Отрывок из романа Хроники Асты III

Бескрайние луга западного Нефрита раскинулись под скромным взглядом золотоокой зари, и первые лучи восходящего солнца мягко поглаживали тёплыми ладонями шелковистую траву и россыпь цветов, зажигая на тонких лепестках бриллианты росы. Лазурное небо сбросило последние следы недавнего сна, и невесомые невинно-белые облака украсили его, совсем не загораживая собою утреннее светило. Лёгкий прохладный ветер вдохнул в природу свежесть, пробуждая её к новому дню.

Там, за холмом, окружённая небольшой рощей, дремала тихая деревня, ещё не разбуженная золотым светом. Призрачный полумрак, парящий меж домов и пабов, боязливо отползал к оврагу, не желая столкнуться с ровным сиянием рассвета. И вот окна особняка, горделиво возвышающегося над деревней, заискрились золотом. Кудрявый плющ обвивал каменные стены, плавно огибая полукруглые окна и двери. На клумбах возле дома блистали самые прекрасные и нежные цветы, какие только можно себе представить. Они поднимались над тонкими стеблями трав и дарили свою красоту и благоухание всем, кто на них взглянет. Каменистая дорожка, идущая от ворот, разветвлялась на две поменьше: одна вела к дому, другая- к большой веранде, где по вечерам за чашкой ароматного чая любила собираться вся семья.

Радушие и гостеприимство хозяев дома привлекали многих, но самых верных друзей у семьи было совсем немного. Они часто посещали особняк, принося с собой радость и приятные хлопоты.  Я был совсем ещё ребёнком и всегда заворожённо слушал рассказы отца и его друзей, когда они возвращались с охоты, принося с собой заваленных кабанов или медведей. Иногда в дом заглядывали радушные странники, которые охотно рассказывали причудливые и удивительные мистические истории, захватывающие дух. Особенно интересно было слушать о деревеньке ведьм, потому что она была совсем недалеко от нас, и богатое детское воображение живо рисовало образы старух в чёрных мантиях, сухими пальцами перелистывающих пожелтевшие страницы жутких книг. И почему-то сразу казалось, будто пахнет опасными колдовскими зельями, полынью, молоком и чем-то ещё, а где-то за окном раздаётся зловещий ведьминский смех.

Всё изменилось, когда наш дом посетил некий человек, представившийся Мартином. Я был совсем ещё ребёнком, и меня особо заинтересовал его необычный вид. Тёмно-синяя мантия со странным символом на груди, значения которого я не знал, резко отличала этого мужчину от всех, кого я когда-либо видел, будто бы он прибыл из далёкой страны. В руках, с виднеющимися сквозь тонкую кожу венами, был строгий посох с выгравированными на гладкой поверхности рунами. Отец быстро поприветствовал гостя и указал ему на дверь, ведущую в кабинет. Мама почему-то обеспокоенно посмотрела ему вслед и нервно сжала пальцами шелестящий подол изумрудно-зелёного платья, расшитого золотыми узорами.

-Аарон, сынок, идём наверх, папе нужно обсудить с гостем один очень важный вопрос. Да и поздно уже, пора готовиться ко сну,- мягко шепнула она, беря меня за руку, но холод её ладоней меня напугал, и я спросил, не заболела ли она.

-Ну что ты, милый! Вечер выдался прохладным, мне стоило бы надеть шаль,- её ласковый голос всегда успокаивал, и я поверил, послушно поднимаясь по высоким ступеням, ведущим на второй этаж. Там она передала меня в заботливые руки моей старенькой няни, а сама удалилась на балкон, плотно задёрнув за собою тяжёлые бархатные шторы.

Сон пришёл ко мне не сразу, и в кромешной темноте до меня долетали звуки, будто кто-то стучится в окно, тревожно воя и визжа, отчаянно просясь в тёплую комнату. Неслышной поступью подойдя к окну, я раздвинул занавес и засмотрелся. Неспокойная ночь завывала жуткие гимны, пробуждая кошмары выйти наружу. Она тревожно сотрясала ветки деревьев, окроплённых первыми каплями начинающегося ливня. Казалось, будто взбесившийся сгусток тьмы решил учинить великую бурю, и пока что ему это удавалось. Отдалённый лоскут чёрного неба вдруг озарился пламенной стрелой, и обрушил на землю первый раскат грома. Чародейка-ночь изо всех сил старалась вселить в моё сердце страх, но я лишь пожал плечами и занавесил окно, возвращаясь обратно в постель, а она досадно забарабанила по окнам крупными каплями холодного дождя. Полудрёма мягко давила на глаза и разливала по телу приятную усталость, и шум ветра уже казался не дикими воплями, а причудливой песней под ненавязчивую музыку дождя. Проваливаясь в сон, я ненароком услышал приближающиеся шаги и скрип деревянных половиц.

-Но как же так?-вдруг раздался за дверью приглушённый шёпот, принадлежавший, несомненно, маме.

-Ну сколько можно повторять? Это не мой и не твой выбор! Да, я тоже против, но разве мы властны над судьбой?-несколько устало ответил отец. Такие ноты в его голосе появлялись лишь тогда, когда долгий спор совсем его утомлял. Я мгновенно вскочил и подошёл к двери, закрытой, благо, не полностью. По-видимому, родители стояли возле балкона, за пышным цветником, гордостью мамы.
 
-Брайан, мы же ничего ему не скажем? Я считаю, что Аарон слишком мал, чтобы знать… Боги, о чём я? Он всё, что у нас есть! Мы не можем подвергнуть его такой опасности.

-Джоанн,- протяжный полувозглас отразил всю обречённость этого разговора, -Неужели ты думаешь, что я желаю единственному сыну такой судьбы?

