Записки медведя. Охота

  Снег слегка искрился в блеклом лунном свете. Полнолуние. Самое время...
  Легкими пружинистыми шагами он уверенно шел по дорожке вдоль старых частных домов. Брови почти сошлись к переносице, образуя две вертикальные борозды морщин до середины лба. Явно что-то высматривал на снегу. Хорошо что прохожих  в поздний час мало,  да и те кто попадался не присматривались к неестествено широким зрачкам карих глаз. Следы. На вид как будто большая собака пробежала. Все бы хорошо, если бы не едва уловимый запах, исходящий именно от них. Запах охоты.
  Цепочка следов уводила в старые кварталы. Последниие фонари  уже давно ослепили хулиганы, так что лишь свет полной луны лился с темного зимнего неба. Прохладно. Но ничего не поделаешь, коли теплые вещи сковывают движения. Вот и приходится ходить на охоту в старой косухе, облегающей тело, как вторая кожа. Только ботинки на меху, высокие, почти до колена, на тяжелой толстой платформе, прибавляли тепла в теле.
  Курить хочется.... Как всегда, когда нельзя перебивать чутье. А следы все петляют по дорожке... Вот уже окраина поселка, последний поворот за угол, еще несколько метров через сугробы неубранного снега, к старому заброшенному дому. Судя по всему здесь несколько лет никто не живет. Деревянный забор пахнет гнильцой даже на морозе. Некогда зеленая краска висит бесцветными сухими лохмотьями на покосившихся досках. Посередине забора железная калитка. Вот она еще держится, вцепилась своей железной хваткой, да стоит немым стражем, охраняя давно брошенный хозяевами двор.
 Человек присел перед углом забора. Рука, затянутая в кожаную перчатку до середины пальцев, с нашитыми полосками стали, опустилась к заснеженной земле, пальцы прошлись по следу, отпечавшемуся на снегу.
 Он здесь. Так, дойти до дальнего угла, там тенью через забор. Перекат под яблоню. Тихо... Пока не заметил. Пригибаясь восемь шагов до слепого оконного провала. Запах все яснее, ближе... Рывок в окно. Первая комната заполнена всяким хламом. Старый диван в углу, как труп на столе патологоанатома, со вскрытым брюхом, развалил вокруг свои паралоновые потроха. Пол усеивают разорванные в клочья книги, осколки зеленых советских рюмок... Дальше. Не спеша, прислушиваясь, напряженно ловя мельчайший шорох... Через дверной проем, готовый осыпаться на голову в любой момент... Половица второй комнаты предательски скрипит под ногой, поставленной не глядя. Гостинная. Тишина...
 Тишина наливается упругостью, как мыльный пузырь, выдуваемый из пластмассового колечка ребенком, натягтвается до предела и лопается... ленивым протяжным зевком. Зато теперь можно не таиться. Он проснулся. Хоть и сытый, но опасный донельзя.
 Не успел охотник сделать и трех шагов, как на другом конце просторной гостинной, как будто из-под земли вырос здоровенный пес. Темнобурая шерсть лоснится под лунными лучами, бьющими в окно. Мощные лапы держат поджарое жилистое туллвище. И глаза... Не полыхают адским огнем, как часто пишут в глупых книжках, а светят ровным уверенным зеленоватым огоньком. Вроде и не собачьи, но и не человеческие, спокойные улыбающиеся глаза с интересом изучали охотника.
 А тот замер. Колени слегка согнуты, плечи опущены и выдвинуты слегка вперед. Они оба застыли и долго изучали друг друга. Прошло долгих несколько минут и танец начался.
 Сначала они медленно и очень плавно пошли по кругу, как бы перетакая по плоскости комнаты. И каждый ни на миг не отводил взгляда. Пес сосредоточенно смотрел в глаза охотника. Холодные карие глаза, зрачки превратились в две точки, не различающих предметы вокруг, но чувствующих контуры, ловящих самое мимолетное движение. Вот зверь при очередном скользящем шаге напряг задние лапы... Бросок. Резкий, отточенный на десятках жертв. А потому слишком предсказуемый. Длинный шаг навстречу, полоборота в сторону, лицом к противнику, и рука охотника молниеносно выпустила в полет что-то сверкнувшее в неверном свете. Серебряный кистень почти достал темя зверя, но тот в последний момент извернулся, уходя от удара. Лапы скользнули на куче бумаг и тяжелая туша впечаталась в стену. Резко развернувшись, поднимаясь на лапы, зверь недобро оскалился, вынося из груди негромкий утробный рык. Разозлился...
 Охотник спокойно ждал у окна, сжимая в кулаке грузик кистеня. Новый бросок. Через всю комнату. Клыки направлены точно в горло... Человек не двигался с места. Всего в полуметре от смерти он резко выставил перед собой руки, подставляя тросик оружия под удар зубов. Мощные челюсти сомкнулись на тонком стальном тросике не достигнув цели, а охотник снова ушел с линии атаки в полоборота, сводя кулаки с зажатыми концами троса над ушами пса. Навалившись всем весом прижал противнтка к полу, выхватил из чехла, закрепленного вдоль пояса, короткий деревянный кол и вонзил его прямо через спину в сердце зверя. Старый, отработанный удар, пробивающий ребра как трухлявую доску. Оборотень немного подергался в предсмертных конвульсиях и затих.
 Охотник устало опустился на пол. Прямо рядом с тушей поверженного врага. Неторопясь потянулся в карман косухи, достал измятую пачку, потертую зажигалку... Первая сигарета за ночь - как доза алкоголя прямо в мозг... Сначала начинает шуметь в голове, потом по всему телу разливается приятная ласковая истома... на губы сама собой выползает печальная улыбка... "Еще один... еще один наш погиб в бою.... не простят меня..." -думал охотник, прикуривая вторую сигарету от первой. Глаза его светились спокойным, уверенным огоньком, не звериные, но и не человеческие...