимовна.
Оля рассказала матери, где они были и что делали. Любовь Максимовна  взволнованно посмотрела на дочь и тихо сказала:
- Значит, уезжать.
- Мама, ты не волнуйся! Лет пять-десять ты поживешь сама, а потом, когда  тебе понадобится наша помощь, мы тебя заберем!

Ничего не ответила Любовь Максимовна и ушла к себе в комнату. Там она долго еще сидела на кровати, не ложась спать. Да, и когда легла, уснуть не могла до утра.

Неделя прошла тяжело. Любовь Максимовна укладывала в коробки свои вещи. "Как вроде бы и ничего нет, а вот, поди же, уже третью большую коробку укладываю" - думала она. Дочь с зятем уходили рано, возвращались поздно, Юленьки тоже подолгу дома не бывало, а Любовь Максимовна тяжело бродила по квартире и все думала о своей деревне, о том, как жить там будет после возвращения. Вечером, когда все приходили домой, она садилась в кресло в большой комнате и безучастно сидела там весь вечер, ни с кем не разговаривая.
- Мама, ну что ты молчишь? - спрашивала дочь, - ты не хочешь уезжать? Хочешь остаться?
- Нет! Везите меня. - против обыкновения, Любовь Максимовна не кричала, не жаловалась на судьбу и, вообще, не разговаривала. Ответит односложно, если кто-то что-то спросит и молчит. Весь вечер в квартире стояла гнетущая тишина.
- Лучше бы она кричала, ругала нас, - говорила Оля Игорю Михайловичу, - мне бы так легче было бы. Может не надо увозить ее? Может быть лучше оставить маму у нас?
 
Игорь Михайлович не соглашался. С настойчивой категоричностью он сказал, что для всех, в том числе и для самой Любови Максимовны,  будет лучше, если она поживет у себя в деревне.

И, вот, настал день отъезда. Пока Игорь Михайлович выносил вещи, Любовь Максимовна обошла всю квартиру, постояла у каждого окна, потом присела на дорожку. Подошедшей проводить ее Юле, она сказала:
- Ну, внучка, не поминай меня лихом! - и вышла, не позволив Юле обнять и поцеловать ее на прощанье.

Всю дорогу Любовь Максимовна молчала. Приехав в Осинки, она первым делом пошла на огород и, обходя его, что -то тихо говорила, как будто разговаривала с ним. С соседнего двора ее увидела Марья Петровна, давняя подружка Любови Максимовны и громко прокричала:
- С приездом, Любаша! Ты погостить или насовсем?
- Насовсем! Что мне деревенской в городе делать? - ответила Любовь Максимовна, - Земля к себе тянет! Зовет!
- Ну, и то хорошо! И мне веселее будет!
 
Прошел месяц. Все это время Оля старалась, чтобы домашние не почувствовали отсутствие ее матери, пораньше вставала, пораньше возвращалась с работы, готовила вкусные блюда, кормила семью. А сегодня она  возвращалась домой позже обычного, заканчивала и сдавала работу, над которой трудилась больше недели. Надо торопиться. Там дома ее ждут голодные муж и дочь. Она вспомнила, что в магазине долго не была и, значит, в холодильнике пусто. Забежала в магазин, купила продукты. Тяжелые сумки тянули руки. Интересно, как мама с этим справлялась? Ой, мама, мама! Как она там? Отвезли, бросили и так ни разу не навестили ее. Надо срочно съездить! А, вообще-то, лучше бы забрать ее назад. В доме пусто стало. Оле ее очень не хватало. Жаль только, что муж против ее возвращения. Пятнадцать лет жила мама здесь, и все пятнадцать лет он пытался вернуть маму в деревню. Игоря, конечно, Оля понимает. Это ведь не его мама! Но, как я, дочь, могла ее отправить? Отправить тогда, когда она постарела и уже нуждается в помощи и поддержке?  Оля возвращалась домой и думала: "Я должна вернуть маму! И пусть Игорь делает, что хочет, я ее верну! Я не должна его слушать! Завтра же отпрошусь с работы и поеду за ней!"

Оля подошла к двери своей квартиры и открыла ее. В квартире стоял теплый приятный аромат свежеиспеченных пирогов. С кухни доносились смех и веселые голоса. "Кто это там?" - подумала Оля. Она открыла дверь кухни и увидела сидевших за столом, мужа с дочкой и ... мамой.
- О, Оля пришла! - Игорь Михайлович встал и подошел к жене, - А я вот сегодня по делам мимо Осинок проезжал и решил забрать Любовь Максимовну. Нечего ей там одной жить! У нас места хватит!
- Да, мама, - добавила Юленька, - я могу и в большой комнате пожить, если бабе Любе лучше одной!
Оля подошла к матери, обняла и поцеловала ее.
- Мама, прости нас!
- Да, что там! - только и сказала Любовь Максимовна.