Повисло какое-то долгое, вязкое молчание. Оба родителя знали, что судьба их ребёнка будет усеяна опасностями, и каждый день будет таить новый поворот, за которым ждёт пугающая неизвестность. Путь героя сложен и извилист, дорога его испещрена ядовитыми шипами, и только светлые деяния озаряют нелёгкую долю. Тревожило их любящие сердца и то, что подвиги прославленного героя даются непосильным трудом, кровью и страданиями, ведь только испытав все тяготы на себе, можно помочь людям.

О чём тогда говорили родители, я понял только одним мрачным утром, спустя несколько лет после того разговора.

Пасмурный день как-то неохотно заглядывал в окна, принося с собой неуютную прохладу, липнущую к коже. Они стояли в дверном проёме, молчаливые и серые, подобно небу, ещё не отдохнувшему после ночной грозы. Спросонья было непонятно, почему так рано родители поднялись в комнату и отчего в доме так тихо. Не слышно ни голосов прислуги, ни лая собак- ничего. Я сидел в своей постели и молча смотрел на них, не зная, что сказать.

-Что случилось?-наконец, не выдержал я. Отец вежливо проводил маму к плетёному креслу и прикрыл дверь. Высокий, широкоплечий мужчина, которому было чуждо слово «страх», выглядел каким-то подавленным, будто бы что-то внутри не давало ему начать разговор. Он медленно мерил комнату шагами, изредка бросая взгляды то на меня, то на маму, которая сжимала в руках кружевной платок.

-Несколько лет назад к нам в дом наведался некий человек в синей мантии. Ты тогда был ещё маленький и, должно быть, уже не помнишь его. Тот гость оказался представителем Анклава магов,- начал отец, говоря медленно, точно тщательно подбирал каждое слово. Но он ошибся: я прекрасно помнил тот вечер и странного визитёра, так не похожего на людей, окружавших меня всю жизнь.

Однако то, что к нам проявила интерес столь важная и загадочная инстанция, весьма заинтриговало. Анклав магов редко давал о себе знать и посылать своих людей в такую даль из-за чего-то незначительного не стал бы. Выходит, причина была весомая. –И принёс он нам важные, но отнюдь не приятные известия.
Сомнение и лёгкий страх. Что-то внутри неприятно колыхнулось, и чувство, будто волна чего-то вязкого, холодного, подступает к горлу. Взгляд уловил жалостливое выражение маминого лица, но в глазах её застыла безысходность. Что могло связывать мою семью с Анклавом магов и почему родители так неохотно говорят об этом? Что напугало их?

-Анклав? Я не совсем понимаю связь, но…

-Помнишь, милый, я читала тебе когда-то легенды о Воинах Легиона?- Мама несколько замялась после этих слов, точно всё ещё не решила, стоит ли продолжать. Но на её лице проступила тень мучительной принуждённости, в глазах застыло немое несогласие, но, видимо, отступать от разговора было невозможно.

Я молча кивнул, пытаясь всем своим существом поддержать маму, видя, как ей нелегко. Хоть и начало разговора показалось каким-то бессвязным, неуместным, нельзя было показать смущение, не стоило раньше времени задавать вопросы. Поэтому я взглянул на неё, ожидая продолжения рассказа. –Это не просто легенды, мальчик мой. Воины действительно существуют, и они появляются тогда, когда миру угрожает опасность.

-Но…как? Последнее предание гласит, что все они полегли в страшной битве с орками много лет назад. Война была окончена, а имена героев сохранились лишь на страницах книг…

-Всё это так, но, видишь ли…Воины Легиона-не простые люди. Они устроены несколько иначе, им дарована способность перерождаться после смерти и продолжать свой путь,- ответ прозвучал до того странно и непонятно, что был, скорее, похож на присказку. Однако теперешняя ситуация никоим образом не походила ни на розыгрыш, ни на шутку. Отец молча стоял в углу, возле окна, нахмурив брови и глядя куда-то вдаль. Его мысль была далеко, но слух сосредоточен на нашем разговоре. Он то тяжело качал головой, то сжимал в руке связку ключей, что была всегда при нём.

-Я не понимаю, -наконец, признался я, переводя взгляд то на одного родителя, то на другого. Оба они понимали, что такой разговор будет сложен, но другого выхода у них не было. Отец достал толстый свиток, развернул его и стал внимательно вчитываться. Найдя нужное место, он задержал палец на аккуратной строке и показал мне слегка измятый лист. Бледно-жёлтая бумага была исписана ровным почерком, который показался совершенно не знакомым.

«…В том, что Аарон является Воином Легиона, ошибки быть не может. Нами были проверены все данные, изучены все таблицы и документы из архива Главной библиотеке Алмаза. Анклав магов убедительно просит Вас не сомневаться в этом, ибо столь важные явления не должны разглашаться, если есть хоть малейшая доля сомнения. Но в этом случае никаких подозрений и неточностей не возникло: все данные сошлись…».

-С самого рождения ты был Воином, сын мой…но никто об этом не знал. Мартин, представитель Анклава, долго объяснял мне, как это могло случиться, однако я ничего не смыслю в тех таблицах и списках, что он предоставил. Но Анклав никогда и никому не разглашает своих секретов, вот, в чём парадокс!-Обратился он скорее к маме, нежели ко мне.

-У этих людей достаточно благоразумия, чтобы делать столь важные выводы и разглашать их, преждевременно не обдумав. Это было бы…бесчеловечно…сообщить родителям такое известие, не имеющее под собой неопровержимых доказательств, -её голос чуть дрогнул от волнения, а лицо сделалось бледным, словно саван. Для меня же весь этот разговор приобретал всё более и более непостижимые повороты. Внезапная новость о моём предназначении казалась до того странной и нелепой, что я даже не воспринимал бы её в серьёз, если бы не видел лиц родителей. Я отошёл к окну и сделал вид, будто не слышу их.

