4. Петербургский квадрат. Эффект Трапеции

                4.Эффект трапеции

Гении и таланты отечественной культуры удивительно густо селились здесь, на площади в полтора квадратных километра: Блок, Ахматова, Есенин, Гумилев, Мандельштам, Маяковский... Мусоргский, Чайковский, Римский-Корсаков… Петипа, Анна Павлова, Нижинский… Комиссаржевская, Мамонт Дальский, Шаляпин...

Что-то собрало их, таких разных, на маленьком квадратике земли, в один виртуальный фэнсион.

Но главная загадка: все они, независимо от количества проведенных здесь дней или лет, переживали в этих декорациях бесконечные минуты.

Погружались в обстоятельства, нежно и незаметно, или жестко, грубо, «рукою рока-костоправа», определявшие их дальнейший путь.

Чудище фэнсиона («обло, озорно, стозевно и лаяй») забирало рекрутов в свою пасть и, перетерев хорошенько, выплевывало.

Попадая сюда юношами – «робкими, безвестными, безответными», они довольно скоро становились феноменами культуры, обретали новый статус, признание, славу (городскую; национальную; мировую – что в случае Петербурга почти одно и то же). После чего, как правило, покидали фэнсион навсегда, перебираясь в более престижные районы Петербурга («золотое кольцо» Александра I), в Первопрестольную, а то и в Париж или в Нью-Йорк.

Фэнсион – ловкая сваха и хитрый антрепренер не отпускал их, покуда не совершали они единственно точный поступок, не заканчивали первый свой зрелый роман, поэму, картину или симфонию, не завоевывали «ту самую» женщину или друга.

Коль скоро это совершалось, великан подкидывал их под самый купол, как воздушного гимнаста, раскачавшегося на цирковой трапеции.

Здешняя мостовая, граненая столькими поэтами – и даже вымышленными героями их лирики – сообщала постояльцу некую левитацию, выводящую на всероссийскую и мировую орбиту.

Некоторым из фэнсионеров суждено было прожить на полутора квадратных саженях суши всю взрослую жизнь или значительную часть ее, жениться здесь, завести детей, воспитать учеников, чтоб было кому передать лиру. Если же в дополнение к семье, или обойдясь без нее, человек открывал двери своего дома, устраивал салон, клуб – это тоже становилось миссией, ради которой он и попадал сюда, на остров коллективного спасения талантов.

Когда же кто-то из них, личностей сегодня уже мифических (Птицы-Сирины! Индрики!), умирал, то смерть внезапно оказывалась главным делом его жизни. Была ли то мирная кончина праведника в собственной постели, в окружении безутешных чад и домочадцев, фатальный случай или самоубийство, все это приводило в действие тайные пружины Трапеции.

Распрямившись вдруг, пружины выбрасывали временного постояльца фэнсиона в вечность.