Цветок папоротника

Шумят листвой карпатские сосны, рассказывают былины да поверья, что помнит народ со старых времен.
Жил – был в одном селе крестьянин, Тимофей;  пахал, сеял, но кроме ломоты в спине ничего не нажил. Жена у него померла, детей не оставила, так и мыкал горе один. Прознал он, что цветёт в здешних болотах  папоротник, и тому, кто его цветок  отыщет, клады открываются, жилы родниковые.
 Опасался Тимоха того цветка, да делать нечего;  отправился он за помощью к ведьмачке, что на краю села жила. Зашёл во двор, свинья собакой залаяла, кот гусём загоготал. Открыл Тимоха дверь в избушку, видит  –  ведьма одноглазая сидит,  в котле варево кипит, а колдунья приговаривает:
Курись, курись марево,
Варись, варись  варево,
Кто цветок сорвёт,
Тот клад найдёт!
Обернулась к Тимохе, прошамкала: «Залетай соколок, садись на шесток!»  А сама зачерпнула из котла варева, да прыснула в лицо Тимохе, тот и окривел на один глаз, однако видеть стал лучше, чем двумя. Смотрит, муха на столе держит в лапках хлебную крошку да жалуется: «больно черства!».
А ведьма тем временем говорит Тимохе: «Знаю, за чем пришел! Иди на лешачье болото, что в глубине леса, найди кочку высокую, с папоротником в три листа, да в полночь, в полную луну,  рви цветок! Только и ты мне постарайся, корень того папоротника выкопай, а если увидишь ещё чего, не  бери, а беги во весь дух домой!» Сказала, ладанку из козьего копыта на Тимоху надела, заступ дала, повернула три раза, и за двери вытолкала.
Страшно стало Тимохе, хочет он назад, к дому повернуть, да ноги, словно чужие, несут его через поле к лесу. Смеркаться стало, жутко в лесу одному идти. То выпь болотная закричит, то филин заухает, огоньки болотные светятся, в топь манят.  Бредёт Тимофей мимо омута, видит,   рука белая из воды манит Тимоху, за собой влечёт. Не успел  он перекрестится, как окружили его феи болотные, утопленницы, тянут к себе, смеются, длинными волосами опутывают.
 Вырвался от них Тимоха, кинулся бежать, да прямо в лапы лешему угодил; стал его леший крутить – мутить, с толку сбивать,   а Тимофей вывернулся, хватил нечистую силу по лбу заступом. Снова идёт по лесу путник;  лесные коряги его за одежду цепляют,  трясина того и гляди,  засосёт, ряской заткет, только его и видели!  Совсем из сил выбился Тимоха, наконец, нашёл на бо кочку высокую, папоротник трехлистный, а на нём цветок распустился,  собой не красив, но сияние от него идет холодное.
Дождался Тимоха, когда луна полная на небе покажется, схватил цветок, хотел домой возвращаться,  да вспомнил про ведьмин наказ; заступом  корень выкопал, видит – шкатулка из-под корня выкатилась. Взял её в руки Тимофей, а открыть побоялся, бросил шкатулку, домой подался. Только чувствует, не может отойти от этого места, так шкатулка его манит  –  притягивает. Два раза возвращался, а на третий не выдержал, открыл шкатулку. Смотрит, а там его жена – покойница сидит, улыбается хитро, к себе  манит.
 «Чур, меня, чур!»  –  воскликнул Тимоха, бросил шкатулку страшную, да только руки длинные оказались у покойницы.  Схватила она муженька, к себе прижала, а сама шею ему зубами рвет,  кровь пьёт.  Как упала капля его крови на цветок папоротника, увял он,   в гнилушку превратился, только по-прежнему светится.
Так и не вернулся Тимоха домой, и в селе его больше никто не видел, только его пёс дворовый   по ночам выл,  соседям спать не давал.
 Долго ждала его ведьма, читала заклятья; наконец, взобралась ночью на крышу, обернулась совой, пролетела над селом, заухала, да в лесу скрылась.

  Много еще охотников было за цветком папоротника,  кто в лес за ним пошел, словно сгинул. Говорят, был один человек, нашёл цветок, только хата его в ту же ночь сгорела, одни головёшки к утру остались. С тех пор никто не ищет цветок папоротника,   а деды своим внучатам эту сказку пересказывают.