-Не драматизируй, Джоанн…да, судьба Легиона нелегка и опасна, но…

-Не драматизируй? Тебя ли я слышу, Брайан? Неужели ты не знаешь, что воины Легиона- это… это просто щит. В случае какой-либо опасности первый удар примут именно они! Эти воины не имеют права отказаться от битвы, они должны, понимаешь ли ты, должны будут вступить в бой при любых обстоятельствах!
-Но они и не простые бойцы, не так ли? Нашему сыну дана немалая сила, которую нужно направить в правильное русло, и тогда…

-Это бесполезно, -покачав головой, ответила мама, не желая больше слушать никаких доводов. Впервые в жизни я увидел, что эти два человека могут быть друг с другом не согласны. –Аарон наш единственный ребёнок, и если с ним что-то случится, я себе этого не прощу.

-Поэтому я и хочу начать его обучение уже сейчас. Чем больше времени он будет тратить на тренировки, тем легче потом будет. Постижение искусства владения мечом…да и вообще каким-либо оружием, дело не нескольких дней. Годы уйдут на то, чтобы можно было сказать, что Аарон достиг хоть каких-то успехов.

-Ты прав. Ты, безусловно, прав. Я боялась этого разговора, боялась признаться самой себе, что придётся рано или поздно сообщить Аарону…-она набрала в грудь воздуха и замолчала, успокаиваясь после резкого эмоционального всплеска.

-Значит…-наконец подал голос я, и родители сразу же обратили на меня взоры, полные тревожного внимания, - Воин Легиона должен воссоединиться с остальными, уже умея обращаться с оружием и…магией. Так?

-Верно,- согласился отец, потирая гладко выбритый подбородок.

-Магические способности проявляются с самых ранних лет, как говорится в книгах. Но…за собой я ничего не замечал странного, выходит, никакого магического дара просто нет.

-Ошибаешься, сынок. Тебе досталась способность управлять металлом. Это редкий вид магии, и, как мне кажется, не совсем понятный, мало изученный. Даже в самой богатой библиотеке трудно найти книги на эту тему. Мартин предупреждал меня о том, что в поиске учителя могут возникнуть серьёзные проблемы, но здесь накладывается ещё одна деталь…которую нельзя не учитывать.

-О чём ты? –Удивился я, не совсем понимая, к чему клонит отец. Но мама, кажется, всё прекрасно знала. Она сидела в кресле, нервно постукивая пальцами по поручням и хмурясь. Я бросил на неё вопросительный взгляд.

-Крестьяне,- ответила она,- Жители деревни ненавидят магов испокон веку. Ни один волшебник не может пройти здесь, избежав гонения и брани. Я не знаю, откуда такое пренебрежение к магическому населению, молодёжь лояльна, но вот старики…ими движет что-то необъяснимое. То ли страх, то ли зависть- нечто такое, что не даёт им спокойно дышать, зная, что где-то в деревне расхаживает колдун.

Об этом я ничего не знал. Старики- странный народ, но такого я не ожидал даже от них. Можно привыкнуть к обыденным их ссорам с базарными торговцами, к недовольству, придирчивости, что бьёт через край. Но гонение на магов…это абсурд.

-Как же сюда проник Мартин, не вызвав всеобщий скандал?

-Он, прибыв к нам, первым же делом отметил, что люди приняли его не совсем любезно, а всё потому, как он выразился: «Мой посох светился синим огнём…но разве это так необычно в нашей большой Асте?». Пришлось объяснить ему, что за лесом некогда была деревенька ведьм. Сейчас, правда, от неё остались одни руины, но люди не понимают разницы между ведьмами и магами. Они встречают палками всех, кто наделён волшебным даром.

Повисла тишина. Никто больше не мог вымолвить ни слова, ибо каждый был погружён в свои мысли. Древние предания, пропитанные кровью великих воинов, что лилась рекой, смывая с лица Асты врагов, всплывали в памяти, вселяя смутный страх. Восторг, смешанный с бесконечным удивлением, напряжение и волнение- вот, что наполняло душу при прочтении легенд о Воинах Легиона, но тогда я не задумывался, что это предназначение идёт рука об руку с самой смертью. Раньше эти рассказы были чем-то вроде занимательных историй, которые не заставляли ребёнка задумываться о том, что всеобщее спасение всегда покупается чьей-то кровью, но теперь… И вдруг я почувствовал резкий укол стыда. Все мои предки были бравыми рыцарями, чьи жизни были немыслимы без меча и щита, а я струсил. Отпихнув липкий страх, я заставил себя с гордостью принять свою судьбу. Древний род не должен быть опозорен сыном, дрогнувшим от слова «битва».

***
Ранним утром, как только робкие золотые лучи восходящего солнца заиграют на сонной лазури, мы с отцом направлялись на полигон, где неподвижно стояли соломенные манекены, облачённые в плохенькие доспехи. Отец учил меня всему, что знал сам, правда, постепенно, не нагружая и не требуя невозможного. Поначалу передо мной было всего лишь соломенное чучело, на котором отрабатывались первые неумелые удары, наносимые вкривь и невпопад. Каждый выпад, сделанный, как казалось, правильно, поощрялся доброй улыбкой и искрящимся гордостью взглядом. Крепкая фигура воина, терпеливо и снисходительно наблюдавшего за моими неуклюжими попытками нанести бедному чучелу как можно больше урона, стала для меня идеалом. Сердце всегда трепетно замирало, когда он брал в руки меч и показывал, как нужно наносить удар. Восхищённый взгляд с упоением ловил каждое движение рук, следил за лезвием, искрящимся в лучах полуденного солнца. А после так хотелось в точности повторить то, что показал отец, невероятное рвение к постижению сложного искусства ведения боя всё росло и росло, побуждая тренироваться днями напролёт, не жалея сил. За упражнениями время пролетало незаметно. Я тренировался в поте лица и возвращался домой лишь тогда, когда густой сумрак выгонит прочь последние проблески света. Именно так и проходили дни, превращая меня в умелого бойца, живущего лишь одной страстью- сражением.
Года летели. Тёплый особняк позабыл звуки детского смеха, что остались теперь лишь немым эхом, прилипшим к стенам. Не было больше ни разбитых в кровь коленок и локтей, ни нелепых порезов из-за неосторожного обращения с оружием, ни соломенного чучела. Пришло время тренировок на небольшом полигоне, где обучались и оттачивали свои навыки молодые бойцы. Тогда я получил свои первые доспехи, подаренные отцом, в чьи бронзовые кудри прокрался едва заметный отблеск седины. Мысли о защите Асты вдруг отошли на второй план и скромно померкли перед первым и самым главным долгом- позаботиться о родителях, которые сделали всё, чтобы я стал достойным воином. Честность, справедливость  и честь были моими постоянными руководителями, завещавшими защищать женщин и детей, помогать старикам. Мой меч никогда не касался слабых и беззащитных людей, даже если те были отъявленными разбойниками или ворами, ведь передо мной беззащитными были практически все: слава о моём искусном владении меча далеко опережала меня.  В родной деревне я прослыл юным героем, подающим огромные надежды, гордостью всего региона Нефрита. Но лавры не прельщали меня. Я просто выполнял свою обязанность- помогал людям. Ко мне обращались, если в деревне кто-то пропадал, также приходилось изредка патрулировать лес, смотреть, нет ли поблизости следов разбойников.


Однако как бы ни были хороши мои боевые способности, Воину Легиона требовалось и владение магией, а с этим возникли огромные проблемы. Во всей округе не было ни одного колдуна, способного учить меня. Те крохи знаний, что удавалось извлечь из книг, не давали ровным счётом ничего. К сожалению, про магию металла было написано очень мало. Из всего прочитанного я уяснил, что являюсь необычным магом, ведь магия металла совмещает в себе две основы: земли и воды. Когда металл находился в жидком состоянии, приёмы очень напоминали технику магов воды, когда же металл был твёрд- земли. Но этого не достаточно для того, чтобы понять, как пользоваться ей. В одном толстом пособии я всё же отыскал одно заклинание, позволяющее переводить металл из одного состояния в другое. Любой воин порядочно удивится, увидев, как его меч медленно тает на глазах, образуя густую плавкую лужу! И всё же, моя практика в магии оставляла желать лучшего. А время неумолимо шло, приближая час, когда настанет время встретиться с остальными Воинами. Как и когда это произойдёт, я не имел ни малейшего представления, но уже чувствовал некоторое смущение. Они, вероятно, уже освоили то, что необходимо, а в моих руках был лишь меч. В такие минуты особенно хотелось уйти прочь, туда, где меня никто не найдёт, и просидеть в одиночестве до глубокой ночи. Но я не мог. Раз уж с магией дела плохи, нужно вбивать все свои силы в тренировки с оружием. Дни пролетали вдалеке от дома, чтобы никто не нарушал уединения, ставшего необходимым. Оставаясь наедине со своими мыслями, я готовился к предстоящему отъезду, казавшемуся почему-то таким скорым, что становилось как-то непривычно. Блёклая тоска стала тяготить сердце, с каждым днём набирая силы. Она становилась уже ощутимой, когда по телу растекался неприятный холодный поток, и эта липкая прохлада противно скребла по душе жёсткими жёлтыми когтями.
Вечер, внезапно подкравшийся из тёмной лесной чащи, спугнул и без того хлипкий свет пасмурного дня. Свинцовые тучи с чернильным отливом по краям медленно пожирали последние отблески солнца и заволакивали собою всё небо. Оживившиеся деревья устало стряхивали с веток остатки серого дня, встречая волшебный синий полумрак, что струился отовсюду, мягко застилая лесную поляну, где я провёл весь день. Узкая тропинка, ведущая в деревню, совсем не манила- желание вернуться домой растворилось в редкой вечерней красоте, полной загадочных оттенков. В лесу отыскалось несколько грибов, которые я поджарил на костре. Бросив на траву старый кожаный плащ, я лёг, устремив взор к небу. В причудливых очертаниях туч мерещились странные образы, ветер играл ими, превращая коня с пышной гривой в профиль печальной старухи. Старуха же потом оказалась птицей, сидящей на ветке. Угадывать в облаках картинки и силуэты было любимым занятием каждого ребёнка. Рассредоточенный слух улавливал грозные голоса ночных птиц, пробудившихся для охоты, бурление большого ручья, протекающего совсем неподалёку, и потрескивание костра, разгоревшегося сегодня как-то особенно жарко. И правда, от него исходил странный жар. Я поднялся и проверил, не случилось ли чего, однако всё было спокойно. Вот только пламя разгорелось так ярко и высоко, что с трудом верилось, что найденные наспех сучья могли породить такой пожар. Всматриваясь в это необъяснимое явление, я вдруг увидел… силуэт. Несомненно, это была человеческая фигура! В костре? Не веря своим глазам, я замер, потому что образ стал принимать отчётливые очертания. В полыхающем пламени промелькнул силуэт девушки с огненно-рыжими пышными волосами. Она вся светилась…она и есть огонь. Я опешил. Сердце будто остановилось. Хотелось сейчас же протянуть к ней руки, вытащить из огня, но это невозможно. А девушка задорно улыбалась, её веселил мой испуг. Казалось, будто в треске сучьев слышался отдалённый звонкий смех. Она ярко танцевала, дыша пламенем и протягивая ко мне руки, будто бы звала за собой. Но когда видела, что я не могу двинуться с места, громко хохотала, подняв голову, отчего пламя делалось ещё жарче. Что-то внутри заставило меня сделать шаг, затем ещё, ближе к незнакомке, но вдруг на поляну ворвался ветер и резко всколыхнул огонь. Она испуганно подняла на меня взгляд и подалась вперёд, словно хотела выбежать из огня и…исчезла, рассыпавшись сотнями обжигающих искр, разлетевшихся в стороны. Руки инстинктивно прикрыли лицо, и я невольно попятился назад, а когда жар перестал кружить над поляной, костёр был уже по-прежнему маленьким, будто ничего и не произошло. Я сел на место и пообещал себе не сводить с огня глаз, вдруг незнакомка вернётся? Но она так и не появилась. Костёр слабо затухал, давая все меньше и меньше света, а вскоре и вовсе превратился в тонкую струю дыма, устремившуюся ввысь. А на востоке уже розовела заря, ласково обнимая уставший от тяжести туч небосвод. Усталость обрушилась неожиданно, напоминая о ночи, проведённой без сна, и я, лениво набросив плащ, поплёлся домой.

Комнаты хранили тишину, нарушаемую только монотонным голосом старинных часов с маятником. Очевидно, все ещё спали, ведь полупрозрачный сумрак ещё не покинул дом. Бесшумной тенью я скользнул в свою комнату и сразу же рухнул на кровать, забывшись сном. Густая чёрная пелена заволокла всё, и тьма эта была настолько яркой, что колола глаза. Ни звуков, ни движений. Только странный жар, медленно обхватывающий всё своими удушающими объятиями. Трудно дышать- каждый глоток воздуха обжигал внутренности, и от этой боли слезились глаза, но она была неизбежна. Хотелось бежать как можно скорее, куда угодно, лишь бы подальше отсюда, но тело скованно-не пошевелиться. Руки и ноги, налитые свинцом, не двигались, как бы я ни старался, словно тяжёлые цепи опутали всё тело. И вдруг в чёрной дымке мелькнули яркие рыжие пряди, похожие на языки огня. И послышался смех, тот самый, который привиделся там, на поляне. Я обернулся по сторонам, насколько позволяло положение, но никого не увидел. Но её голос был так близко! 

-Аарон!- Звал голос. Тревога кричала в этой отчаянной мольбе. Но что могло произойти? –Аарон!- вновь раздался крик, но уже смешанный с отдалённым шумом. Шаги, голоса, звон, треск…и запах. Запах гари, разъедающий собою всё. Я тут же вскочил на ноги и ринулся к окну: по дорогам в растерянности и панике носились жители деревни, раздавались испуганные женские вскрики, кое-где слышался детский плач. В воздухе царила атмосфера опасности, заставившая трепетать моё сердце. Не было времени даже предположить, что могло произойти, я быстро надел доспехи, оставленные, благо, в углу комнаты, и выбежал на улицу.

-Аарон!- Окликнул отец, продираясь сквозь толпу стражей. В его глазах читался испуг и волнение. –Разбойники. И теперь их гораздо больше, чем когда-либо. Деревню охватила паника, -он говорил громко и прерывисто, пытаясь отдышаться.
–Ты должен сопроводить женщин и детей в соседнее поселение, там они будут в безопасности.

-Но я не могу оставить тебя здесь!- Запротестовал я, не желая, чтобы отец отбивался в одиночку.

-Кто-то из нас должен остаться. Ты молод и сможешь защитить их, если нападут бандиты. А со мной здесь десятки солдат, справимся. Беги же, нельзя терять ни минуты!- Он жестом указал мне, куда бежать, а сам ринулся в другую сторону, навстречу противнику. За ним устремились молодые воины, мне же ничего не оставалось, как прислушаться к совету отца и поспешить на помощь к жителям. Приходилось бежать, перепрыгивая через брошенные обозы и оставленные на дороге чьи-то вещи. Все беженцы собрались на окраине деревни, из взволнованной толпы ко мне выбежала мама. Зелёный платок, который она всегда накидывала на плечи, был весь в пыли и волочился по земле. Она крепко обняла меня за плечи и подняла на меня свое бледное взволнованное лицо, залитое слезами.

-Они ворвались так быстро, никто не ожидал такого…А где твой отец? Ты его видел? Он жив?

-Я только что с ним разлучился, он и остальные выпроводят разбойников отсюда, я должен доставить вас в соседнюю деревню, так будет лучше,- быстро ответил я, окидывая взглядом собравшихся. Женщины прижимали к себе испуганных ребятишек и смотрели на меня, ожидая хоть какой-то помощи. Рядом стояли две огромные телеги со впряжёнными в них лошадьми.

-Быстро по телегам,-проорал я и кивнул двум старичкам-извозчикам. Те испуганно взялись за вожжи, готовые отправиться, когда все соберутся. Долго ждать не пришлось- через несколько мгновений все уже уместились в убогие, но вместительные повозки, я подбежал матери и быстро проговорил:

-Я не могу ехать с вами, нельзя оставлять там отца. Разбойников слишком много, наши могут не справиться, а  вдогонку бандиты не побегут, пока не обшарят все дома.

Она быстро закивала и тревожно смотрела, как я разворачиваюсь и бегу обратно в деревню, скрываясь за зарослями орешника.

Но что я увидел, прибыв к месту назначения? Всю деревню заволокло густой пеленой чёрного дыма. Его чёрные клубы мелькали фигуры, но кто это? Свои или враги? Глаза разъедал угар, горели дома, пахло жжёной соломой. Под ноги то и дело попадались дымящиеся обломки, пепел смешивался с дорожной пылью, он сыпался, казалось, из ниоткуда. Рассеянный взгляд пытался зацепиться хоть за что-то, но, судя по всему, основное сражение шло где-то неподалёку. Где-то совсем рядом слышался бойкий лязг оружия и ругань, отпущенная сквозь зубы, я помчался туда. Разбойники уже отступали, таща награбленное добро на сгорбленных спинах к небольшим повозкам. Лишь пятеро из них сражались со стражниками, стараясь как можно дольше затянуть схватку, чтобы соучастники могли благополучно уйти. А на земле, перепачканные грязью и сажей, лежали те, кто пал в бою. Среди убитых я наткнулся на тело Рендольфа, последнего, с кем я хорошо общался и дружил. Его горло было криво перерезано ножом, и нательная рубаха пропиталась чёрной кровью, обильно вытекшей из небрежной раны. В его серых глазах, распахнутых и неподвижных, застыл испуг и недоумение, словно на него напали со спины. Самый трусливый и подлый удар, на который способны лишь жалкие шакалы. Я взвыл от злости и выхватил меч, желая щедро напоить его кровью убийц. Четверо разбойников теснили отчаянно отбивающихся стражей, измотанных неравным боем. Одним прыжком я оказался перед ними и стал бешено отбивать удары, наносимые наотмашь неумелыми руками. Очень скоро головорезы поняли, что перед ними не обычный воин, и стали намеренно обходить меня, чтобы убить сначала стражников. Но этому не суждено было случиться: я не мог позволить себе их гибель. Каждый раз я вставал между ними, защищая раненых бойцов своим мечом, бившим без промаха. Каждый удар, наносимый мной, обагрял сияющую сталь алыми брызгами. Беспощадно разя мечом направо и налево, я не сразу заметил, как один из них упал на колени, отплёвываясь своей кровью и воя от боли. Одним ударом я лишил его жизни, и сразу же устремился на второго, но он, вскрикнув от ужаса, бросил топор и пустился в сторону леса.
-Это были последние. Остальным удалось скрыться. Они попросту увезли с собой обозы, бросив своих здесь. Троих мы уложили, но без твоей помощи не протянули бы больше. Спасибо, Аарон,- переводя дыхание, проговорил рыжебородый Рэдж, с благодарностью глядя на меня. Его сильно трясло, но опасность уже миновала. Второй же, низкорослый Марк, чей рукав был залит запёкшейся кровью, сидел на земле, возле погибшего брата, и молча сжимал его руку. Он не шевелился, ничего не говорил и, казалось, даже не дышал. И только крупные слёзы бежали из широко распахнутых глаз.

Жгучая ненависть к разбойникам и прочим головорезам прочно укрепилась в моём сердце, требуя покарать их всех за злодеяния, причинённые мирным жителям. Что мешает им так же работать, как все честные люди, зарабатывать на хлеб собственным трудом? Нет же, они хватают топоры и мечи и нападают на ни в чём не повинных граждан, они проливают кровь ради жалкого мешка серебряных монет и нескольких мешков провизии. Неужели это стоит загубленных в боях жизней? Нет! Я- воин Легиона, должен принять хоть какие-то меры!

-Аарон, мне очень жаль,- раздался позади чей-то голос. Я медленно обернулся, надеясь, что это просто послышалось, но передо мной действительно стоял Дин, скорбно опустив голову. Он сжимал в руках грязные бинты и не решался поднять на меня взгляд. - Их было слишком много. Мы не были готовы, и… твой отец сделал всё, что мог.- Что-то в его взгляде предвещало мрачные известия. Я не стал ни о чём спрашивать, боясь услышать страшный ответ, а только лишь попросил указать дорогу, на что стражник молча махнул рукой в сторону невысокого холма.

Пронзительный холод сковал всё тело, пригвоздив меня к земле. Позади него виднелось скопление народа, люди тесным кругом обступили тело честного человека, защищавшего родную деревню и погибшего от руки разбойника, жаждущего наживы. На ватных ногах я устремился туда. Окаменевшие руки расталкивали толпящихся людей. Скорбные взгляды цеплялись со всех сторон, подобно колючему репейнику, колкими лапами хватающемуся за шерсть оленя, продирающегося сквозь заросли. Бездыханное тело окружал плотный купол робкого шёпота и жалкого лепета не то ли сожаления, не то ли оправдания. Живых всегда тяготит вина перед мёртвыми лишь потому, что они остались живы. Но могли ли их речи умалить горечь утраты? Загнанный взгляд отчаянно пробежался по бледным и измученным лицам, избегая смотреть вниз. Но мертвенно белая рука, ярко кричащая на фоне грязно-серой земли, свинцовыми цепями приковала к себе. Я бессильно упал на колени перед распростёртым телом и молча смотрел в остекленевшие карие глаза отца, окутанные пеленой смерти. Посиневшие его губы были всё ещё искривлены в презрительной полуулыбке, с которой храбрый воин всегда смотрел в лицо врага, не страшась отдать жизнь за правое дело. Боль утраты удушала неконтролируемо нахлынувшими рыданьями, казалось, что своим весом она вот-вот раздавит меня, но почему-то не делала этого. Дальше всё было как в тумане, будто бы кто-то управлял мной, контролируя все мои слова и действия, как тряпичной куклой, как безвольной марионеткой. Я вынул из мёртвых рук отца меч и отложил его в сторону. Дрожащими холодными пальцами я опустил веки покойного и беспомощно упал на его грудь, содрогаясь от беззвучных слёз. Руки всё ещё невольно сжимали его окровавленные одеяния, когда меня пытались поднять на ноги, но я не желал ни на секунду выпускать из рук тело отца. И когда надоедливые руки предприняли ещё одну попытку оторвать меня, я ощетинился, как зверь.

-Прочь отсюда! Уходите все! – выкрикивал я, больше всего на свете желая, чтобы они поскорее убрались.

-Но Аарон…

-Воон!

И когда люди ушли, безудержный поток слёз хлынул из моих глаз, тело всё тряслось как в лихорадке, и мой нечеловеческий крик долетел до самых небес, проклиная вся на свете за несправедливую и несвоевременную кончину самого дорогого для меня человека. Если нити чье-то жизни и суждено было оборваться в этой битве, то лопнуть и разлететься на тысячи кусочков должна была моя жизнь. Моя, воина, который должен защищать народ, рисковать собой во имя спасения других. Моя, моя, моя! До боли сжатые кулаки сокрушительно ударили по земле, они били снова и снова, покуда липкая кровь, выступившая из разбитых ран, не смешалась с пылью.

***

-Аарон! Аарон!- Вдруг донёсся издалека чей-то голос, и я…открыл глаза.

Надо мной нависло встревоженное лицо мамы. Одной рукой она держала подсвечник, а другой обеспокоенно трясла меня за плечо. Сияние сразу четырёх свечей резко ударило по глазам, и я, недовольно жмурясь, пытался разглядеть в полумраке хоть что-то. Наконец, зрение привыкло к свету, и я узнал свою комнату…и тот же беспорядок, что я оставил накануне, и доспехи, лежавшие в углу. А у двери стоял…отец. Он смотрел на меня, слегка прищурив глаза, и потирал рукой решительно выступающий подбородок.

-Ты так громко кричал во сне, что мог бы разбудить целую деревню,-строго заметил он, но заметив моё смущение, немного смягчился. Морщина, образовавшаяся на нахмуренном его лбу, разгладилась, а во взгляде испарилась напускная чопорность. -Что произошло? Ты не появлялся дома всю ночь, а теперь вот это…-заметил он, делая несколько шагов в мою сторону. Смутно припоминая отголоски ночного кошмара, я сконфузился. Действительно, получилось очень неловко…зря только перепугал родителей. 

-Ничего не произошло,- сонно пробормотал я в ответ, набросив на плечи тонкое шерстяное покрывало и делая вид, будто вновь проваливаюсь в сон. Но на самом деле я испытывал то чувство, когда хотелось ликовать от радости и броситься обнимать отца, но в то же время совсем не хотелось рассказывать ему о своём сне. Приятная прохлада растеклась по всему телу, и я спокойно закрыл глаза, чертовски радуясь, что  те жуткие образы были не чем иным, как просто сном.
Заботливая рука мамы осторожно поставила на небольшой столик подсвечник, и шаги родителей вскоре смокли в коридоре.

Чего только не хранится в потаённых карманах Сна! Внезапно свалившийся кошмар всё ещё сидел где-то в глубине сознания, вызывало жуткие образы и неприятное ощущение страха. Кривая усмешка перекосила лицо. Нет, так дело не пойдёт. Мне просто необходим хороший отдых до самого утра, а ночь, видимо, только вступала в свои права. Тёмно-фиолетовый лоскут неба раскинулся за окном, уже не освещаемый солнцем. Кое-где поблёскивали первые звёзды, но так робко, будто бы боясь засиять в полную свою красоту. Устало откинувшись на подушки, я тупо уставился в потолок, наблюдая дрожащие тени. Но краем глаза всё же уловил некое движение сбоку. То был яркий свет, желтовато-оранжевый, согревающий кожу. Тёплое дуновение было так похоже…на дыхание. Огни свечей сливались воедино, и образ огненной девушки вновь смотрел на меня загадочно и странно.  Как она могла появиться здесь? Неужели это необъяснимое видение, похожее на мираж, решило преследовать меня? И она, будто прочитав мои мысли, искренне рассмеялась, вызвав дождь мерцающих искр. Но эта волшебная огненная пыльца ничем не навредила, ничего не подожгла, а просто рассыпалась тысячами ярких крапинок и долго не угасала, мерцая сказочной россыпью на простыне и полу, на столике и подушке. Волосы незнакомки- танцующие языки пламени, игриво колыхались при лёгком дуновении ветерка, скромно заглянувшего в полуоткрытое окно. Но это был не тот, губительный ветер, что потушил тогда огонь на поляне. Нет. Это было необходимое дуновение, поддерживающее дыхание огня.

-Кто Вы?- Тихо спросил я, стыдясь того факта, что вопрос был адресован огненному видению. Но, кажется, оно меня поняло. Губы девушки растянулись в беспомощной улыбке, она руками прикрыла рот и помотала головой в знак того, что не может говорить. В этот момент брови её чуть приподнялись, а глаза…будто просили прощения. Она не могла говорить и очень об этом жалела.

Правильно, что может сказать огонь! Но она смотрела уже с лёгким укором, будто мои мысли её немного задели.

–Прошу прощения, но мне уже начинает казаться, что рассудок отказывается мне служить,- просто ответил я, и она вновь рассмеялась. Эмоции на этом очаровательном личике сменялись с такой быстротой, что я едва мог уследить. Упрёк вдруг становится задорной улыбкой, а она в свою очередь, стиралась какой-то далёкой, но в то же время такой близкой печалью. О чём она печалится? Почему её улыбка так открыта и чиста, будто эта девушка никогда не видела болезни или смерти? Мой взгляд, должно быть, отразил эти вопросы лучше всяких слов, но она вновь с сожалением покачала головой, так и оставив их без ответа. Милое видение чуть склонило голову набок, отчего её огненные волосы вновь тихонько встрепенулись. Мы долго смотрели друг на друга, не замечая, как ночь уже переваливалась за середину. Тёплый воск медленно капал на гладкую поверхность стола, оставляя мутные застывшие лужицы. И моё ночное очарование утекало вместе с этим воском. Пламя угасало, становясь таким маленьким и слабым, что его едва хватало, чтобы осветить хотя бы крошечный уголок комнаты. Незнакомка испуганно посмотрела, как свечи превращаются в маленькие огарки, она слабо протянула ко мне руку, и в это самое мгновение последний огонёк утонул в лужице растопившегося воска. Образ очаровательной девушки развеялся по комнате ароматным дымом и, слегка одурманив моё сознание, навлёк долгий сон без сновидений. Чёрная пучина абсолютного спокойствия пленила меня, унося в неизведанные дали.

Новый день принёс с собой свежий маленький дождь, что игриво пробежался по листьям деревьев и рассыпался бриллиантами на гладкой сочной зелени. Утренние события проходили своим чередом, не привлекая к себе ни малейшего внимания. Привычные беседы за столом, чистка доспехов и оружия до состояния ослепительного блеска. Жуткая неприязнь при виде воина в заляпанных и замызганных доспехах, покрытых ржавчиной, передалась мне по наследству от отца.

-Магия металла, Аарон, заключается не только в умении проделывать с ним какие-то…хм…махинации. В первую очередь, ты должен уметь обращаться с металлом так, чтобы он прослужил тебе как можно дольше,- произнёс отец, одобрительно наблюдая за тем, с какой щепетильностью я начищаю меч. –Кроме того, -добавил он, - разве безупречное ведение боя, безукоризненное владение мечом, родство с ним…разве это не магия металла? Твои предки были бы очень горды тобой, если бы увидели, каких высот ты достиг!

Эти слова настолько тронули самые глубины моей души, что напрочь искоренили всякие сомнения в собственных силах. Да, я никудышный маг, зато моему боевому мастерству можно только позавидовать. Это и тешило самолюбие, и приятно успокаивало одновременно, и я, довольный самим собой, смотрел, как в сияющем клинке моего меча играют утренние лучи.

-Какие новости в деревне, пап?- мимоходом спросил я, ожидая услышать, что ничего интересного не произошло, как и всегда. Но отец вдруг недовольно насупился и достал из-за пазухи помятый лист бумаги, перетянутый тонкой коричневой нитью.

-Опять этот Корелл! У меня складывается такое впечатление, что он так и останется занозой в моём мозгу. Вот, послушай, что он тут пишет,- с пренебрежением, скользящим в голосе, проворчал отец, разворачивая злосчастный лист, сложенный в несколько раз дотошным судьёй из соседней деревни. – «Спешу уведомить Вас, почтеннейший сэр Брайан, что этой ночью на нашу деревню напала ведьма. Молодая девушка с подозрительно рыжими, точно огонь, волосами, без помощи огнива разожгла свечу в таверне и тут же была схвачена. Но она пыталась убежать и спалила пару окраинных домов. К счастью, никто не пострадал. Ведьму мы пока бросили в темницу. Покорнейше прошу поставить в известность сэра Аарона и попросить его приехать к нам, как прославленного героя всего Нефрита!»

Отец усмехнулся и швырнул листок на стол. Всё его лицо выражало крайнее негодование.

-Нет, ну он издевается! Теперь тебя будут гонять из деревни в деревню из-за девушек «с подозрительно рыжими волосами»- дословно процитировал он.
Вдруг эта фраза прочно засела в моей голове. Девушка с ярко-рыжими волосами, которая разожгла огонь при помощи волшебства? Разожгла огонь… огонь! Перед глазами сразу возник образ пламенной незнакомки.

-Отец, я еду,- сходу выпалил я, вскакивая на ноги и вкладывая меч в ножны. Сердце моё странно билось, охваченное необъяснимым волнением. Я не знал, верно ли моё предположение или это уже навязчивая идея. И всё же необходимо проверить.

Отец только устало махнул рукой и удалился на балкон, откуда доносилось пение.  Путь до той деревни лежал через лес и болото, но загонять коня в такую топь не хотелось, поэтому я решил объехать полем. Так получалось даже быстрее, если не останавливаться на отдых, ведь лучше непрерывно ехать всю дорогу, чем замедляться, пытаясь преодолеть вязкую грязь. Полуденный зной раскинулся над полем, и в ярких солнечных лучах оно сияло подобно золотому океану. К вечеру, когда жара спала, я уже подъезжал к деревне, измотанный и обессиленный. Берег неглубокой реки послужил лучшим местом для отдыха коня, и дорогу до самого поселения пришлось пройти пешком. Постепенно деревья расступались, и в нос ударил запах гари. Крошечную деревню заволокло призрачной пеленой дыма, что рассеялся ещё не до конца. Очевидно, здесь и в правду недавно был пожар. Пустынные  улочки, разбросанные по земле обломки, как всё странно. Куда подевался весь народ? Даже дети не снуют под ногами не донимают обычными вопросами и просьбами показать меч. Пришлось остановиться и прислушаться: всё же, откуда-то долетал гул множества голосов, жужжащих, точно рой пчёл. Я направился на звук и вскоре дошёл до деревенской площади, где образовалось большое скопление народа, очевидно, сюда-то и стеклись все селяне. Осторожно пробираясь меж ними, пытаясь остаться незамеченным, чтобы лучше разобраться, в чём же дело, я подходил всё ближе к помосту.

Заинтригованный взгляд различил сухую и сгорбленную фигурку Корелла, а рядом…рядом стояла невысокая девушка с огненно-рыжими кудрями, такими яркими, что казалось, будто она вот-вот вспыхнет. Я замер. Неужели это действительно она? И тут, будто услышав мои мысли, девушка подняла голову, смахнув прядь волос с лица.